Стражи Нави

      Как не сопротивлялась Марена, как не напускала стужу на свои владения, но едва заметными шажками по небесной тверди двигался солнечный диск, прибавляя день. И вот в очередной раз красная заря занималась над, казалось, безжизненной и безбрежной лесной чащей, золотя макушки вековых елей.       А где-то в глубине леса, на самой границе Нави и Яви, укрытая пушистыми колючими лапами, мостилась с виду маленькая изба. Древесина совсем обветшала, а дверь покосилась. Окна, обрамленные резными наличниками, были плотно заколочены, а мощные птичьи лапы, служившие опорой, засыпаны глубоким снегом. Снаружи еще царил мир живых, а внутри уже начиналось царство мертвых. Из трубы столбом валил густой дым — в избушке Яги Столеты уже растопили печь и готовились к новому дню.       Расстелив скатерть самобранку, Хозяйка и ее воспитанники завтракали. На колени к Велеславу тут же забрался огромный кот Баюн, толстяк, быстро ставший лучшим другом для юноши, выпрашивал лакомство. Домовой дед как обычно сидел прямо на столе, подобрав под себя ноги.       — Сегодня надо бы сходить на старую балку, пополнить кормушки с солью. До вешнего тепла еще две луны, а лосихи тяжелые, котиться им скоро — надо поддержать, — рассуждала о делах на день Столета. — Возьмете в сарае корзины да пойдете. Правда, придется пешком: навьи соль не переносят, а вы ни живы, ни мертвы — сдюжите, — поясняла она Велеславу.       Закончив трапезу и набив плетеные из бересты короба солью, Велеслав дожидался Заряну у околицы, где с высоких жердей своими пустыми глазницами на него смотрели человеческие черепа, безмолвные стражи хозяйства бабы-яги. Наконец со скрипом отворилась дверь избушки, Заряна ловко спрыгнула в пушистый снег с высокого порога и деловито подошла к нему.       — Ну что, где моя корзина? — спросила она.       Велеслав улыбнулся, его забавляло, как важничает девушка, которая чуть ли не на две головы ниже него.       — Вот, бери и пошли, а то снегу навалило, идти медленно будем. — Протянув ей полупустой туесок, который, впрочем, все равно оказался тяжелым для хрупкой девушки, сказал Велеслав.       На себя же он взвалил короб, в который могла бы спрятаться и сама Заряна, но высокий и крепкий юноша привык к тяжелой работе и даже не замечал свою ношу. Утопая в снегу, ребята двинулись в путь через лесную чащу. Дорога их не страшила, Заряна хорошо знала лес, да и лешие, если что, всегда готовы проводить.       — Скоро Лелино время начнется, вот Марена и сердится, наметает сугробы, они с сестрой никогда не ладили. Леля в силу вступит, а Марена до Велесовой ночи к мужу, Кощею, в подземное царство отправится, — пояснила Заряна причины обилия снега.       — Значит, сейчас Масленицу справляют, — вывел Велеслав. — Эх, дома весело, на ярмарку, наверное, поедут.       Заряна с любопытством оглянулась.       — Что за ярмарка? Что там веселого?       — О, чего там только нет! Со всех окрестных селений народ съезжается, везут товары, которые за зиму справили: пушнину, ткань. Наготовят разносолов, медов и браг. Как наедятся и напьются, парни соревнуются в удали: по шестам за призами лазают, на бочках с горы скатываются, а девки хороводы водят, весну закликают, — повествовал юноша, то ли мечтательно, то ли тоскливо поднимая глаза к небу. Увидит ли он еще хоть одним глазком свое селенье, ярмарку, повеселится ли или век будет в этой чащобе сидеть.       «А чего гадать», — подумал он и, скомкав из рыхлого снега упругий комок, запустил его в Заряну. Та вскрикнула, пылая от возмущения, обернулась, собираясь уже выругаться, как получила еще один снежок, холодными брызгами разлетевшийся в дребезги.       — Что это за веселье, кто это придумал! — Заряна не привыкла к таким забавам, да и с кем ей было играть в снежки, однако, она быстро смекнула и стала один за одним отправлять в обидчика снежные комочки, сердясь из-за того, что не попадала в цель.       Велеслав старался не причинять особого вреда, пока один из снежков не пришелся прямо в лоб девушки. Она пошатнулась и рухнула на спину, наигранно расправив руки в стороны.       — Зоря, эй, ты чего?! — спохватился юноша. Кинувшись к ней, он упал на колени.       Наклонившись над девушкой, Велеслав хотел послушать, есть ли дыхание, но ничего не мог разобрать кроме бешенного биения своего сердца. Неожиданно Заряна распахнула синие глаза и засмеялась, при этом рукой она зачерпнула пригоршню снега, которую ловко отправила парню за шиворот тулупа.       — АЙ! Знаешь что, за такие шутки… — Велеслав отпрянул и плюхнулся на снег, растирая мокрую от мгновенно растаявшего льда шею.       — А что, испугался? — кокетливо смеялась Заряна.       — Ага, как же, просто Яга с меня шкуру спустит!       — Пусть мы все еще чувствуем холод и голод, можем получить рану, но убить нас не так-то просто, мы ведь уже умирали, — рассказала девушка.       Отряхнувшись сам, Велеслав поднял за руку Заряну, и, закинув корзины за спины, они пошли дальше.       — А что у вас, празднуют тут что-то весной или грустят весь год? — продолжал разговор Велеслав.       — Празднуют, конечно, Весенний деды, например, когда люди позовут души предков домой, накроют стол, и все умершие смогут увидеть живых. А кто-то даже останется на все лето помогать, — рассказала Заряна.       — Выходит, можно родных навещать? — обрадовался юноша, он, конечно, и сам каждый год участвовал в поминальных праздниках с семьей, но сейчас, взглянув на это с другой стороны, понял, насколько эти обряды важны в первую очередь самим ушедшим.       — Выходит, что можно, — пожала плечами Заряна, мысли о посещении Явного мира никогда раньше ее не беспокоили.       Так, переговариваясь и смеясь, ребята долго шли сквозь чащобу, пока неожиданно Велеслав не прервал разговор, приложив палец к губам. Он напрягся и резко дернул Заряну, одновременно зажимая ей рот, чтобы подавить возмущенный вопль.       — Тсс, — прошипел он, — слышишь?       Чуткий слух охотника его не подвел, и скоро нехарактерные для жизни леса звуки стали громче. Голоса людей и треск веток доносились до ребят с противоположной стороны. Задорная улыбка вмиг исчезла с лица Велеслава, он словно сам превратился в дикого зверя, затаившегося в лесу. В это время года в столь глухую часть леса не мог забрести никто из жителей окрестных деревень, а значит, пришельцы были не местные, а их намерения, возможно, недобрые. Звуки нарастали, уже можно было разобрать голоса и отдельные слова       — Не по-нашенски говорят и ведут себя не как гости: шумят, леса не боятся — вон, смотри! — прошипела Заряна и тут же сама зажала рот рукой, чтобы не закричать.       