Ex Tenebris Lux

Стивен просыпается до своего будильника, прижатый к матрасу приличным весом руки, закинутой на его талию. Судя по всему, Нэд отодвинулся со своей половины кровати, скорее всего, в поисках тёплого тела и безопасности, даже с глубоким нажимом. Глубокий нажим успокаивает. Стивен любит тёплые объятия наглухо застёгнутого пальто, хорошо сидящего свитера, классического военного пуловера, тяжелого одеяла. Ему нравится крепкая хватка и ощущение рук, обнимающих его. Это может быть то, что сейчас надо Нэду, на подсознательном уровне. Ему так спокойней, прижавшись к боку Стивена, впервые за много дней мирно спит. Прикроватный столик рядом, если Стивен достаточно осторожно дотянется, он сможет схватить свой телефон, затем он сможет написать Алексу, даст знать, что он немного застрял, и углубится в медицинские журналы в поисках любого соответствующего рецензируемого исследования. Едва рука дотягивается до телефона, срабатывает будильник. Нэд дёргается и шевелится, распахивая глаза. - Доброе утро, - хрипло бормочет он, - извиняюсь... за это. Я подвинусь, просто… просто дай мне минуту. - Тебе не нужно этого делать. Я не против такой… договорённости. Нэд устраивается обратно, на этот раз расположив голову на груди Стивена, как раз у сердца. Его волосы пахли сном, старыми книгами и антисептиком. Библиотека и больница. - Нам нужно поговорить от этом. - Согласен. Но мы поговорим в своё время, ты уже достаточно пережил. - Ты не представляешь, через что я прошел. - Конечно, у меня нет полной картины. Ты скажешь, когда будешь готов, и мы продолжим оттуда. - Почему ты это делаешь? Потому что я забочусь о тебе. Потому что ты всё для меня. Потому что я… - Потому что ты важен для меня, и я бы никогда себе не простил, если бы не сделал этого. - И ты для меня важен, но… Стивен? - Да? - он смотрит на него, встречает взгляд Нэда, затуманенный и расфокусированный. - После… После того, что со мной сделали, я пойму, если ты решишь не слишком близко со мной общаться. Я не могу представить, чтобы кто-то хотел иметь дело с кем-то таким ущербным, как я. - Нэд, не в моих привычках предлагать помощь и компанию людям, с которыми я не хочу иметь дело. Это просто не моё. - Ну, я в душ, - Нэд резко вскакивает и выползает из постели, преодолевая ту боль, которую он, должно быть, всё ещё чувствует. Стивен делает мысленную пометку проверить его спину и убедиться, что он ничего не сорвал. Им также надо найти психотерапевта, чтобы справиться с посттравматическим стрессом, может быть выписать ему что-то для сна и стабилизации его состояния. Армия может предоставить консультацию, у них отличные специалисты, но знает Бог, позволят ли ему вернуться, пока он лечится. А он захочет вернуться, без сомнения. Стивен уже видел подобное упорство и решимость — в Крозье и Фицджеймсе, в нём самом и Алексе, в Гудсире. Он может понять. *** Гарри уже на кухне, с кружкой кофе в одной руке и телефоном в другой, и он неторопливо просматривал какую-то ерунду. Обрывки мелодий и голосов раздражают Стивена; музыка предназначалась для того, чтобы её слушали и наслаждались целиком, а не как фоновый шум для 30-секундного видео для какого-то подростка (или, упаси господи, самого Гарри Гудсира), танцующего в дурацком костюме. Музыка предназначалась для того, чтобы её любили, переживали и чувствовали, через хорошо подобранные наушники, вибрацию деревянного пола под ногами или собственные голосовые связки в горле. И Стивен чувствует музыку, как всегда, но иначе, чем другие. Он чувствует это так же, как ощущает кислород в лёгких или страницы книги под пальцами, он чувствует это через свои кости и сердце, не совсем подвластным разуму. А 30-секундные ролики его бесконечно раздражали. - О Боже! - Гарри задыхается от неожиданности, - У меня вот-вот будет десять-к! - Не знаю, что это значит, - фыркает