Бамбуковое дитя

      Ло Бинхэ скучал по мирным денькам, когда он свободно мог проводить время лишь в компании своего шисюна, без всяких там собак или надоедливых шиди, увязывающихся хвостиком за А-Юанем. Настоящая идиллия: только он да его любимый шисюн.       Бинхэ грустно вздохнул, вспоминая все свои многочисленные попытки остаться наедине с Юанем хотя бы час. Постоянно что-то ему препятствовало: то Бин-Бин выскакивал из бамбуковых зарослей (полукровка до сих пор не знал, смеяться или плакать от имени щенка), то Гунъи Сяо появлялся в самый неожиданный момент — те двое будто знали, по какой причине Бинхэ стремится к обществу шисюна, и всячески подгадывали момент, чтобы их потревожить, высмеивая таким образом невинные чувства юного Ло.       Сегодня ему, наконец, удалось выкроить немного времени для него с шисюном. Мир будто бы подстроился под него! Мин Фань и Нин Инъин должны были купать Бин-Бина, отчего Ло Бинхэ даже посочувствовал, помолившись за их благополучие, а Гунъи Сяо коротал время с Шэнь Цинцю.       — А-Юань прилагал много усилий, чтобы помочь своему нерадивому шиди, когда тот пришёл на пик.       — Это естественно, Бинхэ, — приподнял скептически бровь Шэнь Юань. — Каким бы я был шисюном и другом, если бы не обращал внимания на твои и остальных младших затруднения?       Ло Бинхэ предпочёл проигнорировать часть «… и остальных младших», сосредоточившись лишь на своём собственном имени.       — А-Юань просто потрясающий! Он всё-всё знает, очень добр, умён, внимателен и…       Лицо Шэнь Юаня покрывалось пунцовыми пятнами всё больше и больше по мере выхода комплиментов с чужих уст, поэтому он поспешил прикрыться веером и остановить Бинхэ:       — О Гуаньинь, избавь меня от лести.       — Но мне нужно рассказать шисюну, насколько он хорош!       — Бинхэ слишком высокого мнения об этом шисюне, — вздохнул старший, взъерошив волосы у себя на затылке.       … Ло Бинхэ был жаден до тактильного контакта, особенно того, который был связан с Шэнь Юанем.       — Не будет ли дерзостью со стороны этого Ло попросить обнять А-Юаня?       — Ничего предосудительного в этом не вижу. Бинхэ может обнять этого Шэня, — улыбнулся мальчик, убирая веер и раскрывая руки для объятий.       Ло Бинхэ стремительно кинулся ему в объятия. Все на Цинцзин знали: сын шицзуня любит, когда к нему прикасаются; поговаривают, якобы это из-за того, что Шэнь Цинцю и Юэ Цинъюань с рождения нежили его в ласке и заботе. Оба родителя всегда уделяли время своему чаду, даже отрываясь от важных дел, когда таковые были. А среди старших учеников так вообще бытовали россказни, будто бы глава школы мог корпеть над бумагами, держа около себя ребёнка, время от времени уделяя ему внимание, и даже сам Шэнь Цинцю какое-то время вёл уроки с младенцем на руках!       Ло Бинхэ не мог нарадоваться тому, что А-Юань спокойно его к себе подпускает.       — Юань-гэ! — воскликнул Гунъи Сяо, приближаясь к своим старшим.       Идиллия была разрушена.       Бинхэ не хотел размыкать рук, но он понимал: нужно, — потому степенно отошёл от шисюна.       Именно из-за таких вот моментов Бинхэ терпеть не мог населяющих пик существ, которые не преминут возможностью прервать его и возлюбленного А-Юаня уединение.

