Ex Tenebris Lux

- Это очень плохая идея. Как ваш юрисконсульт, я настоятельно рекомендую вам не отвечать на комментарии обвинения. И уж точно не публично,- адвокат защиты Нэда выглядит явно потрясённым. Это не та реакция, которую ожидал Стивен, и Нэд, похоже, тоже удивлён. - Но почему я не должен отвечать публично? Он сделал публичное заявление. - Майор Лоуренс, вы не будете давать этому человеку больше боеприпасов. Он уже пытается использовать ваше психическое состояние против вас, а вы знаете, каковы военные, когда дело доходит до ментального здоровья. - Я думаю, именно это и хочет подчеркнуть майор,- вмешивается Стивен.- И я говорю это с того самого дня, как его допустили к действительной военной службе: возможно, он был достаточно физически здоров, чтобы отправиться на войну, но не ментально. Психически, и мне очень жаль об этом говорить, он далеко не в порядке, и Армия не приняла это во внимание. Может быть, вынеси это на первый план теми же средствами, что и обвинение, будет более эффективной стратегией? Адвокат глубоко вздыхает, пряча на минуту лицо в ладони. - Доктор Стэнли, вы выбрали не ту профессию. Я понимаю, к чему вы клоните, давайте сделаем заявление, но… - Никаких «но»,- теперь очередь Нэда прерывать.- Я сам напишу заявление, и представлю его в свои сроки. *** Нэд мучается над этим заявлением несколько дней. Всё в нём должно быть идеальным, каждое слово тщательно подобрано, каждое предложение выстроено с почти математической точностью, и в итоге он всё равно получает три разных черновика. Он называет их «хорошими, но, может быть, слишком жестокими», «хорошими, но, может быть, слишком расплывчатыми» и «вероятно, слишком мелодраматичными», что, по его мнению, должно быть забавным, но Стивен не видит в этом ни капли юмора. Он держит эту деталь при себе, даже когда Нэд решает спросить его мнение и совет. Вместе они сужают выбор до «хорошо, но, возможно, слишком жестоко» и «хорошо, но, возможно, слишком расплывчато». Удивительно, но именно Гарри предлагает решение с помощью одного простого вопроса: - Ты хочешь покончить с этим раз и навсегда, или ты открыт для дополнительных вопросов и разъяснений? - Мне нужно, чтобы не оставалось никаких сомнений. - Значит, иди напрямую. Не ходи вокруг да около и убедись, что не будет дополнительных вопросов. И как бы не хотел Стивен признавать, но он впечатлён. *** Как только заявление готово, Нэд кладёт его в конверт, запечатывает и затем прячет в своём деле, чтобы его нельзя было трогать, пока не придёт время публично выступить с ним. - Таким образом я не буду думать о нём,- объясняет он, и Стивену очень трудно спорить с такой логикой «с глаз долой, из сердца вон». Так что он этого не делает, он принимает это, продолжает свой день, как будто на горизонте не маячит важное и, вполне возможно, судьбоносное событие. Он готовит лазанью, вступает в спор с Нэдом о том, следует ли считать лазанью «тортом с макаронами». Они вместе моют посуду, забывают о варварах с камерами, которые всё ещё разбивают лагерь снаружи, и целуются, как подростки, прямо перед кухонным окном. Нэд громко смеётся, когда Стивен поднимает его на столешницу. Угол теперь совсем другой, такой захватывающий, теперь они почти на одном уровне, никому не нужно наклоняться или подниматься на цыпочки. Нэд обхватывает Стивена руками и ногами, целует его с неописуемой нежностью и решимостью, как человек на задании. На этот раз он главный, мягко, неуверенно исследует, открывает. Он целует Стивена в щёки и лоб, проводит пальцами по его волосам, на его лице выражение беззастенчивого восторга и удивления. Затем внезапно отталкивает, слезает со столешницы. - Прости… - Нет, всё в порядке. Я сказал, что буду вести тебя, не так ли? Ты просишь остановиться, поэтому мы остановились. Вот как это работает. Так всегда должно работать. Нэд слабо улыбается. - Думаю, пойду и полежу немного, ты не против? - Всё, что тебе нужно, голубок. *** Он потрясающе красив, Стивен не может оторвать от него глаз. Он прекрасен, когда улыбается и когда