***
— Эдгар! Ты пришёл! — к парню бежала десятилетняя школьница в милейшем сарафане голубого цвета. Девочку попросила забрать тётя, потому что у неё возникли срочные дела. — И тебе привет, — темноволосый крепко обнимает ребёнка, чувствуя запах персиков и печенья, который всегда ассоциировался у него с уютом. Маленькие тонкие ручки крепко обхватывают тело, параллельно в очень быстром темпе рассказывая о произошедших событиях. — Вот, а ещё сегодня Гас мне показывал, как умеет делать жирафов из воздушных шариков! Он, значит, взял жёлтый длинный шар, и начал скручивать его, в итоге жираф взорвался! Бам! — Джесси произнесла последнее слово, подпрыгнув на месте, разводя руки в стороны, пока они шли домой, — Эдгар, — девочка внезапно остановилась. — М? — Пообещай, что всегда будешь моим старшим братом, и не поступишь, как папа! Ты такой хороший, я буду очень грустить. — Обещаю, — потрепав её по волосам и проводя ладонью по густым косичкам, сказал челкастый, слегка улыбнувшись из-за детской наивности в словах. Отец, увы, покинул мир слишком быстро, а женщина решила говорить, что «папочка ушёл, потому что так нужно для её же блага, он очень любит Джесси» и прочее. Возможно, тётя поступила не шибко хорошо, но она слишком боялась, что ребенок будет думать только об этом и говорить, мол, именно из-за неё дядя разбился на автомобиле, мча в детский сад.***
— Эдди, ты в норме? — Фэнг заметно насторожился, учитывая, как друг прилёг на стол, не реагируя ни на кого. — Я в порядке, просто задумался, — нет, он не в порядке. Очень хотелось курить, руки тряслись, снова началась ломка, но уже сильнее, поэтому он просто ждал свою «Пина Коладу», чтобы напиться до беспамятства. Да, бредовая затея, но он сейчас не может наколдовать себе вейп, чтобы его больше не раздражало это. Синеволосый очень внимательно проследил за челкастым, в какой-то момент встретившись с нежно-голубыми глазами. Они и правда зеркало души, с помощью них можно читать человека как открытую книгу, если, конечно, уметь. Снова взгляд, который не сулил ничего хорошего, будто говоря: «только попробуй, будешь у меня восемь дней в неделю заниматься, хотя бы от одноразок откажись, кретин». Впрочем, после таких игр в «гляделки», спортсмен отвернулся, отвечая на вопросы рыжеволосого. — Кстати, помнишь наш выпускной? Ты поклялся после него больше не пить. — Ну, почти сдержал клятву, — парень усмехнулся. — А ты что, сломал кому-то мебель, раз такие заявления делал, — поинтересовалась Эмз, оторвавшись от разглядывания меню, рассматривая состав заказанных коктелей, которые рекомендовал Бастер. — Нет, ничего не сломал, но чуть сам с балкона не прыгнул, думая, что внизу не бетон, а прохладная водичка, которая была с другой стороны коттеджа. Да и вообще я сделал много стыдного, но и половины не вспомню. К примеру… Мы начали смешивать спиртное, в итоге получилась смесь из шампанского и самогона, от которой мне снесло понимание происходящего. Я начал раздеваться и кричать песни, — синеволосый слегка покраснел, закрыв глаза рукой, — а Бастер смекнул и кинул в меня плед, начиная, скажем так, операцию по спасению моей репутации. — Я не знаю, почему ты вообще пил те помои, пить же вообще не умеешь! В общем и целом, остаток ночи мы провели в компании фарфорового друга. Это был вечер откровений, ведь алкоголь развязал язык всем, кроме синеволосого, который мирно попивал безалкогольный Мохито, смотря на дискуссию знакомых. За довольно короткий срок рыжеволосый парень рассказал очень много о себе. Учится в другом городе в университете на актёра, пытается пробиться в массовку с помощью тётки Фэнга, но безуспешно, со спортсменом знаком со времён детского сада. Тут же и всплыло прозвище «осьминожка»: на вечеринке в честь хэллоуина Фэнг пришёл в костюме фиолетового осьминога, а