Ex Tenebris Lux

Нэд подключен к электрической розетке у дивана, ну, не Нэд, монитор на щиколотке, но он прикреплён к нему, так что похоже, что это он подключен к стене и заряжается, как мобильный телефон. Следователи даже не дели ему переодеться в штатское, а просто установили систему наблюдения, подключили браслет к зарядному устройству и ушли, желая выполнить свою задачу. Когда он засыпает на диване, Стивен осторожно осматривает его, и Боже, он в плачевном состоянии. Недостаток веса, обезвоживание, истощение, возможно, синдром смены часовых поясов… Вокруг запястья тонкая красная полоска, вероятно, от слишком туго затянутых стяжек Ziploc, её нужно будет почистить. Ему требуется еда и большое количество жидкости, пероральной и внутривенной… Алекс выскальзывает, возвращается спустя час или около того, с капельницей. Он помогает Стивену поставить капельницу и вставить канюлю Нэду в руку, мужчина даже не вздрагивает от предупредительного «острая царапина». Он, тем не менее, сумел улыбнуться при виде пакета для внутривенных вливаний, свисающего с лампы. - Как в Дамаске? Словно в больнице. - Почти,- Стивен располагается на другом конце дивана, бережно укладывает ноги Нэда к себе на колени.- А сейчас, прошу, отдыхай. Я буду здесь, и присмотрю за тобой. *** Нэд спит до конца дня, просыпаясь только для того, чтобы перебраться с дивана на кровать и время от времени выпить стакан воды. Он спит, когда Стивен вынимает канюлю из его руки, и когда срабатывает пожарная сигнализация, потому что кто-то (определённо не Гарри Гудсир) забыл о противне с куриными наггетсами, который они поставили в духовку. Он мирно спит всю ночь, настолько мирно, что его неподвижность будит Стивена около двух часов ночи и заставляет его проверить пульс и дыхание. Он спит во время будильника, и Стивен считает неприемлемой мысль о том, чтобы оставить его одного, поэтому он делает то, чего не делал десятилетиями: выключает будильник и снова ложится под одеяло. Около полудня Нэд начинает шевелиться. Он зевает, потягивается, почти как кошка, и перекатывается прямо в объятия Стивена. Он цепляется за него со всей силой, на которое способно его тонкое маленькое, стиснув руки как когти, на спине футболки. Его пронзают резкие, отрывистые рыдания, Стивен гладит Нэда по волосам, по затылку, по плечам: - Тише, тише, голубок, теперь ты в безопасности, я здесь, я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Нэд воет в грудь Стивена, все эмоции, боевая усталость и боль вытекают из него вместе со слезами, пока он не может больше плакать. - Я убивал людей в Сирии,- его голос становится глухим и тихим, тревожным. - Ты был на войне. К сожалению, убивать — часть этого. - Но не так, Стивен. Я… я потерял контроль. Над своими людьми и над… над самим собой. Стивен медленно выдыхает, успокаивается. - Ты хочешь поговорить об этом? Тебе не нужно, если ты не готов. - Мы шли за смешанной колонной из военнослужащих регулярного режима и наёмников. Они шли к границе, Бог знает почему, я имею в виду, что граница с Иорданией закрыта, они никогда не пройдут. Мы догнали их в этом посёлке под названием Тафас, они… они просто пропахали это место, как чёртовы бульдозеры, они взяли всю еду и лекарства, которые смогли найти, и убили мирных жителей, всех, мужчин, женщин и детей, и оставили их на произвол судьбы, гнить на солнце. Некоторые из моих людей были родом из той деревни, они жаждали крови, и их было не остановить, и я… я не мог позволить им идти за всей колонной в одиночку. - И вы последовали. - Да. Я отправился за ними с остальными людьми. Мы догнали колонну и… Знаешь, я знал, кто будет в этой колонне, я знал, что там будут турецкие наёмники из Дераа, ты понимаешь, поймать или убить их было моей миссией, но я… О Боже, Стивен, я не был готов их увидеть, встретиться с ними лицом к лицу, я потерял контроль, я мог обезоружить их, засадить в грузовик и отправить их обратно в Дамаск, но вместо этого я их казнил. Что касается моих людей, то они… они разорвали в клочья остальную часть колонны. Мы не брали пленных. - Вот почему, я полагаю, тебя задержали? - Да. Я должен оставаться под домашним арестом, пока военные следователи не установят, было ли совершено военное преступление. Я могу воспользоваться твоей ванной? Я надолго закисну. Это раздражает, когда он резко меняет тему, но это не редкость для травмированного мозга, напоминает себе Стивен. Нэду надо следовать в своём темпе, говорить об этом в своей манере. И иногда отступать от него, как сейчас. *** - Военное преступление?!