Чувства мертвых

Агер вскинул голову. — Не он? Ваше высочество имеет в виду… Фонарь выпал из рук Коралла и глухо упал на комья влажной земли. Дышать стало слишком тяжело и принц прижал руки ко рту. Спустя мгновение он решил, что обознался, а затем снова схватил фонарь. Но это лицо не являлось тем лицом, которое он знал. Под слоем чужой приклеенной кожи возник облик другого человека, чужого, незнакомого. Он был похож на Лекера какими-то отдаленными чертами, но никогда не был им. Они нацепили на него маску с лицом Лекера, но тело не принадлежало опиумному барону. Это был другой человек. Франциск качнул головой. Его губы онемели. — Это не он. Я не могу ошибаться. Агер опустил тело. — Скажите, Вы уверены в этом? — Да. Я знал, каждую черту его лица при жизни. Каждый изгиб, это не Лекер, — повторил Франциск. Внезапно ему стало холодно, хотя погода совсем не изменилась. Холодно внутри. — На этого человека… надели маску? Из чего она? Агер поджал губы и покивал. — Подобные маски изготавливаются из свиной кожи, на тот случай, если человеку отрубили голову. Или если его лицо было изуродовано, чтобы придать телу нормальный вид для похорон. Этим занимаются специальные обученные люди. Но, если Вы говорите так, значит, эту маску нацепили, чтобы скрыть личность умершего. Кому это было нужно? Франциск снова выдохнул пар. Стараясь подавить холод в сердце, он аккуратно развернул левую ладонь трупа к себе. Онемение распространилось от макушки головы до самых пяток. Когда-то давно, уже после того, как они переспали однажды, Франциск нанес в дуэли Лекеру косой удар по ладони, прямо по длинной линии жизни. После этого Лекер долгое время не мог действовать левой рукой, и каждое прикосновение к руке было для него мучительной болью. Спустя два месяца разрез затянулся, но был слишком глубоким, оставшись таким же шрамом, как и сквозная рана на запястье Коралла. На левой руке трупа шрама не оказалось. Как не оказалось и сомнений. — Не он. Франциск отпустил чужую мертвую руку и она упала, глухо стукнувшись об дно гроба. Принц отодвинулся от памятника на немых ногах. Прошел несколько шагов, прежде чем тело отказалось слушаться и он упал на колени. Агер, поджав губы, приладил крышку на место, и столкнул гроб вместе с фальшивым телом обратно в могилу. — Безумие. К чему был этот обман, зачем кому-то подделывать труп? Франциск не мог ответить на эти вопросы. Всего лишь письмо, без предположений и без обвинений, а он узнал, что тело в гробу не принадлежит Лекеру. Но если это другой человеком под личиной барона, где же сам опиумный барон. Может быть он… жив? Франциск резко поднялся. Прохладное дерево мундштука в руке словно придало ему сил. Принц обернулся на чародея, в задумчивости глядящего на вскопанную могилу. — Если его тело не здесь, значит, он где-то в другом месте, правильно? — дрожащим шепотом спросил Коралл. Агер кивнул. — Да. — Может быть, он и не умер вовсе? Может быть, он жив. Находится у кого-то в плену, и кто-то пытает его. Никто не знает об этом, но…. Что, если Лекер жив? Агер опустил ресницы, задумываясь над этими словами, а затем осторожно сказал: — Я прошу прощения за бестактность, но его высочество дрожит вовсе не от холода. Кем Вам приходился этот человек, которого Вы так ищите? Он Ваш сводный брат? Или родной? Или близкий друг? В горле Франциска защипало от боли, и его голос мгновенно осип. Он не хотел лгать человеку, который делал для него такую важную, кропотливую и даже грязную работу. Франциск никогда не был лицемером и лжецом, таким уж он родился. — Он мой… он мой… — Принц сглотнул. Он еще не говорил о Лекере в таком ключе кому-либо, но Агер понимающе кивнул. В его глазах появилось сочувствие, характерное для искренних людей. — Мне жаль. — Скажи, Агер. Ты можешь определить, где человек, которого я ищу? Жив он или мертв, где он находится? Я одарю тебя золотом столько, сколько ты попросишь, я подпишу любой документ, даже если тебе захочется сделаться графом или маркизом, только… найди его. Чародей поднял светлые глаза. Часть его лица освещалась тусклым фонарем, а часть оказалась в тени, но даже так маг не казался зловещим. — Принцу повезло, что я не тот человек, что способен