Дефект и Фетиш

Шэдоу сломлен. Слёзы сыплются из глаз, обжигая, растекаясь горько-солоноватым на языке. С привкусом собственной крови с растерзанных губ. Он не может двинуться. Кровь горит, бурлит внутри невыносимыми потоками и расцветает линиями вспыхнувших коралловым вен по истерзанным рукам и бёдрам, как ветви обожжённых деревьев. Он принимает семя Соника уже третий раз. И задыхается стонами, горькими всхлипами, не имеет сил противиться, изнеможенный и покорный, будто напоённый афродизиаком. Кончивший более пяти раз, но всё ещё не сумевший насытить демона над ним. Шэдоу больно и до мерзкого бессовестно хорошо. Соник вбивается так идеально глубоко, задевая все чувствительные точки и гладит его тело в самых уязвлённых местах, от которых дыхание перехватывает особенно, а ноги на чужой талии сжимаются сильнее. Когда губы Соника проходятся за ухом, раскусывают мочку до болезненной вспышки и шепчут что-то неразборчивое, сладостно-пошлое, Шэдоу не выдерживает и кончает вновь, пачкая чужую кожу оливково-чёрной жидкостью. И на последних силах тянет Соника к себе. Обессиленный, касается губ не углубляя, но настойчиво, отдавая Сонику всю инициативу и самого себя — полностью — вновь и вновь, пока сознание не покинет окончательно. Его тело растерзано. До кровеносных лопнувших ран от укусов, до царапин, выведенных когтями на мягких бёдрах. И взгляд не различает ничего, кроме ставших такими любимыми алых звериных линий зрачков в чёрной впадине глаз. Соник всегда был так великолепен? Голова пуста. О Дьявол, Шэдоу хочет быть его собственностью. Прямо на этой поломанной скрипами и невероятной животной силой кровати, прямо напротив собственного парня, прикованного к стулу. Вынужденного в слёзном ужасе глядеть на то, что делают с его любимым. И как тот задыхается от удовольствия и любви к демону, загоняющему свой член ещё и ещё в его изнурённое тело. И как молит о большем. Потому что Шэдоу всегда был таким — сумасшедшим; безумно ненасытным животным, чей голод способно утолить только настоящее порождение тьмы. Он резко вытягивает шею и откидывает голову назад, содрогаясь в сокрушительном оргазме и ещё несколько секунд мелко дёргается от бескрайнего сводящего исступления. — Соник… я люблю тебя. Так люблю. В его ушах звенит, а потолок расходится кварцевой дымкой. Он не видит и не слышит своего парня. И вряд ли даже помнит о том сейчас, так восторженно бездумно отдаваясь своему мучителю. Шэдоу всегда был таким: не верным. Ничему кроме Соника.