Стивен, включая чайник. - Десять тысяч подписчиков. Мне осталось пять человек до десяти тысяч. - В Тик Токе? - Да, Стивен, в Тик Токе,- смеётся Гарри в кружку с кофе, - думаю, как это можно отметить. Возможно, позволю подписчикам встретиться с Алексом, знаешь, они им интересуются. - Ты там есть? - входит раскрасневшийся Нэд, с мокрыми после душа волосами и одетый в зелёную футболку Оксфордского университета. Он пристраивается рядом с Гарри, они склоняются вместе над его телефоном и Стивен фыркает, всё ещё раздраженный, но и немного удивлённый. Конечно, Нэд проявит интерес к «благословенным фактам о животных» Гарри! *** Теперь только они вдвоём — Стивен и Нэд вместе в уединении квартиры Стэнли, а Алекс и Гарри большую часть времени работают вне дома. Это большое, тихое пространство – в их распоряжении. Нэд хочет разложить свои вещи, так что Стивен освобождает немного места в шкафу и на книжной полке, позволяя Лоуренсу этим заняться, по своему суждению. Это сюрреалистично. Они делят кровать и всё же остаются на пересечении «да», «нет» и «может быть». Вопрос затягивается, витает вокруг них, во взглядах, которыми обмениваются за дымящимися чашками чая, в соприкасающихся друг с другом руках, покоящихся на плечах и спинах всего лишь доли секунды, как Нэд ищет Стивена в поисках утешения и безопасности, как Стивен бросает всё, что он делает, чтобы прийти к Нэду, когда он чувствует необходимость. В таком странном положении — и легко, и нелегко одновременно. Стэнли постоянно догадывается о каждом действии, каждом прикосновении, каждом слове, но он также полон решимости скрыть от Нэда все эти сомнения и волнения. Выздоровление должно быть в приоритете у Лоуренса, а не Стивен, и не новые отношения. Он всё ещё так обнажён, такой уязвимый, его разум изо всех сил пытается осознать, что было сделано с его телом, и он не в том состоянии, чтобы вступать в любой вид романтических отношений. И поэтому вопрос остаётся безответным. *** Именно Алекс назначает консультации, а не Армия. Их лист ожидания неоправданно длинный, первый доступный прием – только через несколько месяцев, и Стивен не может задаться вопросом, имеет ли к этому какое-то отношение характер преступления, совершенного Нэдом. Еженедельные поездки в клинику стали своего рода ритуалом: они идут по длинному пути, через парк, пока Лоуренс на сеансе, Стивен сидит в Costa Coffee и читает, затем они идут домой, на этот раз по короткой дороге, и обычно заходят в Waitrose – чтобы купить продуктов. Сеансы выматывают Нэда, он сразу идёт в постель или падает на диван, уставившись немигающим взглядом в телевизор. Иногда он заходит в душ, остаётся там надолго. Часто он не хочет, чтобы к нему прикасались или даже смотрели на него, и Стивен делает вид, что не замечает заплаканных глаз и отметин от энергичного вытирания. Его сердце, нет, вся его сущность болит от непреодолимого чувства бессилия. Как бы он хотел, чтобы он смог забрать всю боль Нэда и нести на своих плечах… *** - Нет… нет… Пожалуйста, не снова… Стивен садится, мгновенно настороженный, тянется к прикроватной лампе. Всего в паре дюймов от него Нэд корчится на матрасе, запутавшись в одеяле и простыне, всё ещё крепко спит, умоляя на английском и ломанном арабском какого-то невидимого врага. Его конечности дёргаются, пальцы царапают постельное бельё, сражаясь и борясь. - Пожалуйста… Я всё сделаю, пожалуйста… Нет… Нет, нет, нетнетнетнет! - Нэд вскакивает с широко распахнутыми глазами, Стивен быстро перемещается в его поле зрения, протянув одну руку и необычайно терпеливо ожидая, пока он решится. Но в этот раз Нэд не берёт его руку, не идёт в его объятия, чтобы быть убаюканным и снова уснуть. Он, спотыкаясь, вылезает из постели и чуть ли не бежит в ванну, зажав рот одной рукой. Стивен на секунду или около того замирает в коридоре, наконец решает