У страха нет лица

Артём Шатохин

На экране старого пузатого телевизора мелькают помехи. Стоит переключить канал, но смысла уже особо нет, сейчас всё потеряет смысл. В который раз разглядываю свои порезы на запястье, местами свежие, местами едва успевшие зажить. Смотреть на них перед каждым употреблением наркотиков стало своеобразным ритуалом. Мне кажется, что если я не буду этого делать, отдавая должное своей каждодневной скорби по прежней хорошей жизни, то должного эффекта от впихиваемого в себя яда не получу. Достаю таблетку мескалина и, не запивая водой, проглатываю. В такие моменты чувствую себя героем фильма «Страх и ненависть в Лас-Вегасе», вспоминаю первый поход в «Чёрный георгин», в коридоре на стене аккуратным почерком выведена цитата: «У нас было 2 пакета травы, 75 таблеток мескалина, 5 упаковок кислоты, полсолонки кокаина и целое множество транквилизаторов всех сортов и расцветок, депрессанты, а также текила, ром, ящик пива, пинта чистого эфира и 2 дюжины ампул амилнитрита.» Скоро я пройду по этому коридору ещё раз и опять заострю внимание на прекрасном ровном почерке. К сожалению, рука, выводившая цитату, принадлежит далеко не художнику, а самому конченому отморозку, которого я когда-либо встречал. Глеб Голубин, он же Сименс, он же владелец заведения. Он и его шайка осуществляют незаконный сбыт наркотиков, оружия, шлюх и прочей гадости. Они действительно способствуют вывозу и ввозу девушек в страну и за её пределы. Если вы думали, что подобного уже давно не существует, то в каких влажных фантазиях вы живете? Наверное, вы никогда не бывали в мрачных гетто своего города и не имели дел с какими-нибудь преступниками, да даже просто с наркоманами. А может, и в одной из квартир вашего дома располагается притон, где живут уже устоявшиеся бляди, приходящие туда добровольно, или бедные девушки, которые попали туда насильственным путём. Я больше чем уверен, хотя бы одна девушка оттуда была доставлена в этот кошмар не без помощи Сименса. Вокруг всё темнеет, перед моими глазами остаются только помехи телевизора, вот-вот, и они начнут сменяться одной картинкой за другой, будто в чертовом калейдоскопе. Мои галлюцинации – отдельный вид искусства. Я вижу себя подростком, сижу на кухне нашего старого частного дома, когда доселе неизвестный мне мужчина расхаживает вокруг мамы и нагло скалится смотря ей прямо в глаза. Этот ублюдок – мой отец. Я не видел его с рождения, а тут он внезапно решил объявиться и отобрать самое дорогое – наш дом. Тогда я не понимал, почему же нам нужно собрать вещи и искать новое место жительства, как работает суд, чьей собственностью был дом, в котором я прожил, казалось, всю жизнь, и прочая, прочая херь. Мы разбираем вещи в пыльной однушке, я кидаю рюкзак на кресло, именно в нём я сейчас сижу и вижу галлюцинации в виде кадров из прошлого. Мама молчит, её губы дрожат, а глаза распухли от слёз. В одной руке мама держит заявление об увольнении, а в другой выписку из больницы с подтверждённым диагнозом рак головного мозга. Отчаяние. Боль. Попытка заработать на лечение. Я впервые пробую траву. Я впервые пробую спайс. Кладу на язык марку с ЛСД. Ввожу под кожу иглу от шприца, внутри которого находится метадон. Я заваливаюсь в притон своего района и, стоя на коленях, прошу дать мне работу. Один мужчина, держащий в зубах кожаный ремень, протягивает мне скомканную бумажку. На ней адрес и надпись «Чёрный георгин». Мой первый визит. Меня встречает юноша с длинными чёрными волосами, его зовут Даниил. Мы идём по длинному коридору. Я едва переставляю ноги, отчаяние и боль сжирают меня изнутри. Мы входим в комнату, вероятно, это кабинет. У стены стоит диван, на котором расположились двое парней, они поворачиваются в мою сторону. Немного позже я узнаю, что худого парня с дредами зовут Вячеслав, а мужчину с банданой на лбу – Максим. На столе лежат кипы бумаг... и пистолет, за столом, закинув на него ноги, сидит он. Глеб Голубин. — Кто ты такой? — грозно спрашивает он, убирая за ухо прядь светлых, словно рожь, волос, упавшую на лицо. — Я хочу у вас работать! Сбоку слышу смех. Не сдерживает насмешливой улыбки и Глеб. — Повтори, — он берет пистолет со стола — ну же, повтори это ещё раз. Руки начинают трястись, на лбу выступает пот, но я нахожу в себе силы повторить: — Я хочу у вас работать! Глеб направляет дуло пистолета в мою сторону. — Ещё раз. — Я..