Х. Первое слово
7 июня 2022 г. в 19:20
Яркие солнечные лучи щедро заливали гостиную сквозь открытые окна. Занавески были отодвинуты в стороны, а ставни открыты, позволяя тёплому весеннему воздуху проникать в помещение и согревать его. Весна в этом году выдалась на диво ранней и тёплой, и несмотря на то, что сейчас была лишь середина апреля, погода больше напоминала конец мая, а то и начало июня.
Несмотря на столь приятную пору, в которую меньше всего хотелось торчать дома, а наоборот хотелось как можно больше времени проводить снаружи, наслаждаясь весенним теплом, семейство Дамблдоров вынуждено было проводить блаженные часы в четырёх стенах. А всё потому, что Альбус, включив режим ответственного взрослого, отключать его, по всей видимости, совершенно не собирался и наседал на младшего брата с тем, чтобы он начинал подготовку к грядущим годовым экзаменам, в первую очередь избавляясь от хвостов, которых за этот сумбурный год успел накопить немало.
Появление в жизни Аберфорта маленького ребёнка, определённо, внесло в неё долю сумятицы и хаоса. Склочный, свободолюбивый шестнадцатилетний юноша едва ли был готов взваливать на свои плечи такую ответственность, однако Альбус был настроен более чем решительно, и хоть немало помогал брату, тем не менее настаивал на том, чтобы Аберфорт не бежал от неё, вынуждая его как можно больше взаимодействовать с сыном. Для этого, вон, даже продал их семейный дом в Годриковой Впадине и переехал поближе в Хогсмид, чтобы брат мог видеться с ребёнком чаще, чем раз в три месяца, когда в Хогвартсе были каникулы. И не то чтобы Аберфорт в действительности был против...
Но да, он не хотел признаваться в этом даже самому себе, но даже с помощью Альбуса ему всё ещё было непросто. Как следствие, это, разумеется, сказалось на учёбе, о чём старший брат, конечно же, узнал из первых уст — его связи с преподавателями открывали перед ним слишком много дверей, что б его...
— И когда ты собирался сказать мне, что у тебя куча долгов по зельям и Трансфигурации? А по Травологии тебе вообще светит недопуск к экзамену? — тот разговор был, пожалуй, даже более унизительным, чем попытки брата отчитать Аберфорта за то, что он умудрился в пятнадцать стать отцом, и юноша вспоминал его с большой неохотой.
— Тебя это не касается, — тщетно пытаясь скрыть вспыхнувшие щёки, буркнул тогда Аберфорт, вяло колупая вилкой ужин: ускоренная подготовка молодого родителя, которой Альбуса подвергла миссис Фердинандос, пошла на пользу в том числе и его кулинарным навыкам.
— Конечно, касается, — невозмутимо отозвался старший брат. Он выглядел абсолютно спокойным, не повышал голоса, и Аберфорт не услышал в нём даже недовольства, лишь мягкий упрёк и что-то похожее на сожаление. Это раздражало даже больше, чем прямые претензии. — Я несу за тебя ответственность, — продолжил, объясняя словно маленькому ребёнку. — Более того, ответственность двойную: мне стоило немалых усилий уговорить директора позволить тебе покидать Хогвартс каждые выходные. Я пообещал, что это никак не скажется на твоей успеваемости — и что я узнаю сейчас? — он слегка нахмурился, и укор в его взгляде стал явственнее; Аберфорт нахмурился в ответ и громко засопел. — Слава Мерлину, что я расстался с деканом Гриффиндора в хороших отношениях, и она рассказала мне о твоих проблемах, до поры до времени скрывая их от директора...
— Чего ты от меня хочешь? — не выдержав, вспылил Аберфорт, резко отбросив вилку, из-за чего она со звоном ударилась о керамический край тарелки. — Хватит отчитывать меня, как ребёнка!
— Хватит вести себя как ребёнок! — всё ещё спокойно парировал Альбус, но в его голосе и взгляде появилась твёрдость. — Не забывай, что ты теперь несёшь ответственность не только за себя! — Аберфорт на этих словах стиснул зубы и нахмурился ещё сильнее, из-подо лба глядя на старшего брата.
Тот вздохнул и покачал головой, и недовольство в его глазах сменилось странной меланхоличной печалью.
