Кира здесь я!

Вечером того дня, когда о Четвёртом Кире стало известно

— Съезд уже состоялся, Рюдзаки? — решительно, что всегда было в его духе, спросил Ягами Соитиро, попробовав вывести столь странно безмолвного Эл хоть на какой-нибудь диалог. За стенами здания солнце клонилось к закату; без Ватари в своём полном распоряжении (так должно было продолжаться до завтра) Эл чувствовал себя очень неуютно, хотя сейчас тот и нужен был лишь для того, чтобы принести его любимых клубничных пирожных. Впрочем, на один день Эл сознательно выбрал от них отказаться: возможно, так его вид покажется Лайту ещё более измождённым. — Ещё на рассвете, — ответил он, ограничившись этим. Лайт выдохнул — кажется, с недовольством. Мацуда засыпал его вопросами, как будто спустя несколько суток его отчуждённости всё ещё ожидал обстоятельных ответов, и Эл даже не пришлось придумывать причину, чтобы от него отмахнуться. — Как Лайт-кун справляется с расследованием? — он приблизился к единственному человеку, который сейчас его интересовал. Тот начал выверенный отчёт, в самом деле довольно похожий на проделанный им анализ, вот только не без скрытых манипуляций, подводок, искусно вплетённых в полотно не подлежащих сомнению фактов. «Большой процент жертв составляют насильники, верно, Лайт? Анализируй я это дело, пришёл бы к предположению, что убийца — женщина. Ты ведь словно нанёс на холст будущего портрета едва видимый штрих, совпадающий с очертаниями Аманэ Мисы. Как жаль, что теперь, после нашего разговора с Рэм, мои планы предполагают её защиту». — Нам неважно, какой он по счёту, — отрезал Эл, выводя Лайта из равновесия как продолжающимся равнодушием к Третьему Кире, так и очевидным игнорированием результатов его трудов (хотя те и были лишь мнимыми). — Лайт-кун должен предоставить мне имя, а не туманные выкладки, — он неопределённо махнул рукой. — Найти Киру за пару дней? Что ещё, Рюдзаки? — о, наконец Лайт вспылил, позволяя эмоциям вырваться за пределы контроля, хватая за воротник, кажется, собираясь ударить. Айдзава охнул, Мацуда застыл с приоткрытым ртом, Моги готовился к обострению ситуации, а Ягами лишь хмурился, не сводя глаз с них двоих. Рэм смотрела куда-то в их сторону и, как Эл полагал, прекрасно считывала его не такую уж хитрую провокацию. Лайт распалялся: — Начать обходиться без сна, как ты? Или начать летать, как бог смерти? Какие ещё невыполнимые задания ты мне дашь? Но позволь-ка напомнить: из нас двоих именно я нашёл первый след к Хигути. А ты только держал в заключении двух невиновных людей и от нового Киры совсем отстранился, как будто из нас с тобой L — это я! — Лайт-кун так злится, — Эл почти прошептал это, подводя его к гневу ещё на шаг. — Я всего лишь имел в виду, что как Первому Кире ему, конечно, известно, кто сейчас убивает японских преступников, так что он правда мог бы просто сказать имя. Наконец Лайт ударил его, в тот же миг получая ответ такой же силы (око за око, Лайт, правила не изменились), и группа расследования устремилась к ним, но продолжения и без того не случилось. Эл отвернулся, прижимая палец к уголку разбитой губы, но боль сразу исчезла за осознанием, что всё шло, как он и задумывал. Будь они в эту секунду один на один, всё бы переросло в драку, но даже так ярость Лайта была ему на руку. Стоило предоставить ему право сделать ответный ход, подумал Эл — и распустил группу чуть раньше привычного времени. Ведь Лайт был не из тех, кто ничем не ответит. Возможно, он найдёт предлог, чтобы остаться, и тогда Эл с азартом вступит с ним в спор, перепалку, сражение, что