***
Темные силуэты танцевали на зеркальной поверхности, набранной в приземистое деревянное ведро мертвой воды, а воздух заполнили, подобные щупальцам моллюска, медленно растягивающимся в поисках добычи, клубы дыма, источаемого тлеющей травой. За окном стемнело, живой огонь в растопленной Велеславом печи уже прогорел, но крепкая каменная груба еще пышела жаром. В центре комнаты в окружении свечей сидела Заряна, одетая в неокрашенную рубаху, вывернутую на изнанку, и, поправляя непослушные черные волосы, спадающие на лежащую перед ней древнюю книгу, бубнила: — …слово мое крепко, небо ключ, земля замок, — закончила девушка и оторвалась от строк. — Так, теперь раздевайся и становись в корыто, — скомандовала она Велеславу, вооружаясь деревянным черпаком. — Что, совсем раздеваться? — переспросил парень, снимая рубашку. — Нет! Не надо совсем, до исподнего вполне достаточно, я должна тебя водой облить, — на бледных щеках Заряны вспыхнул руменец. Велеславу пришлось изрядно сгорбиться, чтобы невысокая девушка смогла вылить ему на голову ковш воды. Заряна же, войдя в роль лесной ведьмы, нараспев читала заклинания, размахивала подожженной скруткой пахучих трав и щедро обливала юношу живой и мертвой водой, так что вскоре изба стала больше похожа на баню, а Кот Баюн и домовой, наблюдавшие за происходящим с полатей, только успевали уворачиваться от брызг. Наконец, отложив инструменты, Заряна скользнула ладонью в окно печи и, измазав ее сажей, подошла к Велеславу. — Нужно начертать на тебе защитные знаки, — пояснила воспитанница Яги и, не поднимая глаз, коснулась его мокрой груди тонкими пальцами. Горький дым, заполнявший помещение, резал парню глаза, все, что он видел, это освещенный теплым тусклым светом силуэт Заряны, все, что чувствовал, ее холодный палец, выводивший на его теле угловатые знаки. Когда девушка, сделав шаг назад, сообщила о том, что закончила, он не сразу вернулся в реальность. — Готово, теперь полезай в горнило. — Первая часть обряда понравилась мне больше, — ухмыльнулся парень и, забравшись на шесток, проскользнул в каменную пасть. Затворив заслонку, Заряна прижалась спиной к деревянной крышке, разделяющей сейчас не просто помещения, а миры. Вопреки ожиданиям, Велеслав оказался не под тесным сводом русской печи, а в бесконечном пространстве, заполненном темнотой. Он не чувствовал тела, мысли в голове плохо складывались в слова и приобретали более емкую форму, отражающую весь спектр чувств. — Давно я тебя дожидаюсь, — зазвучал голос. — Ты волхв Велеслав? — Так меня тоже называли, — голос человеческий, но разобрать, мужчине или женщине он принадлежит, было нельзя. — Тысячи перерождений, тысячи звезд, тысячи имен, а теперь я пустота. — Я пришел, чтобы все вспомнить, ты поможешь мне? — спросил парень, надеясь, что загадочный собеседник все еще здесь. — Никому из живущих не под силу помнить все. Навь — пристанище душ лишь для жителей Матери Земли, на других звездах другие миры и другие боги. Куда важнее, что тебе предстоит противостоять одному из них, — уклончиво ответили Велеславу. — Это мое предназначение? — Это твой урок. Когда придет время, ты совершишь выбор, от которого будет зависеть судьба твоего народа, — безэмоционально сообщили ему. — А в чем смысл, если в конце мы все равно растворимся в пустоте? — удивился парень. — Энергия делания самая сильная, когда-то она упорядочила пустоту, если жизнь остановится и души перестанут учиться — пустота снова придет в состояние хаоса, — пояснили в ответ. — Я покажу тебе, о чем ты просишь… Невесомое тело Велеслава потянуло словно сквозняком, глаза залило светом, это был не яркий свет солнца, не теплый и тусклый свет огня, он будто проникал сквозь запыленное окно и затапливал все вокруг. Проморгавшись, парень осознал, что стоит на пологом берегу реки, а его босые ноги утопают в мягком песке. В следующую секунду воздух со свистом разрезала стрела и вошла по самое оперение в грудь юноши. Наконечник показался из спины. Резкая боль пронзила тело. Велеслав ощутил, как падает навзничь, но едва коснулся земли, увидел над собой совсем другое, серое, затянутое сизыми тучами небо. Крики заполнили пространство, темный силуэт мелькнул и обрушил удар: меч вошел в живот, вскрывая мягкую плоть и разбрызгивая кровь. Волна ярости поднялась в сознании, но вот он уже видел себя бегущим по лесу. Непривычно маленькие шаги, женское тело и совсем иные чувства: вместо ярости желание спрятаться. Но ее настигли, повалили, зажали рот рукой. — Тысячи жизней, тысячи смертей, — в череде жутких воспоминаний раздался знакомый голос. — Еще хочешь вспомнить все? Велеславу казалось, что он захлебывается, задыхается, замерзает. — Я должен! — отчаянно боролся он. Полные ужаса картины сменились