по бокам торчали ещё четыре щупальца. Даже на детской фотографии, которую рыжеволосый любезно показал, можно увидеть «осьминожку» и рядом стоящего маленького Бастера в виде привидения. — Ну знаешь, сравнивать художественный и актёрский факультеты как-то не очень, смекаешь? — Как по мне, сложнее работать с людьми, а не тихонько рисовать себе что-то. — Слушай, — девушка приподнялась с диванчика, оперев руки о стол, — не знаешь — не говори, вы вот вообще свою пробку жуёте часами и на упавший сценарий садитесь! — Зато у меня дикция просто прелесть, и я никогда не проглатываю окончания, а ты — Бастер указал на девушку, — часто запинаешься и говоришь с кашей во рту. — Я отойду, мне нужно в уборную, — с этими словами Эмз взяла сумочку и, бросив злобный взгляд в сторону собеседника, ушла вглубь помещения. — Баст, ты объективно не прав, сам же устроил конфликт и сам же обидел Эмз. — Да у неё и правда ужасная дикция! — Какой же ты вредный, прям как в школе, вот почему у тебя отношений нет, — Фэнг пихнул своего друга, со стороны Эдгара послышался смешок. — Ладно-ладно, пойду извинюсь, раз тебе так хочется. Парни снова вдвоём. Эдгару снесло крышу, щёки покраснели, в голове пелена, дышать стало сложнее, но он старался держаться и не портить никому вечер своей проблемой. Юноша запрокинул голову, смотря на неяркий свет и глубоко вдыхая желанный воздух. — Ты точно в порядке? Такое ощущение, что снова отключишься как в раздевалке, — и, словно по щелчку пальца, голова челкастого начала медленно наклоняться в сторону, а затем уже и всё тело, которое синеволосый еле успел придержать. Пришлось занять место обладательницы фиолетовых локон, чтобы его одногруппник не свалился и не ударился виском. Эд как-то обыденно положил Фэнгу голову на плечо. Не хватает только придержать чёлку, когда парень будет очищать свой организм, хотя, там даже выходить будет нечему. — Может, домой поедешь? Или к врачу, чтобы не так плохо было. — Не, я просто полежу и мне станет лучше, — спортсмен промолчал, не проронив ни слова, — ты удобный, — промямлил темноволосый, собеседник лишь устало вздохнул и приобнял того за плечи, чтобы Эдгар не сполз. — Не отключайся. Сколько ты выпил там? — Один или два бокала, а ещё коктейль недопитый стоит, — эмо тянет к нему свою руку, но стакан буквально вырывают, — я не пьяный, у меня никотиновая ломка, отдай. — На сегодня хватит, — резко отрезал синеволосый, вызвав у собеседника волну возмущений. — Да почему ты ко мне прицепился? — юноша вынырнул из тёплых рук, — смотри, вот, чтобы твой новоиспечённый актёр не перебрал, а то, может, ему позвонит кто-то, а он и слова сказать не сможет! — Ты так говоришь, будто ревнуешь. — Больно надо, — Эд недовольно фыркнул, — ты за меня решения опять принимать начал. Я тебе как адекватный человек говорю, что не пьяный! — Боже мой, — синеволосый развернул кислую мину к себе, держа лицо и сжимая щёки, обветренные и покусанные губы сложились «трубочкой», — ты мне уже как друг, поэтому я переживаю за твоё состояние. — Отпуфти сёки, еплан, — Эд нахмурился, голубые глаза стали темнее из-за расширенных зрачков. — Неужели ты не понимаешь, что пить много, думая, что всё разрешиться, как минимум странно? — проигнорировав оскорбление, сказал Фэнг. — Не знаю, я сейчас умру прямо на этой софе, если не дашь мне этот несчастный стакан, — темноволосый стал царапать руки своему собеседнику в надежде, что тот отстанет и отпустит. — Давай просто отвлечёмся, — поставив напиток подальше, продолжил Фэнг, тема снова нашлась, отразившись в коктейле, — а ты знаешь, из чего именно делают «Пина Коладу»? — Что-то, связанное с ананасами, — зло проговорил Эд, нервно теребя край тёмно-красной юбки. — Этот 15-30-ти процентный напиток состоит, в основном, из белого рома, ананасового сока, кокосового