Из-за косматых ветвей елей показались несколько крепких мужчин, одетых на западный манер. На них были удлиненные туники с узкими рукавами синего, пурпурного, горчичных цветов, что свидетельствовало о тугом кошельке своих владельцев, поверх них — легкие ламеляры из нашитых на кожаную подложку тонких метрических пластинок и плащи, заколотые на плече фибулами, сапоги из мягкой кожи, в которые были заправлены узкие штаны, у некоторых на головах цветные валяные колпаки с загнутыми концами, у других шлема. Среди них также был мужчина, полностью закованный в начищенный до блеска панцирь. Шли налегке, пешком, очень быстро и ловко преодолевая сугробы и бурелом. А замыкали группу двое в обычных тулупах, видно, из местных. Оперев длинную жердь на плечи, они несли убитую и привязанную к ней лосиху, ноги ее были скрещенны, а голова с окровавленной шеей безвольно болталась, но страшнее всего выглядел округлившийся живот самки, свидетельствующий, что она ждала приплод.       — Кто мог убить беременную лосиху? — белея от ужаса, проговорила Заряна. — Лось — священное животное и тем более перед окотом.       Наконец, группа незнакомцев скрылась в зарослях уставших от снега елей.       — Надо Столету предупредить, самим к ним лучше не соваться, — жестким голосом скомандовал Велеслав.       Оставив тяжелые корзины с солью, ребята побежали обратно, теперь они шли тихо и не оставляли за собой следов. На ходу Заряна созывала лесных духов, скрывающихся под личинами птиц, и отправила их с посланием вперед, удивляясь, как они сами не увидели чужаков. Заряна и Велеслав были уже на пол пути к дому, как навстречу им вылетела Яга в ступе и Серый волк. Всклокоченные, они резко остановились, чтобы выяснить у ребят подробности.       — Их шестеро, все взрослые мужи, добротно одетые не по-нашему, и язык незнакомый, оружие при них, но пожитки нехитрые, будто они не пешком сюда пришли, а… — докладывал Велеслав       — А переместились, — закончила Столета. — Да, бывают у нас такие гости из далеких стран, не дают им покоя красоты и богатства Русколани, чуют, что настали сложные времена, и ищут поживы. А то, что лешие их не увидели, значит, с ними сильный маг, поэтому они так нагло, не прячась, шли. От навьих глаз их скрывает морок, а вы все же люди. Ладно, нечего стоять. Велеслав, седлай волка и за мной, Заряна, иди домой, — скомандовала ведьма и двинулась дальше, низко летя в своей ступе.       — Эй, а почему ему можно, а мне домой?! — возмутилась девушка.       — Она права, не вздумай за нами, — поддержал Велеслав и, вскочив на Серого волка как на коня, помчался следом. Заряна осталась стоять посреди леса. Удивленно разводя руками, девушка недовольно бубнила про себя, собирая вокруг хоровод из огоньков-душ Снегурочек, ее верных подружек.       — Нет, вы слышали? Важный такой, командовать он мне будет, без году неделя как колдуном заделался и командует.       Снегурочки мигали, поддерживая негодование сестры, пока та брела по глубоким сугробам в темном лесу.       — И вообще, чего это я? — удивилась Заряна и развернулась обратно.