угодно. Возможно, он выждет несколько дней, и тогда их конфронтация только усилится. Шансы были примерно равны, и сейчас Эл не стал гадать, какой сбудется, а какой нет. Когда все, включая и Лайта с отцом, ушли, они с Рэм перебросились парой слов, а затем Эл, как и хотел, написал Ниа, Мелло и Мэтту на их адреса три как будто бессмысленных сообщения (ему было любопытно, за сколько они соединят послание и вскроют шифр на этот раз; однажды, незадолго до дела Киры, это заняло у них троих почти девять минут, но сейчас сложность была на порядок выше). Затем он связался с Ватари, и тот сообщил, что Ягами Лайт вовсе не вышел из здания, но и не направлялся обратно в зал (брови Эл на секунду взлетели вверх, и Рэм вгляделась в изображения с камер, которые он вывел на экран). — Он выжидает? — спросила она, хмурясь. Она бесшумно приблизилась и теперь стояла позади, за плечом. — Посмотрим, — хмыкнул Эл, когда от Мелло и Ниа пришёл ответ с разницей в долю секунды, а Мэтт опоздал на шесть (в общем-то, яростная борьба всегда велась между первыми двумя, и, наверное, они снова то и дело перетягивали одеяло на себя, вынужденные разгадывать суть сообщения вместе). Эл улыбнулся воспоминаниям, которые ощущались какими-то очень размытыми, пока L и Кира снова и снова сходились в смертельной игре. — Ты бледен, — сказала Рэм, будто по-своему заботясь о нём. Эл моргнул, не вполне понимая, как относиться к такой мысли. — Я знаю. Это неважно сейчас. — Я наблюдаю тебя рядом каждую ночь, Эл, и ты не спишь, — Рэм назвала его только по имени, и теперь это прозвучало гораздо менее устрашающе и формально, чем прежде. — Однажды ты свалишься в обморок, и тогда Ягами Лайт победит. Эл фыркнул, почти не скрывая веселья: — Если бы я не знал, что Ватари никак с вами не контактировал, то решил бы, что это он подослал вас с этой речью. Кажется, Рэм лишь бессильно вздохнула — это снова напомнило ему одну из типичных реакций Ватари, и на мгновение его изнурённый разум представил того способным летать на таких вот огромных крыльях, становиться невидимым и просачиваться сквозь стены. Эл потёр руками глаза, прерывая видение, порождённое уж точно не ясным рассудком. Тем временем Лайт бродил по этажам, не имея какой-либо конечной цели, будто что-то подобное было в порядке вещей для него. Эл не вполне понимал, для чего ему это потребовалось, но склонялся к той мысли, что Лайт уж наверняка что-то обдумывал. Главное, чтобы камеры, отображающие его беспрерывно перемещающийся силуэт, ничего не упустили… — Рэм-сан, может ли Лайт связаться с шинигами Мисы? И что это может дать? — сейчас следовало предвидеть и отсечь все даже маловероятные шансы Лайта сделать что-то, о чём нельзя будет узнать, что нельзя будет остановить. — Первоначально шинигами Мисы была я, — призналась та с лёгкой… печалью? Эл обернулся к ней, отстраняясь от камер, и его глаза расширились в догадке: — Это сколько-то объясняет, почему вы так привязаны к ней. Когда Миса отдала свою способность… — Человек лишается воспоминаний, отказавшись от права владения тетрадью смерти, — пояснила Рэм. Её голос зазвучал холоднее. — Она сделала это, когда ты держал её там, внизу. Вернее, я подтолкнула её это сделать. Это был единственный путь, чтобы… — …она смогла освободиться, — взгляд Эл безостановочно перемещался от одной точки пространства к другой, будто он сейчас видел всё это перед собой. На самом деле всё наконец выстраивалось в более-менее цельную картину — он мысленно возблагодарил Рэм и её здравомыслие, позволившее ей ему довериться. — А Лайт, в свою очередь, тоже отказался от