Чувства мертвых

Мертвец не видел его, продолжая бесцельно шагать вдоль влажного каменистого берега, растворяя и без того гаснущие остатки заклинания. Изредка он останавливался и, откидывая голову, кричал коротким и душераздирающим воплем, словно пытался докричаться до кого-то на небесах. Либо проклинал того, кто там находился. Затем утопленник опускал голову и снова шел, не замечая ничего вокруг. Франциск бесшумно ступал по влажной примятой траве, и не обращал внимания на яростный шепот Феликса, приказывающего ему вернуться. Некромант говорил, что это опасно…. Но эта фигура, которая становилась лишь отчетливее при приближении. Эта походка, которую принц узнал бы из тысячи. Его сердце забилось чаще, а ноги сами понесли его к мертвецу ближе и ближе. Разум отказался действовать рационально, а инстинкт самосохранения уснул навсегда. Франциск все сокращал и сокращал расстояние, пока не начал шагать прямо позади утопленника. И внезапно мертвец остановился, а затем обернулся. Его расширенные глаза полные злобы и обиды, искривленные в рыке губы, тонкая шея… и тянущиеся руки заставили Франциска застыть на месте от нахлынувшего ужаса, смешанного с ликованием и болью потери. — Ваше высочество! — Ваше высочество! — Стой! — Феликс выбросил вперед руку, стоило мертвецу броситься вперед. Франциск опомнился лишь мгновением позже. Тело его ослабло, и он упал на траву ничком, не в силах выдавить из себя ни единого внятного слова. Глухая петля магии обвилась вокруг шеи утопленника, сдерживая его на месте. Он хрипел, рвался, и магическая вервь натягивалась все сильнее, душа и без того задушенное тело. Франциск медленно сел на колени и закричал: — Отпусти! Не души его! — Если отпущу, он задушит Вас! — Ему больно! Это прозвучало как несусветная глупость. Разве мог мертвец чувствовать боль. Но сейчас он навалился всем весом, отчаянно пытаясь схватить Коралла, и его длинные руки, изящные и красивые, снова и снова отчаянно зачерпывали воздух, в паре сантиметров от чужого лица. Ватари подбежал к принцу и, подхватив его, попытался оттащить. — Ваше высочество, отойдите! Он не знает, кто убил его и нападает на всех! Он и на меня напал! Вы не сможете вырваться из его хватки! Принц с трудом, но разорвал объятья рыцаря. На мгновение ему показалось, как в глазах уже умершего барона сверкнула блеском почти забытая ревность. — Он не тронет меня, отпусти его! Отпусти же, прошу! Ему больно! Феликс прорычал: — Вы безумны?! Если отпущу, он убьет Вас! Это выйдет из-под контроля, никто не сможет его остановить! Феликс сжал руку, оттягивая мертвого человека к себе. Тот продолжал рваться, словно животное, размахивая руками как лапами, но не мог избавиться от тонкой неосязаемой белой петли. — Он не нападет, — сказал Франциск, глядя в расширенные и знакомые глаза. — Он не нападет, отпусти его! Некромант невольно закатил глаза. Он не был готов сталкиваться с подобной глупостью, но хорошо зная последствия, не спешил уступать. Ватари, положил руки принцу на плечи, готовый в любой момент принять на себя удар, как и полагалось солдату, сказал громко: — Послушай его! Я не позволю случиться не поправимому. Отпусти его! Если все так, как ты предупреждаешь, я разорву этот труп на куски! Феликс медлил. Магическая вервь то натягивалась, то снова слабела. Франциск смотрел в лицо умершего человека, ощущая присутствие Ватари за спиной и тяжелое дыхание. Феликс натянул заклинание, предупреждающе сдавливая горло мертвого, а затем резко убрал его, отзывая петлю. Он был готов к любым решительным действиям, если это давно утопленное тело задумает какое-нибудь неверное решение. Пусть Феликс был далек от королевского двора, однажды он пообещал себе защищать любого человека от нечисти, независимо от статуса и положения. И принц, волей не волей, теперь находился под его опекой. Ватари напрягся как струна. Едва освободившись, мертвец рванулся к ним, едва глаз успел уследить. Ватари, выученный молниеносно реагировать, оказался не готов к подобной скорости. Резкий и мощный толчок заставил его удариться грудью о землю, и задохнуться. Ужаснувшись собственной оплошности, рыцарь развернулся, готовый уже вытащить меч, и увидеть принца, задыхающегося от чужой хватки. Но Франциск даже не оказался поваленным на землю. Мертвец стоял к нему близко и