— Я знаю, что ты считаешь, что я последний человек, который имеет право указывать тебе. Но я твой брат, Аберфорт, и я искренне сожалею о своём эгоизме. И также искренне я хочу помочь, но я не знаю, что я могу сделать, если ты сам всеми силами отталкиваешь меня, — от этих слов Аберфорта неприятно кольнул стыд, и несмотря на то, что юноша продолжал хмуриться, враждебности в его облике поубавилось.
На несколько мучительно длинных минут между братьями повисло напряжённое молчание. Альбус выглядел искренне опечаленным; Аберфорт же вёл непростую внутреннюю борьбу с гордой и обиженной частью себя. Которая в конце концов благополучно проиграла, отступив куда-то в тёмные глубины души, и юноша тяжело вздохнул.
— Ну... — бросив украдкой взгляд на брата, неловко буркнул он. — Ты мог бы помочь мне с Трансфигурацией?
Альбус тогда посмотрел сначала несколько растеряно и недоверчиво, словно не ожидая, что Аберфорт действительно скажет это, но практически сразу же удивление уступило место признательности и радости, и он добродушно улыбнулся.
— С удовольствием, — его взгляд смягчился, и Аберфорт неловко улыбнулся в ответ.
Да, именно тот разговор стал причиной, почему погожие весенние деньки они, молодые юноши, коротали не с друзьями и приятной компанией на улице, а друг с другом, сидя в душной гостиной, обложившись учебниками и практикуясь в магии.
Альбус на мгновение прикрыл глаза, тут же открыв их снова. Опёрся на заведённую за спину руку, второй бездумно поигрывая палочкой, устремив долгий задумчивый взгляд куда-то за открытое окно. Аберфорт отлучился по естественной нужде, ненадолго оставив брата, и тот позволил себе немного отвлечься, концентрируя внимание на обстановке снаружи. Получилось, откровенно говоря, так себе.
С улицы доносились весёлые голоса, смазывающиеся в один поток, слабый ветерок задувал тёплый воздух и запахи свежей выпечки из пекарни по соседству, цветов и весны. Ни с чем не сравнимый набор, отчего-то поднимающий в душе ворох совсем других воспоминаний.
Так некстати вспомнились разноцветные глаза Геллерта, его задорный смех и горячие ладони. Он всегда смотрел так пытливо и требовательно, и рядом с ним лето и беззаботность казались бесконечными. От Геллерта нить, почему-то, протянулась к Ариане, которая особенно любила такую погоду. Она словно расцветала вместе с весной за окном, а её недуг, кажется, становился меньше, хотя и по идее должно было быть наоборот — Альбус никогда не брезговал читать маггловские новые научные исследования в самых разных сферах. В одном из них писалось, что душевнобольные люди особенно остро реагируют на весну и осень, и это тяжёлые периоды для них, но может, всё дело было в том, что Ариана не была душевнобольной? Её недуг был иного характера...
Впрочем, теперь особой разницы всё равно не было. Ариана была мертва, а вечное лето с Геллертом осталось не более чем воспоминанием — горьким, болезненным, но неизменно важным.
Шорох и кряхтение вывели Альбуса из пучины невесёлых мыслей, в которые он погрузился против воли. Слабо тряхнув головой, из-за чего отросшие пряди неприятно пощекотали заднюю часть шеи, он отвернулся от окна и обратил внимание на источник шума, коим оказался Криденс.
Мальчик с большим интересом наблюдал за тем, как папа и дядя упражнялись друг с другом в магии, сидя рядом, но чуть в стороне рядом с деревянными кубиками, к которым он, конечно, потерял всякий интерес. Но папа отлучился, прервав занятие, а дядя о чём-то задумался, совсем забыв о присутствии малыша, отчего тому стало скучно. Кубики по-прежнему Криденса интересовали едва ли, а потому, подавшись вперёд, оперевшись на ладошки, он встал на четвереньки, и что-то лепеча себе под нос, издавая высокие довольные звуки, пополз в сторону дяди, намереваясь напомнить ему о себе.