- Алекс роняет свою ложку в кашу, эффектно топит её и забрызгивает стол мокрой овсянкой.- Этот милый мальчуган обвиняется в военном преступлении?! - Под следствием. Вот кто он,- Стивен вздыхает, протягивая ему салфетку. Его кофе и тосты остывают прям перед ним, честно говоря, ему не очень хочется есть. - Он сделал это?- спрашивает Гарри между глотками собственной каши. - Он убил своих насильников. Ты считаешь это военным преступлением? - Как по мне, это больше похоже на справедливость. Но что с ним будет? - Я врач, а не адвокат. Всё, что я знаю, это то, что идёт расследование и, вероятно, будет что-то вроде комитета или трибунала. - Можно возразить,- размышляет Алекс,- что он был не в своём уме, когда вернулся в Сирию. - Он не сумасшедший преступник. - Я этого не сказал. О чём я говорю, что его посттравматическое стрессовое расстройство, вероятно, достаточно тяжелое, чтобы повлиять на его суждение. Теперь это имеет смысл. Столкнувшись с источником своей травмы, Нэд, скорее всего, поведёт себя непредсказуемым образом — застынет, убежит, или будет сопротивляться. Он не будет действовать рационально, на самом деле, этого и не стоит ожидать, не в тех обстоятельствах. И всё же его, по сути, судят за это, что для Стивена не имеет смысла и кажется совершенно жестоким. *** Домашний арест быстро оказывается гораздо более тяжелой работой, чем кто-либо мог ожидать. Во-первых, браслет нуждается в ежедневной подзарядке, что занимает несколько часов и фактически выводит Нэда из строя, пока батареи его электронного тюремщика не будут полностью заряжены. Во-вторых, GPS-трекер удивительно чувствителен для неодушевлённого предмета. Не менее четырёх раз в течение двух первых недель появлялись следователи, чтобы «проверить сигнал», предполагая, что Нэд скрылся, только для того, чтобы найти его на заднем дворе (где ему разрешено находиться) или на пороге обеими ногами справа, давая интервью толпе журналистов, расположившихся лагерем на улице, ведущей к… В-третьих, СМИ. Они появляются десятками, буквально целыми фургонами, занимают место на улице, мешают движению и беспокоят соседей. Среди них чикагец, и в реальной жизни он намного громче, настоящий бульдозер в человечьем обличье не заботящийся о личном пространстве или частной жизни. На самом деле он пытается прорваться в дом, буквально обойдя Нэда и чувствуя себя комфортно; Стивен быстро вытягивается во весь рост, расправляет плечи и становится прямо на пути чикагца, словно чёртов айсберг перед Титаником. Мужчина буквально отскакивает от него и спотыкается, совершенно потрясённый тем, что кто-то посмел его остановить. Но, по крайней мере, Нэд позабавился, и это уже что-то. А затем, после электронного тюремщика, угрюмого GPS и варваров с камерами, приходят юристы. О, они очень хорошие и очень профессиональные, лучшие из военных юристов. Но, святые угодники, они копаются во всём, от обстоятельств нападения в Тафасе до отпуска Нэда по болезни, формулировок его приказов и его личной жизни. Они также часами разговаривают со Стивеном о госпитале в Дамаске, о том, что у них с Нэдом ещё не совсем озвучено, что он не решается назвать отношениями, хотя очень похожи на них, обо всех личных и профессиональных вещах. Они мало что ему возвращают, но то, что он слышит, достаточно, чтобы заметить закономерности и строящуюся защиту. Их идея такая же, как у Алекса, и Стивен абсолютно согласен. Он даже обнаруживает, что готов дать показания перед военным трибуналом, и как медицинский работник, и как вторая половинка Нэда. Адвокаты очень хорошие, и они очень усердно работают, но их визиты, которые становятся всё более частыми и продолжительными