Учитель

Повествование ведется от лица Юлии Наш старший класс, вроде бы, пример для подражания младшим, ничем не отличался безобразным поведением от непослушных и галдящих на всё здание школы при первой же возможности остаться наедине пятиклассников. С глаз наших пропала картина на двух учителей – тут же с глаз наших пропало и былое воспитание. Все одноклассники залились диким несдержанным смехом и позаботились о том, чтобы каждый из нас стал обсуждать случившееся, несмотря на то, волнует кого-то, кто разбил окно, или нет. Кирилл, заметив мою задумчивость и несколько угрюмый вид, что отзывалось угрызением совести где-то в глубине души, приземлился рядом на пустующий стул и наклонился к уху. - Детка, - шепнул он, вызывая дрожь по всему моему телу, но полностью оставляя несломленному характеру шанс на игнорирование его внимания, - чего задумалась? - Да так, Кирилл, - взглянула на него и самодовольно ухмыльнулась, - думаю, как избавиться от одной занозы не в том месте, где нужно. - Ну, если эта заноза именно в том месте, о котором я думаю, - тяжело выдохнул мне на ухо парень, нарушая дистанционное расстояние, которое нарушать, поверьте, не стоит, - то я буду согласен побыть твоей занозой. - Казанова, - огрызнулась я, резко отодвигаясь и вскакивая с места. Кстати, я говорила, что это его реальная фамилия? Если нет, то, пожалуй, теперь вы знаете, почему я не устаю этого молодого человека так называть, - отцепись ты от меня уже! - Ты же сама поцеловала меня и согласилась быть моей девушкой! - ответил он той же вспыльчивостью эмоций, которая отразилась на моем лице. Все любопытные одноклассники, в особенности женская половина класса, влюбленная в моего многоуважаемого бойфренда, повернулись на звуки нашего спора и с внимательным интересом уставились, как разгорается гнев в моих глазах, а усмешка не сходит с лица Кирилла. Если он решил выставить себя главным при всем классе, а меня оставить в привычной репутации наивной серой мыши, то на этот раз меня обыграть не удастся. - Ну, ты же так слезно умолял меня согласиться, помнишь? Подари мне свой первый поцелуй, Крылова. Такую девушку как ты я уже не встречу, Крылова. Вспоминаешь, или у тебя амнезия? – Широко улыбнулась и невинно похлопала ресницами, вызывая бурные аплодисменты от мужской половины населения нашего класса и ругательства со стороны оскорбленных моим наглым поведением девчонок. Как жаль, что мне плевать. - По больному решила соль на рану насыпать, - шепнул мой молодой человек, грубо хватая за запястье и легонько касаясь пальцами щеки, - то у тебя этого не получилось. Ты меня воспринимаешь не всерьёз, и мои чувства, правдивость слов. Но я ведь действительно влюблен в тебя, Юля… - более ласково начал парень и с надеждой глянул в глаза, надеясь, что я поверю в его очередную лживую подготовленную заранее речь, - почему ты не веришь? - Потому что наличие тупых куриц, численных в твоих поклонниц не уменьшилось даже с появлением якобы любимой девушки, - не показывая обиды, одергиваю руку и с презрением гляжу ему в глаза. – С бабником я встречаться не собираюсь. Пока ты не заслужишь к себе уважения, о каких-то отношениях и речи быть не может. Прости, в данном случае я тоже эгоистка, - поспешно собираю вещи в рюкзак, понимая, что оставаться наедине с тем, кого послала на глазах у всех одноклассников, не очень-то по-умному, - потому что дала тебе лживые надежды на что-то. Сказав последнюю фразу буквально ему в лицо, я гордо вздернула подбородок и под бурю аплодисментов и свистов вылетела из класса, захлопывая за собой дверь с такой яростью, будто за мной гнались какие-то неведанные существа, желающие поужинать моим мясом. Милые ассоциации с Кириллом, знаю. Поспешила покинуть здание школы. Однако думаете, я покинула? Зачем-то поднялась на четвертый этаж школы, то есть, последний, где располагался кабинет нашей директрисы. Нарочно или нет, я не понимала сама, но постучать в дверь меня явно заставили какие-то потусторонние силы. О совести я промолчу, она забилась в уголочек и специально дергалась в нерешительности выползти наружу, потому что как таковой у меня её, думаю, не существует. Хотя, если