другими, полными тепла и любви: вот навстречу ему бежит малец пяти весен от роду, хрупкие женские руки закрывают глаза, звонкий смех, теплый свет. Ему было ради чего жить и умирать. — Когда придет время выбирать, помни об этом, — снова вмешивался голос. Теперь Велеслав на капище, высокие идолы, высеченные из камня, уходят в звездное небо, за руку его ведет совсем другая женщина: белая кожа, черные волосы. Комнаты, полные свитков, мелькают подвалы, расписанные символами, его рука все еще крепко сжимает ее хрупкую ладонь с черными кончиками пальцев. — Заряна? — так хочется увидеть лицо. Неужели она с ним не первую жизнь? — Не ищи ее в прошлом, она твое будущее. Череда хаотично мелькающих картинок, эмоций, ощущений не давала Велеславу одуматься, накрывая его волнами как утлое суденышко, попавшее в шторм. Наконец его потрепанное сознание выбросило на берег. Легкость, которую прежде испытывала душа, сменилась физической болью, мышцы ломило, в ушах звенело, тело, словно грязная одежда, вызывало отвращение. Кромешная темнота, к которой он уже привык, сменилась рваным полумраком, чьи-то слабые руки цеплялись за голое тело, силясь сдвинуть его с места, женские крики, уханье филина. Наконец, новый вздох принес глоток прохладного воздуха, захрипев, Велеслав осознал, что вернулся. Заряна и домовой сумели кое-как вытащить его из горнила, перемазанные сажей, они суетились вокруг, похожие на обрывки тех воспоминаний, что видел Велеслав. Окончательно его привел в чувства ковш воды, выплеснутый прямо в лицо. Взгляд и сознание прояснились. — Живой, живой! — шептала Заряна, уложив его голову себе на колени. — Зачем вытащили, я не все успел? — привыкая к телу, Велеслав размахивал руками и откашливался. — Знаешь сколько времени прошло, уже светает! — возмущалась девушка. — Ну что, вспомнил все? — испытующе спросил кот Баюн, в его взгляде читалось «яжеговорил». — Нет, все не вспомнил, но вспомнил все, что нужно, — устало произнес парень, проваливаясь в сон.Перепекание
5 июня 2022 г. в 12:35
С плоским хлопком о стену избы ударился старенький истертый поршень и, безвольно обмякнув, сполз вниз.
— Третий день с этим башмаком воюю, без толку, — выдохнул Велеслав, только что отправивший обувь в недолгий полет, — не слушается! — заключил он и уставился в окно, за которым пухлыми хлопьями валил снег.
В избе было тепло, привычный полумрак разбавлял огонек жировой лампы. Его и серебристого мерцающего света, проникающего из-за окна, Велеславу вполне хватало, чтобы разбирать оставленные Столетой записи, сделанные буквицей на берестяных листах. Улетев в мир живых по делам, она наказала парню разучить несколько заговоров, чем он и занимался, впрочем, успеха достичь пока не мог.
— Ну, даешь, это же бездушная вещь, как же она тебя слушаться станет? — удивился Баюн, теплолюбивый кот предпочитал не слазить с горячей печи в такую погоду.
Запутавшись в конец, парень умоляюще посмотрел на пушистого друга.
— Все миры, пространства и времена — суть одно, — вздохнул кот, поясняя. — Все соткано из пустоты.
— Вначале была пустота… — повторил Велеслав, вспоминая первые строчки гимна о сотворении мира. — Да, но разве пустота — это не…
— Люди представляют себе пустоту, как ничто. Но разве из ничего можно создать все? — перебил его Баюн. — Пустота — столь маленькая песчинка, что глаз смертного не может ее различить, а ухо услышать, как она звенит. Бесконечно долго пустота пребывала в хаосе, пока, наконец, не разделилась на Белобога и Чернобога, подобно тому как хозяйка разделяет молоко на сливки и сыворотку, взбивая масло.
Велеслав кивал и слушал, не перебивая, старясь ухватить каждое слово вещего зверя. Яга обычно была занята хозяйством, Заряна сама еще ученица и не могла грамотно объяснить то, что делала часто по наитию, поэтому парню приходилось осваивать колдовство на своих ошибках, по несколько дней он мог биться над простеньким заговором, нащупывая в сознании пути проявления магии.
— А дальше ты знаешь, Белобог и Чернобог хлопнули в ладоши и сотворили Звезды и Миры на них, населили их существами столь разными, что некоторые не смогли бы ужиться в оном пространстве. Пройдет еще бесконечно много времени, прежде чем люди придумают добро и зло. Потомки Белобога-Рода люди боятся Чернобога, как боятся темноты ночи лишь потому, что их глаза не видят в ней, как боятся зимы лишь потому, что могут замерзнуть, — продолжил свой рассказ Баюн, но сообразив, что ушел слишком далеко от темы, поправился. — Этот поршень и ты из одного теста, приказывать ты должен не ему, а пустоте, из которой он состоит.
Подобрав с пола старый башмак, парень вернулся к столу и с прежним энтузиазмом принялся зачитывать строки, призванные превратить изношенную обувь в живую крысу.