молока и натуральной ванили. Конкретно в этот бокал дополнительно положили ещё и сливки. — Откуда ты это знаешь? Прочитал из брошюры? — Школьные годы и правда были самыми весёлыми в моей жизни, — спортсмен закинул руки за голову, — раз тебе интересно, могу рассказать и про свойства сока. — Нет уж, спасибо, обойдусь без твоих комментариев. Ну, чтож, — придерживаясь, постепенно встал Эдгар, — раз мне не дают напиться здесь, пойду напиваться возле барной стойки. — Издеваешься? Ладно, Эдди, иди, я потом хочу посмотреть, как ты будешь плакать о своём состоянии утром. — Не волнуйся, мам, куриный бульон сварить себе я в состоянии, — парень улыбнулся уголками губ. Такой же снисходительной улыбкой его одарил Фэнг, как родитель смотрит, на ребёнка, который априори делает глупость, но взрослый даёт ему набить шишки. Сев за стойку, Эдгар попросил другой напиток примерно с таким же градусом и, подперев голову, стал осматривать посетителей. Вдалеке танцует группа девушек, напевая свою песню, за ближайшим столом сидят два парня, пьющих пиво. Тут и там ходят официанты с большими круглыми подносами. Бармены очень ловко смешивают ингредиенты в шейкере и также искусно разливают их по стаканам, за этим и правда можно наблюдать вечно. С левой стороны послышался странный звук — это какая-то женщина решила выпить шот без рук и уронила рюмку, которая вдребезги разбилась. Классика. Мужчина с большими усами протягивает сосуд, а затем принимается натирать другие бокалы до блеска, разговаривая с персоналом. — Привет, не против познакомиться? — человек сзади немного тянул гласные, по интонации можно было услышать, что он не слишком уж трезв. Источник шума находился за спиной, повернувшись на сто восемьдесят градусов, Эдгар чуть не повторил действия женщины с шотом.***
— Скажи мне всё как есть, сядем в пустой вагон. Я тоже не в курсе, куда едет поезд, узнаем потом, — тихо напевая под нос, Колетт делала скетч на холсте, попутно сверяясь с фото. Уговорив Байрона, она выпросила у него написать портрет друга, а не одногруппника. На фотографии Спайк держал гиппеаструм, рядом с ним стояла темнокожая девушка спортивного телосложения в очках, а снизу подпись размашистым, еле разборчивым почерком «26 апреля. Гиппеаструм для будущего биолога, с любовью, Спайки». Он рассказал, что она уехала учиться в другую страну, снимок подарить не успел, мол, вручит, когда снова вернётся, а пусть пока послужит Коллет в качестве референса. Парень широко улыбался, дужка очков была заклеена скотчем, зубы обрамляли брекеты с зелёными резинками. Каштановые кудри на солнечном свету казались рыжими, а оливковые глаза буквально заиграли по-новому. — Сколько в тебе любви? Хватит нам на проезд… Мои карманы совсем пусты, даже любви в них не место, — скетч закончен, а фото останется с ней на непродолжительное время… А ей и правда хотелось вклеить его в свой фотоальбом, даже если кадр принадлежит другому человеку. Почему-то этот лучик из одиннадцатого класса запал ей в душу. Подойдя к стеллажу, девушка достала большой розовый альбом с чистыми страницами, начиная прикидывать расположение фото. Ещё с детства Колетт нравилось вести личные дневники, писать анкеты и прочее. На первой странице она сама в разные стадии взросления: приклеены распечатки, наклейки, быстрым, немного детскими буквами написано имя с ошибкой, которая была исправлена зачёркиванием лишней «л» и добавлением в конце «т». Дальше идут тематические развороты: хеллоуин, день рождения, поездки. Не обошлось и без именных листков: Эмз, Пайпер, даже вклеенный снимок Фэнга ждёт остальных кусочков — всё это было её воспоминаниями, дарившими беловолосой искреннюю ребяческую радость, тем более в такие времена. Но здесь не было ни одного напоминания о болезне, чуть не убившей её. Нет, она не писала только идеальные эпизоды, в двенадцать лет девушка сломала лодыжку и правую руку, но там Колетт улыбалась, сидя с раскрашенным гипсом. Рана и правда слишком свежая. — Колетт, идём ужинать, — сказала Белль, приоткрыв дверь. — Иду, мам, — девушка с особой нежностью погладила потёртую обложку и быстро начеркала запись простым карандашом «Спайк» на чистой бумаге.***