позволить ему проблеваться без посторонних, и вместо этого идёт на кухню заваривать чай. Что-то подсказывает ему, что сегодня спать больше не придётся. Этот кошмар, этот флешбэк, не похож на обычный, он будто более яркий, возможно, более подробный и поэтому гораздо болезненнее. - Я сожалею, - Нэд появляется в кухонном проёме, - ты можешь вернуться в кровать… - Я предпочту не оставить тебя наедине с собой после того, что случилось. - Врачебное предписание? - Врачебное предписание. Пойди и сядь, нет, не здесь, а на диван. Ты выглядишь так, будто сейчас упадешь. - По крайней мере, позволь мне самому нести кружку, - что-то в тоне Нэда было такое, нечто мягкое и умоляющее, что Стивен не в состоянии спорить. Так они идут вместе в гостиную, каждый нёс свою кружку и садятся вместе — один присаживается боком к углу дивана и поджав под себя ногу, другой прямо посередине, на расстоянии вытянутой руки. Плед Гарри, дурацкая мягкая штука с изображением корги на нём, накинут на спинку дивана. Стивен стягивает его и накрывает Нэду колени. Бледный маленький голубок, он выглядит таким потерянным и хрупким, обе руки сцеплены на кружке, плечи слегка сгорблены. - Мне жаль, что я разбудил тебя, я… Словно туда вернулся, - он звучал так же хрупко. Это было душераздирающе. - Не извиняйся за то, что не можешь контролировать. И ты можешь ничего мне не рассказывать, если ты сам не хочешь. - Я должен. Ты заслуживаешь знать. - Тогда я выслушаю. - Помнишь то электронное письмо, которое я тебе отправил, когда ты ушел в отпуск? То самое, где я сказал, что возвращаюсь в поле? - Да, конечно. Как я могу забыть? - Я отправился дальше на юг, в город Дераа. У нас были подозрения, что… там скрывается высокопоставленная цель, турецкий наёмник, получающий жалование от старого режима, и нам нужны были глаза на местах. Я отправился туда сам, с ещё одним человеком, мы столкнулись с патрулем, и мы разделились. Его избили и оставили на улице, меня отвели в старые казармы. Я думал, что они видели во мне, явном иностранце, потенциальную разменную монету. - Нэд… - Нет, нет, позволь мне договорить. Эти люди… довольно жестокие, меня готовили к допросам и пыткам. И меня пытали. Кнутом. Настоящим кнутом, который для животных, - тон Нэда становится пугающе ровным и глухим, - они истязали меня часами, по очереди, и я могу справиться с болью, Стивен, я всегда мог справиться с болью. Но то, что они сделали дальше… О Боже, Стивен, я никогда не был с мужчиной, ни с кем. Мне даже женщины так не нравятся, меня интересовали только мужчины. И было больно, так больно, и я умолял их остановиться, оставить меня в покое, но они не захотели… Теперь ты знаешь, и никогда не будешь смотреть на меня как раньше… Слёзы текут, блестя, по щекам Нэда. Стивен без колебаний наклоняется и вытирает их подушечкой пальца. - В тебе я разглядел нечто, похожее на бриллиант. - Даже когда ты всыпал мне за то, что руковожу госпиталем без медицинского образования? - Нэд издаёт хрюкающий смешок, частично всхлипывая, частично хихикая. - Даже тогда. Я был разочарован в тебе, но также был восхищен. Требовалось большое мужество сделать то, что ты сделал в Дамаске. - Если ты пытаешься меня приободрить… - Нэд, у меня нет привычки приукрашивать, говорить полуправду или иным образом лгать. - Говорить напрямую, да? - Вот именно. Прямой и честный диалог. - Обнимешь меня? Нэд не ждёт приглашения, он прижимается к груди Стивена, тёплый, напряженный, всё ещё немного дрожащий, и содрогающийся с каждым вздохом. Стивен притягивает его ближе, откидывается назад, так что они полусидят. Ярость течёт по его венам, сильная, жгучая ярость против людей, которые решили навязать себя Нэду, лишить его того, что должно быть сладким и приятным опытом, чем-то, чем можно наслаждаться с надёжным партнёром. Он медленно выдыхает ярость, вдыхая через нос, выдыхая