рассуждать логически, именно она выдернула меня из класса и неосознанно повела к кабинету директрисы для чистосердечного признания в серьезном преступлении. Да, разбить окно в школе – высший грех. Котел с чертями ждет меня под землей. - Извините, - врываюсь в кабинет и спрашиваю уже после того, как ступила за порог и прикрыла тихонько за собой дверь, в отличие от того, как я хлопнула ею, когда выбегала из класса, - можно войти? Дождавшись только недовольного хмыканья со стороны добродушной, невзирая на всё случившееся, директрисы, я робко взглянула на расположившегося как хозяин в своем кресле Дмитрия. Присаживаясь рядом на красный кожаный диванчик, подранный то ли кошкой, то ли женскими коготками, о чем помалкивало мое бурное воображение, я постаралась держаться как можно дальше от учителя литературы, зная, как реагирует мое тело и шаловливое подсознание на его близость. Глаза моментально застряли на интерьере комнаты, ведь прежде мне не приходилось оценить кабинет после летнего ремонта. Нейтрального цвета стены, не сразу бросающиеся в глаза, совершенно простого и незначительного серо-белого оттенка, на которых в разных углах как на нитях висели картины неизвестных мне ранее художников. Несколько окон, и все они, к чему удивляться, такая духота, в пар человека превратить способная, раскрыты настежь. Скромно обставленный деревянный стол, ничем не отличающийся от учительских столов в кабинетах, имеющих лишь какие-то важные бумаги на поверхности и пару пишущих ручек. Кулер с булькающей каждые пять секунд водой, и, наверное, он является единственным развлечением в этом замкнутом пространстве. А что? Обитала бы я здесь в качестве директора школы ежедневно, померла бы со скуки, если бы не спасали меня забавные пузырьки в огромной канистре с водой. - Дима, сыночек, и что ты скажешь в свое оправдание? – жестикулируя руками, продолжала читать нотации Дмитрию Алексеевичу его многоуважаемая мама. И я вовсе не с сарказмом хотела сказать при всем уважении к этой женщине, однако, думаю, на его месте я бы не пережила постоянный контроль не только дома, но и на работе. - Мама, перестань играть эту комедию, пытаясь выдавить из Крыловой признание в содеянном деле, - он развел руками и тяжко вздохнул, искоса поглядывая на мое раскрасневшееся лицо из-за ощущаемой неловкости при этих людях. – Я ведь тебе всё ясно пояснил: я разбил окно вместо Юли, чтобы помочь девочке успокоиться. - Так, значит, в современном обществе успокаиваются именно таким способом! – возмутилась дама, топнув ногой так, что, думалось мне, провалится пол под нами, и все мы рухнем вниз на головы несчастных учеников и учителей. – Дима, ладно она, ребенок, но ты! Взрослый мужик растет, а ведет себя как шкодливый подросток! Парень театрально закатил глаза и ничего не ответил, зато я, чувствуя накатывающее стыдливое состояние и все-таки проснувшуюся совесть, вступила в разговор. И, рассчитывая на уверенность в себе, я надеялась пояснить всё без скандалов, убеждая мать Дмитрия оставить нас безнаказанными, вышло планируемое несколько иначе. - Понимаете, я признаю свою ошибку. - Буркнула я, привлекая к себе внимание обоих родственников. – Я была крайне расстроена плохой оценкой по биологии, и что-то немыслимое проснулось во мне, словно кто-то другой скомандовал мне поступить так подло по отношению к вам, Валентина Степановна, но я ни в коем случае не хотела сделать плохо ни вам, не своему преподавателю. А Дмитрий Алексеевич взял всю вину на себя, дабы защитить такую как я. Вы не ругать его должны, а хвалить, раз он готов пожертвовать своей профессией ради какой-то там некультурной ученицы. Актерского мастерства у меня не занимать – врать научилась я безупречно за долгие годы тренировок перед родителями, как бы кто не отрицал и не говорил обратного насчет этого. Валентина Степановна для начала, видимо, не позорясь, отвернулась к стене, но дергающиеся плечи женщины оповестили нас с ее сыном о том, что директриса сорвалась на слезы отчаяния. - Мама, ну ты чего! Не смей плакать, у тебя сердце на волоске висит, понимаешь? – Никогда не видела такого испуга в глазах Дмитрия. Казалось, он готов