я, — голос предательски дрожит, — хочу… у вас работать. — Может, пусть делает гробы для наших должников, а потом гримирует их, как в настоящем похоронном бюро, и закапывает? — смеётся парень с дредами. — Заткнись, — тихо говорит Сименс, юноша тут же умолкает, он будто даже перестаёт двигаться. Это, наверное, какая-то шутка. Он же ведь не убьёт меня... — Скажи мне, глупыш, — его голос становится вкрадчивым, – откуда ты узнал про это место? Я достаю из кармана бумажку. Даниил вырывает её из моих рук и передаёт Глебу. Его лицо словно проясняется, когда он разглядывает клочок бумаги. — Приходи завтра, поговорим о твоей работе. Мой второй визит – самый ужасный. Меня снова встречает Даниил. Мы входим в ту же самую комнату, и перед собой я вижу человека, стоящего на коленях. Его руки связаны за спиной, а на голове мешок. Сименс словно выплывает из тени. — Дружок, — улыбается ,он — после вчерашнего я думал, что ты зассышь и не придёшь, ты, наверное, просто не понимаешь, кто мы. Глеб срывает мешок с головы бедолаги. Я узнаю мужчину, который вчера дал мне эту чёртову бумажку. Совсем недавно он кайфовал, перетягивая ремнём руку чуть выше локтя, сейчас же он дрожит, как осиновый лист. — Посмотри на этого жалкого пса, он думал, что избранный, что просто так может дать тебе наш адрес, что ты просто так можешь завалиться сюда и просить нас о чём-то, — взгляд Сименса снова заострён на пистолете, который он только что вытащил из кобуры так, будто ничего в этой комнате больше нет, — но он прокололся, так сказать, злоупотребил властью. И знаешь что? — мужчина тем временем жалобно стонет, он не осмеливается произнести ни слова, тем временем этот сумасшедший поднимает глаза на меня. — За такое принято наказывать. Словно в замедленной съёмке, Сименс снимает пистолет с предохранителя и нажимает на курок. Бездыханное тело падает, я вижу ошмётки мозгов, кровь растекается по полу. У меня подкашиваются ноги, я вот-вот упаду. Даниил подхватывает меня за подмышки. Он спокойно убирает пистолет в кобуру, будто всё это не по-настоящему, и обращается к парню с дредами: — Слава, позови, пожалуйста, кого-нибудь убрать этот бардак. На лице Славы играет легкая улыбка, ни капли страха от произошедшего его лицо не выражает, он спешит удалиться. — Итак, Артём. Повтори ещё раз то, что говорил вчера. Даниил подталкивает меня вперёд, чтобы я по-нормальному встал. Сильно тру щёки вспотевшими ладонями, стирая непрошенные слёзы. Как же я жалко сейчас выгляжу. — Я... — начинаю всхлипывать. Сименс издевательски поднимает брови. Я должен. Должен. Ради мамы. Мне нужны огромные деньги в короткие сроки, чтобы оплатить дальнейшее лечение. Она учила меня быть сильным. — Хочу у в-вас... — тру кулаками глаза и всё же нахожу в себе силы справиться с подступающей истерикой. — Я ХОЧУ У ВАС РАБОТАТЬ! — и падаю на колени. Он подходит ко мне и садится на корточки, хватая меня за футболку, заглядывает в глаза. — Докажи, что способен, — парень оскаливается и теперь ещё больше походит на демона, — забыл представиться, кстати. Меня зовут Глеб, но для тебя Сименс и никак иначе. Мы ведь успели так близко познакомиться за этот маленький промежуток времени, а ты даже не знаешь, кто твой работодатель. Он поворачивается к мужчине с банданой на голове, который так же, как и Слава, всё это время спокойно сидит на диване. Они пересмеиваются, будто бы вспомнили анекдот, потом его лицо опять становится жестким, и он вновь обращается ко мне: — Если ты попытаешься рассказать полиции, поверь мне, это будет плохой идеей, нас крышуют люди серьёзнее мусоров. — Я докажу, что я способен. Глеб смотрит мне в глаза. Его улыбка будто начинает плыть и стекать по лицу, он постепенно начинает отдаляться. Меня уносит в темноту, пока эта комната не превращается в белую точку на горизонте. Я просыпаюсь. Передо мной моя комната и всё тот же пузатый телевизор с помехами. Я доказываю, что способен. И непременно докажу.