собственной… — …и перед этим сказал нам с Рюком обменяться тетрадями. Если не вдаваться в подробности, его план состоял в том, чтобы я оказалась здесь, а Рюк был с Мисой, когда она вновь нашла бы тетрадь смерти, спрятанную в указанном месте. — Есть ли предел числу немыслимых планов, составленных Лайтом, когда он стал Кирой? — пробормотал Эл вполголоса. «Что ты ещё прячешь? Узнаю ли я тебя до конца?» — Лайт ничуть не заботился о Мисе, снова втягивая её, — а теперь голос Рэм звенел горечью. — Он знал, что, оставшись с ней, я буду оберегать её от безрассудных поступков, а Рюку её судьба безразлична, как и судьба любого другого человека. — Лайт хотел, чтобы я её вычислил — снова, — сказал Эл то, о чём вчера догадался. Он чувствовал, что в своём разговоре они с Рэм подбирались к чему-то важному, но тень этого чувства нельзя было облечь во что-то большее. — Я бы нашёл её, оступись она как Третий Кира, а это однажды случилось бы, можете поверить на слово. И тогда вы бы убили меня, чтобы её спасти. Рэм застыла, как если бы что-то её поразило, как если бы она увидела перед собой нечто, что могло даже шинигами привести к потрясению. Но ведь она сама ещё вчера угрожала убить… Что могло произвести на неё такой эффект? Тот факт, что Лайт всё это просчитал? Как бы Эл ни пытался прийти к самой сути, он всё ещё упускал что-то — какую-то одну деталь. Но, возможно, она была в силах перевернуть мир лишь самой Рэм (ведь его мир уже едва ли можно было пошатнуть ещё больше), так что он не стал настаивать. — Так вот оно что… Что за человек! — воскликнула Рэм, в какой-то мере придя в себя. — Ты прав, Ягами Лайт был уверен, что я спасу её, записав в тетрадь твоё настоящее имя. Неужели он спланировал это с самого начала? — Итак, мой вопрос, Рэм-сан. Вы не ответили, — напомнил Эл спустя время, позволив ей уложить то, что так выбило её из колеи, в голове. Лайт на экране всё так же блуждал по пустым коридорам. У Эл между тем родилась одна мысль, и, ожидая слов Рэм, он параллельно открыл чат с Ватари — тот должен был всё это организовать. Кажется, настало время его фирменных эффектных трюков. — А, Рюк… — она на миг задумалась. — Конечно, Лайт может увидеть его, если встретится с Мисой и коснётся её тетради или хотя бы обрывка листа. Только Рюк не убьёт тебя и не скажет ему твоего имени. Единственное, что его волнует в мире людей, — яблоки и отсутствие скуки, но даже ради этого он не станет никому помогать. — Это несколько обнадёживает, — Эл не видел причин не верить Рэм, пусть даже нисколько не знал этого Рюка и вряд ли хотел бы узнать. Если Рэм была немного похожа на человека своей верностью Мисе, то Рюк представлялся ему кем-то незримо возвышающимся над всеми людьми и глядящим на них с высоты, как на муравьёв. — С вероятностью более 74% Лайт в скором времени спустится сюда, ко мне, — он стремительно переменил тему во второй раз, теперь потому, что все его мысли сейчас занимало именно это. — Ты хочешь о чём-то с ним поговорить? — Верно. Не удивляйтесь, если ваши догадки касательно этого разговора или меня лично покажутся вам совсем странными, — Эл уже почти сформировал в голове весь сценарий. Он должен будет открыться Лайту сейчас, этой ночью, что благодаря помощи Ватари получится несколько… жутким, зато эффективным. — Просто наблюдайте за нами, а если Лайт начнёт терять понимание происходящего, растворитесь среди темноты. — Что бы ты ни задумал, Ягами Лайт заслужил это, — заключила Рэм, соглашаясь. Похоже, что бы она ни чувствовала к Лайту раньше, теперь едва могла его переносить, и Эл не мог пожелать лучшего