Перед ним стоял парень возрастом от двадцати до двадцати пяти лет с чёрными, как уголь, волосами и шрамом на переносице. Руки были в карманах тёмно-бордовых джинс, но даже так можно было заметить наколки. И всё бы ничего, но Эд прекрасно знал его. Именно этот ненормальный разбил ему лицо в пятнадцать, когда ещё челкастый был в отношениях. Имя темноволосый не знал, но все этого чудика в «банде» звали «Ворон». Получил он это прозвище, потому что ворон дословно символизирует «сатану и грех» и является признаком неудачи. На деле Ворон просто был бесчеловечным идиотом, у которого всегда чесались кулаки. — Ау, крошка, будем знакомиться? — Ворон сел напротив. Неужели действительно не помнит? — Знаете, я не знакомлюсь, у меня здесь друзья, мне нужно к ним, — план «удрать-бы-побыстрее» почти увенчался успехом, если бы нахал не зацепился за юбку. — Нет у тебя никаких друзей, я за тобой уже десять минут наблюдаю, если не двадцать. Сердце забилось ещё сильнее. Состояние было ужасным, настроение тоже, ещё и это приклеилось к его женскому образу. — Руки не распускайте, — он старался держаться. Ещё немного, и он либо оторвёт часть юбки, либо начнёт кричать, либо ударит, даже если боится. Ужасно страшно, но если он зайдёт слишком далеко… — Что ты сказала? — Ворон резко сократил расстояние, схватив юношу за талию одной рукой и удерживая за руку второй, скорее всего хотел потянуть в сторону выхода, — ты мне даже перечить не вздумай, — в нос ударил запах перегара, бок и кисть жутко заболели, в фиолетовой подсветке он различил силуэт Эмз, идущей к нему. Либо сейчас, либо никогда. Эдгар чувствует сбивчивое дыхание в районе затылка и резко откидывает голову назад, чем вызывает поток матов, хватка немного ослабла. Без паники, только без паники, ещё один удар, пока не началось мясо. Размышления казались долгими, но на деле это были миллисекунды: ещё один удар, от которого закружилась голова, но, о чудо, талия на свободе. Резкий поворот корпусом, хоть левая рука удерживается, правая наносит удар в горло основанием ладони и движение в солнечное сплетение уже костяшками. Это был резкий прилив адреналина в совокупности с выпитым. Чувствовалась боль в кисти, противник не упал, но стал дезориентирован, левая рука горела. Бармен позвал охранника, к Эдгару подбежала Эмз, судорожно спрашивая, не навредил ли этот неадекватный ему. Таких ситуаций в клубах и на неосвещенных улицах полно: девушек лапают, бьют, иногда насилуют или вовсе лишают жизни. Но сегодня Эд наконец смог защитить себя. Да, он был напуган, но адреналин и сила воли заставили его сделать, как он думал, невозможное. Конечно, можно было дождаться охрану или подругу, но они не всегда будут рядом. Пожалуй, записаться в клуб боевых искусств было правильным решением. — Боже, боже, боже, ты как?! Что он сделал?! Тебе очень больно? — девушка задавала кучу вопросов, челкастый смотрел вслед матерящегося хулигана и молчал. Очень быстро подошёл Фэнг и начал осматривать кисти. — По домам. Это не обсуждается, — взгляд спортсмен был злым. — А если ребята хотят ещё немного посидеть здесь? — сквозь боль спросил Эдгар. — Такси вызовут, не маленькие. — Нет-нет! Все по домам, уже начало второго! — быстро проговорила одногруппница, быстрым шагом идя к столику за вещами. Поездка прошла в молчании: Бастер уехал на такси в сторону отеля, одногруппницу удалось убедить не ехать вместе с пострадавшим домой. Эдгар тёр отдающие болью