***

      Шэнь Цинцю никогда не упускал возможности помешать Ло Бинхэ в его планах по завоеванию внимания А-Юаня. Взрослого с самого начала насторожили взгляды зверёныша, как он называл своего ученика, кидаемые на его драгоценного кроху-сыночка… Цинцю легко их распознал, а потому сразу понял, что не желает, чтобы нечто подобное оскверняло невинную душу малютки А-Юаня.       В конце-то концов, его сын был ещё слишком юным для романтической увлечённости! Да даже через двести лет он будет недостаточно взрослым для этого! Шэнь Цинцю давно решил: если кто и позарится на его сокровище, то, чтобы дотянуться до него своими гнусными ручонками, ему придётся так или иначе перешагнуть через его, «цинцзинского змия», хладный труп. А-Юань ведь достоин только самого лучшего!       И потому ни один человек не был достоин любви А-Юаня.       Шэнь Цинцю понимал, что его сын не будет доволен вмешательством родителя, когда он об этом не просил, и потому выбрал лучший в своей ситуации вариант, послав к нему Гунъи Сяо. К счастью, пёс, прирученный Шэнь Юанем (стыдно признать, но горному лорду было до смешного неловко именовать собаку не названием вида, а кличкой. Он никак не мог понять, чем руководствовался его отпрыск, давая щенку такое имя), тоже не горел желанием оставлять хозяина наедине со зверёнышем.       А новый ученик был до коленопреклонства послушным, поэтому всегда с особой тщательностью выполнял то, что приказывал шицзунь. Конкретно в этих случаях он просил его приглядывать за Шэнь Юанем и защищать его от посягательств других людей, особенно Ло Бинхэ. Цзю даже не заметил, как подобные поручения стали слетать с его губ всё чаще, пока не стали их общей традицией.       … — Но, мастер Шэнь, Юань-гэ весело с Ло-шисюном.       — Сяо-эр, ты же умный мальчик, мог бы и понять, что Юань никогда не демонстрирует свои слабости, — вздохнул Шэнь Цинцю. — А-Юань излишне скромен для того, чтобы в открытую показывать неприязнь или беспокойство.       — Неужели это… так, мастер Шэнь? — распахнул в удивлении глаза ученик.       — Это так, Сяо-эр, — кивнул заклинатель, — потому на твои плечи возлагается ответственность за то, чтобы А-Юань не оставался с Ло Бинхэ наедине.       Гунъи Сяо состроил самое серьёзное выражение лица, на которое было способно лицо десятилетнего мальца.       — Для этого ученика будет честью позаботиться о душевном спокойствии Шэнь Юаня, — сказав это, он улыбнулся. — Юань-гэ был очень добр к этому Гунъи с самой первой встречи.       Юный Гунъи Сяо был бесконечно благодарен Шэнь Юаню, а также мастерам Шэню и Юэ. А-Юань даже был настолько благодушен, что позволил называть себя старшим братом! Поэтому… Гунъи Сяо решил, что никак не может позволить себе отплатить чёрной неблагодарностью, отказав в такой простой помощи. Шэнь Цинцю, едва скрывая своё удовлетворение, погладил мальчика по голове.       — Я поручаю заботу о Шэнь Юане тебе.       — Мастер… — мальчик запнулся и покачал головой. — То есть шицзунь может не переживать по этому поводу.       Шэнь Цинцю насмешливо фыркнул.       — Я тебя усыновил. Ты ведь знаешь, что можешь называть меня отцом, если поблизости нет других учеников, кроме А-Юаня.       — Этот всё ещё считает себя недостойным чести величать мастера Шэня своим отцом, — покрылся румянцем Гунъи Сяо и стыдливо опустил голову. — Этот ученик всё ещё не принял тот факт, что мастер Шэнь и мастер Юэ приняли его в свою секту… и семью. Я прошу шицзуня смилостивиться и дать этому немного времени, чтобы я мог доказать свою состоятельность, как воспитанника янфу.       Шэнь Цинцю сел на колени, чтобы его и Гунъи Сяо лица находились на одном уровне, и крепко обнял мальчика. Так, как он обнимал лишь своего драгоценного Юаня. И всё же… Этот малец… Узнав, какие планы на него вынашивал старый глава дворца, Цинцю привязался к нему, уверившись в том, что ни одно дитя не заслуживает себе подобной судьбы (даже тот сопляк, который хочет заполучить сердце его сына). А достиг он подобного просветления благодаря той человечности, которая пробудилась в нём после обретения А-Юаня.       Шэнь Цинцю было трудно представить, насколько он мог озлобиться к этому моменту, не найди тогда своё драгоценное бамбуковое дитя. Гунъи Сяо же не знал, что ему делать. Ответить ли на объятия? Нет? Но прежде чем он успел что-либо сделать, горный лорд отстранился.       — Сяо-эру не нужно ничего никому доказывать, он может называть меня отцом исключительно из собственного желания.       В глазах Гунъи Сяо засияли искорки, и он начал неистово кивать головой, не веря своему счастью.       Шэнь Цинцю встал и прошёл к окну, увидев издали, что Ло Бинхэ и А-Юань ведут беседу. Но стоило только Шэню-младшему раскрыть объятия, властитель Цинцзин понял, что младший ученик посмел посягнуть на тепло своего шисюна. И хоть культиватор не показал своих чувств внешне, внутри он закипал от ярости. Этот зверёныш нагло и беззастенчиво пользуется А-Юанем!       Нежные и любящие объятия Шэнь Юаня могут доставаться лишь ему, его папе! Ну, и Юэ Цинъюаню, как отцу… И Гунъи Сяо, как младшему брату…       — Сяо-эр, занятия на сегодня окончены, ты хорошо постарался, — сказал мужчина, не оборачиваясь к ученику. — Иди сейчас к А-Юаню. Быстро.       Гунъи Сяо, явно сбитый с толку, проследил за взглядом старшего, и его озарило.       — Есть, отец! — воскликнул мальчик, быстро поклонившись, и побежал к двум другим ученикам Цинцзин.       Шэнь Цинцю не смог сдержать лукавой улыбки, увидев, как скривилось лицо Бинхэ. В общем-то, он как учитель не имел ничего против своего ученика, но вот как родитель был готов разорвать тому глотку от одного лишь факта присутствия рядом с его сыном.       О, Шэнь Цинцю определённо расскажет обо всём происходящем главе школы при следующей встрече. К сожалению, тот не мог проводить много времени с детьми из-за постоянной занятости, потому и просил супруга информировать его обо всём, что касается их сыновей. Юэ Цинъюань только на первый взгляд мог показаться простодушным и безучастным к происходящему, но на самом деле был тем ещё ревнивцем и собственником. Эти черты сильно импонировали Шэнь Цинцю, так как были присущи и ему самому, но сам заклинатель в этом бы не признался никому.       В конечном итоге, не может ведь он стоять в стороне? Пусть Ло Бинхэ хоть подавится своим уксусом! Ему бы вырасти для начала, прежде чем претендовать на что-либо. Да и то, завоевать признание будущего тестя Шэня-старшего — нелёгкая задача; не выполнив которой, он даже ухаживать за А-Юанем не сможет!