варианта для отношения к Лайту его собственного бога смерти. Прошло ещё немного времени, прежде чем он вновь связался с Ватари, а свет на нижних этажах штаб-квартиры потух. Лайт добрался до их общей комнаты наверху и постоял там (Эл обязательно спросил бы, скучал ли он, если бы сколько-нибудь в это верил); затем постучал, пытаясь выманить Эл, но безуспешно. Теория, что сейчас Лайт его искал, подтвердилась. Эл попросил Рэм вернуться на её привычное место и с силой провёл ладонями по лицу раз, другой, резко закашлялся почти до слёз, до нехватки воздуха в лёгких. Его руки чуть задрожали, в голове зашумело, и он уронил её вниз. Это было что-то сродни панической атаке — он воспроизводил её, в последний раз по-настоящему пережитую больше пятнадцати лет назад, столь достоверно для своего разума, что тот принимал её за неподдельную и реагировал соответственно. Этот приём несколько раз оказывался полезен, когда Эл ещё не стал L, сохранявшим абсолютное инкогнито и изоляцию от всего общества. Всего-то требовалось управлять собственными чувствами — и вот теперь Эл проделывал это снова, воскрешая в памяти не то картину гибели матери, не то разом с десяток самых безумных маньяков, с которыми сталкивался, не то и вовсе воображаемого бога смерти, ничуть не похожего на Рэм, довольно красивую в своей нечеловеческой жуткости. Он шептал что-то себе под нос на неразборчивой смеси по меньшей мере семи языков и чуть раскачивался в своём кресле. Он прятал лицо в руках, словно пытался сбежать от чего-то, от чего нигде нельзя было скрыться (а если точнее, его преследовало осознание «содеянного» Четвёртым Кирой). Он иногда переходил на хрип или вовсе умолкал, а затем начинал снова; его плечи тряслись, а руки безвольно падали и поднимались вне всякого смысла. Экран компьютера давно был погашен, как весь свет вокруг. Кто-то внезапно обнаружился совсем рядом, за плечом: — Рюдзаки, это я. Всё хорошо? Этот звук был чужим, исходящим извне, а не принадлежащим тем образам, безраздельно во власти которых Эл сейчас находился. Он стремительно развернулся и лишь тогда узнал в чужеродном вторжении знакомого ему человека. — Что Лайт-кун делает здесь посреди ночи? — голос, осипший, почти скрипел. — Просто хотел поговорить с тобой наедине, — Лайт пожал плечом, будто этот ночной визит был совершенно естественным. — Разве ты не заметил, что я не покинул пределов здания? — Разумеется, — выговорил Эл только спустя минуту. — Лайт выбрал не самое подходящее время, — добавил искренне, всё ещё пытаясь хотя бы раз нормально вдохнуть. Получалось не очень хорошо. — По-моему, ровно наоборот, если днём ты пытаешься или сбежать, или как-то меня задеть, — усмехнулся Лайт, а затем присел рядом, заговорил осторожно: — Возможно, моя помощь всё-таки не будет лишней. Нам ни к чему разделяться: работая вместе, мы сможем найти обоих Кир куда быстрее, чем поодиночке. — Ты никогда не сомневался, что человек, которого я сейчас ищу, — Четвёртый Кира, — Эл утверждал, а не спрашивал. Сознание несколько прояснялось, но не до конца. — Это стало понятно почти сразу, а затем я окончательно перестал сомневаться в том, что мы имеем дело ещё с одной тетрадью смерти. Ты вряд ли считаешь иначе, — подметил Лайт, — просто признай. Эл прикусил палец — кажется, он приходил в себя, будто Лайт, сам не зная того, отогнал давящие на него мысли, по крайней мере, на время. Лайт был рядом, и от этого было немного легче. — Пусть даже он Кира, ты видел масштаб его действий. Сегодняшних жертв ещё больше, и это совсем не второй Хигути, Лайт. Даже я не смог эффективно