Шёл, шёл и нашёл

Дорога на Алтай разительно отличалась от путешествия на Ольхон. Тогда в машине они разговаривали почти без перерыва, в один момент отключив даже тихо бормотавшее радио. Делились историями из жизни, обменивались мнениями о фильма-книгах-играх, знакомились. Останавливались купить кофе, и так вкусно обедали на пароме, когда за бортом шумел величественный Байкал. Сейчас они молчали. Оба. Половину степной дороги Илья проспал. Он всё еще был очень слаб. В тот день домой его отпустили уже ближе к ночи. Петрович выдал восстанавливающие препараты, которые необходимо было колоть два раза в сутки. Кирилл забрал лекарства и по дороге к своей квартире тормознул у аптеки - купить шприцы. Соболев не сразу понял, что его привезли не в родное гнездышко. Да, ему показался незнакомым лифт, но он списал это на действие «мерцания». Однако, и входная дверь, и прихожая, где он без сил привалился к стене, оказались так же увиденными в первый раз. Кирилл осторожно раздел омегу и отвел в шикарную ванную. Здесь все было настолько просторным и большим – ванна, зеркала, даже ширма с китайскими драконами, что Илья почувствовал себя маленьким мальчиком. Ларионов выдал ему полотенце, халат и оставил одного. Конечно… После того, что Илья говорил альфе тогда в кабинете удивительно, как его вообще на порог пустили. И то, что Кирилл не предложил помощь, ярко показывало отношение Ларионова к одному несчастному омеге. Илька не решился принимать ванну, боясь, что просто утонет. Просто постоял под очень горячими струями воды. Его все еще бил озноб, то ли от октябрьской холодрыги, то ли от действия препарата. Конечно, он знал, кто его отравил. Славка Котельников, с удовольствием угощавший его эксклюзивным кофе. Вкус, разумеется, был очень необычным, но в этом как бы и прелесть пробовать новое… Единственное, что Илья не понимал – за что он так с ним поступил. За то, что задержал его на жалкие десять минут? Его почти неделю не было на работе, и до того Илька не помнил, когда бы смог так прокосячиться. Они виделись как правило на обеденном перерыве, говорили на общие темы. Вообще ни разу не повздорили даже. Ларионов уложил Илью в своей спальне, а сам разместился на диване в гостиной. Перед сном сделал омеге болезненный укол в попу. Илька стерпел все молча. Ему было очень плохо. И не только физически. Настоящее страдание вызывал тот факт, что альфа отказался от него. Сейчас ему казались смешными собственные рассуждения о том, что он уйдет, как только Ларионов скажет, что все кончено. Что будет рядом, пока Кирилл этого хочет. Идиот. Только полный идиот мог решить, что может легко свалить в туман, когда его сердце разбито вдребезги. Когда единственным желанием было кинуться в ноги альфе и молить о прощении. Да, он был под наркотой. Однако, он пришел к Кириллу и своими словами и действиями нарочно делал ему больно, провоцировал, оскорблял. Мог же пойти на улицу и хоть голым сплясать в фонтане? Кинуться под трамвай? Мог… Ночью его рвало еще несколько раз. Слава Богу, он успевал добегать до ванной. В последний раз, ближе к утру, решил не возвращаться в кровать. Он впал в состояние равнодушного анабиоза, прекратив жизненные процессы до лучших времен. В таком состоянии ему было абсолютно все равно где дремать: на теплом полу ванной или в мягкой постели. Зачем идти в кровать, если там нет его альфы? И, судя по всему, уже не будет. Илька клубочком свернулся под раковиной, стараясь дышать через нос. На полу было тепло и единственное, что мешало и не давало уснуть – яркий свет, бьющий прямо в глаза. Илья тихо-тихо, стараясь не разбудить демонов внутри, перевернулся на другой бок, прочь от света и даже начал проваливаться в сон, когда почувствовал легкое прикосновение к плечу. - Плохо? - в голосе альфы слышалась тревога. – Ты долго не выходил. Почему ты здесь лежишь? Илька слабо качнул головой. - Нормально. Извини. - Давай-ка вставать потихоньку, - сильные, такие родные, руки медленно подняли Илью на ноги. Он покачнулся. – Пошли, надо вернуться в кроватку. Соболев не сопротивлялся. На это у него не было сил. Альфа вел его очень осторожно, обращаясь с омегой как с хрупкой дорогой вазой. Поправил подушки, укрыл одеялом. - Не уходи, - со слезами в голосе попросил Илька. – Пожалуйста, Кирилл. Он хотел схватить альфу за руку, но не смог поднять свою. - Я оставлю дверь открытой, позови, если нужно будет, - мягко ответил Ларионов. И ушел. Скрипнул диван в гостиной, альфа шумно выдохнул и воцарилась звенящая тишина. Илька смотрел в потолок, освещенный