мать родную продать ради денег. Мне ничего не нужно. Глядя на то, как Вы мучаетесь от неизвестности, я не могу остаться в стороне. Только мне нужно это. Агер посмотрел на мундштук. Франциск огладил кончиками пальцев узкую трубку, украшенную причудливым красивым серебряным узором с несколькими драгоценностями, а затем протянул ее магу. Чародей вытянул два длинных пальца с не стриженными темными ногтями и провел вдоль трубки. От края до края, собирая все, что могло на ней остаться. Частички слюны, пыль, невидимые для человека остатки кожи и пот, въевшийся в дорогое лакированное дерево. Мундштук засветился совсем слабо, тонкая струя голубовато-белого дыма скользнула вверх, к небесам, затем повернула куда-то на запад, и там кончик света, словно путь, внезапно растворялся. Глаза Агера засветились таким же светом, что и мундштук. Чародей издал тяжелый задыхающийся вздох и упал на колени, впадая в магический транс. Франциск забеспокоился. Тонкие руки Агера, едва скрытые широкой белоснежной рубашкой, сначала находились в спокойствии, затем начали мелко дрожать, а затем и вовсе заходили ходуном. Дрожь распространилась по всему телу, будто маг, ступивший в иное магическое пространство, был там кем-то пойман, и теперь не мог вернуться. Франциск, подскочив, схватил юношу за плечи. — Агер, что случилось? Агер, все в порядке?! Но юноша колдун не отвечал. Его дрожь усилилась, а воздух в легких застревал, не позволяя сказать и слова. — Агер, ответь мне! Чародей изогнулся всем телом, мундштук выпал из его судорожно сжавшихся пальцев. Его левая рука схватила Коралла за запястье мертвой хваткой. Принц вскрикнул — он и не думал, что в таком хрупком теле, казалось, даже не умеющем поднять шпагу, таится сила, что способна ломать кости в пыль. — Отпусти! Ах! Ах! Франциск упал на колени рядом с магом. Его сердце сжало что-то ледяной рукой. Это чужая магия волокла его туда же, куда и чародея. — Агер! Агер, вернись! Боль была резкой и пронзительной, а затем исчезла так же внезапно, как и появилась. Рука Агера расслабилась, и Франциск смог отодвинуться. Едва их физическое соприкосновение оборвалось, оборвалось и магическое давление. Франциск шумно вдохнул и отполз в сторону. Голубой свет вспыхнул одной искрой и погас. Фонарь, что держал принц, упал в могилу и разбился о крышку гроба. Горевшее масло протекло на гладкую поверхность, и теперь, потрескивая и распространяя аромат, дерево медленно горело. Франциск, упавший грудью на комья земли, еще какое-то время смотрел на потрескивающий огонь, медленно ползущий вниз, по расплескавшему маслу, медленно пожирая гроб вместе с мертвецом. От огня лицу стало тепло, а затем жарко. Коралл, кашлянув, толкнул в могилу рукой горку земли, засыпая огонь, и не позволяя ему вспыхнуть неожиданным пожаром, что мог привлечь ненужное внимание. Едва справившись с этой неудачей, он обернулся на чародея. Агер лежал на боку, с туманным взором, и пытался отдышаться. Он редко применял такую магию, и теперь ощущал озноб по телу от того, как эта практика высосала из него его силу. Принц сбросил с себя плащ и услужливо набросил его на мага, чтобы тот согрелся, а затем сел рядом. Издавая судорожные вздохи, Агер медленно приходил в себя. Влажная земля налипла на его одежды, и застряла в прядях волос. Чародей отряхнул руки и с трудом сфокусировал взгляд. Франциск смотрел на него с надеждой в увлажнившихся глазах, страстно ожидая и страшась ответа. Одна часть его души была твердо уверена, что Лекер жив. Он где-то далеко, с разбитой губой и рассеченной бровью, растрёпанный, голодный, но не сломленный, томился в плену. Железные кандалы или тяжёлые путы сдерживали его руки, и он обдумывал все варианты побега. Но другая часть души уже знала, что Лекера не было в живых. С его натурой… он бы не сдался в плен живым. Агер поднял на принца тяжёлый и сочувствующий взгляд, и Франциска бросило в дрожь ещё до того, как прозвучали слова, опустившиеся лезвием топора. — Среди живых его нет. Воздух повторно застрял в лёгких, отдаленно напоминая о том, как он узнал об этом в первый раз. Чародей медленно отдал мундштук, серебряная оправа которого почернела от магического воздействия. — Но он