через рот, вдыхая через нос, выдыхая через рот… *** Стивен просыпается первым. Как всегда. Это, конечно, не имеет никакого отношения к тому факту, что он задремал, выдыхая свой гнев, и теперь у него очень затёкшая шея, ощущения булавок и игл в заднице и заломленной ноге. Нэд всё ещё в нелепой позе, мягкий, расслабленный и сонный. Разбудить его сейчас было бы преступлением. Стараясь быть как можно аккуратнее, Стивен откидывается на спинку дивана, крепче сжимает Нэда и начинает кропотливо, дюйм за дюймом, выправлять свою ногу. Он слишком стар, чтобы спать на диване, но стал бы спать, если бы это помогало Нэду выздороветь. Стивен готов на всё ради него, это правда — пугающая правда. Он смог бы пройти по воде, идти сквозь снег, поджечь себя, если бы это было нужно златовласому существу, устроившегося у него на руках. Никто никогда раньше не имел такой власти над сердцем Стивена Стэнли. Вдруг память подкинула Стивену мелодию, старомодную и витиеватую, и… папистскую (не то чтобы Стивен был религиозен…), он начал мягко её напевать, насколько это было возможно. - Оу, ещё не хорони меня, - бормочет Нэд в сгиб его локтя, - ты напеваешь «Реквием Оккегема». Я слишком молод для того, чтобы умирать. - Поверь мне, - Стивен прижимает два пальца к шее Лоуренса, к точке пульса, - ты не умираешь. У тебя хорошее, сильное сердцебиение, ты дышишь и связно говоришь, ты тёплый на ощупь. Вполне себе живой. Нэд гортанно смеётся, запрокидывает голову, пытаясь поймать взгляд Стивена, и что-то мелькает в его глазах, или скорее тень чего-то, формирующаяся и проясняющая мысль. Затем входит Алекс, без кофеина и неуклюжий, и момент исчезает, как бабочка, унесённая внезапным порывом ветра. *** Аккаунт Гарри в Тик Токе набрал мифические «десять-к», и означает, что он представит Алекса своим подписчикам. Это знаменует, что этим двоим нужно место для съёмки, пересъёмки и редактуры. Это значит, что взамен они любезно попросят Стивена и Нэда исчезнуть на несколько часов, пройтись где-нибудь и создать себе замечательный день. Нэд не до конца понимает, что ему хочется делать, и всё, что приходит на ум Стивену, ощущается слишком формальным, слишком похожим на свидание. Сейчас не время для свиданий. В конце концов они сели на автобус до Камден-маркет (в метро чертовски жарко и вызывает клаустрофобию) и коротают время, бродя среди прилавков, пробираясь сквозь шумную пёструю толпу. Нэд встаёт позади Стивена, одной рукой зацепившись за пояс пальто, и использует его в качестве «ледокола». Они покупают книги, останавливаются, чтобы выпить кофе, покупают ещё книг; Стивен на мгновение задумывается о том, чтобы потратить трёхзначную сумму на викторианский эскиз какаду, размером с кредитную карточку. На обед они едят жареный сыр, собака другого посетителя пытается выпросить у них остатки еды, Нэд впервые за долгое время, словно за годы, громко смеётся. Это чистая радость видеть его таким, наслаждающимся собой, наслаждающимся едой, и Стивен позволяет себе смотреть, восхищаться. Они направляются домой, с первой остановкой, чтобы купить кофе на вынос, и со второй — когда Стивен решает по быстрому выкурить сигарету. Нэд наблюдает, как тот курит, голова наклонена в сторону, а на губах самая мягкая улыбка. - Ты так элегантно куришь,- говорит он, - ты мне напоминаешь одного господина, которого я встретил в Сирии. Он потомок старинной королевской семьи, и он держит сигарету точно как ты. Очень элегантно и очень изящно. - Первый раз такое слышу. Меня никогда раньше не хвалили за курение. - Не смог удержаться, - Нэд подходит ближе и проводит кончиками пальцев по подбородку Стивена, - ты такой красивый. - Господи, Нэд… - вопреки здравому смыслу Стивен целует эти нежные пальцы. Его сердце сжимается в груди, - мы не должны… Я не хочу ранить тебя. - Ты никогда этого не сделаешь. Если и есть в этом