хрипел тихо. Тише, чем во все прошлые разы. Феликс, вытянув руку, готовый отбросить мертвое тело в сторону в любой момент, невольно сделал шаг ближе. Утопленник не выражал агрессии. Его руки, с забитыми илом ногтями, с мозолями, с нежностью коснулись чужой шеи, линии челюсти и уха, подбородка. Большой палец медленно коснулся нижней губы принца. Феликс недоуменно моргнул глазами. Ватари с трудом поднялся после сокрушающего толчка. Грудь, на которую пришелся основной удар, сильно ныла. — Его аура успокоилась, смотри… — выдохнул рыцарь. — Ты видишь это? — Да лучше, чем ты, — ответил ему некромант. Утопленник продолжал касаться лица принца, а Франциск так и стоял, словно загипнотизированный. В этот момент мир перестал существовать, сузившись до одной фигуры рядом, и до глубоких, исполненных нежностью глаз. Протянув руку, Коралл коснулся чужих пальцев и прижал мокрую сморщенную руку к себе. — Лекер… От звука этого имени, Ватари бросило в жар. — Значит, я не ошибся. Он и есть! — Кто такой Лекер? — тихо спросил Феликс. — Опиумный барон, Лесной Пепел. Он умер несколько месяцев назад. Говорили, будто поехал с матерью на прогулку в охотничьи угодья, да только там притаились разбойники. Чтобы матери жизнь спасти, под удар подставился, а та сбежала. Затем вернулась уже с королевским отрядом на место, а там ни следа разбойников, только трупы. И среди них труп сына единственного. — И в это все поверили? — Сложно не поверить госпоже. — Вы его похоронили? — Да, они его похоронили по всем заветам, упокоили, принесли свои подати умершему да закопали. Долго скорбели, человек нравный был. Не самый плохой, но и не самый хороший, наглый, и знал все про всех. Я сам не думал о его смерти, а сейчас смотрю… и не могу поверить. Феликс рискнул приблизиться. Он много раз сталкивался с людьми, которых поднимала сильная злоба или обида. Они так же выражали агрессию, но затем не становились сильнее, а только успокаивались, и через пару недель и вовсе шли на контакт. Так Феликс и разговаривал с ними. Успокаивал и укладывал, чтобы больше не докучали живым и спокойно спали. Так от одной умершей девушки, невинно казненной по обвинению в колдовстве, сброшенной в общую кучу мертвых тел, Феликс узнал, что ее мать неизлечимо больна. Уже без слез с хриплым голосом она просила его о помощи. Чтобы старые родители не умерли от горя и болезни. Так Феликс пару и нашел. Нашел вовремя, в том самом переулке, когда женщина, потеряв сознание от приступа болезни, упала с лестницы и случайно сломала себе шею. А он… оказался там, и, несмотря на опасность для себя, помог людям. Прекрасно зная, что сам может поплатиться жизнью. И мужчина, который в слезах представился ему Тило и оставил деньги. — Лекер, любовь моя, Лекер… Лекер, скажи что-нибудь, — шептал Франциск, судорожно глотая воздух. — Лекер…. Мертвец дергал губами, силясь выдавить из себя слова, но ничего кроме невнятного хрипа, не выходило из его горла. — Почему он не говорит? — Он долго сопротивлялся, когда его душили. Я как мог, исправил его трахею, но…. — Кх… кхххх… Ко, — Мертвец шумно выдохнул. — Кор… Кор. Алл. В глазах принца блеснула влага и он смахнул ее с ресниц. — Да. Это я, я! Я Коралл, ты… умерев, помнишь это? — Кор-ралл. — Лекер прикусил губы. С каждым движением языка он вдыхал и выдыхал как живой человек, не в силах перебороть старые рефлексы, раз уж тело продолжало подчиняться командам. — Коралл. Франциск покивал. — Да, это я. Твой Коралл. Лекер приоткрыл губы, и по его подбородку, распространяя затхлый запах, тонкой струйкой потекла вода. — Я знал, — прошептал мертвый барон, оглаживая холодными пальцами лицо принца. — Я знал, что ты найдешь меня. Ты не мог не найти. Как и при жизни, крепкие руки обняли Франциска и прижали крепко-крепко к своей уже холодной груди. На Лекере так и не высохла одежда, его руки оставались окоченевшими от холодной воды, и прикосновение мертвого к живому вызывало крупную дрожь, но не одни объятья для Франциска не были такими теплыми, как объятья утопленного мертвеца. Феликс не без любопытства, рассматривал двух сцепившихся юношей, словно на двух переплетенных змей, которых ничем не разъединить. Ватари из вежливости, рассматривал речные камни, чтобы не глядеть на то, что считалось в народе извращением. Почувствовав на себе чужой