Чувства мертвых

Ватари задохнулся от этого внезапного нападения со спины. Моментально вытащив кинжал, он провернул его в руке и воткнул в бок незнакомцу, намереваясь немедленно вышибить из него жизнь одним ударом. Но нож, обязанный прорезать плоть легко, заставить человека закричать и освободить его, сейчас распарывал кожу тяжело, словно масло, застывшее на морозе ранним утром. Вместо теплой крови на пальцы Ватари полилось что-то прохладное и дурно пахнущее. Хватка на его шее не только не ослабла, но ещё и усилилась. Тот, кто напал на него, не был человеком до конца. Незнакомец даже не обратил внимания на то, что между его ребер воткнули нож. Это заставило Ватари растеряться, запаниковать и схватить холодные руки, яростно сжимающие его собственное горло. Человек повалил его на влажную траву и навалился всем телом. В старой рубашке, с длинными волосами черного цвета, с которых капала озёрная вода. Он был худ, сквозь ткань мокрой одежды просвечивало жилистое тело, судя по всему принадлежащее высокому и изящному мужчине. Ватари вскинув руки, потянулся к горлу противника и сам в свою очередь сжал его. Сила соперника поражала. Он рычал и хрипел, словно в его лёгких застряла жидкость, из его приоткрытых в оскале губ ручьем текла зловонная озёрная вода, оставаясь на щеках и веках Ватари, и он жмурился. Мужчина над ним был окутан ненавистью - настолько сильной, что вокруг него даже возникла темная дымчатая аура, показывая, с какой обидой он сейчас существует. Ватари начал задыхаться. В глазах помутнело, давление на горло усилилось, и воздух стал застревать в лёгких, не имея возможности выйти наружу. Глаза рыцаря закатились, а руки стали ослабевать, пока он еще инстинктивно боролся за жизнь, изредка дергаясь в конвульсиях. Как-то отдаленно скользнуло сожаление, что он, как бы ни пытался, а умрет глупой смертью. Кто хватится его и через сколько времени? Кто подумает искать здесь его тело? Заберет ли его кто-нибудь или он навсегда станет верным рабом скорбящего хранителя озера Аркеса? Но когда сознание почти погрузилось в темное болото отчаяния, и глаза Ватари закатились, чтобы навсегда закрыться, едва заметно скользнула мимо чья-то внезапная тень. - Он не убивал тебя! Он не убивал тебя! Он не убивал тебя! Эта фраза звучала настойчивым и твердым приказом, и давление стало слабее, но не исчезло. Ватари сделал еще один судорожный вдох, понимая, что не лишился чувств и все еще жив. Кто-то посторонний пришел ему на помощь. Кто-то нашел его здесь, и сейчас чужой колдовской зеленый свет слепил глаза, заставляя тело на рыцаре слабеть и отступать. Едва руки неизвестного противника стали совсем беспомощными, Ватари моментально сбросил тело с себя и отполз прочь. Но любопытство – неотъемлемая черта человека, так что, несмотря на опасность, рыцарь, потирая горло, задыхаясь и кашляя, обернулся и поглядел во все глаза. Тот незнакомый друг, который помог ему вырваться из отчаянной хватки стоял спиной – изящный, с волосами чуть ниже плеч, с гордой осанкой человека, который мог контролировать в этой жизни все. Гордая и властная осанка. Его правая рука была вытянута, излучая зеленый чародейский свет, выдающий в нем некроманта. Ватари прищурился, чтобы все видеть, но не ослепнуть. Тот, кто напал на него, был уже давно мертв. Молодой человек, худой, в белой промокшей рубашке, рычал и отчаянно хрипел, задыхался и пытался что-то сказать, пока из его рта непрерывным потоком лилась речная вода, чьи капли блестели при белом свете драгоценными жемчужинами. Мертвец хрипел безостановочно, его глаза были расширены и вращались, а руки так и тянулись вперед, чтобы вновь начать кого-то душить. Мертвая магия сдерживала его, но не ослепляла, он сопротивлялся ей изо всех сил, что теплились в его давно остывшем теле. - Хррр! Хррр! – рычал мертвец, снова и снова делая попытки достать до своей жертвы, но его руки так и тряслись в конвульсиях. И хотя смерть уже прибрала к рукам этого человека, а речная вода изуродовала его кожу, он все еще напоминал живое создание. В его глазах навсегда застыла обида, ненависть и боль, и сейчас этот утопленник отчаянно пытался освободить свою душу от этих