***

      В лесу окончательно стемнело, Велеслав не мог различить даже силуэт летящей впереди Яги и полагался на несущего его волка, а сама Яга, будучи навьей, скорее пыталась учуять человеческий запах, чем увидеть следы. Уже несколько часов они безрезультатно кружили по лесу, лешие, сновавшие рядом, тоже не могли никого обнаружить, как вдруг девичий вопль разорвал тишину и согнал напуганных птиц с ночного насеста.       — Заряна, — понял и рванул в густую мглу Велеслав.       — Стой, она умеет постоять за себя, нельзя так глупо себя обнаруживать, — прошипела Столета, хотя и ее сердце оборвалось в этот миг.

***

      Вокруг света, разлитого большим костром, сидели пятеро. Один чистил оружие, другой ворочал угли, чтобы висящая над огнем туша животного лучше пропекалась, третий невнятно бормотал над небольшой книжицей в кожаном переплете. Тихо похрустывая снегом, из тьмы леса вышел крепкий мужчина, на нем был надет натертый до блеска металлический панцирь, в свете костра отливающий золотом, на голове стеганый подшлемник, на поясе меч, а рукой он за волосы держал Заряну. Та вырывалась и шипела, вокруг нее беспомощно роились огоньки снегурочек       — Смотри те-ка, и что в такой глуши делает баба? — удивляясь, сказал он на незнакомом самой Заряне языке.       — Так это явно ведьма — тащи ее сюда, — предложил другой, самый толстый.       Бесцеремонно толкнув девушку на снег, мужчины засмеялись.       — Ну-ка, растолкуй ей на вашем, — указывая в скромно одетого в привычный для этой местности овчинный тулуп мужчину, сказал тот, что был одет богаче всех. Его плащ снизу был подбит мягким мехом, а сверху отделан пестрым шелком, — что если она не расскажет, где ее хозяева черти спрятали вход в свое адское царство, мы поджарим ее на этом же костре, — ковыряясь в зубах небольшим ножиком, сообщил он.       — Зачем же жарить, Алрик, мы проучим ее по-другому, — усмехнулся толстяк и, встав, стал расстегивать штаны.       — Стой, не трогай ведьму, она специально приняла это смазливое обличие, чтобы соблазнить тебя, а когда ты возьмешь ее, она высосет из тебя душу, — выпалил толмачь.       — Что-то я не слышал о таких ведьминских происках, ты что, заступаешься за нее? — не унимался он.       — Не стоит, брат, пачкать свою душу связью с ведьмой. Очистим ее тело от греховной нечестии, — отозвался тот, что до этого был занят вознесением молитв.       Встав, он вынул из висящей на поясе сумы большой металличесий крест и бросил его в костер.       — Ярл Алрик, у вас были щипцы, не одолжите? — обратился он к одному из спутников. — Снимите с нее одежды, — скомандовал другим.       Похабно посмеиваясь, мужчины принялись раздевать Заряну, пока, наконец, на ней не осталась одна нижняя рубашка. Девушка пиналась, кусалась, сыпала проклятия, но никак не могла защитить себя, вокруг костра солью был нарисован замкнутый круг, внутри которого ее магия не работала, как не сработали заклинания против обидчика, настигшего ее в лесу — что-то защищало их.       — Достаточно, держите ее крепко, — скомандовал мужчина в плаще и щипцами выудил из костра крест. Свободной рукой он рванул рубашку на груди Заряны, обнажая шею. — Exorcizamus te, omnis immundus spiritus, omnis satanica potestas, omnis incursio infernalis adversarii, omnis legio, omnis congregatio et secta diabolica, in nomine et virtute Domini Nostri Jesu Christi, eradicare et effugare a Dei Ecclesia, ab animabus ad imaginem Dei conditis ac pretioso divini Agni sanguine redemptis, — затараторил он, закрыв глаза, и распростер руку над головой жертвы.       Закончив бурчать, резким движением он прижал раскаленный красный металл к белой коже девушки, плоть зашипела, издавая запах жаренного мяса, а дикий вопль Заряны разнесся по всей округе, поднимая из спячки самых древних созданий тьмы. По воздуху прошла рябь. Державшие ее под руки мужчины от неожиданности пошатнулись, и Заряна рухнула на снег, прикрывая одной рукой разорванную рубашку.       — Ну что, теперь-то можно не бояться ведьму? — смачно чавкая, изрыгнул толстяк и ухватил своими пальцами острый подбородок Заряны.       Вряд ли он и сам себе признался, что взгляд этой хрупкой раненной девушки прошиб его до костей. А где-то в глубинах души Заряны поднималась тьма, способная поглотить не только его душу.

***

      — Столета, вон там! — негромко произнес Велеслав, указывая на мерцающий вдали огонек костра, возникший из неоткуда.       Навьи стражи двинулись на свет и оказались в нескольких локтях от незванных гостей, скрываемые мглой. Увиденное вызывало у них ужас. У костра на коленях полулежала раздетая до рубашки Заряна, а вокруг нее глумились шестеро мужчин.       Велеслав схватился за висевший на поясе небольшой топорик, вспомнил, что в сапоге спрятан нож. Другого оружия он с собой не взял, хотя из лука попадал белке в глаз и даже во мгле смог бы убрать нескольких лазутчиков.       — Стой, — придержала его Яга. — Они защитили себя кругом из соли, навьи не пройдут, нужно разобраться, может, Велесовых ребят на помощь звать придется. Подосиновик, возьми своих и обойди с другой стороны, — повернувшись к стоящему рядом лешему, принявшему обличие крепкого смуглого мужчины, одетого в тряпье, продолжила она, а когда вновь перевела взгляд, Велеслава рядом уже не было.