взгляд, Лекер резко развернулся. Его крепкие руки сдавили талию Франциска, и принц задохнулся. Мертвец не мог контролировать собственную силу. Именно поэтому он мог легко задушить, даже не желая этого. — Что уставился? — процедил Лекер, глядя на некроманта. Феликс повел бровью. — Повежливее. Ты под моей опекой. — Я сам под своей опекой, — выплюнул Лекер. Из его губ вновь потекла струя озерной пропавшей воды. — Мне не нужно чье-либо покровительство. Феликс не оказался ни удивленным, ни смущенным, ни обескураженным. Ватари поглядывал на двух юношей, и гадал, когда же они посчитают нужным отцепиться друг от друга. — Возможно, я открою тебе страшную правду, но ты уже мертв. А я некромант и своим долгом я ставлю опекать таких восставших мертвых, как ты, Лекер. Коралл с трудом, но ослабил хватку утопленного любовника. Сглотнув, он мягко повернул к себе лицо барона. — Скажи мне, что случилось на самом деле? Мы похоронили мнимого тебя, но там, в гробу, совсем другой человек, с твоим лицом. А сейчас я нашел тебя утопленным. Я совсем запутался. Лекер опустил руки, и Ватари бесшумно выдохнул. Теперь ему не было неловко смотреть на них. Взгляд Лекера стал озлобленным, мрачным и одновременно невероятно трагичным. Феликс свел руки за спиной. Как покровитель и защитник для мертвеца, он должен был знать правду. В глубине души, маг уже продумывал, как успокоить и уложить этого барона на вечный сон. Интуиция подсказывала ему, что этот инцидент не пройдет незаметно. — Кто убил тебя? — твердо спросил некромант. Лекер бросил на него ожесточенный взгляд. Как и при жизни, он не доверял людям, и никогда не раскрывал никому секретов даже случайно или намеком. Ему сложно было идти на поводу у Феликса, и все же Лекер понимал — этот некромант теперь действительно его опека и защита. — Кто убил тебя? — Не знаю, — огрызнулся Лекер слишком резко, и Коралл невольно вздрогнул. Лекер зачесал назад темные волосы. — Но знаю, кто был зачинщиком. Франциск не стал отстраняться, несмотря на то, что от Лекера слишком сильно, почти осязаемым туманом веяло мертвой озлобленной аурой, а Феликс не спешил ее подавлять, позволяя мертвецу выплеснуть накопленную злобу. — Кто? — прошептал бастард. Лекер опустил веки, посиневшие от темной озерной воды, и выдохнул. — Мама. Одно слово. Одно слово, которого первым ждут все женщины от своего чада. Одно слово, от которого обычно распространялось тепло в сердце, сейчас заморозило воздух в легких Франциска. Он сам никогда не знал свою мать. Только няньки, няньки, няньки, ну а Грахел ни помнил, ни ее имени, ни внешности. Может быть, она была неземной красоты женщина, может простушка, может быть, просто кухарка или бордельная жрица любви, однажды соблазнившая королевскую особу. Она умерла, едва произведя его на свет, и возможно, он должен был умереть в ее чреве, так и не удостоившись этой жизни и этого позорного клейма, от которого было не убежать, не спрятаться. По телу Франциска прошли мурашки, но принц так и не понял, от чего это было, от холодного воздуха, скользнувшего по влажной коже, или от чужих слов. Он всегда считал такого человека, как мать, выше, чем просто родственником. Выше, чем тетки, бабки или даже отец. Это всегда оставалось для него недосягаемым блаженством: иметь маму, которая родила тебя в муках, выкормила своим молоком, воспитала и готова защищать, чтобы ты ни сделал, сколько бы ни было тебе лет. Тот человек, который был бы всей душой и сердцем за свое дитя. Женщина, которая не позволила бы чужому человеку поднять руку на своего ребенка и никогда не подняла бы ее сама. — Мама? — прошептал Франциск севшим голосом, чье представление в один момент разбилось на блестящие осколки. — Амфара?.. Лекер с трудом покивал, а затем аккуратно опустился, не желая больше стоять. Его взгляд оставался тяжелым и мрачным. Феликс и Ватари не пожелали сидеть, Коралл сел на колени перед ним. — Я не могу поверить. Она не могла. — Могла. Ватари, волей-неволей втянутый в эту тяжелую ситуацию, спросил осторожно: — Что она сделала? Лекер долго не отвечал. Его руки лежали на подогнутых коленях пока с влажных волос, продолжала капать вода, пропитывая белую рубашку. Он так и не отжимал свои длинные черные пряди. Собравшись с духом, барон приоткрыл губы: — В тот день, когда Франциск был еще