не в земле, ваше высочество. На уровне земли, чуть ниже. Не закопанный и не погребенный. Его тело не в могиле. Волосы Франциска встали дыбом. — Это что? Овраг? Нам искать его в овраге? — В овраге. На низине. В любой не закопанной неизвестной яме, простите, я не могу найти его тела. — Агер виновато опустил взгляд. — Найти его может только некромант. Франциск отряхнул грязь со своих одежд. Он пропах могильной землёй, и теперь больше напоминал мертвяка, вылезшего из своего деревянного подземного пристанища. — И где нам искать некроманта? Агер взял лопату и принялся методично закапывать гроб, стараясь уничтожить все следы их пребывания. — Я не знаю ни одного мага, кто хорошо развил бы этот темный дар, но знаю того, кто может знать, — рассеянно ответил боевой маг. — Вы согласны пойти? Разве мог Коралл ответить иначе. — Идем сейчас же. Рассвет наступал медленно. К тому времени, как холодное дождливое солнце показалось из-за горизонта, освещая первые шпили высоких башен, ещё не прозвонил колокол, и все люди все ещё мирно спали. Только стук перебега нарушал по-утреннему гармоничную тишину. Агер, не озираясь, лёгким бегом пробежал через две улицы, безошибочно ведя за собой Франциска, пока они не пришли к небольшому двухэтажному зданию, огороженному невысоким декоративным забором. — Он человек ранний, надеюсь, мы его не разбудим, — сказал Агер, перелезая через забор. Франциск неловко перекинул ногу через ограждение, но как только сделал шаг, то услышал неприятный звук рвущейся ткани. Подол его платья зацепился за гвоздь и разорвался. Франциск капризно осмотрел ткань, а затем равнодушно хмыкнул. Для него это было неважно. Агер поспешно и бесшумно прошел по внешней лестнице на второй этаж, к узкой двери с рисованными темным туманом стеклами филенчатой двери. Маг тихо постучал, а затем медленно повернул округлую удобную ручку и зашёл внутрь помещения. Франциск заглянул в небольшую уютную комнатку и с удивлением обнаружил, что она служила небольшим портным складом. Повсюду лежали мотки дорогой ткани, стояли старые швейные машинки, повсюду блестели сталью ножницы и богатые не законченные мужские и женские платья на старых манекенах. Одним из таких манекенов, оказался вполне живой человек, острым взглядом скользнувший по двум неожиданным гостям, которые без приглашения вторглись в его тихий мир этим ранним утром. — Господин Тило, простите покорнейше за столь раннее вторжение, но, боюсь, это дело не может ждать, — тихо и виновато сказал Агер, едва человек поднял на него взгляд. Худой костлявый портной по имени Тило лишь скрестил руки. — Что случилось? — сипло спросил он. Его пронзительные глаза, в которых не отражался свет, не обратили никакого внимания на Агера, но неотрывно наблюдали за Франциском. Словно бы человек увидел своего должника и теперь ждал удобного момента взыскать с него сумму. Но Франциск мог поклясться, что не только никогда не видел этого портного, но и даже случайно не проходил мимо его ткацкого дома. — Его высочеству необходимо выяснить кое-что очень важное и личное. Без помощи чародея-некроманта, нам дела не раскопать. Прошу, господин Тило, будь милостив, дай наводку. Где искать некроманта, что поможет в непростом вопросе? Тило ответил не сразу. Он ухмыльнулся и снисходительно скривил губы, услышав об этой странной просьбе. Он прошел вдоль стойки, разложил ножницы по величине и новизне, а затем резко и грубо сказал: — Почему бы его высочеству не обратиться к своему отцу? Коралл приподнял бровь, обескураженный этим неожиданным и грубым заявлением. — Что? Тило передразнил его. — Что? Может быть, Вы спросите у короля Грахела, где искать некроманта, доколе он вешает их без разбора. В голосе Тило сквозила неприкрытая ненависть, а глаза его оставались холоднее, чем горные вершины. Этот холод был настолько ощутим, что Франциск даже почувствовал, как понизилась температура в комнате. Ему еще не приходилось сталкиваться с человеком, от которого исходило столько ненависти. Даже весь двор, даже люди, которые когда-то замышляли его убить, Солен или маркизы, все, кто испытывал к принцу неприязнь, не могли похвастаться горящими злобой глазами. И Коралл даже не знал, что