Ex Tenebris Lux

Стивен просыпается раньше будильника, пробужденный странным чувством пустоты и страха. Подушка на другой стороне кровати всё ещё пахнет Нэдом, он переворачивается на другой бок, зарывается лицом в прохладную ткань и пытается представить, что это Нэд. Но всё кажется неправильным, наволочка слишком холодная, слишком скользкая. Неправильно. Срабатывает будильник, Стивен вытаскивает себя из кровати, направляется в душ, а затем на кухню. Его глаза щипают и продолжают течь, его дыхание перехватывает, почти как паническая атака, он сжимает зубы и прорывается сквозь это, у него есть дела. Жизнь не останавливается из-за того, что у Стивена Сэмюеля Стэнли плохой день. - Стивен, как долго ты здесь сидишь? Стэнли моргает, пораженный. Он на диване, перед ним остывший кофе, ради самого себя он не может вспомнить, как он сюда добрался. - Как долго ты здесь сидел? - повторяет Алекс, нахмурив брови, и Стивен понимает, что не может говорить. Его сердце и горло сжимаются, он не может дышать, мир вокруг вертится по спирали, проваливается в пятнистую тьму, он умирает, он умрёт в полном одиночестве, вдали от Нэда… Алекс крепко хватает его за плечи и приказывает тем тоном, которым он всегда успокаивает своих маленьких пациентов: «дыши, милый, дыши, через нос, задержи, и выдыхай через рот». Невероятно легко следовать за голосом, хотя Стивен возражает, чтобы с ним разговаривали как с ребёнком, или, по крайней мере, он возражал бы, если он мог бы говорил. Честно говоря, Стивен не помнит, когда в последний раз был невербальным, и предпочитает не вспоминать. Наконец, дыхание приходит в норму, мир снова обретает чёткость, тьма рассеивается, его конечности становятся тяжелыми, как свинец, колени дрожат. - Я знаю, это трудно, - Алекс помогает ему устроиться, набрасывая на него дурацкий корги-плед Гарри, - я знаю, как ты скучаешь по нему, ты боишься за него, и я хотел бы сказать, что с ним всё будет в порядке, с абсолютной уверенностью, я действительно знаю. Единственное, что могу сказать — он солдат, у него есть подготовка и очень хорошая голова на плечах, у него есть навыки, чтобы с этим справиться, и это факт. Это действительно факт, и по опыту Стивена, факты, с которыми очень трудно не согласиться. Нэд взрослый человек, с солидным набором жёстких и мягких черт, он сможет справиться с собой в зоне боевых действий и в пустыне. Стивен должен верить в это. *** Прошло две недели. Отсутствие Нэда по-прежнему ощутимо, но также… ну, может быть, не совсем терпимо, но Стивен привык — к пустоте кровати, другому запаху простыней, виду мужских вещей, терпеливо ожидающих возвращения своего хозяина. Он начинает искать работу, ему нужно чем-то себя занять, иначе он сойдёт с ума. Однако на спрос хирургов старше пятидесяти невелик, а на хирургов с травмами в анамнезе ещё меньше, поэтому он переключает своё внимание с Национальной службы здравоохранения на академические круги и подаёт заявки на каждую преподавательскую должность, которую, по его мнению, может занимать даже отдалённо. Позже он сомневается в разумности этого решения — что, если его примут куда-нибудь вроде Халла или Ньюкасла? Он тогда впервые за долгие годы будет жить один… Захочет ли Нэд присоединиться к нему, где бы он ни находился после того, как его командировка закончится? Было бы замечательно. У них была бы двухкомнатная квартира, и у Нэда было бы личное пространство и он бы ни в чем не нуждался, может быть, завели домашнее животное… Кошки довольно спокойные, очень самостоятельные, их не нужно выгуливать, не стремятся слишком сильно разрушить мебель. Они также хорошо помогают от стресса, есть рецензируемые исследования о влиянии игр и объятий с кошками… Это было бы хорошо для Нэда. Он сможет отдохнуть, восстановить силы, сколько ему нужно; Стивен не против ухаживать за ним, будучи кормильцем. *** Он покупает «Реквием Оккенгема» на диске и ежедневно слушает его. Старая школа. Гармонии будто вибрируют в нём, вызывая