запястья, слегка морщась. На левой руке остался неплохой синяк, на боку, скорее всего, тоже. Фэнг смотрел вперёд, изредка сжимая руль сильнее обычного. — Может, нам и правда поехать в больницу? — спросил синеволосый, когда Эд выходил из автомобиля. — Не стоит, обычная ситуация, каждый день такое. — Я волнуюсь, — слова отдались каким-то странным теплом, несмотря на холодную погоду, — позвони, если вдруг что-то не так. — Конечно, спасибо, что довёз, — только он дошёл до подъезда, в глазах резко потемнело, больше он ничего не слышал. Уже позднее утро. Соседи сверху гремят чем-то, будто каждый шаг они роняют на пол какую-то очень тяжёлую книгу. Этот глухой стук отдавался в тяжёлой голове темноволосого. Очнулся он на диване, видимо, на него и упал, когда вернулся за́полночь. А как он дошёл до него? Спал в одежде, без парика и обуви, макияж размался по лицу. Под сетчатым чулком была повязка, её появление вызывало вопросы. Ещё болели кисти рук, бок и, что странно, бедро. Миссия доползти до ванной комнаты вполне была выполнена, стянув с себя эти тряпки, он залез в кабинку и открыл сильный напор воды. Капельки прозрачной жидкости стекали по лицу, задерживаясь немного на подбородке, а затем с еле слышным звуком падали, разбиваясь о дно. Подойдя к зеркалу, парень стал проводить осмотр: синяк на левой руке и на боку, гематома на бедре неизвестного происхождения, ладони в царапинах… Слишком странно. Спустя какое-то время руки дошли и до обычной лимонной воды, которая оживила организм. Единственной проблемой были кратковременная амнезия и боль в теле. Да уж, ночь явно была интересной. Потупив немного в стену, юноша набрал номер единственного человека, который мог объяснить произошедшее. Послышались гудки, причём долгие, затем в трубке заговорил голос диспетчера. «Абонент временно недоступен, или находится вне зоны действия сети…» Окей, не горит, можно и начать исполнять свои планы. Появилось чувство дежавю, будто он что-то забыл… Точно! Смена в магазине сувениров! Да его точно прибьют! Судорожно набрав номер старосты, он услышал размеренный голос: — Алло, Эдгар? Чего звонишь? — Скажи, Грифф в магазине? Ты что-то ему говорила про меня? — придерживая плечом мобильный, Эд рывком натянул джинсы. — А, ты про смену, — Колетт зевнула, — мы сегодня там не работаем. — С чего это? — он замедлился. — Начальник наплёл, что, мол, важные люди приедут, и нам там делать нечего. Магазин на грани разорения. — Понятно, — челкастый немного помолчал, — окей, спасибо, что всё объяснила, хорошего дня. — Взаимно, — беловолосая повесила трубку. Отлично, ещё и подработка пропала. Безусловно, это к лучшему, но где он найдёт ещё вакансии, на которые возьмут без опыта работы, если магазин может закрыться? Ладно, стоит подумать об этом позже, сейчас можно заняться и другими вещами. — Алло, тётя? Ты как? — О, Эдгар, ты так давно не звонил, — женщина протянула слово «так», указывая, насколько долго тот не удосуживался позвонить, — я вот хорошо, Джесси учится, хочет роботов делать. — Знаю, она мне рассказывала о своих задумках, даже фото чертежей каких-то присылала. Вымахала, наверное? — вновь придерживая плечом мобильный, юноша начал разделывать курицу. — Слабо сказано, родной. Меня уже на сантиметров пять переросла! — Тёть, ты же ростом всего сто шестьдесят пять сантиметров, а она организм растущий. — Ага, в тебя пошла? Такая же шпала, вот правда, — такой высокий рост, скорее всего, передался от отца, Эдгар же был высотой сто семьдесят девять сантиметров, и порой ночью пугались высокой тощей фигуры, когда хотели выйти на кухню, — смотри, скоро тебя догонит, — послышался приятный, даже заразительный смех. — Лучше скажи, когда приедете. Я серьёзно слишком долго вас не видел, — для кого-то два года — пустяк, но для некоторых это неплохой отрезок