трех камней. - Хррр! Хррр! - Ты должен успокоиться. Он не убивал тебя. Он не убивал тебя, - снова и снова звучал холодный и спокойный приказ, и зеленый свет действовал на утопленника, как умиротворение. - Он не убивал тебя. Возвращайся назад. Мертвый человек начал задыхаться снова, в его горле забулькало, а глаза закатились. Руки ходили ходуном, под ногтями его забился озерный ил. Подчиняясь голосу чародея, позволяя ему властвовать над собой, человек ослаб и упал навзничь. Он все еще дергался, но аура ненависти постепенно испарялась, хотя и не исчезла совсем. Наверное, он перешел кому-то дорогу, и его задушили, и теперь, получив шанс на месть, этот утопленник отчаянно хотел поквитаться, решив утащить на тот свет и своего обидчика. Но, ошибаясь снова и снова, мертвец так и не находил покоя. Ватари кашлянул и потер рукой шею. Назавтра в зеркале он явно увидит следы мертвых рук на белой коже. Если это заметит кто-то еще, ему придется придумать достойное объяснение. Тихие хрипы прекратились, и мертвец обессилено завалился на бок, полностью подчиненный чародеем. Яркий зеленый свет некроманта погас, и маг подошел к упавшему утопленнику. Он присел и волосы упали, заслонив его лицо. - Отпусти все, что тебя гложет. Упокойся же, наконец…. Почему ты снова и снова выходишь на поверхность. Что тебя сюда тянет, почему ты не можешь уснуть? Некромант тихо пробормотал еще что-то, снова ослепив белым чародейским сиянием поляну. Он вытащил из мертвого тела чужой кинжал, а затем, подхватив мертвеца на руки, медленно опустил его в озеро и оттолкнул от берега. Тело мужчины, задушенного при жизни, и сейчас отчаянно желающего отомстить всем и каждому, медленно ушло под водную гладь, пока не опустилось на дно и полностью не исчезло из вида. Некромант, постояв какое-то время, медленно поклонился озеру. Ватари, следящий за каждым движением, поднялся. Некромант, не оборачиваясь, вытянул в сторону руку, сжав в ладони кинжал за рукоять. - Это твое? – спросил он. Ватари сделал шаг навстречу. - Да, - сипло сказал он. – Спасибо, что спас меня, спасибо, что… Чародей обернулся, и слова благодарности так и застряли в горле молодого рыцаря. На него смотрел молодой скуластый парень, с каштановыми волосами и одним белым молочным глазом. - Ты?! Это ты! Чародей сглотнул. Его хорошо выраженный кадык дернулся, но парень не подавал признаков страха. - Только попробуй завязать драку, - сухо сказал некромант, глядя рыцарю в глаза, и от этого его взгляд стал более жутким. – Это мои владения, и если не хочешь стать еще одним утопленником, уходи отсюда. Ватари думал недолго, после чего смиренно поднял руки. - Я не буду нападать. Некромант, дав ему минуту на размышление, резким движением бросил нож в сторону, а сам побежал в другую. Ватари и не посмотрел на то, куда улетел его кинжал. Едва некромант стал убегать, рыцарь зычно ему крикнул: - Ты сказал, это твои владения, что бежишь теперь?! Юноша с молочным глазом внезапно остановился. Его спина онемела. Ватари неспешно вернул кинжал в ножны, а затем приблизился. - Я знаю, что Король Грахел ищет вашу братию. Я знаю, сколько уже чародеев казнили, их кровью и пеплом усеяна вся плаха, а народ оттуда не расходится, жадный до кровавых зрелищ! Я пришел сюда один! Ты не думаешь, что я никому не рассказал о том, что видел тебя тогда. Я не мог не признать в тебе некроманта. В ту ночь! Ты дрался со мной! Юноша медленно повернулся к нему лицом. - Чего ты хочешь? – спросил он прямо. – Что тебе от меня нужно? Ватари приблизился. - Хочу поговорить. Я поклянусь тебе могилами моих предков, что не стану поступать дурно. Только поговорить. Некромант недоверчиво оглядел рыцаря с ног до головы, рассеянно осмотрел поляну, залитую лунным светом, на примятую траву, где блестела влага озёрной воды. - Не побоялся спуститься в коллектор и чуть не умер от рук утопленника. Искал меня ради того, чтобы поговорить? Здесь не лучшее место, - сказал молодой маг и пошел прямо в грот коллектора, откуда и вышел Ватари. Рыцарь, поколебавшись, шагнул за ним. В отличие от рыцаря этот колдун очень хорошо ориентировался в этом извивающемся темном провонявшем лабиринте, и ему не нужен был