Мы встретимся в Селестии

      Это стало глупой традицией. Оба не могли вспомнить, кто из них так решил, но факт оставался фактом. В конце каждого месяца они встречались не в таверне с бардом и сестрой Розарией, а на винокурне. Слуг уже не было, все расходились по домам пораньше, таков был приказ хозяина, а они приходили вместе и, обычно, поздно. Они не спрашивали друг друга, чем занимались до столь позднего часа. В этот вечер не было места ненужным вопросам, старым обидам, работе и для лишних людей. Только они. Вдвоём. Два сводных брата. Две сироты. Двое влюблённых. Только в этот вечер им не нужно было быть кем-то, они были сами собой.       Им не нужно было много, достаточно камина, пары кресел и бутылочки вина. В принципе им бы хватило просто друг друга, но они никогда в этом не признаются. Многие в Мондштадте считали, что они не ладят, и они подражали этому образу. Но только не в последний вечер месяца. В такие вечера они были чуть больше, чем сводные братья и даже больше, чем друзья. Оба это понимали, но никогда не говорили об этом вслух. Слова были не нужны, им хватало взглядов, действий, случайных прикосновений. Но хотелось чего-то большего. Однажды они пересекут черту и больше никто не сможет сказать, что они не ладят и даже ненавидят друг друга.       Но сегодня есть только они и бутылка вина. Кэйи не нужно много, чтоб опьянеть. Ему достаточно одного взгляда рыжеволосого хозяина винокурни, чтоб потерять голову. Эту тайну знает только Розария, Дилюк лишь догадывается о слабости капитана кавалерии, но он тоже теряет рассудок, когда Кэйа улыбается ему. Не той вымученной, фальшивой улыбкой, которые знают все в ордене. Улыбкой, которая существует лишь в последний вечер месяца, самая искренняя его эмоция. Об этой его слабости не знает никто, но догадывается Розария.       В такие вечера они не следят за временем. За рассказами, начинающимся с фразы "а помнишь", время пролетает незаметно. Но не только воспоминания украшают их секретное времяпровождение. Они делятся чем-то личным, но не тем, что гложет душу. Им нравится обсуждать новости, которые приносит путешественник из других регионов, особенно их развлекали истории из Инадзумы. Хитрые кицунэ, грозные óни, тэнгу, забавные тануки и остров полный призраков. Всё это казалось странным, но одновременно с этим притягивало. Хотелось побывать хотя бы на одном острове. Иногда они просто сплетничали, как две дамы в преклонном возрасте. Город свободы полон разных слухов, но больше всего их забавляли сплетни о них самих. Их то сводные братья и обсуждали.       Но самое любимое начиналось ближе к рассвету. В моменты, когда в голове появлялся туман не от переизбытка чувств, а от количества горячительного напитка в организме, Кэйа начинал незабываемое представление. Он перемещал своё тело с уютного кресла на спинку или вовсе на пол, но чаще всего падал на колени перед Дилюком и начинал читать стихи. Свои, авторские, о которых знал только хозяин доли ангелов. Каждая строчка в его произведениях была пронизана чувствами, которые терзали капитана кавалерии. Одиночество, страх перед смертью, ненависть к себе и, конечно же, любовь. Стихов о любви было больше всего и они были самыми трогательными. Венти бы точно наложил плоды творческих стараний Кэйи на свою музыку, превратив это в чудесную балладу.       Но стихи существовали только в комнате на винокурне и только в последний день месяца, и предназначались только для одного человека, только он был достоин их слушать, потому что писались стихи только для него. Дилюк не понимал этого, а Кэйа не знал, как через стихи показать, что всё это только для его возлюбленного. Розария бы назвала их обоих идиотами, слепыми и глухими идиотами.       Но сейчас они были поэтом и слушателем. Один почти лёжа на коленях верного слушателя с выражением читает новое произведение, размахивая почти пустым бокалом. Большая часть содержимого пролилась из-за активного жестикулирования, отстирать эти пятна будет сложно. Второй, прикрыв веки, внимательно слушает. Неважно, что иногда поэт переходит на своей родной, совсем незнакомый ему, язык, ведь звучит всё равно красиво. И как-то интуитивно всё равно понятно, что он говорит, хоть Дилюк никогда и не пытался учить язык Каэнри’аха. Но, если Кэйа начнёт читать только на родном языке, он обязательно его выучит. А пока он понимает только слово одно слово - любовь, которое так часто звучит в эти вечера.       Треск камина, запах вина, двое сонных мужчин. Они б уснули прям так — один, сидя в кресле, второй, пристроив голову на чужих коленях. Не очень удобно, но вместе, совсем рядом, почти в обнимку. Очень хочется спать именно так. Но пора расходиться, ведь за окном встаёт солнце. Скоро выходить на работу, обоим нужно вздремнуть и привести себя в порядок. С утра ведь снова нужно будет играть роль ненавистных друг другу братьев.       Первый день месяца для них самый сложный. Они всегда выглядят очень уставшими и каждый им об этом говорит. Некоторые даже предлагают взять себе выходной. С сонливостью бороться сложно, но можно. Иногда даже получается выглядеть весь день бодрым. Но вот в первый день играть братьев, которые друг друга недолюбливают — это проблематично. Сложно отвешивать колкости тому, кто вчера с такой нежной улыбкой слушал твои стихи о любви и, иногда, гладил по голове. Сложно ворчать и отчитывать того, в чьём творчестве вчера готов был раствориться, кого так сильно хотел обнять. Сложно после последнего вечера месяца делать вид, что тебе совсем безразличен человек, которого так любишь.