зуд в головном и спинном мозге. Они успокаивают его. *** Одним особенно дождливым субботним утром раздаётся звонок, и Стивен чуть не роняет телефон, торопясь ответить. Затем экран загорается, и появляется Нэд, слегка размытый и дрожащий, одетый в свою привычную белую робу (тауб! кричит та часть мозга Стивена, которая всё ещё помнит арабский язык). - Ты меня слышишь? Пожалуйста, прошу, скажи, что ты меня слышишь, - он звучит как робот, немного хрипло, будто через металлический фильтр (хотя, оно так и есть). - Да, да, слышу. Ты где? - Всё ещё в Дамаске. Здесь есть австралийцы, им нравятся удобства, у них лучше интернет — они говорят, что я могу использовать его, когда мне нужно. - Как ты себя чувствуешь?- Стивен придвигает телефон ближе, чтобы лучше рассмотреть Нэда. - Ничего не болит, не зудит, нет выделений — так что думаю, я в порядке. - Ты нормально спишь? - Примерно также хорошо, как можно спать в зоне боевых действий. А ты? - Стараюсь как могу. Ты ешь? Пьёшь? - Да, доктор,- улыбается Нэд. Экран на секунду замирает, превращая улыбку в нечто слегка жуткое.- Я вчера ходил в госпиталь, занести снабжение. Люди спрашивали о тебе. - Да? Правда? И как? - Ненавижу тебя волновать, но, новый доктор… ну, мягко говоря, потрясён. Он изо всех сил старается справиться с условиями, медсёстры спрашивали, вернешься ли ты. Мне пришлось объяснять, что это вне нашей компетенции. - Передай, что я очень извиняюсь. Они были удовлетворены снабжением? - Очень! Из того, что я собрал, капли стали ещё более ходовыми. - Более ходовыми? Это то, что вам требовалось, да? - Да… - Нэд немного наклоняется вперёд, подпирает голову рукой. Под его глазами темнели круги, - извини за долгое радиомолчание, много чего было, ну, знаешь, брифинги и тому подобное… На заднем плане появилось какое-то движение, мужчина в униформе входит в кадр и кладёт что-то похожее на пакет с рисом прямо перед телефоном, закрывая Нэда из поля зрения. - Прости, - Лоуренс подтягивает пакет к себе, засовывает пластиковую вилку внутрь и энергично перемешивает его содержимое, - ничего, если я поем? У меня мало времени, и я пропустил завтрак. - Ты сказал мне, что ты ешь! - выходит намного жёстче, чем Стивен мог ожидать. Теперь он ругается про себя; Нэд только что ему сказал, что у него ограниченное время, и вместо того, чтобы извлекать из этого максимум пользы, он затевает с ним ссоры. - Я пытаюсь, но столько всего происходит, и я не знаю, за что хвататься. Вдобавок ко всему, завтра я должен выезжать, возвращаюсь к операции, и не знаю, когда вернусь, - вилка, наконец, достигает рта Нэда, он методично жуёт, глотает, морщится, - это отвратительно. Скажешь Алексу, что я скучаю по его стряпне? - Я передам. Что значит – «ты не знаешь, когда вернёшься»? - Боюсь, именно это и значит. Мне нужно продолжить миссию, или… - он не заканчивает фразу, но вполне очевидно, что есть и другой вариант. Внутри Стивен холодеет от одной только мысли об этом, он даже не хочет допускать этого… - Ты выглядишь потрясающе, - Стивен сказал это так, что захотел ударить себя. Это настолько неуместно, и не имеет отношения к разговору! Но Нэд, кажется… довольным, хотя и немного удивлён этим замечанием. - Ты о чём говоришь? О таубе? - он смеётся, откидывая голову назад. У него довольно прекрасная, тонкая шея, очень… лебединая, утончённая. Стивен чувствует очень внезапное желание вонзить зубы в шею сбоку, прямо там, где проходит наружная яремная вена… Нет! Достаточно! Он выше этого, чем превратить Нэда в симпатичный кусок плоти, особенно после… - Да, о таубе. Он тебе подходит, ты выглядишь в нём потрясающе, словно белый голубь,- Стэнли действительно хоронил сам себя, чёртов идиот. Как люди к этому обычно относятся?! - Оу, - улыбка Лоуренса смягчается, - это прекрасно, Стивен. Ты невероятен, и я до боли скучаю по тебе. - Я… тоже по тебе скучаю. Очень. Я… - Знаю. Мне уже надо идти, но я вернусь как можно скорее, я это обещаю, - экран замирает снова, затем