по мере приближения первого слушания, расстраивают и утомляют Нэда. После этого он спит часами, разговаривает во сне, просыпается с криком и весь в поту. Он очень борется с домашним арестом, ему разрешают только выходить на задний двор или на консультацию; такие люди, как он, не предназначены для того, чтобы сидеть в клетке, и разочарование должно где-то выплёскиваться. В случае Нэда это две вещи: работа по дому и юмор. Он убирает, моет посуду, участвует в войне розыгрышей с Гарри, что так же развлекает, как и раздражает. Он начинает называть свой монитор на щиколотке «Джимми». - Я не могу двигаться, Джимми заряжается. - Думаешь, я разозлю его, если буду стоять на крыльце, а не дверях? - Не понимаю, почему они не могут сделать Джимми водонепроницаемым. Ты хоть знаешь, какие трюки я должен вытворять, чтобы просто понежиться в ванной?! Стивен не знает, но он может представить. Он может представить Нэда, красиво обнаженного, лежащего в ванной, с одной ногой, свисающей с края, с закрытыми глазами и запрокинутой назад головой… И, ей-богу, какая у него красивая, тонкая шея… Стивен никогда не был из тех, кто испытывает чувство вины за свои желания, но теперь, когда он представляет, как он проводит кончиками пальцев и языком по шее, он чувствует себя настоящим грязным стариком. *** Сегодня один из хороших, мирных дней без подготовки, адвокатов, журналистов и ночных кошмаров. Нэд тихо напевает что-то под нос, моя посуду, мягко покачиваясь над раковиной, живописный, залитый солнечным светом, как те девушки-прерафаэлиты со своими книгами и вышивкой, сидящие у своих витражей. Когда Стивен проходит мимо него, чтобы заварить чашку чая, он следует за ним, прижимается к Стэнли, обнимает за талию. - Нэд, мы в романтических отношениях?- спрашивает Стивен, кладя чайные пакетики и сахар в кружки. - Ну да. Хочу сказать — мы делим постель, мы были на свиданиях, мы целовались. Я больше ни с кем не встречаюсь, насколько я могу судить, ты больше ни с кем не встречаешься. Так что да, я бы сказал, что у нас романтические отношения. - Ты абсолютно уверен, что хочешь именно такого? - Да. - Тогда я рад, что мы на одной волне. - Ты всё ещё хочешь замедлиться? - Я следую, ты ведёшь. - Я люблю тебя, знаешь? - Знаю, голубок. Как и я,- Стивен наливает кипяток в кружки, и его сердце переполняется беспримерной радостью.- Иди, садись. Джимми скоро понадобится зарядка. Но Нэд не уходит. Нэд поворачивает Стивена так, чтобы они оказались лицом друг к другу, приподнимается на цыпочки и целует его в губы, мягко и уверенно. Настойчивое прикосновение его губ, неуклюжие, неопытные и нетерпеливые движения языка не оставляют сомнений: он хочет, чтобы его любили, чтобы к нему прикасались, только Стивен, из всех людей в мире! Поэтому Стивен притягивает его ближе, наклоняется, чтобы подобрать лучший ракурс, и твёрдо, но мягко берёт на себя инициативу, ещё больше дразня Нэда через рот, исследует, открывает, ласкает. И Нэд позволяет исследовать себя и быть обласканным, отдаётся любовно, добровольно, не из страха и не из самосохранения, посреди кухни, за двумя дымящимися кружками неразмешанного чая. Вряд ли это романтично, но это прекрасно. Затем Джимми начинает громко пищать, сигнализируя, что его батарея находится в нескольких секундах от смерти. Нэд вырывается со стоном, который звучит почти траурно, и убегает, чтобы подключить браслет к зарядному устройству, оставив Стивена нести их напитки к дивану. *** В униформе есть что-то, что заставляет всех мужчин хорошо выглядеть, и Нэд не исключение. Он иначе держится в парадном мундире и шинели, с прямой спиной, квадратными плечами, элегантностью и царственностью, как человек, привыкший к тому, что его слушают и идут за ним, мужественный и сильный. Журналисты делают фото и снимают его (и по случайности Стивена, который был позади него на несколько шагов), едва он входит в здание суда и не смеют нарушать его личное пространство. Даже чикагец сегодня ведёт себя прилично. Это закрытое судебное разбирательство, и спасибо небесам за это! Военная прокуратура может многое сказать о Нэде, включая