Учитель

Повествование ведется от лица Автора Два часа, быть может, больше. Как скользкий червь стрелка на часах перебегала от цифр к цифре, сменяя оттенки за окном. Учительские объятия, будто корнями приросли к ее расслабленному, подчинившемуся сладостным ласкам, телу. Он осторожничал; почти невесомые прикосновения к сгорбленной, немного вспотевшей спине; ткань рубашки не облегала дрожащее тело девушки, попросту мешающую ткань мужчина отстранял от кожи, заменяя одежду своими горячими, оставляющими как бы незаметные ожоги, ладонями. Она сидела на его коленях в том же неудобном, но таком необходимом и нарушенном расстоянии, отчего ноги учителя слегка затекли; он не вымолвил ни слова, заключенный в плен ее слезного взгляда. - Спасибо: выслушали, - ледяным тоном сказала она. Не потому, что равнодушие проснулось; на большую благодарность ее нервов не хватало. Дмитрий промолчал. В его голове бились волнами мысли и размышления, однако он мгновенно выбросил их в мусорный ящик. К чему? Зачем? А имеется ли смысл ворошить прошлое? Мужчина посмотрел на девушку, без стыда сидящую у него на коленях. Встревоженная, растрепанная, заплаканная, она вызывала жалость и желание приютить как какое-то животное. Его сердце загорелось жаром баловать и позволять ей быть капризной, лишь бы не видеть полукруглых синяков от ее слез под глазами, не замечать порозовевших щек от переизбытка чувств, не слушать над ухом всхлипы и слова, которые тяжко разобрать из-за того, как болезненно она заикалась. Он нервно пробежал пальцами по волосам, вынужденный отвлечься от любования девушкой. Она ясно поняла, что перебарщивает, причиняя ему физическую боль и сильное давление от того, как сидела на нем протяжно долго. Юлия встала и покачнулась, ощущая пульсацию в ногах; видимо, насиделась. Прошлась по комнате, чуть пошатываясь, и замерла на месте, облокотившись о холодильник спиной. Они никогда так не молчали. Будто стерли с лица земли человечество, словно остались наедине друг с другом двое выживших после крушения всего, чего мог достичь человек, и пустующие города планеты остались под их распоряжением, а они онемели одновременно, не в силах принять решение о своем будущем. Дмитрий поднялся с места тоже. По его сдавленному вздоху она заметила, как учитель перестрадал с нависшими проблемами на свои плечи; главной проблемой служила обычная школьница с нереальной, выдуманной судьбой. И он хотел помочь. И он помог. Она чувствовала облегчение и опустошение в душе. Значит, уже немного легче. Мужчина нарушил расстояние между ними и ласково, как-то завороженно провел пальцами по ее скулам. Дыхание учителя – единственное, что она улавливала ушами, в которые будто напихали вату, нарушая слух. Он достал из переднего кармана фартука что-то, и попросил девушку расслабиться. - Закрой глаза, - заботливо прошептал он на ухо; слух сразу же вернулся к ней. Юля бесспорно повиновалась. – Открой ротик. – Мягкие пальцы скользнули по верхней губе, потом переместились плавно к нижней, оттягивая и заставляя разжать немного губы, раскрыть рот. Ей казалось, еще немного, и она потеряет сознание. Внизу живота забились искры; прорывалось сквозь клетку желание, которое удовлетворилось прошлой ночью и жаждет насытиться близостью вновь. Тем временем учитель положил ей что-то в полуоткрытый рот, губ коснулось что-то холодное и сладкое. - Жуй, - приказным тоном сказал мужчина. Разжевывая то, чего она не видит, Юлия узнала в подзабытом вкусе лета клубнику. Красный сок потек по губам, и учитель среагировал, поймав соблазнительные капли с помощью непредвиденного для девушки поцелуя. Она охотно ответила. - Вкусно? – спросил Дмитрий. Юлия отвернулась смущенно к окну и пробормотала себе под нос, дожевывая приятную ягоду: - Очень, - снова обратила на него свой благодарный взор. – Где взяли? - Купил, может? – усмехнулся учитель. Он отвлекает ее от горечи, и у него это отлично получается. Да, поддаться разочарованиям – огромный соблазн, но нужно знать меру и вовремя остановиться, не доводя себя до лихорадки. - Точно, - улыбнулась она. Дмитрий не ответил и отвернулся от нее, развязывая тугой узел