чернеет, и Нэд отключается. Он знает, что делает, говорит себе Стивен, и кажется, что он справляется, или по крайней мере, не даёт повода в этом сомневаться. Он будет в порядке. *** - Стивен, иди сюда. Тебе это надо видеть! Требуется доля секунды, чтобы проснулся инстинкт неотложной помощи. Стивен бросает свежевыглаженные рубашки, которые он убирал и мчится в гостиную, к источнику звука. Гарри бросает на него то, что можно описать только как «Взгляд», и указывает на телевизор. - Мы в Южной Сирии, друзья, на окраине Дераа,- говорит человек с сильным чикагским акцентом. Его шлем и бронежилет ярко контрастируют с дизайнерскими солнцезащитными очками. Какой привилегированный дурак берёт такое модное приспособление в зону боевых действий, - Здесь со мной, в Дераа, находится яркое молодое будущее британской армии, сам майор Томас Эдвард Лоуренс. Камера поворачивается и фокусируется на пыльном бронированном грузовике. На его грузовой платформе сидит Нэд, потрясающе сверкающий в белом, скрестив ноги в лодыжках и покачиваясь. Он выглядит смертельно измученным, это душераздирающе. Тем не менее, ему удаётся вежливо улыбнуться в камеру и объяснить, как будто он читает лекцию в Оксфорде, чего он пытается добиться в Дераа, не выдавая при этом никакой стратегически важной информации. - У него не очень хорошо получается, - бормочет Гарри, - посмотри на его руки, Стивен. - Я скучаю по тем временам, когда ты обращался ко мне как к «доктору Стэнли»,- возражает Стивен, но всё же смотрит на руки Нэда и, к своему ужасу, вынужден согласиться. То, как Нэд ёрзает, обхватывает и заламывает пальцы, не является чем-то, что делает спокойный и довольный человек. Теперь, конечно, можно возразить, что трудно чувствовать себя комфортно и быть довольным в зоне боевых действий, но что-то в этом нервном возбуждении не нравится Стивену, и он не может удержаться от анализа примерно так же, как оценивал бы пациента перед тем, как вскрыть его. Выводы, к которым он приходит, мягко говоря, не из приятных. *** Проходят недели в полном радиомолчании, и Стивен постоянно твердил себе, что это хорошо, отсутствие новостей равняются хорошим новостям, и так далее. Би-би-си публикует ещё несколько историй этого чикагского журналиста, каждая мрачнее предыдущей, наполненная изображениями рушащихся руин и горящих машин. Нэд тоже фигурирует в некоторых сюжетах, а когда он есть, то их изображают сказками, легендами о короле Артуре, только в пустыне, с оружием и бомбами вместо мечей, с бронированными автомобилями вместо лошадей, с лихим героем, одетого в белое. Стивена не слишком заботят раздутые фразы и метафоры американца или бесчувственные прозвища, которые он даёт своему субъекту: «светлое молодое будущее», «эмир динамита», «Лоуренс Аравийский». Последнее особенно попахивает колониализмом и спасением белых. Он может видеть, что Нэду не очень нравятся эти прозвища, это было видно в его сжатых плечах, наклоне головы, в том, как он тщательно превращает свои черты в маску бесстрастной вежливости. Он выглядит истощенным и худым, его щёки впалые, как-то одновременно бледные и загорелые, тёмные тени под глазами теперь ещё более выражены, как размазанный грим у готического музыканта. Его руки гиперактивны, нервны, пальцы безжалостно скручиваются, почти вывихиваясь, и Стивен беспокоится за него на личном и профессиональном уровнях. Нэд не должен быть там, в адском огне войны в пустыне. Он должен быть здесь, в Лондоне, в объятиях Стивена, где безопасно, где есть еда, вода, и адекватная медицинская помощь… *** Имперский колледж Лондона приглашает Стивена на собеседование, первое со времён «Врачей без границ». Они спрашивают его об этом и Эребусе, на самом деле они тратят столько же времени на обсуждение Экспедиции, сколько и на размышления о его квалификации. Затем они благодарят его с общим «мы будем с вами на связи», что Стивен быстро переводит как «вы никогда больше о нас не услышите, но мы не скажем вам