даже минимальный свет. Там, где рыцарь попал в тупик дважды, некромант прошел без проблем - железная решетка оказалась всего лишь иллюзией, не подчиняющейся обычному человеку. Маг шагнул только в три развилки, десять минут ходьбы вместо часового блуждания, и двое мужчин вновь выбрались на одну из городских улиц. - Нашел, где искать некроманта, - лениво сказал юноша. Ватари ничего не ответил, ощущая невообразимый стыд. Он блуждал по этим лабиринтам почти всю ночь. Если бы его хотели убить, то крысы давно бы уже не оставили мяса на его костях. Колдун прошел ещё несколько улиц, после чего выйдя в район искусства, толкнул одну из железных дверей под лестницей огромного театрального здания. Ватари, помедлив, все же шагнул в дверь. Вопреки своим ожиданиям, королевский рыцарь оказался в довольно уютном домике. Похоже, это была одна из пристроек к центральному театральному дому, главному зданию развлечений богатых господ в верхнем ярусе столицы. Самое богатое на премьеры заведение. Он зачастую проходил мимо этого здания, и даже видел эту пристройку, но и мысли не допускал о том, что двухэтажное здание может служить кому-то уютным домом. Чародей зачесал темные влажные волосы рукой и скинул плащ на спинку стула. Парень махнул рукой в сторону камина, моментально разжигая огонь, а рыцарь, неуютно топчась на пороге, заметил, как же это удобно. Нет нужды тратиться на огниво и дрова, а магический огонь грел не хуже настоящего. После вони и холода коллектора от живительного тепла по коже побежали мурашки, а нос наполнился свежим ароматом горьких полынных бархатцев, сладких ландышей и притягательной нежной бузины, отгоняющих от тела и разума все канализационные нечистоты. Рыцарь подошёл к камину, чтобы лучше ощущать тепло и, не зная, как начать диалог, решил для начала вежливо представиться: - Еще раз спасибо за то, что спас мне жизнь, хотя и не был обязан спасать королевского рыцаря. Мое имя Ватари. - Феликс Лот, - отозвался чародей, ставя на деревянный стол две потертые, но крепкие чаши из молочно коричневой глины и заполняя их травяными листьями. Кроме чашек на столе оказались ещё и сушеные ягоды рубиновой малины и кислая багряная вишня в большой таре, уже пустившая винный сок, напоминающий свежую людскую кровь. Если бы не характерный запах, то Ватари и впрямь подумал бы, что его решили напоить человеческой жизнью. Феликс сел, разлил кипяток в чашки с листьями, а затем переплел кончики узких пальцев. - Ну что ж... Ватари, - сказал некромант с долей ехидства, - говори, что хотел. Ватари медленно сел за деревянный столик. Смотреть в лицо некроманту было жутко – живой глаз с бледным зрачком был ехидным и коварным, а молочно белый пронзал его насквозь. - Ты слепой? – невольно вырвалось у рыцаря. Феликс щелкнул языком. - Невежливо. - Я по приказу короля патрулировал улицы. В поисках таких, как ты, - начал мужчина неловко. Заглянув в чашку, Ватари увидел, что вода приобрела мутно жёлтый оттенок и распространяет вкус непонятной зелёной горечи. Даже в казармах им не давали такого пойла. Выразительно глядя на него, Феликс аккуратно поменял их чашки местами и демонстративно отхлебнул из чужой. В той чашке, что подвинул ему некромант, Ватари увидел такую же жидкость с таким же запахом. - Что это? - Чай. Искал и что дальше? - Я увидел, как ты помог людям тогда, в переулке. Два месяца назад. Женщина встала, хотя не подавала признаков жизни и они ушли. Дали тебе денег, но ты не притронулся. Ватари, даже не думая, вытащил тот кожаный мешочек и пододвинул к Феликсу. - Я взял, чтобы сохранить. Можешь не верить, но я не потратил ни одной монеты. По правде говоря, я его даже не развязывал и не считал, сколько там. Феликс скользнул по мешочку равнодушным взглядом. - Ты шел за мной, чтобы предать суду. Ты не мог не знать, что я маг, если видел все своими глазами. При моей поимке, тебя бы наградили золотом и почетом. Рыцарям платят не так много, поэтому сейчас они пытаются быть на нас натасканными – поймать мага сейчас, значит, обеспечить себе хорошую жизнь до конца своих дней. Почему ты взял эти гроши, если мог взять куда больше? - Феликс подцепил алую ягодку пальцами и отправил