***
— Мэн Яо. — Лань Ванцзи, — протянул тот ладонь в ответ, и мужчины обменялись рукопожатиями. Они сидели в слабоосвещенной каморке лавки Мэн Яо: один по одну сторону стола с кружкой крепкого чая, другой — сложив локти на столешнице. У обоих на переносице засела глубокая складка. — Что ж, будет проще, если вы будете задавать конкретные вопросы. — Хорошо, — Лань Ванцзи поводил большим пальцем по тыльной стороне ладони. — Что вас связывает с Вэй Ином? — А-Сянь… Кхм, — прочистил тот горло и отпил чая, — вам, наверное, странно слышать, как незнакомец называет его так ласково, но он мне… Как младший брат. Младший брат по несчастью. — Вы… Вы тоже связаны с… С Пулями? Мэн Яо горько усмехнулся: — Связан… Да, в буквальном смысле был связан. Оба они какое-то время молчали. — Меня похитили когда мне было двадцать. Ну, как похитили. Обменяли. Я провел в плену три года за долги приемного отца. В день, когда я сбежал, они отмечали день рождения главы, Хуан Зэ. Как рассказал потом А-Сянь… Больше они так никогда не праздновали. После меня там вообще всё ужесточилось, то есть буквально всё… Хотя я когда-то думал, что хуже придумать просто невозможно. — Соболезную, — тяжело отнял глаза от стола Лань Ванцзи. — Да… Я себе тоже соболезную… Ладно, — мотнул головой хозяин лавки. — Следующий вопрос. Лань Ванцзи туго сглотнул. — Как Вэй Ин оказался в плену? — Он… — задумчиво закусил губу Мэн Яо. — Он был ценен одним своим существованием. Был бы он умственно отсталым, инвалидом на все органы чувств… Не знаю, имел бы еще какую-нибудь тяжелую болезнь… Все было бы по-другому, — Мэн Яо еще отпил чай. — Родители А-Сяня… Родные, а не приемные, — пояснил он, — были учеными. Исследователями. Экспериментаторами, не знаю, — махнул запястьем Мэн Яо, подбирая слова. — Так или иначе, их тяга к науке и природный интерес ко всему новому привели их тому, что они селектировали препарат, который был опасен для человечества. Звучит как что-то далекое от реальности, знаю. Вот он, А-Сянь, с детства проживший далеко от нашей технологичной столицы, вот наш город, родной, спокойный… Но родители А-Сяня работали на крупных шишек из мира политики, которые давали им безграничные возможности и которые, тем не менее, об этом позже пожалели. Их убрали быстро и без шума, а А-Сяня забрал к себе друг семьи. — Но Вэй Ин же ничего… — Лань Ванцзи закусил внутреннюю часть щеки, — …об этом не знал. При чем здесь он? — Ну… Пули думали иначе. Им было известно, что родители передали ему нечто очень важное и сочли это непосредственно препаратом, вот только… Не было никакого препарата. Родители действительно оставили ему некоторые данные о синтезе пре… — «Ю». — Д-, — Мэн Яо искренне удивился осведомленности Лань Ванцзи. — …Да. А-Сянь вам все-таки что-то рассказал? — Мгм. — Что ж, ладно. Так или иначе, об этих данных он узнал только после освобождения. Конечно, он сам все обдумал и понял, где искать — все-таки его родители не дураки, устроили целый квест по поиску. Да только вот квест этот был понятен только их сыну, и данные мирно ждали его почти двадцать лет. — Но неужели Вэй Ин был единственным выходом для Пуль? Почему они сами не отыскали эти данные? Почему… — Лань Ванцзи тяжело прикрыл веки. — …Нужно было похищать подростка? Мэн Яо только невесело усмехнулся и, сложив на столе руки, нагнулся к гостю поближе. — Слушайте, вы же учились с ним в одном классе? — …Да. — Могли вы назвать его умным? Прямо откровенно умным. Не просто смышленым, смекалистым, а умным. Как будто он все схватывал на лету. Как будто мозг у него работает совершенно иначе. — Мгм. — Можете ли вы назвать его сейчас таким же? — Без сомнений. — Хорошо. Мы знаем, что А-Сянь — настоящий не огранённый алмаз, но ему всего двадцать пять, он не работает, даже не получил общего образования. А