необоснованные теории о психопатии и «отсутствии морали», которым защита противопоставляет «посттравматический стресс» и «нерегулярный характер партизанской войны» (Стивен предполагает, что это означает — командная цепочка в операции Нэда была гораздо более хлипкой, чем в обычной армии). Обе стороны проводят весь день, разбирая резню в Тафасе, спутниковые снимки, неопубликованные новостные кадры и фотографии трупов и пропитанного кровью песка, слишком наглядны, чтобы их можно было публиковать. Прокурор подразумевает, что Нэд может нести ответственность за жертвы гражданского населения; эта мысль вызывает у Стивена скачок артериального давления. Это нелепо! Как мог человек, одержимый созданием импровизированной гражданской больницы с помощью учебных пособий по электронной почте и чистой решимости, совершить такое злодеяние?! Нэд сидит неподвижно на протяжении всего судебного заседания, тихий и величественный, двигаясь только для того, чтобы делать заметки или для совещания со своими адвокатами. Он очень зажат в своей неподвижности, плечи напряжены, челюсть сжата, грудь быстро вздымается и опускается. Стивен может сказать, что он отчаянно пытается держать себя в руках, чтобы избежать полномасштабных воспоминаний перед трибуналом. Ему бы не помешал перерыв, глоток воды и несколько минут, чтобы не подвергаться всем своим триггерам, но он не собирается просить об этом, и Стивен это знает наверняка. Нэд предпочел бы выстоять и страдать позже, чем причинить кому-нибудь неудобство или показать то, что он считает слабостью. И, ей-богу, он страдает. В этот момент, когда они возвращаются домой, в тот момент, когда входная дверь со щелчком закрывается, он сползает на пол, беззвучно всхлипывая, цепляясь за Стивена изо всех сил. Они остаются там дольше всего, прислонившись к стене, прямо у двери, сцепляясь вместе, просто ожидая, когда пройдут флэшбеки. Когда Джимми начинает отчаянно пищать, Стивен берёт Нэда на руки и несёт в гостиную, где находится зарядное устройство. Они спят на диване, слишком уставшие, чтобы перебраться в кровать. *** - Назовите своё имя для протокола, пожалуйста. - Доктор Стивен Сэмюель Стэнли. - Доктор чего?- прокурор вопросительно наклоняет голову, вежливо улыбается, в его голосе сочится неискренняя невинность и любопытство. Стивену он уже не нравится. - Медицины,- у него есть задача. Его вызвали для этого. Он не позволит адвокату залезть под его кожу. - Какая ваша специальность, доктор Стэнли? - Общая хирургия. Однако, в прошлом я работал общим терапевтом. - В данный момент вы практикуете медицину? - Нет, я скоро начну работать лектором. - Мои поздравления, доктор. И будьте так добры рассказать, как вы познакомились с майором Лоуренсом? - Во время моего назначения в Сирию в качестве Врача без границ. Он собирался возглавлять больницу в Дамаске, там мы и встретились,- придерживайся поставленного вопроса как можно ближе. Не сообщай добровольно какую-либо информацию, кроме той, которая имеет отношение к вопросу. - Хмм,- прокурор наклоняет голову в другую сторону.- У майора Лоуренса есть квалификация, чтобы возглавлять госпиталь? - Нет,- Стивен сосредотачивается на точке прямо под левым глазом прокурора, тщательно отводя взгляд от Нэда. У него есть один шанс дать показания, он не может позволить их испортить. - Значит, он тогда был безрассудным? Можно ли назвать его действия сомнительными? - Протестую!- главный адвокат Нэда поднимается на ноги.- Ведущий свидетель. - Отклонён,- снова улыбается прокурор. Улыбка не достигает его глаз.- Доктор Стэнли, для протокола, как бы вы описали свои отношения с майором Лоуренсом? - Мы в романтических отношениях. Стул Нэда внезапно скрипит; Стивен бросает на него быстрый взгляд — он не выглядит смущенным, он просто приспосабливается. - Доктор Стэнли,- прокурор быстро просматривает документ на своём столе.- Вам пятьдесят, верно? - Да,- прекрасно. Да начнётся игра… - Тогда разница в возрасте между вами и майором Лоуренсом составит… двадцать лет, я прав? - С точки зрения математики да, вы правы. Но действительно ли наша разница в возрасте имеет отношение к делу, которое вы пытаетесь доказать? - Задавать вопросы — моя работа, доктор. У вас есть привычка вступать в романтические отношения с мужчинами значительно моложе? - Протестую! Обоснованность?