отравлен и нуждался в уходе, она пригласила меня на конную прогулку, и мы ушли в самую глубь охотничьих угодий. Я не помню, что она говорила, потому что все мои мысли были заняты другим, и это не отложилось в памяти. В какой-то момент на нас напали разбойники, и я отбивался, пока я не понял, что все их силы больше сосредоточены на мне. Она закричала и отвлекла, после чего меня стащили с лошади, а она и ее свита стояли рядом. Меня обезоружили несколько человек, чьих лиц я не видел. Потом… начали душить. Когда я оставался на волосок от того, чтобы задохнуться, она сказала, что не хочет, чтобы это происходило здесь. — Лекер взглянул на свои запястья. — Мне вывернули руки, оглушили и притащили сюда. Наверное, тащили долго, потому что… здесь я и очнулся, когда меня снова начали душить. Тогда… я почувствовал второе дыхание, и начать сопротивляться яростно. Потому что искренне не желал заканчивать вот так, и у меня еще были силы бороться. Они поняли, что так не совладать, и тогда… наклонили над озером и держали голову под водой, пока вода не залилась в легкие. Когда я пришел в себя, то не смог говорить и отходить далеко от озера. Не мог вернуться… И понял, что я… — Мертв. Озеро приковало тебя к себе как место твоей кончины. Ты не сможешь от него уйти, пока оно само не отпустит, — пояснил Феликс. — Нужно время. — Почему я восстал из мертвых. Ты приложил к этому руку? Некромант качнул подбородком. — Твоя смерть была долгой и мучительной. В страхе, злобе и отчаянии, а Озеро Скорби обладает сильной магической энергетикой. Оно может успокаивать и поднимать само, отпускать и приковывать. Твоя мать, сама не ведая, дала тебе шанс отомстить ей. Из обычных людей мало кто знает об этом, но мы, маги, никогда не забываем о том, на что способно конкретно это место. — Почему оно стало таким? — спросил Ватари. — Потому что легенды не врут. Аркес, кем бы он ни был задолго до рождения всех нас, действительно похоронил в этой воде множество людей. И пусть сейчас уровень ила хорошо поднялся, стоит копнуть глубже, непременно наткнешься на труп. Хотя бы потому, что я сам отпускал некоторых из них. Это их дом, их могилы, и это место считается моим, потому что сюда больше никто не ходит. Я единственный некромант, который может называть себя его полноправным хозяином. Все, кто умирают рядом — мои люди, и я за них в ответе. — Юноша взглянул на барона. — Когда ты проснулся, то хрипел и кричал. Ты звал того, кто владел этим местом, и я услышал твой зов и пришел. Такова тонкая магия, только не смог с тобой договориться, и пришлось снова и снова укладывать тебя, чтобы не буйствовал. Франциск украдкой отвернулся и стер влагу с лица. Рассказ Лекера довел его до молчаливой истерики. Это было слишком больно. Лекер прижал ладони к вискам. Тело прошивала усталость, несмотря на то, что он уже был мертв. — Она убила меня. Амфара убила меня, все по ее приказу. И я не хочу оставаться неотомщенным. Может быть, озеро почувствовало это? Недаром говорят, Аркес всегда был мстительным. За добро он платил троекратным добром, но и за чужое горе, за чужую боль. Может быть, его дух, что обитает здесь, видел все и дал мне второй шанс. — Она твоя мать. — Что не помешало ей смотреть, как меня душат снова и снова, а затем сбрасывают в воду. Кем бы она ни была до моей смерти, я не оставлю это вот так и не позволю процветать обо мне лжи, потому что не позволял при жизни. Я не помню лиц, но я помню ее приказ. Пусть она придет ко мне, как угодно. И я затащу ее на дно так же, как она затащила на дно меня. Ватари поджал губы. Этот жест повторил и Франциск. Его боль за любимого человека стала ошеломляющей, сжав в комок легкие и не позволяя вдохнуть полной грудью. Он не мог сказать открыто и прямо, что произошло за это время. Но это сказал Ватари, который, пусть и не жил в замке, не мог игнорировать, хоть какие-то новости и даже слухи. — Боюсь, это уже невозможно, — сказал рыцарь тихим голосом, боясь разозлить мертвеца. Лекер обратил на него тяжелый взгляд. — Вот как? И почему? — Потому что Ваша матушка уже почти королева. Не так давно бездетную вдову Амфару Лесной Пепел король Грахел позвал замуж. — Ватари ощутил, как тяжело даются ему эти слова от того, что на него смотрят пронзительные глаза уже мертвого человека. — И она сказала: «да».