продвинуться в расследовании. — Что мешает действовать так же, как в случае… как с Первым Кирой? — спросил тот, немного замявшись. — Его жертвы не сконцентрированы ни в одной из стран, а ещё ему практически не нужны СМИ, — Эл на мгновение опустил голову. — Он потрясающе последователен и пока неуязвим, в отличие от всех своих предшественников. Мне потребуется определённое время, чтобы понять, какие источники он использует. Лайт кивнул, и Эл на долю секунды отвёл взгляд куда-то в случайную сторону, в пустоту. Взгляд его собеседника неуловимо скользнул следом. Силуэт Рэм едва угадывался неподалёку; не двигаясь, почти не выделяясь из этой всепоглощающей темноты, она лишь наблюдала, как Эл и сказал ей. Сейчас следовало подходить к самой сути. Пускай Лайт узнает в его словах то, о чём наверняка думал и сам где-то в самом начале. Пускай это станет ещё одним шагом к тому пониманию, которое вскоре обрушится на него в одно мгновение. Эл заговорил вновь, уж наверняка приводя Лайта в чувство сродни замешательству: — Есть предел, достигнув которого, уже бессмысленно возвращаться назад… верно, Лайт-кун? — его голос звучал неуверенно, сбивчиво; то состояние, в котором Лайт его застал, возвращалось, давило ещё сильнее. — Когда ты отдал или, может, отнял слишком многое, чтобы теперь всё остановить. Когда, несмотря на борьбу твоих чувств, твой дальнейший путь ясно определён. — Ты о Кире? — Лайт будто дёрнулся, почти поддавшись порыву, но всё-таки подавив его, а Эл снова дрожал и не мог этого контролировать. — Хотел бы я знать, что тетрадь смерти в конечном счёте оставляет от личности самого человека, — сказал он одними губами, и это совсем не было ответом. Во взгляде мелькнула предельно болезненная безмолвная мольба остановить его, а затем всё так резко переменилось в мгновение ока: в глазах полыхнул огонь, природу которого Ягами Лайт очень хорошо знал. — Рюдзаки… — конечно, он это заметил, вот только минутная слабость Эл перед ним и самим собой давно кончилась. Кира не мог просить о помощи или сомневаться в собственном выборе. — Лайт-кун зря остался здесь ночью — кто знает, что может случиться, — теперь на его губах расцвела усмешка, а та нелепая дрожь исчезла, как будто её и не было. И в тот же миг следом раздался какой-то гремящий звук — словно внутри начиналась гроза. Гул и треск нарастали; всё вокруг сжалось до одной точки, в которой Эл мог видеть только лицо Лайта, преобразившееся, удивлённое, будто тот окончательно перестал что-либо понимать. Тени тянулись к ним и становились длиннее, но Лайт никогда бы не мог догадаться, кому они принадлежали. Рэм исчезла: прошла через стену, и Эл — внутренне — одобрительно хмыкнул. Он сам почти верил, что всё это вправду реально и необъяснимо, — работа Ватари никогда не предполагала изъянов. — Рюдзаки! — воскликнул Лайт снова, но на расстоянии вытянутой руки Эл оставался недостижим. Он стоял, не сутулясь, не двигаясь, не отводя взгляда, пока скрежет, грохот и прочие жуткие звуки соединялись в оглушающей какофонии. Лайт наугад, слепо шагнул назад, будто пытался найти выход, что был совсем рядом, но не мог. — Лайту-куну не стоит искать то, чего ему здесь не найти, — Эл возвышался и говорил иносказательно, на самом деле — вовсе не об этом ночном столкновении в штабе. Его глаза, почти смеясь, снова вонзились в побледневшее лицо напротив. «Ни шанса, что ты сейчас не сложил всё воедино, Лайт. Четвёртый Кира, по силе и методам равный L. Все оттенки и грани моего изменившегося поведения. Мои настойчивые рекомендации не мешать, мой страх и моя ярость, мои сомнения