фонарем, чей свет упрямо просачивался сквозь неплотно задернутые шторы. Безнадежные слезы катились из его глаз, противно затекая в уши. Он плакал до тех пор, пока не отключился. За весь следующий день Илья просыпался урывками: около полудня, когда Ларионов сделал ему еще один укол, переодел в удобную футболку и пижамные штаны, и заставил поесть суп-пюре; ближе к сумеркам, когда его разбудило рычание альфы, который в ярости расхаживал по соседней комнате, и отчитывал подчиненных за то, что они не могут кого-то найти. В девять Кирилл разбудил его почти насильно, покормил безвкусным омлетом и куриной грудкой, напоил куриным бульоном. Вколол очередную дозу лекарства. Пару раз Соболев вставал в туалет, но добирался туда и обратно почти на автопилоте, практически не включая сознание. На второй день Илье стало лучше. Физически. Выносить гнетущую атмосферу, царящую в квартире, было почти невыносимо, и он предложил выдвигаться на Алтай. - Я все равно сплю все время, - сказал он Ларионову. – Посплю в машине. Альфа согласился. Вячеслав Котельников как сквозь землю провалился, но его ребята рыли буквально под каждым камнем. Его поимка всего лишь вопрос времени. И лучше бы ему попасться не в смену Ларионова, ибо он не был уверен, что преступный омега останется жив. Не погибнет при задержании. После жестокого допроса. За то, что он сделал с его мальчиком, альфа готов был Славку закопать без суда и следствия. Ларионов снова чувствовал себя виноватым перед Ильей. Опять он обвинил его во всех грехах, не разобравшись. Что самое страшное, он обвинял его, основываясь сначала на поведении распутных омег Департамента, а потом - исходя из опыта жизни с наркоманом. По-хорошему, после такого следовало бы отпустить Соболева в свободное плавание. Но Ларионов никогда особой жертвенностью не страдал. Он придумает, как сделать так, чтобы Илья его простил. И заживут они долго и счастливо. Был еще один момент, о котором Ларионов старался не думать. А именно, о жестоких словах Соболева, брошенных ему в кабинете. Эти слова задели альфу за живое. Ему было неприятно и больно. Но, как большинство альф в такой ситуации, он затолкал чувства поглубже, переключившись на решение конкретных проблем. Организация поездки. Встреча с Верховным шаманом. Книга. Расследование. И самое главное – забота о его малыше. Длинная степь Алтайского края сменилась предгорьями, и вскоре они увидели матушку Катунь. Илья смотрел в окно, любуясь водой нереально-бирюзового цвета. Река протекала в удивительно живописном месте, и трасса почти везде повторяла ее изгибы. Слева ввысь возносились гранитные скалы, поросшие кустарниками и пожухлой травой. Они ехали по багряно-желтому яркому туннелю, и у Ильки даже немного поднялось настроение от того, как здесь было красиво. Они почти доехали до нужного села, отмеченного на той самой шаманской бумажке. Илье стало плохо в одно мгновение. У него перехватило дыхание и с удивительной ясностью он понял, что сейчас умрёт. - Кирилл, останови машину, - Илька из последних сил стиснул предплечье альфы. - А? – Ларионов очнулся от своих невеселых дум. Перевел глаза на омегу и резко направил машину к обочине. - Что с тобой?! – в голосе был ужас. Что же могло так испугать вообще-то бесстрашного альфу? - Кирилл, мне недолго осталось, - спокойно сказал Илька. Он чувствовал, как его силы утекают, как высыпаются последние песчинки из часов его жизни. Кирилл разглагольствования слушать не стал. Взвизгнули шины, когда машина вылетела на трассу. Ларионов, не тратя ни секунды, гнал по навигатору к заветному адресу. - Держись, маленький, - сквозь зубы умолял он. Благодаря их связи, которая начала проявляться сегодня утром, он знал, что Илья отдаляется, растворяется. - Я запрещаю тебе уходить, - с неожиданной яростью прошипел альфа и, по наитию сорвав горячий амулет с шеи, правой рукой всунул его в слабую ладошку Соболева. – Держи крепче. Приказы альфы, подкрепленные влиянием метки, невозможно было проигнорировать. Пальцы Ильки сжались. Он не ощущал, как из глаз и носа сочится кровь. Надо успеть сказать, подумал он и произнес: - Прости меня. Прости. Я не хотел… – тут Илья закашлялся кровью. Кирилл не повернул головы, выжимая максимум скорости. Он должен успеть. Он не потеряет своего омегу. Еще раз. - Я люблю тебя, Кирилл, - Илька старался говорить как можно громче. Не понимая, что с губ срывается жалкий шепот. Он сказал, облегченно выдохнул он. Сказал. Илья улыбнулся и потерял сознание. Разом потухший амулет с тихим стуком выпал из ослабевших пальцев.