спит. Он прекрасен, когда стирает и когда читает. Он красив, когда фильм, стих или музыкальное произведение трогают его душу, вызывают у него слёзы или смех. Кажется, он чувствует музыку в своём теле так же, как и Стивен, позволяя ей нести себя, покачиваясь вместе с ней, подпевая, дирижируя широкими, размашистыми движениями, подобно крыльям. Руки у него красивые, с длинными пальцами, в мозолях от оружия, взрывчатки и инструментов, руки ловкие, опытные, добрые. Если им когда-либо и приходилось быть жестокими, то только по необходимости. Жестокость — не в стиле Нэда, хотя он может быть беспощадным, когда хочет. И он привлекает внимание, когда ожесточенность действительно проявляется, он не боится проявить свой интеллект и красноречие, словесно выпотрошив журналиста или вступая в спарринг со Стивеном. У него самые сладкие, самые прекрасные губы в мире, такие соблазнительно розовые и пухлые, такие необычные для мужчины. Они на вкус как рай, а на ощупь как грех. Иногда он позволяет Стивену провести большим пальцем по контуру своих губ, тогда он дрожит и тихо вздыхает, отчасти робко, отчасти с любопытством. Желая. *** Гарри покупает надувную акулу с дистанционным управлением и комбинезон с изображением акулы, очевидно, необходимое оборудование для его аккаунта в Тик Ток. Он прикрепляет профессиональную камеру к проклятому воздушному шарику и отправляет его в весёлое путешествие по дому, сталкиваясь со стенами и людьми. Нэд и Алекс находят всё это забавным и подыгрывают, разговаривая с устройством, как с настоящим живым существом, позволяя ему преследовать их по коридорам. Стивен не очень мотивы, предпочитает держаться подальше от них. Затем пульт даёт сбой, и акула несколько раз таранит его в зад. Гарри достаточно тактичен, чтобы удалить Нэда из видео, прежде чем опубликовать его в Тик Ток (сейчас это может быть плохой рекламой для него), но недостаточно тактичен, чтобы убрать зад Стивена. Затем кто-то другой вырезает именно этот конкретный фрагмент отснятого материала и добавляет вступительную тему «Челюстей». Нэд видит монтаж и смеётся так сильно, что втягивает свой напиток. *** Они начинают смотреть старое научно-фантастическое шоу, действие которого происходит на космической станции. Это не совсем то, что нравится Стивену, но, кажется, это расслабляет и развлекает Нэда, поэтому он сидит с ним, просто чтобы получить удовольствие от компании. Это странная штука с очень странным своеобразным набором персонажей, от командира станции, который на каком-то духовном уровне связан с соседней планетой, до меняющего форму офицера службы безопасности, ушастого владельца бара и ящероподобного инопланетянина, который утверждает, что он «просто портной», но в нём определённо есть нечто большее. - Уделите пристальное внимание доктору,- поддразнивает Нэд,- особенно тому, как он ведёт себя у постели больного. - А что там с его поведением у койки больного? - Ну, скажем так, он был моим пробуждением гея. С тех пор Стивен уделяет очень пристальное вниманием станционному врачу. *** Вопрос приходит рано утром, задолго до будильника. Они оба не спят, просто ещё не готовы вставать, Стивен неторопливо поглаживает руку Нэда кончиком указательного пальца. - Что будем делать, когда всё это, наконец, закончится?- голос Нэда неестественный и хриплый, чуть громче шёпота. - Что бы ты хотел делать, голубок? - Поехать в отпуск, думаю. Убраться подальше от всего этого. У меня есть домик в Дорсете, там тихо, спокойно. Я бы хотел отвезти тебя туда. - Значит, мы поедем. Думаю, смена обстановки пойдёт тебе на пользу, особенно после ограничений. - Я думал, что сказал тебе обратить внимание на доктора Башира. Боже мой, ты ведёшь себя как у постели больного!