***

      — Руки от нее убрал, — спокойно сказал Велеслав, выходя из тьмы к костру, вызывая недоумение собравшихся.       — Ты еще что за гусь? — спросил толстый, не вдаваясь в тонкости перевода.       Мужчины забыли о Заряне и встали, делать резкие движения они опасалась, не зная чего ожидать от юноши.       — Почему он вообще нас видит, брат Ульфил, ты говорил, твой бог защитит нас своим покровом, — предъявил ярл Алрик мужчине с крестом.       — Когда она закричала, покров упал, я это ощутил, — констатировал брат Ульфил. — Эта ведьма не так проста, как кажется, за ней стоят большие силы.       Пока обидчики Заряны переговаривались, Велеслав небольшими шагами приближался к очерченному солью кругу, последней преграде, мешающей навьим накинуться на ублюдков, и только он как человек мог перешагнуть и разорвать ее.       — А ну, стоять! — заорал толстый и, схватив Заряну за волосы, приставил к ее шее нож. — Рыпнешься, и я твою бабу располосую! Переведи!       Намерения его были и так понятны, а Велеслав просчитывал траекторию броска. У него был только один шанс и один шаг до черты, нужно было успеть разорвать соляной круг и убить толстого урода, раньше чем он порежет горло Заряны. Остальное помогут сделать пришедшие по ее зову и ожидающие во тьме лешие, мороки, волколаки, упыри, кикиморы и прочая лесная нечисть.       Встретившись взглядом с Заряной, он кивнул, ногой нащупал корягу и, оттолкнувшись, в прыжке метнул топорик в толстяка. Приземлившись на линию из соли одной ногой, он разорвал черту, и лес наполнился воплем людей и нечисти. Оказавшийся рядом с Велеславом брат Ульфил замахнулся мечом, который успел выхватить из ножен, болтающихся на поясе. Но германский длинный меч оказался совершенно неудобен для ближнего боя в пересеченной местности русского леса, а привыкший драться в рукопашную или с легким бытовым оружием Велеслав не боялся контакта с противником. Ловко присев, он, уходя от удара, вывернулся и вонзил нож прямо в глазницу воина-монаха.        Вокруг кипел бой: лешие, приняв свой истинный вид — существ, кому плоть и кровь заменяли мох, коренья, земля и кости лесных зверей, — навалились со всех сторон, подоспевшие оборотни из дружины Велеса уже терзали воина в доспехе, а вот толстяк, которого Велеслав ранил в плечо, тихо уползал под ель, решив не проявлять благородства и в бою.       — Куда собрался? — рыкнул юноша и направился к нему, не обращая внимание на происходящее.       Сделав пару шагов, он столкнулся с ярлом Алриком, как его называли спутники. Вооруженный мечом, тот скалился, глядя на Велеслава окровавленным ртом, видимо, уже пропустив удар по лицу. Безоружный Велеслав, вспомнив слова Заряны о том, что убить его теперь не просто, ринулся на меч, подставляя под удар левое плечо. Лезвие прошило тело насквозь и застряло, а опешивший от такой наглости ярл отпрянул. Морщась, парень вытащил клинок из своей плоти и ринулся на соперника. Мечом он сражаться не умел, поэтому наносил рубящие удары, как привык, орудуя топором или палкой. В ужасе пятясь, Алрик зацепился о ногу мертвого товарища и упал навзничь, тут его и настиг удар Велеслава. Еще удар, и еще, кровь летела в стороны, обагряя белый снег, а юноша рубил и рубил, превращая мертвого врага в кучу разорванной плоти, пока, наконец, от усталости сам не рухнул на колени рядом, опираясь на вонзенный в утробу мертвого воина меч.       Придя в себя от воя волков оборотней, Велеслав обнаружил вокруг груду растерзанных тел и догорающий костер, тускло освещающий лес. Белый снег превратился в багряную кашу, которая до весны будет напоминать о произошедшем здесь этой ночью. Лешие и оборотни уже приняли человеческое обличие и осматривали пожитки незванных путников. Посреди этой бойни стояла Заряна. Одной рукой она держала ворот разорванной, залитой кровью рубахи, а в другой чье-то вырванное сердце. Взгляд ее был безмятежен, а на лице застыла улыбка. Напротив нее в нескольких шагах стояла Столета, столь же спокойная и строгая.       — Ну вот, дети мои, вы и приняли посвящение кровью, раньше, чем я рассчитывала, но на все воля Чернобога, — устало сказала она.       Опираясь на меч, Велеслав поднялся, боль в плече наконец пронзила его, запоздало напоминая о ранении, кровь сочилась из раны. Поморщившись, он направился к девушке, переступая через оторванные части тел тех, кто еще минуту назад угрожал их жизни, по пути поднимая ее тулуп, чтобы накинуть на плечи. Но подойдя к ней и наклонившись, Велеслав увидел запекшуюся на груди рану в форме креста. Тьма снова залила его глаза, а сердце наполнилось желанием мстить. Мстить, чтобы хоть как-то утопить в крови еще более тяжелое чувство вины, что опять не уберег дорогую сердцу девушку.       — Отвези ее домой, — тихо сказала Столета, положив руку на плечо Велеслава. — А у меня тут еще дела.       — Столета, почему сразу не позвали, с ума сошли… — послышались крики мужчин дружинников.       Заряна, наконец, выронила зажатое в руке сердце и осела, теряя сознание. Велеслав подхватил хрупкое тело, укутал в тулуп и, легко подняв на руки, направился к Серому волку. Могучее животное протяжно завыло, унося их в ночную мглу.