мире человек, которому я полностью доверяю, так это ты. Ты не добавишь мне боли, которую я уже чувствую, находясь со мной. Они так близко, грудь к груди, пальцы Нэда до сих пор на коже Стивена, горячие и нежные, его глаза сияют яростной уверенностью. Он знает, что он хочет, сомнений быть не может. - Я не хочу ранить тебя, - повторяет Стэнли, - я забочусь о тебе, я… - Я знаю. И я тоже, всеми фибрами всего себя. Стивен берёт руку Нэда и целует снова, как раз поверх костяшек. - Медленно, да? - Конечно. Теперь они должны отодвинуться, отпрянуть, возвращаться домой, но ни один из них, кажется, не в состоянии отстраниться, отпустить. Они идут остаток пути до дома рука об руку. *** - Он выглядит счастливым, - говорит Алекс, не сводя глаз с кастрюли с супом на плите перед ним, - базилик? Стивен бросает взгляд через плечо в гостиную, где Гарри и Нэд смеются над забытым видео «разоблачение бойфренда». - Ну, он не огорчен в данный момент. - Это хорошо. Базилик? - Ох. Конечно, - Стивен тянется к полке со специями, и передаёт пакетик, - у него бывают хорошие и плохие дни. - Восстановление после такого рода травм не прямолинейная вещь, подразумеваются дни лучше и хуже. Но должен сказать, что у него впечатляющий прогресс. - Он очень силён, физически и ментально. - Силён или просто притворяется? Это было сделано раньше, если не тыкать пальцем. Попробуешь? - Это низко, Алекс, - Стивен зачерпывает ложкой суп, подносит ко рту, - нужно больше соли, возможно, щепотка сахара. К чему весь разговор? - Просто проверяю. Ты кажешься… обеспокоенным своей способностью помогать и поддерживать его раньше. - Мы нашли подход, который работает для нас, по крайней мере сейчас. - А что о нас? - Это не ваше дело! - Но хотя бы ты этого не отрицаешь, - Алекс улыбается одной из тех его странных полуулыбок, которая в равной степени выражает удовлетворение от того, что он оказался прав, и беспокойство, - мне не нужно говорить, чтобы ты был с ним осторожен, не так ли? - Я не говорю же тебе, как быть педиатром, да? - Стивен раздраженно фыркает. Одно дело самому сомневаться, но когда это делает ближайший друг… *** Приходит письмо, очень официальное с полным именем Нэда и званием, и Стивену не надо вскрывать его, чтобы знать, что там. Армия хочет, чтобы Нэд вернулся на поле боя, и скорее раньше, чем позже, судя по всему. Это неправильно. Помимо его вывоза из зоны боевых действий, они ничего не сделали, чтобы помочь ему выздороветь, и всё же они ожидают его возвращения как по щелчку пальцев и одному письму. По профессиональному мнению Стивена, человек, до сих пор страдающий от флэшбеков и ночных кошмаров почти на ежедневной основе, не в состоянии отправиться в бой, независимо от того, насколько хорошо его тело может быть излечено. Но решение принимает не он, единственное, что Стивен может сделать, это отправиться с Нэдом в больницу (в парадной форме он выглядит просто великолепно!) и ждёт его в вестибюле, пока Лоуренс будет говорить с медкомиссией. Ожидание — абсолютная пытка. Стивен выходит, чтобы покурить, возвращается внутрь, пытается читать: это заканчивается тем, что он пялится на вводное предложение «Будет больно» целых десять минут. Он не может сосредоточиться, его мысли — водоворот волнений и навязчивых мыслей. Он возвращается на улицу с другой, незапланированной, сигаретой, входит внутрь, думает о том, чтобы взять стаканчик похожего на кофе вещества из торгового автомата, наконец решает не тратить целую двухфунтовую монету на подслащенную ароматизированную воду, которая никогда даже рядом не стояла с настоящим кофе. Стивен намеревается идти выкурить внеочередную, третью, сигарету, когда лифт открывается с мягким шумом, и выходит Нэд. Он выглядит… ошеломленным. - Меня призывают на действующую службу. Я должен уехать на следующей неделе. *** Как только они приезжают