на фартуке. - Дмитрий Алексеевич, - робко произнесла она и пробежалась пальчиками по его обнаженной спине. Улыбка сама всплыла на губах; хотелось запечатлеть в памяти прекрасную фигуру мужчины навсегда, чтобы потом, во времена ненастья на душе, греться воспоминаниями. - Да? – не поворачиваясь, тихо прошептал он. Мамин фартук упал ему под ноги. - Можно, мы повторим вчерашнюю ночь? Такой просьбы было недостаточно. Он разочарованно выдохнул: - Нет. - Почему? Мужчина развернулся к ней лицом. Его руки безжизненно свисали, он даже пальцами не шевелил. Какой-то странный взгляд, полный немыслимых, неразборчивых эмоций. Будто вызов: смотреть ему в глаза цвета подтаявшего шоколада и разгадывать замысловатый ребус, двигаясь лабиринтом к заглавной цели – что кроется в его душе на данный момент? - Меня грызет совесть. После твоих слов я не смогу переспать с тобой снова, - уверенно признался учитель. Сердце Юлии провалилось под землю. То есть – совсем? Никогда…? - Готовы оставить меня, значит? После того, что вчера со мной сделали, бросить? Да, вы не знали, но теперь-то в курсе всех событий! И готовы предать? Сами же говорили не ворошить прошлое! – Слезы скатывались из глаз. Юля думала, что закончились. Ошибочное мнение. - Ты не поняла, глупышка, - обескураженно сказал учитель, скользнув в такие привычные объятия. Он трепетно перебирал ее волосы и нежно прикасался губами к шее. – Сегодня не смогу. Отдохни, вчера многое пережила, сегодня многое выпустила наружу. Я не говорил ничего подобного. Никогда не закатывай истерик, не выяснив обстоятельств. Юлия растерянно глянула в его глаза и слабо, вымученно улыбнулась. - Вы бросать меня не собирались? - На каких основаниях? Меня испугала твоя история, но в меня вселилась некая гордость за то, что я первый, кому ты доверилась после пережитого в совсем юном возрасте. Я ведь не твой насильник. Я другой. Сама так говорила. - Спасибо, - только смогла сказать девушка. Небо сегодня бурое-бурое; страшное, беспокойное, и почему-то неживое. Солнечные лучи отчаянно пытались прорваться сквозь пленку мертвого поднебесья, и это будто противопоставление борющейся души Юлии. Она рвалась и металась, но протолкнуться, пройти через каменистую стену отчаяния ослабевшее сердце не в силах. И только поддержка, бессловесная, а физическая, от объятий учителя ласкала немного моральное состояние и нервы, которые без его внимания не выжили бы с такой непередаваемой словами нагрузкой. Чуть позже, когда эмоции закончились, или нервы, быть может, сдали, они решили выйти на свежий воздух и немного прогуляться. Учитель молча оделся, призывая девушку повторить действия, и кивнул в сторону открытого окна, чтобы не произносить лишних слов. Юлия кивнула, и, прежде чем одеться, только забежала на какое-то время в ванную комнату, смывая с себя растекшуюся косметику и стараясь расслабить покрасневшее от слез лица прохладной, освежающей водой. В парке сегодня было… тихо. По-особенному тихо, несмотря на то, что дети носились с ведрами и лопатками, прыгая в песочницу (которую засыпало снегом) и толкаясь, споря, кто и где будет строить свой снежный замок. Необыкновенно спокойно, невзирая на то, как птицы настороженно летали над головой, словно предупреждая: тучи взорвутся, и снег вот-вот прорвется, просачиваясь холодными снежинками сквозь одежду и падая на лица прохожих людей. И прогнозы оправдали ожидания: первые снежинки бесшумно опустились на тротуар. - Снег пошел, - скромно прошептала Юлия, сильнее затягивая на шее шарфик. Ветер неприятно завывал, постоянно развязывая красивый узел на ее шейном платке; приходилось держать пальцами ткань, чтобы он не упал с шеи и не упал в твердую грязь. - Ну и что? – спросил учитель, прижимая ее к себе и идя дальше. – Ты обычно прячешься от снега? - Да, ведь можно заболеть, - тем же осипшим голосом предположила она. – Наверное… - Заболеть можно в любом случае: хоть будет дождь, хоть будет солнце. А мне кажется, что это весело: ловить снежинки, скажем, языком, - Учитель с детским азартом в глазах взглянул на свою спутницу, высовывая язык и подставляя под капли. Следующие слова у него