Альбус с улыбкой следил за ползущим к нему племянником, и стоило тому подползти поближе, как он наклонился в сторону, и подхватив мальчика подмышки, аккуратно притянул к себе, позволяя ему встать на своё бедро. Криденс упёрся ладошками ему куда-то в плечо и ключицу и снова издал высокий довольный звук, когда дядя, придерживая его одной рукой, второй погладил по тёмной головке, поцеловав в висок и улыбнувшись.
— Магия так увлекательна, не правда ли, мой дорогой? — мягко произнёс Альбус, загоняя куда подальше так некстати нахлынувшие воспоминания. — Папа сейчас вернётся, и мы продолжим.
Криденс издал в ответ довольный вопль, а после выдал внезапно, натурально обескуражив Альбуса:
— П-па-а! — юноша одарил племянника растерянным взглядом, а тот лишь рассмеялся и затараторил, снова и снова повторяя: — Па-па-па-па!
— Ох, милый, — с трудом немного подавив сковавшее изнутри замешательство, неловко произнёс Альбус, снова погладив племянника по волосам. И словно желая его добить, его взгляд уловил, как в дверях в гостиную застыл Аберфорт.
Неловкость ситуации зашкаливала: очевидно, брат слышал и видел, что только что произошло. Конечно, Альбус вынуждено проводил с Криденсом всё же больше времени, чем Аберфорт, но он старался всегда говорить о себе исключительно как о дяде, акцентируя внимание ребёнка на том, что папой был другой человек. Но Криденс всё равно, очевидно, расценил всё по-своему. И вот что Альбусу было теперь с этим делать?! Он и так с таким трудом установил с братом хотя бы минимальный контакт, налаживая их отношения!..
— Нет, Криденс, — всё же пытаясь спасти ситуацию, как можно мягче возразил Альбус, изо всех сил пытаясь скрыть нервную растерянность внутри. — Папа вон, — он кивнул в сторону брата, указав на него свободной рукой. — А я твой дядя.
Аберфорт, меж тем, по привычке слегка нахмурился, чувствуя, как что-то неприятно укололо его внутри. Да, возможно, он был не самым лучшим родителем в свои-то годы, — хотя и как мог пытался под неусыпным надзором брата — и вот, похоже, даже ребёнок признал это. Что ж, очевидно, он сам был виноват в этом, хотя признавать подобное неприятно было даже перед самим собой, однако...
Криденс, проследив за движением руки дяди, повернул голову, впившись взглядом тёмных глазёнок в замершего родителя и тут же широко улыбнулся.
— П-па-а! — пискнул достаточно громко и, отвернувшись от дяди (заставив его осторожно поддерживать его за поясницу и живот), потянулся к Аберфорту, заголосив ещё громче и настойчивей: — Па-па-па-па-па-па!
Теперь удивляться настал черёд Аберфорта. Замешательство отразилось в его глазах, и он беспомощно посмотрел на брата, поймав его взгляд. В нём удивление медленно сменялось тёплым весельем, и Альбус беззлобно ухмыльнулся, продолжая удерживать перегнувшегося через его руку ребёнка, тянущегося к папе и зовущего его же. Не без труда взяв себя в руки, Аберфорт приблизился к нему, и опустившись на пол рядом с братом, забрал у него из рук сына, неловко прижав к себе. Тот довольно пискнул и продолжил лепетать «па-па-па», сжимая маленькими пальчиками рубашку у его шеи.
— Вот уж не думал, что мужчиной, с которым я бы совместно растил ребёнка, окажется мой младший брат, — иронично фыркнул Альбус, покачав головой и издав какой-то отчаянный, с надрывом смешок. — Папа и ещё один папа. И неважно, что второй папа — дядя, — он посмеялся с горечью, а после посмотрел на племянника, которого брат всё ещё прижимал к себе. — А ты тот ещё шутник, малыш, — погладил ребёнка по плечам, на что тот приглушённо пискнул, спрятав личико на сгибе отцовской шеи.
Аберфорт, всё ещё чувствуя себя несколько сконфужено и обескуражено, с лёгким замешательством посмотрел на довольного сына, а после вздохнул, переведя взгляд с него на улыбающегося брата. Похоже, лёд обиды и злости, так долго копившийся на него, и вправду потихоньку начал таять, всё-таки поддавшись весеннему теплу и детской непосредственности.