домой, Стивен берётся за телефон. Решение медкомиссии абсурдно, это идёт вразрез со здравым смыслом и практикой, его нельзя оставлять без внимания. Поэтому он выдерживает долгие минуты раздражающей музыки, бесконечные переводы из кабинета в кабинет, от секретаря к начальнику, пытаясь найти кого-то, к кому можно обратиться. Стивен даже прибегает к тактике «вы знаете, кто я», хотя пообещал себе никогда не использовать минутную известность, которую заработал, выжив в Северной экспедиции. Интересно, что «Доктор Стивен Стэнли, да, тот самый Стивен Стэнли с того пропавшего без вести корабля» сразу же переводится непосредственно к главе комиссии, даже получает извинения за то, что его задержали. Глава комиссии, резко звучащая женщина с сильным валлийским акцентом, оказывается упрямой и откровенно неприятной. - Его раны зажили, все конечности на месте, он не находится в активном бреду или не угрожает насилием, физически он в порядке и способен выполнять свои обязанности в полевых условиях. У меня нет причин освобождать его от службы. - Физически он действительно может быть в порядке. Однако его психическое состояние совсем другое. Я считаю, что уровень посттравматического стресса, который он всё ещё испытывает, не позволяет нести активную службу. - У нас всех бывают кошмары, доктор Стэнли. Я действительно не понимаю, чего вы от меня ждёте. Майор Лоуренс нужен в Сирии, у меня нет причин не допускать его к службе. Доброго дня. Стивен не склонен к вспышкам гнева. При этом он почти швыряет телефон через всю комнату. *** Затем происходит следующий удар: в отсутствии Стивена в дамасской больнице был направлен ещё один «Доктор без границ», и хотя Стэнли может подать заявку о приёме на работу в другом месте, его услуги в Сирии больше не нужны. Нэд будет в поле совсем один, ну, не буквально один — он будет окружен людьми, но ему не к кому будет обратиться за помощью или общением. Ни одного дружелюбного, знакомого лица. Никто его не поддержит во время его флэшбеков, никто не утешит его после кошмара. Чаще всего Стивен находит себя лежащим в кровати, не спящего, с свернувшимся калачиком Нэда на руках, просто гладит волосы мужчины, наблюдая, как он спит. Страшно его отпускать. *** Они стараются успеть многое за оставшуюся неделю. Они сходили на концерт пасторального пения и на органный концерт. Выбирались на ужин под столом держались за руки. Нэд разговаривает с друзьями по телефону и сообщает им: - Я кое-кого встретил. Они собирают чемоданы Нэда в Сирию вместе. Стивен тщательно складывает форму цвета хаки и белые робы, прячет упаковки шоколада с апельсиновыми кусочками между слоями одежды и медикаментов, отложенных для больницы. По крайней мере, он делает что-то, чтобы помочь. *** Алекс привозит их в аэропорт, но с ними не идёт, позволяя Стивену самому довести Нэда до выхода на посадку. Они приезжают слишком рано (что постоянно делает Алекс), покупают кофе по задранному ценнику, смотрят на садящиеся и взлетающие самолёты, и делают всё возможное, чтобы игнорировать медленно растущую группу военных, собравшихся вдалеке. Кофе заканчивается, как и время. Стивен ведёт Нэда к выходу так медленно, как только может человек, держа его за руку. - Пожалуйста, будь осторожен, и следи за спиной, - наставляет Стэнли, - если ты заметишь что-то необычное — зуд, изменение цвета или выделения, не жди пока станет хуже. Иди к медикам или в больницу, пообещай мне. - Обещаю, - глаза Нэда наполняются слезами. Стивен обхватывает его лицо руками, наклоняется и прижимается к губам в целомудренном поцелуе. - Возвращайся ко мне, голубок, - шепчет он, - Пожалуйста, возвращайся. Нэд приподнимается на цыпочках, навстречу ему, целует его в ответ, также целомудренно. - Обещаю, я вернусь к тебе. Стивен наблюдает за ним, как он исчезает за выходом, пока не превращается в золотую точку в хаки.