теперь представьте людей, из которых А-Сянь на сто процентов состоит генетически. Людей, которые получили образование в столице и за границей, которые больше двух десятков лет, будучи феноменально одаренными, применяли свои знания на практике и изобрели штуку, которая могла поставить весь мир на колени, и все же слишком опасную для человечества. Как думаете, смогли бы они придумать, как спрятать знания о ней так, чтобы их никто не нашел? — Мэн Яо откинулся обратно на спинку стула. — Когда я говорю, что найти «Ю» мог только А-Сянь, Лань Ванцзи, значит так оно и есть. Лань Ванцзи понимающе кивнул. — Неужели ему сейчас никак нельзя помочь? — Сейчас, когда Пули знают, что А-Сянь снова в родном городе… Боюсь, они уверены, что А-Сянь сбежал не от отчаяния и плохой жизни, а от плохой жизни и рвения что-то сделать с препаратом: уничтожить, перепрятать, не знаю… Однако… — Мэн Яо, хмурясь, одним глотком отправил остывшее содержимое кружки себе в рот. — Теперь существует реальная проблема. Теперь А-Сянь в теории действительно знает, как сделать «Ю». И такой, взрослый и повидавший нечеловеческого дерьма, познавший, что они снова могут с ним сделать, он будет им куда ценнее. А он… — мужчина порывисто закрыл лицо руками. — А он сам к ним и лезет! Он ходит, да нет даже, не ходит — он несется как сумасшедший по ужасающе тонкому льду. Меня он не слушает… Он вообще никого не слушает… Может, у вас получится его переубедить? — поднял глаза на гостя Мэн Яо. — Я… — Лань Ванцзи ждал этого вопроса, но услышав все равно оказался в полной растерянности. — Мы близки с Вэй Ином, — «Во всяком случае, я на это надеюсь», подумалось мужчине, — но… Я не знаю, как на него воздействовать, — честно признался он. — Мы живем вместе около двух месяцев, но он… Неуловим. Он… Как орел, которого заперли в крохотном вольере, и он… Боюсь, что он сам стремится себя закрыть в клетке моей квартиры, и он никогда не жалуется. Но у меня тоже есть глаза, и я совсем не уверен… Подходит ли ему семейная жизнь, которую я ему предлагаю. — Мда, — улыбнулся Мэн Яо, обреченно вздохнув себе в подставленную ладонь. — Уж в этом-то я способен вас понять. — Вы… Знаете Вэй Ина дольше, — с легкой горечью признал Лань Ванцзи. — Вам лучше знать, как заставить его слушать. — Не то, чтобы… Как вы и сказали, он — вольная птица, сам по себе. Слушает тех, кого хочет, и не слушает тех, кого не хочет. Я ему не нянька, я стараюсь заботиться о нем издалека. Именно вы сейчас ближе всех к нему, вам и брать ответственность за его смех и слезы. Лань Ванцзи задумчиво опустил глаза, и в небольшой комнате снова воцарилась тишина. — Кстати… — гость тут же поднял взгляд на голос. — Давно хотел спросить. Вы, наверное, замечали у него на руке необычные следы. Такие, мелкие, красные точки где-то… — Мэн Яо на секунду задумался, — …думаю, у сгиба у локтя. — Я знаю о его зависимости. Мэн Яо похлопал глазами. — Тогда, неужели он..? — Что? — Неужели он бросил? По моим расчетам, он еще на прошлой неделе должен был прийти за дозой. — Он старается. Я… — Лань Ванцзи посмотрел на хозяина лавки, пытаясь понять, знал ли он, — …Я врач. Мне довелось на практике работать с зависимыми людьми. Я видел, как люди умирают от нужды. И я вижу Вэй Ина каждый день. Я слышал о способе вытеснения, он… — Вы правда думаете, что вытеснение работает? — скептически сложил руки на груди Мэн Яо. — Не попробуем — не узнаем. — Но вы же знаете, если подопытный понимает суть махинации, она перестает работать. Мы только что говорили о том, как А-Сянь умен. Вам не кажется, что это ниже его достоинства? — Мэн Яо, кхм… — прочистил горло Лань Ванцзи. — А вам не кажется, что беспокоится о достоинстве, будучи в одном шаге от непоправимых последствий в виде ампутации конечностей или многолетнего подключения к искусственным