- главный защитник снова встаёт. - Отклонён,- ещё одна лёгкая, неискренняя улыбка. Сейчас он определённо играет в какую-то игру разума.- Доктор Стэнли, вы были в Сирии в то время, когда майор Лоуренс работал в провинции Дераа? - Нет, не был. - Так что вы не можете описать его душевное состояние на тот момент. - Протестую! Это вопрос?- благослови этого адвоката зашиты, у него терпение святого. - Отклонено. Майор Лоуренс был несколько месяцев назад в отпуске по болезни, верно? - Да,- Стивен садится. Стул на трибуне для свидетелей неудобно низок, он не может не задаться вопросом, а не специально ли это. - Какая была причина для отпуска по болезни? - Ранения, полученные в полевых условиях. - Ах да, у меня тут медицинский отчёт. Резаные раны спины, внутреннее кровотечение, признаки проникновения тупым предметом. Это верно? - Да. Действительно ли необходимо обсуждать это в присутствии майора Лоуренса?- Стивен снова смотрит на Нэда. Мужчина по-прежнему выглядит спокойным, но при этом очень бледным, очень суровым. - Доктор Стэнли, я задаю вопросы, вы даёте ответы. Вы ознакомлены с этим отчётом? - Да. - Так вы припоминаете, что в отчёте сказано, что пациент — майор Лоуренс — не смог объяснить, что с ним случилось? - Да, это и сказано в отчёте. - По вашему профессиональному мнению, пациент может быть не в состоянии описать, что с ним произошло? - В случае травмирующих событий — да, абсолютно. - Или возможно майор Лоуренс сфабриковал травматическое событие, чтобы скрыть и без того расстроенную психику и уйти от военного преступления? - Прошу прощения?! - Доктор Стэнли, будьте добры ответить на вопрос, или я обвиню вас в неуважении к суду,- говорит военный судья. Стивен снова смотрит на Нэда; он бледен как полотно, пальцы вцепились в подлокотники стула. Его глаза полностью остекленели, он тяжело дышит, застыв на месте. Его тело здесь, в зале суда, но его разум за много миль отсюда, в Сирии. - Ваша честь, майор Лоуренс переживает посттравматические воспоминания в результате этого допроса, и мне нужно оказать ему медицинскую помощь. Сейчас я освобожу трибуну, чтобы сделать это, и вы более чем можете обвинить меня в неуважении к суду, однако я отказываюсь отвечать на дальнейшие вопросы, касающиеся медицинского отпуска майора, пока он находится в комнате. - Ваша честь, мы можем попросить перерыв?- адвокат бросает на Стивена убийственный взгляд, но Стэнли уже всё равно. Пусть его находят, пусть его арестовывают, он должен помочь Нэду, и это единственное, что имеет значение. - Перерыв,- это слишком громко сказано. Никто не выходит из зала суда, все остаются на сидеть, наблюдая, как Стивен сажает Нэда на пол, удерживает его во время плача, как будто это проклятый цирк. И в тот момент, когда Нэд успокоился, Стивена просят вернуться на трибуну, чтобы ответить на дополнительные вопросы. *** Слушания превращаются в кошмар, настоящий ад на земле. Грызня происходит с обеих сторон. Адвокаты защиты утверждают, что посттравматический стресс Нэда мог повлиять на его способность принимать решения в полевых условиях, что его не следовало так быстро отправлять назад. Стивен свидетельствует об этом, как и Алекс с терапевтом Нэда, в качестве подтверждающих свидетелей. С другой стороны, прокурор изо всех сил пытается найти дыры в рассказе Нэда о пытках в Дераа. Его вопросы порочны, его пренебрежение наукой, медицины и психологией презренно. Он кажется доведённым до отчания. До такого отчаяния, что однажды он останавливается, чтобы поговорить с журналистами у здания суда. Он называет Нэда «нестабильным», «опасным» и «глубоко неуравновешенным человеком». Позже Лоуренс видит это в новостях, и проводит остаток вечера в постели, глядя в пространство. Он даже не шелохнётся, пока Стивен не залезает под одеяло позади него. - Я не могу этого оставить,- бормочет он, перекатываясь в объятия Стивена.- Я должен ответить на это.