— Слова лишь проводники, смотри и слушай не телом, а духом, как звенят струны пустоты, как выстроились песчинки в замысловатом узоре, то смертным не дано, сколько бы они не бубнили, — наставлял его кот Баюн своим мягким гипнотизирующим голосом.
Уперев пальцы в виски, Велеслав повторял слова заговора, под действием которых старый башмак, лежавший перед ним на столе, принялся трансформироваться. На изношенной коже проступала плотная бурая щетина, а плоские шнурки завязок округлились, порозовели и покрылись редким пушком, еще лишенное морды и лапок существо задергалось, извиваясь.
Низкий и ворчливый звук, издаваемый старыми петлями входной двери, вывел Велеслава из равновесия. С ужасом осмотрев свое творение, он перевел взгляд на только что вошедшую, румяную с мороза Заряну.
— Подосиновик целую корзину клюквы передал, — сообщила девушка, стягивая с головы серый шерстяной платок, на который налипло немало снега. — Фу, что это у тебя? — поинтересовалась Заряна, водрузив корзину с ягодами на стол и забравшись на лавку с ногами.
— Тренируюсь вот, — пояснил Велеслав, глядя на шевелящийся волосатый тапок с двумя крысиными хвостами.
— Ты главное пока сам обращаться не пробуй, — посоветовала Заряна и отправила за щеку горсть кислых ягод. — Сегодня опять во сне разговаривал, звал кого-то, кричал. Что тебе привиделось? — заглядывая в глаза друга, спросила она.
— Разное, пустое это, извини, что разбудил, — отмахнулся парень, однако встретившись с проницательным взглядом синих глаз Заряны, понял, что она не отстанет. — Я не знаю что это, то я сражаюсь с кем, то пирую, то с дружиной, то… в общем, много чего, — рассказал он, умолчав о некоторых сценах.
— Ты вспоминаешь, — сразу сообразила девушка.
— О чем ты?
— Прошлые жизни. Люди их не помнят, чтобы не тянуть за собой плохих воспоминаний, а колдуны — да. Волхв Велеслав накопил большой опыт, который теперь часть тебя, — пояснила она.
— Только вот твое тело, зависшее между Явью и Навью, все еще человеческое, не может справиться, — вмешался Баюн.
— Это опасно? — с тревогой спросила Заряна.
— Кто знает, как бы умом не тронулся, — прикинул Баюн. — Тебе надобно поскорее обучиться и пройти обряд посвящения, — заметил кот, однако, глядя на крысо-тапок, понял, что не все так просто.
В желтых глазах Баюна промелькнула искра, в мгновение крупное, вальяжно лежавшее на печи животное собралось словно пружина и, оттолкнувшись мощными лапами, преодолело по воздуху расстояние от печи до стола.
Острыми когтями он ударил о извивающийся поршень и, закусив зубами носок, заурчал. Дождавшись, пока волосатый предмет обуви перестанет извиваться, вещий кот отпустил свою жертву и с чувством выполненного долга принялся вылизываться.
— Прошу прощения, поддался желаниям, — пояснил он свою выходку.
— Ладно, Баюн, надо что-то сделать, Вел не может вот так каждую ночь мучится, — не удивившись, продолжила Заряна. — Должны быть способы, например, перепекание? — предложила она, вспоминая всевозможные обряды, которые ей доводилось видеть за свою недолгую жизнь.
— Спятила! Он вспомнит все разом и точно ополоумит, — возмутился кот.
— Превращая тапки в крыс, я сойду с ума еще быстрее. Согласен! — ухватился за идею Велеслав.
— Это все равно, что в бычий пузырь вылить бочку воды! Твой разум просто лопнет! — негодовал неразумности подростков кот Баюн.
— Зоря, что для этого нужно? — обратился Велеслав к подруге, проигнорировав кота.
— Вода, живая и мертвая, дрова осиновые, печь истопить и все руками приготовить, никакой магии, — сообщила она. — А я пока травы подберу и заговор найду.
Не откладывая, Велеслав сорвался с лавки и, одевшись потеплее, поспешил за мертвой водой на Смородину, а вернувшись, принялся добывать огонь вручную. Вместе с домовым он растирал в ладонях небольшую палочку, мохнатые лапки домашнего духа старательно подсовывали под вылетающие из-под нее искры мягкий трут из пера и сена. Однако занятие было непростое.
— Я, конечно, все понимаю, ручной труд придает обряду силу, но зачем тереть, есть же кресало? — не понимая подобных крайностей, бубнил Велеслав.
— Это самый древний способ добычи огня и самый сложный. Зачем, по-твоему, все эти правила при сборе трав и колдовстве? Чем сложнее что-то дается, тем больше в этом сокрыто силы, ручной труд наполняет жизнью, — пояснял кот Баюн, зверь был недоволен происходящим, но привычка давать справки по любому вопросу брала верх. — Вот раньше: поле вспахать мотыгой, ну-ка попробуй, сколько труда — так и зерно живое, а сейчас что? Придумали плуг, корову запрягли и радуются! Вам — людям — лишь бы ничего не делать, — по-стариковски ворчал кот, которой за весь день так и не слез с печи.