зареветь вместо мамы, лишь бы она не тревожила свое слабое здоровье. - Просто Крылова всегда была в списке уважаемых мною людей, а раз она так отзывается о моем сыне, это заслуживает прощения. - Дама развернулась ко мне покрасневшим от слез лицом и неожиданно заключила в теплые объятия, которых я не получаю даже от родной матери или отца, что звучит ужасно обидно даже от собственных мыслей о нашем не слишком родственном общении. Дмитрий наигранно стал вздыхать. - Простите меня еще раз. Больше такого не повторится… Надо же, у самой Юлии, нашей пуленепробиваемой и бессердечной особы, коей меня считает дружеская половина школы, потекли слезы, можно выразиться, ответные. Я такой человек, что мгновенно заражаюсь от другого, и речь идет не о болезни. Кто-то смеется – смеюсь я, кто-то ревет – реву я. - Конечно, не повторится, милые мои, - спрятавшись за миловидной ухмылкой, не предвещающей ничего хорошего ни для меня, ни для Дмитрия, женщина отодвинулась и нагнулась к нижней полке в своем шкафу с одеждой. – Вот, ваше наказание. Самое простое наказание, какое пришло мне в голову. За работу! Нам с Димой протянули необходимые предметы для уборки. Павленко в руки попала швабра, половая тряпка и пустое ведро для воды, а мне вручили веник и савок вместе с резиновыми перчатками ядовито-желтого цвета. - То есть, разбили окно из-за нее, - огорчился Дмитрий, имея в виду только меня и никого другого, - а убирать нам вдвоем? Так несправедливо! - Справедливо, - шикнула я и легонько толкнула учителя в бок, из-за чего он чуть не упал на пол, не сдержав равновесия. – Вы ведь все-таки его разбили, это факт. И никого не волнует, хотели вы этого или нет. Так что наказание заслужили мы вместе. - Всегда поражался твоему мышлению, Крылова, - он вышел из кабинета, проводив меня насмешливым взглядом. Перед тем как последовать за ним, гремя совком, который я несколько раз сумела уронить себе на ноги, директриса остановила меня. - Крылова, твоим родителям я позвонила и сказала, что ты остаешься до вечера, помогая оформить школу к предстоящему мероприятию. Зная, как реагируют твои родители на плохие оценки, а уж тем более к вызову директора школы, я решила сжалиться и ничего им не сказать. Зато за уборкой спортивного зала, а потом всех кабинетов третьего этажа ты не зря попотеешь – заслужила. - И на этом вам спасибо, Валентина Степановна, - улыбнулась я кратко уголками губ, принимая ее вежливость в свою копилку завоеваний людского уважения – еще один человек влюблен в меня непонятно из-за чего. – Вы в прямом смысле этого слова спасли мне жизнь. Дмитрий ждал меня за дверью. Он стоял, облокотившись о стену, присвистывая какую-то привязавшуюся мелодию – слышала ее по радио и только заставила себя забыть, как дурацкая песня снова благодаря учителю прицепилась к мыслям, - и глядел в потолок. - С чего начнем? – вытащила я его из раздумий. – Давайте-ка со спортивного зала. - Потому что он самый большой и там больше всего работы? – его брови сомкнулись на переносице, губ сомкнулись в одну, а в глазах читалось открытое разочарование. Думаю, у него были планы на этот вечер, и не меньше уверена в том, что я плюс ведра и швабры не входили в его список. Ну, может быть, швабры и входили, но речь будет идти вовсе не о предмете для уборки комнаты. - Потому что он ближе всего находится, - хмыкнула я и двинулась вперед. Не узнаю себя в поведении совсем. Почему-то специально пошла модельной походкой, выпрямив спину и до ребер втянув живот, выпячивая достаточно внушительных размеров грудь, пытаясь выпендриться и запомниться в глазах учителя девушкой другой стороны. Не той, коей он меня считает – скучной и скверной в характере, - а оживленной и уверенной в себе дивой. Только у меня не вышло. Вместе с этими швабрами и предметами для уборки упала, позорно поскользнувшись на месте, когда за спиной находился Дмитрий. Лишь я единственная в мире способна упасть в балетках, стоя на одном и том же месте. Я ведь победитель по жизни! - Ты победитель по жизни, Крылова! – хлопнул в ладоши литератор, даже не удосужившись взглянуть на меня и помочь развалившейся на полу даме. Прошел мимо, безразлично