получились скомкано, несвязно и ужасно нелепо из-за того, что язык висел как у собаки, которой душно стоять под лучами палящего солнца: - Папробай таже. Но девушка не попробовала. Она только спрятала замерзшие пальцы в карманы куртки, вымученно выдохнула и потопала дальше, оставляя на снегу полосатые следы от своей подошвы сапогов. Вид у нее, мягко говоря, убитого лебедя – прекрасного и белоснежного, пушистого и чистого-чистого. Но уже не живого. Учитель разочарованно выдохнул и последовал за ней, понуро опустив голову. Ему непонятна личность Юлии до верного конца – сначала она веселая, через секунду может лить слезы, не сообщив причины, а еще через несколько часов девушка хохочет вновь, как ни в чем не бывало. Сейчас же, когда она, опечаленная, скользит как мокрый червь по заснеженной дороге, Дмитрию хотелось взвывать и насильно заставить свою ученицу улыбнуться! Ненавидел он наблюдать чью-то горечь, хоть убей, хоть себе забери чье-то несчастье – если люди рядом грустят, незаметно терялось настроение у него самого. Как только парень догнал Юлю, девушка повернулась к нему и резко обняла. Крепко прижала к себе, словно прощается и готовится к разлуке, долгой и жестокой. Учитель недоуменно спросил: - Что происходит, Юля? Ты меня пугаешь. – И обнял в ответ. Не отталкивать же ее? - Я не знаю, - она отрицательно покачала головой. – Я чувствую стыд. Знаете, я поклялась себе не связываться с мужчинами после своего изнасилования. И тут – вы… Павленко терпеливо выдохнул, покачав головой. Да, он понимал, что девушке трудно выживать в этом несправедливом мире после пережитого в раннем возрасте. Дмитрий осознавал, ведь был не глуп, что, затащив ее в постель, он кровью подписывает собственный приговор к ответственности и сохранности этой глупой девочки, которая слишком рано познала цену жизни. - Так измени своим принципам. Я же не какой-то левый человек. Мне ведь можно доверять. Не доверяла бы – не легла бы ко мне в постель. Заметь, инициатива исходила не от меня. Крылова настороженно дернула головой. Какая-то она нервная сегодня. Медленно отошла от учителя и нелепо улыбнулась, оттряхивая шапку от снега. - Да, вы правы. Спасибо за поддержку, - она улыбнулась еще раз. Учитель расцвел в ответ – другое дело! – В последнее время я чувствую себя не в своей тарелке. Он не ответил. Они пошли дальше на близком расстоянии, но ни в коем случае не позволяли соприкоснуться друг с другом. Как скованные, отдаленные прозрачной стеной, которая неразличима человеческим глазом, они сторонились друг друга – в эти нелегкие минуты неловкости играло желание скрыться и больше не появляться. - Ох, черт! – Дмитрий вспылил, хватая Юлию за руку и отталкивая от себя. – Уходим, быстро. Но сбежать они не успели. Только тогда, когда какая-то девушка подбежала к учителю, посыпая его щетинистые щеки дружескими поцелуями, Юлия поняла, в чем дело. Это та самая Маргарита, с которой ей удалось побеседовать в социальной сети по поводу Юлиных отношений с Дмитрием, и эта девица наговорила наивной Крыловой всякого, из-за чего она потом поссорилась с преподавателем на приличный срок. Юлия почувствовала неприязнь к новой знакомой. - Дима, а я к тебе домой шла. Какая неожиданная встреча! – Если бы Дмитрий не оттолкнул ее от себя, вежливо улыбнувшись и растерянно покосившись на свою спутницу, Маргарита бы не отвязалась от него со своими ласками и теплыми объятиями. - Да, очень неожиданная, - пробубнил он неохотно. Почему-то Юле захотелось ногтями вцепиться в измазанное косметикой лицо девушки и по частям сорвать с нее кожу. Ревность – страшная штука? Непростительный грех! Но как этот грех не испытать на себе, когда соперница явно превосходит тебя и опытом, и внешними данными, и даже разговорной речью, голосом, что приятно ласкает слух и расслабляет? Ну, как расслабляет. Мужчин, быть может – да. Вот Юлия представила, что Маргарита – говорящая кукла на батарейках, которые ослабли и плохо работают, поэтому ее голосок стал писклявым и непонятным. - Я вот зачем шла к тебе. Тебе двадцать четыре через неделю, старичок, - брюнетка похлопала парня по спине, вовсе не обращая внимания