и непоколебимость. А ещё я говорил тебе о том, что я — справедливость». Уже спустя пару секунд Лайт оказался вне зала, вне самого здания — и торопливо глотал воздух, как транслировали камеры наблюдения, расположенные снаружи. Эл выдохнул, только сейчас в полной мере осознавая реальность (почему-то пульс был очень частым, как будто не Лайт, а он сам убегал), и Рэм вновь появилась здесь, опередив Ватари буквально на пару минут. — Как всё прошло? Ватари? — вопреки колотящемуся сердцу собственный голос казался Эл каким-то замедленным, почти чужим. Свет включился, озарив собой пространство их зала расследований, и Эл краем глаза заметил, как Рэм и Ватари — чёрт возьми, когда они успели спеться? — переглянулись с какими-то одинаковыми выражениями. — Ты был весьма убедителен, но на тебе нет лица, уже не говоря о твоих множественных отклонениях от нормы, — Ватари потряс небольшим прибором, дистанционно связанным с датчиками самого Эл. — Тебе критически нужен сон, и сегодня я не приму никаких возражений. — Я могу перенести его в комнату, которую вы укажете, — предложила Рэм, расправив крылья, как будто действительно вот-вот намеревалась поднять Эл над землёй и взлететь. Нет, правда, с каждой секундой происходящее утрачивало всякий смысл, и Эл это не нравилось. И Рэм что, обратилась к Ватари на «вы»? — Я всё ещё не теряю надежды его убедить, — усмехнулся Ватари в свои усы, но глаза светились нескрываемым беспокойством, и в один момент Эл и сам понял, что в самом деле едва ли переживёт ещё день, если и в эту ночь сон ни на секунду не унесёт его в бессознательное, позволяя оставить роль L и сотни анализов, и размышлений, и планов, и сложных расчётов. Прежде чем он успел что-то сказать, на его плечо легла тёплая тяжесть чужой руки. — Тебе больше не нужно контролировать всё это одному, — заговорил Ватари вновь, и Эл знал, что сейчас тот озвучит те вещи, которые его собственный разум не смог бы сформулировать настолько точно и ясно. — Твой план разработан на несколько ходов вперёд, на твоей стороне Рэм, наследники продолжают заниматься вопросами поступления всей ложной информации и устранением всех утечек реальной, а я слежу за миллионом оставшихся вещей. Если ты отдашь всё в наши руки на несколько часов до рассвета, то ничего не изменится и не рухнет. — Я знаю, — кивнул Эл, найдя в себе силы сказать только это. Поддержка Ватари, его названого отца, сейчас была почти осязаемой, и в горле образовался какой-то ком. — Я… — Ты позволишь Рэм отнести тебя? — спросил Ватари с озорством в своём голосе, и Эл фыркнул, попробовав вообразить себе, что в самом деле согласился на это невероятное предложение. Рэм выжидающе склонила голову и сейчас выглядела очень мирной, будто едва ли была богом смерти, бесконечно и без сожаления отнимающим у людей их жизни. — Нет, я не думаю, что готов к такому способу передвижения, — в конце концов ответил он, позволяя Ватари увести себя от Рэм и длинного ряда компьютеров по направлению к лифту. Старик ворчал что-то про то, что Ягами Лайт, как бы ни был захвачен борьбой, каждую ночь видит сны и даёт организму наполниться силами; Эл, плетясь следом, невольно вспоминал, какой была их совместная жизнь длиной в несколько ушедших месяцев. Он ещё успел задаться вопросом, о чём сейчас думал Лайт, что планировал с учётом событий ночи и что увидит, когда уснёт, — или, может быть, он сегодня, как Эл на его памяти почти всегда, не сомкнёт глаз? Затем его собственные глаза закрылись, и боги смерти, Ватари, Лайт, маски, иллюзии, цепи, тетради, наследники — всё в одночасье исчезло.