проводив меня взглядом, но дикий хохот, рвущийся из его уст, раздражал меня и мое самолюбие всё больше и больше с каждой секундой. - Козел. Предатель. Мужик называется еще… - Убедительней сказать, что адресовано это было не ему, а пробубнила я себе ругательство под нос, утверждая саму себя в правдивости данного оскорбления. Перед глазами Димы уже не было, видать, давно убирался в спортивном зале. Поэтому я, запихав гордость в одно место, о котором провозглашать не буду, сообразительные ведь все, поймут, и, натянув на лицо поддельную спокойную улыбку, поспешила догнать учителя. Дима с искусственной усталостью ждал меня в спортивном зале, вновь облокотившись о стену и закуривая какие-то дешевые сигареты. Кажется, его и не волнует, что, главное – курить. Предоставленное ведро валялось у него под ногами, тряпка там же, ну и швабра, соответственно, не использовалась по назначению и лежала на скамейке. - Надо же, в этом зале люди спортом занимаются, а вы курите. Плохой пример подаете детям! – Включив свою навязчивость и рождающиеся в голове глупые замечания, которые Дмитрия, естественно, будет игнорировать, я все-таки прекратила упрекать его в неправильных поступках и принялась мочить тряпку в воде, готовясь начать уборку. А что? Чем раньше справлюсь, тем быстрее свалю домой. - Детей я тут на данный момент не вижу. Ты, вроде бы, Крылова, взрослая девушка. Семнадцатый год идет, - загадочно хмыкнул тот, выдыхая струю дыма с явным блаженством и не скрывая, что он наслаждается эти процессом. - Вы как мои родители, - огрызнулась я, надевая на швабру мокрую тряпку. – Юля, семнадцатый год идет уже, почему же ты не думаешь так, как взрослая девушка? Им не хватает того, что я по уши потонула в учебе и о личной жизни и речи быть не может, так еще и… - я заикнулась, осознавая, что сейчас расскажу лишнего человеку, которому абсолютно безразлична информация моей внешкольной жизни. - А ты не пробовала хоть раз послать их и сделать то, о чем просит сердце, а не болезненные надежды родителей? – предположил учитель, от чего я сильно возмутилась. Это говорит человек, который согласился работать преподавателем только по просьбе своей мамы? - Послать родителей? – ошарашенно спросила я, дергая шваброй из стороны в сторону, быть может, намереваясь намыть полы до кристальной чистоты. – Никогда! Я слишком люблю их, несмотря на то, как они упрекают меня во всем и заставляют страдать. - Послать, Крылова, не всегда имеется в виду послать на три буквы, - несдержанно вздохнул он, поражаясь моему недопониманию. – Не пробовала поговорить с ними? - Пробовала, - вздыхаю мучительно, - бесполезно. Мой ответ получил неодобрительный тяжелых вздох, однако слов от Дмитрия не было услышано. Каждый занялся своим делом. Понимая трудность всей ситуации, мне приходилось работать одной, а мой не слишком трудолюбивый учитель по-прежнему терся спиной о стену и выкуривал, если меня не подводит моё безобразное знание математики, третью сигарету. - Почему ты носишь эту мешковатую одежду на себе, она же на пару размеров больше тебя! – недовольное восклицание послышалось за спиной, я даже поразилось тому, что Дмитрий вновь научился говорить. – Зачем ты стыдишься своей фигуры? - Что хочу, то и ношу! – буркнула я, чувствуя, как щеки наливаются румянцем. Это как судить его слова? Он, получается, комплимент мне сделал? Почему я так болезненно реагирую на любое замечание, или, наоборот, похвалу от Павленко? Сердце, ты можешь заткнуться? Не дай Господь, Дмитрий заметит мою неадекватную реакцию… - Ответ пятилетней девочки, Крылова. Что хочу, то и делаю! – спародировал он меня, кажись, весело расхохотавшись. – Как хочешь, Юля, я тебя не заставляю менять одежду, твоё дело, твои вкусы, твоё предпочтение. - Когда он называет меня по имени, да еще изображая такую теплоту и заботу в голосе, мое тело полностью покрывается мурашками и руки трясет, будто обдают ледяной водой прямо из ведра. – Но как мужчине мне виднее, что на девушке будет смотреться божественно, а что убого. - Вместо того, чтобы давать мне модные советы, Валентин Юдашкин, - саркастически сказала я, бросая под ноги мокрую тряпку и медленно