- эти напряженные плечи немного расслабились, теперь дрожа от веселья. - О, я обращаю внимание. Я понимаю, почему ты находишь его привлекательным. Он высокий, у него длинные руки и ноги, я совершенно уверен, что он может дотянуться до верхней полки в Waitrose, в отличие от некоторых. Нэд сворачивается калачиком, хрипя от смеха, тащит Стивена за собой, пока они, по сути, не ложатся, запутавшись в постельных принадлежностях и конечностях друг друга. Всё оставшееся напряжение в маленьком тельце Нэда испаряется, он погружается, тёплый и податливый, в простыни и руки Стивена. Его голова откидывается назад, демонстрируя длину и сухожилия шеи. О, поцеловать эту прекрасную шею, попробовать тёплую кожу, почувствовать стук пульса Нэда… Он мог сделать это. Прямо сейчас. Просто наклониться, уткнуться носом в это место над ключицей, затем двигаться выше, к выступу гортани… - Ты можешь… если хочешь...- Нэд как будто читает его мысли. - Я хочу, очень хочу, но с другой стороны я не хочу снова травмировать тебя. - Господи, Стивен… Я люблю тебя больше всего на свете и не сомневаюсь в искренности твоих чувств, но иногда мне хочется, чтобы ты перестал смотреть на меня, как будто я сломлен, будто я один из твоих пациентов. - Это я так выгляжу?- Стивен садится, уязвлённый. - Не всегда,- Нэд следует его примеру, уже извиняясь.- Просто… такое ощущение, что ты следишь за моими жизненно важными органами, обращаешься со мной как с очередным больным, как с пациентом. Я благодарен за твою заботу, но я не хочу быть твоим пациентом, я хочу быть твоим партнёром, твоим возлюбленным. Во всех смыслах этого слова. - Я тоже хочу всего этого, только не ценой твоего выздоровления. Не тогда, когда в огромном стрессе. - Оу,- глаза Нэда округляются.- Ты говоришь, что мы должны подождать окончания следствия. - Да и нет. Я имею в виду то, что мы должны подождать, когда мы будем под меньшим давлением, когда мы сможем сосредоточиться исключительно на себе и своём удовольствии. - Это… довольно честно. - Нэд,- Стивен наклоняется вперёд, берёт его руку в свою,- я никогда не собирался заставлять тебя чувствовать себя одним из своих пациентов, и хотя я не могу обещать никогда этого не делать, я сделаю всё возможное, чтобы избежать этого. - И этого достаточно,- Нэд подносит их соединённые руки к губам, как благословение, скрепляя клятву. *** - Может мой брат заехать и отдать ключи от моего коттеджа? Ему не обязательно приходить, если ты этого не хочешь, он, скорее всего, будет всё равно спешить. - Что за вопрос?- Стивен поднимает бровь.- Я должен беспокоиться о твоей семье? - Нет, не совсем,- Нэд садится рядом с ним, надёжно устраиваясь под его рукой.- Они просто… странные. Много сильных личностей, хороших в малых количествах, но с ними трудно жить долго. Нам всем лучше порознь, видясь лишь изредка. - А, я понял. Тогда пригласи его к себе. Если он хочет прийти, пусть приходит. Это же настолько же твой дом, насколько он мой, Алекса или Гарри, знаешь. Несколько дней спустя Стивен находит Нэда, сидящего на пороге, вытянув одну ногу, чтобы держать Джимми в помещении, и болтающим со златовласым парнем, одетым в белую футболку с чрезвычайно грубой надписью об Эдипе, красующимся на сундуке. Сходство не оставляет сомнений — это тот самый брат, о котором упоминал Нэд. - О, Стивен!- Лоуренс поднимает голову и прямо-таки сияет.- Это мой младший брат Арни. Арни, познакомься со Стивеном. Стивен, познакомься с Арни. - Мне восемнадцать, и я не малыш,- бурчит парень. - Вам двоим нужно что-нибудь? Может, зайдёте и выпьете чая, как нормальные люди?- Стивен легко вступает в роль хозяина, только что представленного семье своего партнёра. - Спасибо, но не могу, нужно успеть на поезд,- парень машет рукой.- Приятно, наконец, познакомиться. Нэд всё не заткнётся о тебе. Когда Стэнли уходит, то слышит фанатский выкрик: «ты не говорил мне, что встречаешься с парнем из той полярной экспедиции!». Это почти смешно, приемлемо только в силу возраста говорящего. *** Наконец, этот день настал. Нэд устрашающе спокоен во всём этом; он одевается и завтракает в тишине, безмятежно пролистывая своё дело. Он останавливается у конверта, срывает с него печать, после минутного размышления вскрывает его, но не вытаскивает заявление. Он остаётся тихим в такси, сжимая руку Стивена в своей, наблюдая за проносящимися мимо