аппаратам — последнее, что придет в голову человеку, заигрывающему со смертью да еще и не по собственной воле? — Вы сами сказали, что я знаю А-Сяня дольше, поэтому… — Нет, послушайте, что я вам скажу: около семидесяти шести процентов зависимых от опия умирают в течение трех лет. И по внешнему виду человека крайне сложно сказать, когда он переходит из стадии, в которой у него развивается печеночная недостаточность, в терминальную стадию цирроза печени, при который орган начинает уменьшаться в размере, и через неделю пациент умирает. Я видел это собственными глазами, потому что около месяца проработал в наркодиспансере. Я думаю, вы не раз сталкивались с тем, что клиенты резко перестают к вам приходить, но вы явно не приходили к ним на дом и не видели, как они задыхаются собственной желчью на полу в холодном общежитии. — Нет, я… — А я видел. Я не дам Вэй Ину умереть. Мэн Яо побеждено поднял руки, давая знать, что в этом споре он проиграл. — Хорошо. Именно это я и хотел услышать от человека, в чьи руки отдаю А-Сяня. — Отдаете? — непонимающе моргнул Лань Ванцзи. — Отдаю, — с улыбкой поднялся Мэн Яо. Он подошел к столешнице у выхода в коридор и налил себе еще чая. — Я так понял… Теперь не я занимаю в его сердце больше всего места. — Я не запрещу Вэй Ину с вами видеться, — вставая, поспешил объясниться Лань Ванцзи. — Я не имею такого права ни перед вами, ни перед ним. — Знаю, — Мэн Яо отпил горячего напитка, слегка обжег язык и поморщился. — Конечно, А-Сянь будет меня время от времени посещать. Все-таки нас можно называть и друзьями. Но теперь… — Мэн Яо снова надел эту таинственную улыбку. — Теперь А-Сянь — ваша ответственность, а не моя. И я рад, что человеком вы оказались очень даже порядочным. Лань Ванцзи мягко отпустил напряженные плечи. — А я рад, что порядочным оказался человек, который так долго заботился о ком-то, кого я люблю. Перед уходом Лань Ванцзи напоследок еще раз пожал Мэн Яо руку, и прошел к выходу. Связка из камушков и колокольчиков звонко прозвенела ему на прощание. — Стойте! — Лань Ванци не успел далеко отойти от лавки, как вдруг на улицу выбежал ее владелец. — Лань Ванцзи, подождите! — Да? — Я… — Мэн Яо перевел дух. — Я подумал над тем, что может остановить А-Сяня. Думаю, в вашем случае это может сработать. — Я слушаю. — Это довольно подло, но… Слабым местом А-Сяня всегда был вред другим, в особенности, его близким людям. Ему тяжело переносить несправедливость в мире, и он старается помочь тем, кого не пожалела жизнь. Именно поэтому он не вернулся к своей старой семье — не хотел подвергать их опасности. Я думаю… Если вы скажете, что с вами что-то случится, сделаете себя тем, кому может быть нанесен вред из-за его поступков, думаю, он послушает. Это должно его остановить. Конечно, это не правда, и это навредит его достоинству… Но ведь, — Мэн Яо пожал плечами, — вы правы, он играет со смертью. Это последнее, что должно его беспокоить.***
— Вэй Ин, просыпайся. Тебе надо поесть. — А что, уже утро? — Девять утра. — Какой кошмар! Лань Чжань, кто вообще по собственной воле завтракает в такую рань? — Около четверти человечества. Вэй Ин издал нечленораздельный протестующий звук. — Я сварил бульон, — Лань Ванцзи решил зайти с другой стороны. Он ласково огладил чужую щеку. — Ну, не соблазняй меня. — Вэй Ин, пожалуйста. Я переживаю за твое состояние. Нельзя глотать таблетки на пустой желудок. — М-м-м, — Вэй Ин перевернулся и разлепил сонные глаза. — Я согласен встать, Лань Чжань, только если мы пообнимаемся вот прямо сейчас. Лань Ванцзи с готовностью просунул руки вглубь одеяла, нащупал ноги и подтянул парня себе на колени. Темная макушка, переливающаяся приятной бронзой под утренними лучами такого редкого в это время года солнца прижалась к его груди. Лань Ванцзи задышал спокойнее, чтобы