себе в рот. Вишня звонко лопнула под напором, окрашивая его тонкие губы в алый цвет – куда более насыщенный и живой, чем помада у многих дворовых женщин. Ватари неловко пожал плечами. - Я не знаю. Это человеческая жадность, наверно. Но я человек, живущий по собственным принципам. Да, я взял, но ничего не потратил. Да, я воочию увидел, как ты совершил колдовство, но вот сижу здесь, и даже не думаю о том, как бы скорее тебя сдать власти. Феликс повел бровью. Он так и не прикоснулся к деньгам, хотя по его потрёпанной одежде и достаточно бедственному состоянию пристройки, было видно, что он едва сводит концы с концами. Ватари потянулся. - Я знал, что если поймаю тебя, то навсегда стану для своих героем. - Почему остановился? - Совесть взыграла. – Рыцарь сказал прямо и без стеснения. – Ты людям помог от чистого сердца, рискуя шкурой, а я тебя под королевский суд и петлю палача. За что? За добро? Феликс промолчал и откинулся на спинку скрипучего стула. Ватари наклонился через стол. - Я должен быть благодарным. Считай, моя благодарность в том, что я привел тебя домой, а не выпотрошил, не марая рук, прямо на озере. Ватари осклабился. А на что еще рассчитывать. Он совестливый. Некромант осторожный. - Теперь ты. Ты знал, что я гнался за тобой, чтобы передать суду и получить призвание. Но спас меня и даже показал, где живёшь. И ни одной мысли не возникло, что это опасно, и может стоить тебе жизни? Ладно, тогда, ты помогал людям и вынужденно ставил себя под удар, а сейчас намеренно. Феликс усмехнулся и снова сделал короткий, но живительный глоток. - Это дом на моей магии и моей крови. Задумаешь подлость, живым отсюда не выйдешь. А что спас... с детства дал обещание помогать людям. Любым людям, надеясь на то, что добро возвращается добром. Как-то. А ты зашёл на это озеро по своей глупой ошибке, разве мог я бросить безмозглого рыцаря и смотреть, как утопленник его утаскивает на дно? Ватари ощутил себя нелепо и даже почувствовал обиду. Он рисковал своей жизнью да, чтобы поговорить с человеком, узнать его получше, а в итоге он же еще и безмозглый? Мужчина взял чашку и рискнул сделать один короткий глоток. То, что Феликс благородно назвал чаем, имело отвратительной прогорклый вкус каких-то неизведанных растений и сушенных пересушенных неместных трав. - Это существо, что напало на меня, - неловко начал рыцарь и заметил, как в один миг взгляд Феликса стал горьким и печальным. - Это утопленник. - Почему он такой озлобленный? – поинтересовался Ватари. Феликс помрачнел. - Его долго убивали. Сначала его избили и душили руками на земле, но когда он стал сопротивляться слишком яростно, то его подтащили к озеру и держали голову в воде, пока он не задохнулся. Как ты уже мог понять, тело его после вышвырнули на дно. Теперь там его обитель, пока не успокоится. - Почему он поднялся? Я слышал, что некроманты могут поднимать мертвецов, но никогда не видел. И не знаю тонкостей. - Некроманты могут. А еще трупы могут подниматься самостоятельно. Брови Ватари поползли вверх от удивления, а чашка так и застыла на полпути ко рту. - Без вашей помощи, как же это? Что это за сила колдовская? Сила небес или земли? Феликс искривил рот, но не от наивных слов рыцаря, а от собственных ощущений. - Скорее уж сила людских эмоций. Особенно ненависти. Существуют люди, которым есть, ради чего жить. Они цепляются за каждый миг этой жизни, насыщаются ей и наслаждаются. У них есть стремления, цели и причины, чтобы жить именно здесь, именно сейчас. У таких не упокоенных обычно остаётся на земле кто-то. Родитель Любимый. Друг. Или просто человек, которого им очень не хотелось бы оставлять одного, и если смерть была насильственной и мучительной, то мертвец поднимается и ищет мести. - Феликс откинул голову, допивая залпом остатки чая, пока Ватари, внимательно слушая, не переставал крутить в пальцах уже свою чашку. - Я пытался его упокоить, это бесполезно. Его стремление к жизни и потребность в том, с кем его разлучили - поражают. Он поднимается уже в пятый раз за все время с тех пор, как появился здесь, и всякий раз я не в силах добиться от него хотя бы малейшего слова. - Ему могли вырвать язык? - предположил