хуже. Молчаливое презрение, с улыбкой в лицо, или вот такая открытая ненависть, и в этих же глазах желание разорвать человека на куски голыми руками. Коралл благоразумно отодвинулся на пару шагов, чтобы портной, чего доброго, не набросился на него в приступе гнева. Тило не стал ждать чужих оправданий, сжал зубы и процедил: — Как нужда… так сразу бегут со слезами на глазах. А как казнить, так эти же глаза и закрывают равнодушно. А потом что-то требуют. Почему я должен помогать? Разве это касается меня? Вы, богатые, властные, решившие, что способны отнимать жизни, верша правосудие. Агер должен был умереть сегодня, кто дал ему шанс на жизнь? Франциск сухо ответил: — Я и дал. — Как благородно! — выплюнул Тило, от злости сжимая ткань цвета Тиффани. — Что же, совесть заела, что решились поиграть в спасателя? Франциск нахмурился. — Не знаю, что случилось у Вас в жизни, господин Тило, но я не имею к этому никакого отношения. Я не ответственен за смерти чародеев и даже близко не прикладывал руку к их поимке. Тило не выглядел убежденным. Похоже, эти слова его задели, ведь дыхание портного стало тяжелым. — Неужели? — елейным голоском спросил он. — Но и не ратовали за спасение невинных душ. А как понадобился кто из них, так сразу и побежали искать по закоулкам, да? Раньше думать надо было. Франциск не нашел, что ответить. Не зная, чем ещё задобрить человека, который единственный, кто мог ему помочь, он достал свой кошель. Хотя, возможно, это было самым неверным решением. Возможно, этот человек сводил концы с концами, а некроманты или иные маги помогали ему. Возможно, этот человек был внутри неизлечимо болен, и маг единственный, кто мог ему помочь…. Пройдя мимо портного, Франциск положил свой кошель целиком на лавку и убрал руку, даже не став отсчитывать. Целиком, полный кошель, не задумываясь. Если этот человек поможет хотя бы косвенно найти Лекера… живым или мертвым, Франциск не пожалеет и мешка из казны Грахела, даже если его за это высекут. Но на Тило этот широкий жест не оказал влияния. Обозленный портной бросил равнодушный взгляд на деньги, и его ухмылка стала злее, исполнившись ядом. — Думаете, деньги так легко решат Вашу проблему? Неужели верите, что этим можно купить любого?! Франциск отодвинулся. Портной Тило распалялся все больше. Агер не смог вымолвить ни слова, все это время, стоя молчаливой статуей возле двери. Только сокрушенно поджимал губы, и виновато смотрел, будто это он сам приложил руку к трагедии труженика. — Вы, богачи, слишком много о себе думаете. Власть застила вам глаза, а ваше богатство позволяет думать, будто все в этом мире покупается. — Портной процедил со свистом. — А не все. Всю казну королевства отдай мне, вырежи глаза и отруби пальцы, чтобы лишить меня работы, я ни за что не помогу тебе. И пусть твоя душа сгниет от горя, неважно, что и кого ты там ищешь! Слышишь меня?! Слышишь, бастард?! В иной ситуации Франциск не стал бы молча терпеть подобное обращение к его персоне от какого-то бедного труженика. Но ночь на кладбище и горькое осознание, что его возлюбленный мертв и его тело не похоронено, иссушили все силы принца, и без того уже морально опустошенного. Ощущая боль в икрах и тяжесть на плечах, Франциск медленно развернулся от Тило, что цедил ему в спину звонкие проклятья. Один шаг. Два шага. Три. Франциск положил ладонь на прохладную ручку двери, даже не ожидая, что его убитый вид хотя бы немного, но коснется чужого обозленного сердца, и портной скажет хоть одно слово, лишенное злобы. Но внезапный резкий звук удара и звонкая россыпь стекла заставили Франциска не только вздрогнуть, но и пожалеть о своем решении обратиться за помощью. Это Тило швырнул кошель прямо в принца, но промахнулся, и тяжелая вещь разбила ему стекло в верхней части двери. — Забирай свое барахло, мне не нужны чужие подачки! — прошипел портной. Агер сжал свои руки, опуская глаза, и заволновался. Одно из стекол, падая, порезало руку Франциска, и теперь тыльную сторону ладони жгло. Небольшая царапина наполнялась вишневой кровью, но принц не обратил на крошечную травму никакого внимания. Он повернул ручку, раскрывая дверь, и медленным шагом покинул комнату злого портного.