на пар (хоть и невидимый), дымящийся из ушей Юлии. – Мы, твои верные друзья, организовываем вечеринку в твою честь. Нужно все обговорить: свободен ли ты, какие есть пожелания. Поэтому я купила нам билеты в кино, - девушка с серьезным видом достала две желтые картонки и повертела ими перед лицом друга, - сходим, потом посидим в кафе, всё обсудим. Сеанс начнется через час. Откажешься – обижусь. Казалось, Дмитрий испытывал те же эмоции, что и Юлия. По искаженному лицу заметить не трудно – девушка раздражала его своей болтливостью и навязчивостью. Слова ее – заученная скороговорка, которую, чтобы разобрать и понять весь смысл, нужно перечитывать несколько раз, внимательно и не отвлекаясь. На что он нарочито ласково сказал: - У меня свидание, как видишь. Уйду – обидится Юленька. «Юленька…» В сердце разлилось тепло с прикосновением его пальцев к ладони Юлии. И как стыдно, что его близость доводила девушку до такого опьяненного состояния – хотелось прижиматься к нему всем телом, и ударяться током, которым бил Дмитрий ее каждый раз, как прикасался к чувствительной коже. Что это, если не любовь? Не может же такой прилив эмоций быть наигранным спектаклем, верно? - Нет, я не обижусь. Это твой праздник, Дима, - Юля не заметила, как смело перешла на «ты». Обычно она, несмотря на то, какие события между ними стояли, девушка называла учителя исключительно по имени и отчеству. Быть может сейчас она хотела вызвать зависть со стороны Маргариты, ведь Юлия неглупа и соображала – поход в кино затеян неприятельницей неспроста. Хотела показать длинноволосой брюнетке, типичной «люблю дорогие бутики и не могу жить без тонны макияжа» (к сожалению, Маргарита представляла именно такой вид современных леди), что Дмитрий – не сторонний человек, и у них всё серьезно. Хотя, насколько серьезно, она не знала сама. Она вообще понятия не имела, какие у них отношения. - Тогда я отвезу Юлю домой. Увидимся в кино, - добродушно согласился он, вновь обратив внимание на брюнетку. Злость в ее глазах так и кипела, и она раздраженно высказала: - Я знаю, что она живет далеко, - «Она» прозвучало так, словно Маргарита приказала отвезти Юлию на расстрел или смертную казнь, возомнив себя палачом, - и мы опоздаем, если ты сейчас повезешь ее домой. - Я понимаю, но оставить Юлю… - Девушка перебила молодого человека, сама того не осознавая, без былого стеснения повиснув у него на шее и подарив прощальный поцелуй. - Иди. А я доеду на такси. Деньги есть, всё будет хорошо. Только после этого ты обязан пригласить меня на день рождения. – Тяжело играть роль «все хорошо, а сейчас – еще лучше!», когда в мыслях неспокойно бьется: «Нельзя отпускать его с этой обольстительницей, нельзя!» - Позвони, как доберешься. – Он наклонился и потрепал девушку по голове, поправляя сползшую и промокшую под мокрым снегом шапку. – Извини, - более тихо добавил он. - Иди уже. Дмитрий как-то неуверенно кивнул, чувствуя огорчение и собственную вину. Вчера она отдалась ему, а сегодня он вот так оставляет ее посреди улицы одну и уходит под руку с другой девушкой – опытной взрослой демоницей с модельной походкой, похотливым взглядом и непредсказуемыми замыслами. Возможно, она взяла его за руку только потому, что на улице можно устроить каток по количеству замерзшего льда на дорогах, а он из вежливости принял ее жест и взял Маргариту за руку в ответ. Однако Юлия отвернулась, дабы не смотреть на их отдаляющиеся фигуры, иначе ревность съела бы ее полностью и безвозвратно. - Я могу проводить тебя домой, раз твой любовник смылся с какой-то шмарой. Его голос, какой-то необычайно озлобленный неестественно изливающийся ядовитым сарказмом. Кирилл – его видеть не хотелось больше всего. Однако девушка знала – с ним шутить не стоит. «Он следил за нами?» - От этой мысли сердце было где-то в пятках и, волочась по земле, с трудом билось от волнения. Молча она приняла его протянутую руку и поспешила к машине такси, заранее подготавливая оправдания и даже готовясь на сделку с ним, чувствуя, что Кирилл будет шантажировать ее – того, что вся школа будет гудеть в обсуждениях об ее романе с учителем, она не переживет.