рыцарь неуверенно. Феликс качнул головой. - У него все целое и совершенно не нарушена способность к речи. Он просто не желает говорить и раскрывать свою личность. Не хочет идти на контакт. Завтра с утра он снова поднимется и будет бродить вдоль берега, пока не найдет того, на ком можно сорвать свою злобу. - И ты все это время следил за ним? Чтобы он не натворил глупостей и никого не убил из мести? Некромант покивал головой. - А что, если он увидит того, кто убил его, а ты спасёшь этого человека? На этот раз Феликс качнул головой отрицательно. - Убийцы редко приходят на место убийства, чтобы их никто не заподозрил. Эта душа ни в ком не найдет успокоения, пока не пойдет на прямой контакт и не скажет, чего хочет. А я не знаю, чем ему помочь и как оградить невинных людей от его злобы. Приходится патрулировать Озеро Скорби и снова и снова отправлять тело в воду, чтобы спал. Ватари надолго замолчал. Он не желал говорить некроманту о своих прямых догадках, и решил сохранить мысли при себе до нужного момента. Интуиция подсказывала, что вся ситуация не так уж и проста. Но через какое-то время человеческое любопытство взяло вверх. - Почему ты слеп на один глаз? – Рыцарь снова спросил прямо, и некромант едва закатил уцелевший глаз. - Мой отец потомственный чародей, больше упирался в магию, которая исцеляет. Это он создал слабую настойку из части лауданума и валерианы. Такой раствор легче действует на организм, и к тому же не вызывает сильного привыкания. Брови Ватари снова поползли вверх. - Меня в детстве от лихорадки матушка этим лекарством отпаивала, - хрипло проговорил он. – И все хвалила человека, чья голова придумала сие лекарство! Не думал, что из-за него могут ослепнуть! Феликс посмеялся. - Уверен, мой отец услышит твои слова на том свете, да и я ослеп не из-за лекарства. Кхм, отец был превосходным лекарем, а мне больше нравилось успокаивать души после смерти, чем излечивать людские тела. На этой почве у нас зачастую случались конфликты, и не сказать бы, что мирные. Однажды наш скандал сильно затянулся и разгорелся, и отец ударил в меня заклинанием. – Лицо Феликса, несмотря на рассказ, оставалось светлым, без тени горечи или обиды. - Я сформировал себе защиту, но отцовский гнев был таким сильным, что его магия разбила мой щит и ударила меня в глаз, отчего я потерял сознание. Тогда мне было с ним не тягаться в тонкой области боевого искусства, я не изучил до конца даже сейчас все точки и каналы живых людей. Отец меня отпаивал долго и методично, и привел в норму, но глаз спасти не удалось, и поэтому с тех пор я слеп. Он укорял себя до конца жизни, но… я никогда не держал на него обиды за этот гневный порыв. Каждый может выйти из себя, да и…. ребенком я был очень грубоватым на язык и упертым, как баран. Ватари слушал, слегка открыв рот. Ему не приходило в голову, что чародеи бывают потомственными, и что у них, как у всяких людей, могут быть конфликты с родными, непонимания и сложности в жизни. Он не знал ничего о жизни этих людей, но стал на шаг ближе к чужим тайнам. - Кхм, могу я задать еще один бестактный… вопрос? В светлом глазу Феликса заплясали искры от домашнего камина, обугленного по краям. - Ну, рискни. - Когда ты дрался со мной тогда, в ту ночь, то открыл рот. Твои десны… - Ватари не смог озвучить это пристойными словами, и только развел руками, продолжая вопрос безмолвно. Феликс усмехнулся. - Я сказал, мой отец был потомственным чародеем. Это уже непросто наука, которую осваиваешь, как, например, правильно жарить цыпленка, а вещь, которая в крови. Уже пятнадцать поколений мои предки носили эту метку на деснах и небе. Только вот, у тех, кто идет по выбранной стезе, она светлая. Их десна белые, как мел. А у тех, кто меняет свое направление в магии и противится собственной сущности, меняется и метка. Чернеет, и от этого не избавиться. Ватари посмотрел с сочувствием. - Это приносит трудности? - Ничуть. Разве что с эстетической точки зрения. Ватари замолчал. Он не понял последних слов Феликса, и ощутил, что усталость валит его с ног, а ведь необходимо было вернуться в замок засветло. К его негодованию, небо начало светлеть слишком рано.