ее не потревожить. Под одеялом произошло какое-то шевеление, и хозяин квартиры почувствовал, как его талию оплели теплыми руками. — Я не заслуживаю тебя, Лань Чжань. — Глупости, — Лань Ванцзи наклонился и оставил невесомый поцелуй в чужих волосах. — Я плохо себя вел в последнее время. Прости. — У тебя были причины. Ты человек. — …У меня не было причин обижать тебя. А я сделал тебе больно. Прости, Лань Чжань, — Вэй Ин зарылся поглубже в складки одежды Лань Ванцзи, — прости. — Ты хочешь, чтобы я признал, что ты действительно нанес мне вред? Даже если я сам был на это согласен? Тебе будет от этого… Легче? Вэй Ин молчал, и Лань Ванцзи начал пальцем медитирующе выводить круги по его спине. — Хорошо, ладно. Ты сделал мне больно. Мне было больно. Но я не держу на тебя зла. Я уже давно простил тебя. — Я… — прохрипел Вэй Ин из-под одеяла. — Я не знаю, смогу ли я себя простить. — Предлагаю следующее: если ты навредил мне, то и я наврежу тебе. Будем квиты. — Лань Чжань, не обижайся, но я слабо представляю, что ты можешь нанести мне хоть какой-то вред. — Я уже знаю, что могу сделать прямо сейчас. — Да что ты? — неверяще улыбнулся в грудь Лань Ванцзи Вэй Ин. Лань Ванзци высвободил вторую руку, незаметно намотал конец одеяла себе на кулак и резко его сдернул. Одеяло осело тяжелым облаком на постель, и через секунду Вэй Ин заверещал: — Ты что.! Ты что такое творишь! — Теперь квиты.***
Лань Ванцзи шел на работу. Сегодня он работал во вторую смену, поэтому только ближе к обеду высвободился из пленящих, цепких пальцев возлюбленного. Город созерцал редкую улыбку солнечного шара: яркие лучи почти слепили, хоть и мало согревали в конце неприветливого ноября. Лань Ванцзи вышел заранее, чтобы пройтись до работы пешком — грех было упускать такую возможность, тем более что и настроение впервые за столько дней не могло не отразиться на его лице: мужчина шел, не скрывая внутреннего сияния. По пути он позвонил Сичэню, сообщил, что этим вечером собирался забрать А-Юаня обратно. Старший брат с облегчением передал привет от игравшегося с мыльной пеной в ванной комнате А-Юаня и, отойдя в другую комнату, подальше от детских ушей, напрямую спросил, удалось ли Лань Ванцзи разрешить все проблемы с Вэй Ином. — Ты уверен, что у вас все в порядке? Если нужно, я без проблем посижу с А-Юанем еще, ты же знаешь: мне только в радость. — Знаю. Но ему пора возвращаться, скоро забудет, как родной дом выглядит. — Ванцзи, — с легким укором сказал Сичэнь. — Что? — Ты не ответил на мой вопрос. — На него еще рано отвечать. Лань Сичэнь шумно вздохнул в трубку. — …По силам ли вам разрешить эту задачу? Тебе самому по силам? Лань Ванцзи какое-то время молчал. — По силам или нет — я не сдамся. — А господин Вэй? — А Вэй Ин придает мне сил бороться дальше. — Бороться? Ванцзи… — на другом конце провода Сичэнь потер переносицу. — Результатом вступления в отношения должно становиться счастье, а не борьба. Если у господина Вэя есть проблемы, их он должен решать сам. Это его борьба, не твоя. Лань Ванцзи блуждал глазами по улице, как вдруг его взгляд замер. — Я благодарен за беспокойство. Буду в восемь, — слова слетели с его губ автоответчиком. — Хорошо, ждем тебя… — сдаваясь повесил трубку его брат. Лань Ванцзи туго сглотнул и медленно убрал телефон в карман пальто. Перед ним стоял его старый знакомый. Человек, чье имя в прошлом он добросовестно отмечал в классном журнале каждый божий день. Человек, набросившийся на него в полицейском участке, когда он, разбитый, давал показания одному из детективов. Человек, в чьих глазах была та же потеря, что и у него, и в чьих глазах он недвижным изваянием отражался уже издалека. Человек этот застыл в комично идентичной позе: посреди улицы, с поднесенным к уху мобильником. Перед ним стоял повзрослевший Цзян Ваньинь.