этого, потому что общество считает это грубым». Он весьма удивлён, когда через неделю получает от них ответ, и они предлагают ему эту должность, начиная со следующего семестра. *** Ещё одна история прорывается из Сирии, хотя «прорывается», может быть слишком громко сказано. Это просто цикл из тех же нескольких кадров разбитых машин и разрушенных домов, сопровождаемых голосом за кадром, говорящим о «адекватности повстанцев в провинции Дераа». Когда всплывает слово «потери», у Стивена пересыхает в горле, но затем он замечает Нэда в одном из зацикленных кадров, очень осторожно обрабатывающего раны маленького ребёнка, и это приносит некоторое облегчение. *** Гарри настаивает на еженедельном вечере кино для них троих, на что Алекс немедленно соглашается, потому что в его глазах мистер Гудсир, очевидно, считается необыкновенным и не может ошибаться. Стивен, однако, думает, что вечер кино — просто сложная форма прокрастинации, вызванная общим страхом перед взрослой жизнью или гораздо более конкретным опасением перед обязательствами — все они знают, что Алекс в любой момент готов сделать предложение, но с уважением ждёт Гарри, пока тот защитит докторскую диссертацию. В конце концов, Стивен присоединяется к ним на первый вечер кино, чтобы быть хорошим соседом по квартире. Гарри выбрал необычайно очаровательную и эстетически приятную картину о женщине, которая влюбляется в какое-то двуногое водное существо. Когда счастливая пара решает завершить свои отношения, он уходит в сторону репродуктивных методов земноводных, и Стивен так близок к тому, чтобы сказать, что эти факты о животных не «благословенны», но как только он открывает рот, чтобы сделать это, его телефон начинает звонить. Это скрытый номер, и в последний раз, когда ему звонил скрытый номер… - Доктор Стэнли. - Стивен? Это Нэд, - линия немного зависает, но голос, акцент безошибочно узнаваемы. - Ты в порядке? - спрашивает Стивен тоном, который, как он надеется, не покажется отчаянным. - Я живой, но… ну, я в беде. Мои действия в полевых условиях подверглись тщательной проверке, и я был задержан военными следователями. Поскольку я заявил о своей готовности сотрудничать и давать показания, они согласились посадить меня под домашний арест в Англии, и я… - Возвращайся домой. Ты знаешь, тебе всегда здесь рады, это твой дом, - Стивен многозначительно, умоляюще смотрит на Алекса и Гарри. Они оба быстро кивают, не задавая вопросов. - Ты уверен в этом? Будут же ограничения… - Нэд, я уверен. Тебе нужно что-нибудь? Сначала послышался вздох, а затем мягкое, почти плачущее: - Поспать. - Я знаю, голубок, - как бы Стивену хотелось, чтобы он мог просто втянуть Нэда через динамик, унести его в постель и прятать его столько, сколько ему нужно! - Меня… сопровождают. Мы ещё поговорим, когда я вернусь, хоро… - звонок резко обрывается. Он возвращается, но снова не так, как хотелось бы Стивену. *** Нэд выглядит полумёртвым, щёки впалые, губы потресканные, униформа свисает с худых плеч. Его сопровождают два суровых военных следователя; они затмевают его. Хуже того, они входят в дом Стивена без каких-либо объяснений, как будто это их собственность, которую они могут осматривать по своему усмотрению. Они ходят везде, просматривают все кухонные шкафы, возятся с реквизитом Гарри для Тик Тока и антиквариатом Стивена. - Это оружие? - спрашивает более высокий из двух следователей, размахивая орбитокластом. - Это для лоботомии, - говорит ему Стивен, а затем наслаждается отвращением на лице мужчины и скоростью, с которой он опускает инструмент в футляр. Нэд сидит в гостиной, сгорбившись в кресле; другой следователь с ним, и возится с какой-то чёрной пластиковой коробкой в углу комнаты. Теперь очередь Стивена задавать вопросы. - Зачем это? - Для меня, - Нэд опирается ногой на край журнального столика, поднимает штанину форменных брюк, обнажая лодыжку и застёгнутый на ней электронный браслет, - теперь я настоящий малолетний нарушитель, не так ли?