приближаясь к учителю, - могли бы и помочь убрать, так быстрее будет, знаете ли! - Как ты поняла, Крылова, убираться я не собираюсь, - виновато хмыкнул он. – Как печально. Я готова была скандалить и дальше, если бы не его сигареты. Нет, правда, меня привлекло это вредное, губящее здоровье молодых и не очень людей, занятие. Эти кольца дыма, расползающиеся с мгновенной быстротой в воздухе прозрачной дымкой, завораживали такую не имеющую понятия в запретных вещах девушку как я. А желание согрешить хоть в чем-то давно полыхало в моем подсознании, только я никак не решалась, как именно это сделать. Еще пухлые губы Дмитрия так соблазнительно открывались, выпуская новую порцию дыма на свободу, вынуждали и меня облизываться от непонятного ощущения скрытого возбуждения глубоко внутри. Каждое движение учителя как гипноз действовало на меня, и впервые я благодарна тому, что он курит. Хочу тоже! Хочу и всё. Точка. - Я уберу всё сама при условии, если вы дадите мне покурить, - заметив его пораженное состояние, я продолжила, не позволяя преподавателю прочитать мне лекцию о вреде и негативном влиянии курения на состояние здоровья растущего организма. – Я не умею, если честно, но всего один раз – не нужно особых способностей и таланта к этому делу. - Крылова, услышать от меня лекцию о вреде здоровья будет очень смешно, я согласен, поэтому скажу тебе кое-что другое: мужчин не привлекают курящие девушки. Я нахмурилась и цокнула языком. - Я же один раз и всё! Тем более, вы будете свидетелем того, как я подавлюсь этой сигаретой. Думаете, у меня получится? Да я просто хочу попробовать, ощутить что-то новое, хоть и не очень приятное. Учитель сложил руки на груди и, разомкнув пальцы, держащие дымящую сигарету, выпустил ее на пол, потушив ногой. - Уберешь, - властно приказал он, глядя на меня с пылающей заинтересованностью. – Ну, попробуешь ты покурить – что дальше? - Ничего, - пожала я плечами, - а что-то должно быть? Я просто попробую и на этом точка. - А если тебе понравится, что тогда? – не прекращал настаивать на своем литератор, явно отговаривая меня от плохого замысла. Нет, Крылова не сдается, тем более перед Павленко.- Я буду виноват в том, что погубил жизнь юной девушки! - Вы слишком театрально вздохнули, Дмитрий Алексеевич, - остановила его наигранно беспокойство я, - просто дайте попробовать, прошу вас как человека. - А что мне будет взамен? – хитро прищурил глаза преподаватель. Этот его хитрый прищур меня не веселил вовсе, уж поверьте, я хорошо выучила все его жесты и мимику. - А того, что я убираюсь за вас в спортивном зале, да и в остальных кабинетах, вам недостаточно? – возмутилась я. Дмитрий, довольный собой, ухмыльнулся и едва ли заметно для меня облизнул губы краем языка. Черт... В животе будто пиявки кусают, а вовсе не бабочки, но всё равно приятное ощущение. Еще немного и стукну его шваброй, чтобы знал, как показывать такую наглость и проявлять свою власть. Даже если он учитель, Дмитрий не имеет никакого права шантажировать меня оценками и всё такое запретное обществом. Стоп. Только в момент рассуждений, крайне бессмысленных, кстати, я поняла, что я просто так решила без лишних споров убирать за него в зале, но ведь Павленко не угрожал мне и не вынуждал убирать! Я сама согласилась без каких-либо просьб убирать за двоих, не уговаривая его, даже не стараясь переубедить этого человека! Ну и дура… Как ей была, так и осталась. Женщины неисправны. - Не-а, недостаточно, - настойчиво мотнул головой учитель. Я недолго подумала и решила, что ничего плохого не случится, поэтому недовольно пробурчала ругательство себе под нос, надеясь, что Дмитрий проигнорирует мой словарный запах матерных слов, и согласилась. - Хорошо, придумаете потом что-нибудь взамен, а теперь, - я выхватила из его рук пачку сигарет и воодушевленно повертела ее в руке, разглядывая печатные буквы с предупреждением о вреде курения, - покажите мне, как правильно курить! Дмитрий покачал головой и, поддаваясь соблазну увидеть мой полный провал в курении, отнял у меня коробку и вынул мою первую сигарету из упаковки, чиркая зажигалкой и подставляя энергично дергающийся язык пламени к сигаре.