времени. — Ну, у меня отпуск нескоро, могу только Джесс к тебе на осенних каникулах завезти, если хочешь, — на заднем плане послышались какие-то звуки, — я спрошу у неё, когда она придёт после прогулки с Пенни. — Я думал, вы на новогодних приедете… У нас сейчас большая загруженность, не уверен, что смогу уделить ей достаточно времени. — Она хотела город посмотреть, так что поразвлекаетесь на выходных. — Я, скорее всего, буду работать, — кости и пару кусочков мяса отправились в подсоленную воду, — Ты опять за своё? У меня хватает денег на обеспечение и тебя, и Джесси. — Пэм, ты мать-одиночка, даже не мой опекун, и так слишком много денег и нервов на меня ушло. Повезло, что на бюджет поступил. — Матери звонил? — И не думал, её отношение ко мне никогда не поменяется. — Просто, мне кажется, что… — Не надо. Ты сама знаешь, что ей на меня плевать. — Хорошо, не буду грузить тебя этим, — послышалось шуршание, — ладно, мне нужно идти, дел много. — Ага, рад был слышать, до встречи. — Я тоже, если какие-то проблемы — звони, помогу как смогу. Найдя в закромах аптечки всё необходимое, он обработал раны. Заварив себе любимый сорт чая, Эдгар поставил его на комод возле мольберта с холстом, включил музыку и начал работать. Очень осторожно, стараясь не сильно двигать конечностью, кисточкой челкастый дорабатывал волосы, чтобы они казались реалистичнее. Затем добавил теней на водолазку под шеей. А ещё вот здесь, на крыльях бабочки. Прорисовывая пальцы, юноша невольно засмотрелся на них, начиная сравнивать со своими. В глаза бросился чёрный лак на немного отросших ногтях; Эмз не наращивала ему форму, а просто покрыла, чтобы они выглядели ухоженнее. Смотрелось очень даже неплохо, возможно, он будет и дальше их красить в такой цвет. Эд стал вертеть кисть руки в разные стороны, подмечая различия: пятна краски, родинки, форма ногтей. Так, что-то он засмотрелся, пора за работу, сказал бы юноша, но картина невольно возвращала его в тот день, вспоминающийся вкусным тортом и его кремом, тающим во рту, разговорами на кухне и разбитой губой Фэнга, позволившего себе лишнего. Эд всё больше погружался в свои воспоминания: первая смена с Колетт, разбитые колени, поцелуй в туа-… Раздался звонок на мобильный, темноволосый неохотно поднял его. — Привет, проснулся? — а вот и нужный ему человек, даже перезвонить удосужился. — Да, слушай, я хотел узнать, что вчера произошло, а то воспоминания очень обрывисты. — Ну, — после долгого молчания, наконец вымолвил собеседник, — это долго объяснять. — Я не тороплюсь. — Как-то так, — повисло неловкое молчание, темноволосый сидел с открытым ртом. — Я что, правда врезал ему? — Да, сам в шоке. Эмз ещё так переживала за тебя, хотела с тобой ночевать, а то ты у нас инвалид… Как бедро, кстати? — Кстати, хотел спросить насчёт него… Стоп, а ты откуда знаешь? — Эдгар резко остановил процесс написания. — Ты выходил из машины, говоря, что в больницу тебе не нужно, я сказал, мол, волнуюсь о тебе, ну а ты, поблагодарив за поездку, дошёл до подъезда, начал наклоняться и упал в обморок. Решил в чувства приводить дома, положил на диван, заметил на твоей ноге неплохую такую ссадину и обработал. Повезло, что пациент был в очаровательных чулках, которые держали твою повязку, дальше не лез, честно. Как в себя пришёл, начал плести, а-ля, не вези меня в стационар, я и дома полежу, через минуты две уснул. В целом, это всё. — Ты лез… Куда? Зачем? — темноволосый прикрыл лицо рукой, смущаясь, — и да, комментировать своё мнение о моём элементе одежды вовсе не обязательно. — Я уже третий раз говорю, что волнуюсь за твоё здоровье! Наверняка сознание потерял из-за плохого самочувствия, недосыпа, переутомления и алкоголя. Пить ещё будешь? — Нет… И соглашаться на ваши авантюры тоже не буду! И долги разгребу как-то сам…