зданиями. Он не говорит ни слова в течение всего дня — больше «экспертных показаний», тщательно разбирающих историю болезни. Он не мог выбрать лучший день представить своё заявление. Он не мог выбрать и наихудший. И затем настаёт время сделать заявление. Стивен делает шаг назад, позволяя Нэду выйти первым, оставляя между ними расстояние в несколько футов. В любой другой день он был бы рядом, поддерживая и защищая, пугая, если потребуется безмолвным присутствием, но не сегодня. Сегодня Нэд должен быть в центре всеобщего внимания, его нужно увидеть и, что более важно, услышать. Пресса внимательно наблюдает за ним с камерами в руках, пока он располагает свои записи на кафедре, предоставленной зданием суда. Тишина подавляющая, как будто весь город остановился и коллективно затаил дыхание. Стивен тоже наблюдает за ним, пытаясь прочесть положение плеч, прямизна (неподвижность) спины, желая увидеть и его лицо. Нэд выдыхает достаточно глубоко, чтобы заметно расправить плечи. Он засовывает руку за спину, ладонь вытянута, пальцы отчаянно согнуты, чрезмерно напряжены. Стивену требуется больше времени, чем следовало бы, чтобы понять, что это безмолвный крик об утешении. Он делает три шага вперёд, успокаивающе сжимает эту ожидающую руку. Нэд делает ещё один судорожный вдох. Говорит. Он рассказывает ту же историю, что и Стивену, о резне мирных жителей в Тафасе, колонне солдат и турецких наёмниках, о том, как он и его люди преследовали колонну. Он рассказывает о состоянии, в котором был во время нападения, о кошмарах, бессонных ночах, флэшбеках, обо всём, что скрывал от Стивена, пока они были в разлуке. Не то чтобы Стивен мог завидовать ему в этом. Он, вероятно, сделал бы то же самое. - За несколько месяцев до штурма Тафаса я был схвачен наёмниками в городе Дераа. Эти люди пытали и насиловали меня примерно день и ночь,- говорит Лоуренс, и Стивен вздрагивает. Он никогда не слышал, чтобы Нэд говорил так прямо, так откровенно о том, что с ним сделали.- Моё начальство знало о моей травме и предпочло проигнорировать её, когда потребовало, чтобы я вернулся на действительную службу и в Сирию. Они отправили меня обратно в Дераа и приказали выследить тех самых людей, которые меня изнасиловали. Его голос ни разу не дрогнул и не стал бесстрастным, глухим, его рука в руке Стивена тверда и тёплая. Должно быть, он такой, когда идёт в бой. - Я не нестабилен. Я не опасен. Я не неуравновешенный. Я травмирован, и, честно говоря, вымотан. Спасибо за ваше время и внимание,- заканчивает он и разворачивается, чтобы уйти, чтобы его отвезли домой и позаботились. - Извините,- чикагец пробирается к толпе, держа вверх телефон и камеру.- Майор, не могли бы вы пояснить мне одну вещь? Что вы имеете в виду, когда говорите, что вас изнасиловали? Ярость и желчь подступают к горлу Стивена. Он не жестокий человек по натуре, но в этот самый момент он готов разорвать этого человека на части, вскрыть его, пока тот ещё в сознании, и удалить органы, один за другим. - Мистер Томас, вы не знаете значение слова «насилие»?- прохладно спрашивает Нэд.- Потому что я действительно не знаю, что вы хотите прояснить и я не готов представить дальнейшие детали. Его голос по-прежнему твёрд, по-прежнему профессионален, но пальцы начинают дрожать. Стивен сокращает расстояние между ними, кладёт руку на плечи Нэда, осторожно занимает позицию, которая, возможно, не самая удобная для ходьбы, но защищает Нэда по крайней мере от некоторых камер. Мягко, но твёрдо, он ведёт их обоих вниз по лестнице здания суда, мимо всех журналистов, к такси, ожидающему их в конце улицы. Чикагец, мистер Томас, всё ещё имеет наглость следовать за ними. Как только благополучно оказываются в машине, Нэд закрывает лицо руками и беззвучно плачет. - Теперь всё кончено,- Стивен притягивает его к себе, прижимает к груди.- Тебе больше никогда не придётся ничего никому объяснять. Слова похожи на пустышки, обещание, которое, как он знает, он не сможет сдержать, но кажутся до странности правильными. *** Следующее слушание отменено.