Сумрачный Петербург

— Иногда я не могу его контролировать, — прошептал Сережа, — прости, Олег, это моя вина. Я должен был отпустить… Волков покачал головой. — Сомневаюсь, что это в твоих силах, Серый. Разумовский втянул голову в плечи. — Я сказал ему, что если он ещё хоть раз причинит тебе вред, я… Олег невесомо коснулся его плеча. — Я большой и страшный серый волк, Сереж. Я могу постоять за себя сам. По бледному изможденному лицу Разумовского пробежала тень улыбки. — Кроме тебя и его, у меня никого нет. — И у меня, Серый, — Олег вернул ему улыбку, — и у меня. Отчаянный крик Рубинштейна перекрыл все остальные звуки. Семен вышел из Сумрака и бросился на помощь, но помощь, как оказалось, была не нужна. Волк уже был не волком, а молодым человеком лет двадцати пяти, смуглым, с взъерошенными темными волосами, одетый в кожаную куртку и джинсы. Рубинштейн, в ужасе выставивший руку, чтобы защититься, смотрел на него со смесью страха и удивления. — Кто вы? — прошептал он. Тёмный маг повернулся к Семену. — Меня зовут Олег Волков. Семен всмотрелся в узкое лицо с явной примесью нерусской крови. Ему показалось, что он где-то раньше уже видел этого Олега Волкова. Такое же чувство возникло у него, когда он впервые увидел Сергея Разумовского, но тот был лицом медийным, его фото могли быть на рекламных щитах или экранах телевизоров. А вот Волков незнакомым и знакомым одновременно. Волков сделал шаг к Рубинштейну, глаза его недобро сверкнули. — Ты лечащий врач Сережи? Рубинштейн кивнул. — Да. Я делал всё возможное для того, чтобы помочь ему. Волков засмеялся, но смех его был невеселый. — Знаю я про твою «помощь», — он словно выплюнул последнее слово, — ну что, увидел птичку? Рубинштейн дернулся, как от удара. — Я не… — Хватит! — Семен выступил вперед, — послушайте, Олег, мы не хотим причинить вред вам или вашему другу. Наоборот, я знаю, как помочь Сергею. Я знаю, что вы — Иные. Но Сергей явно не контролирует сумеречное порождение. Это опасно в первую очередь для него самого. Волков бросил на него насмешливый взгляд. — Много вас, спасателей, развелось. С чего вы взяли, что нам это нужно? Семен замялся, подбирая слова, но Рубинштейн, взяв себя в руки, прокашлялся и начал: — В минуты осознанности Сергей сказал, что страдает от того, что делает его субличность. Она подавляет его, становится сильнее. Вы хотите, чтобы ваш друг мучился? — Да что ты знаешь о мучениях? — неожиданно рявкнул Волков, изменяясь в лице — глаза сверкнули волчьей желтизной, челюсть начала удлиняться. — Пожалуйста, давайте решим всё миром! — Семен выступил вперед, закрывая собой Рубинштейна, — Олег… Я могу ведь к вам так обращаться? Вы защищаете Сергея, полагаю, он вам дорог. К чему ссоры? Давайте просто обсудим. Если окажется, что наша помощь не нужна, мы уйдем. Что хочет сам Сергей? Олег, уже вернув себе человеческий облик, обернулся — Разумовский сидел на полу, прижавшись спиной к стене, обхватив себя руками, и жалобно смотрел на него. — Олег, — прошептал он тихо, — мне нехорошо… Волков стремительно подошёл к нему. — Еще немного, Серый. Рубинштейн наблюдал за этой сценой с любопытством. — А вы ведь тот самый близкий друг, о котором говорил Сергей. Он часто звал вас в беспамятстве, — сказал он. Семен бросил на него предостерегающий взгляд, но врач не заметил этого. — Ваша субличность крайне интересна. — Это не субличность, — огрызнулся Волков, — вы пичкали здорового человека всякой дрянью! Рубинштейн тут же принял вид оскорблëнного достоинства. — Все лекарства назначались не просто так, они показаны в таких случаях. Семен не дал начаться новой словесной перепалке и дружелюбно поднял руки. — Мы сейчас уходим, — сказал он доброжелательно, — вы позволите? Волков бросил на него хмурый взгляд. Семен кивнул Рубинштейну: — Пойдемте. Но Рубинштейн не успел сделать и шага — к нему метнулась огромная крылатая тень и схватила за горло. Крик перерос в хрип, а крылатая тварь отшвырнула от себя человека, словно он был тряпичной куклой. — Птица, не надо! — Волков бросился к нему, но и его отбросили в сторону взмахом огромного крыла. — Олег! — жалобно взвыл Разумовский, бросаясь к Волкову. Семен рванулся к Рубинштейну, набросил диагностическое заклинание — к счастью, обошлось без серьезных травм. Психиатр застонал, он приложился головой об пол. Семен осторожно помог ему встать. — Нужно убираться немедленно, — процедил он. — Вас никто не отпускал, — раздался за спиной язвительный голос, — я не закончил с доктором. Семен не успел ничего сделать — его отбросило, но не в сторону, а в Сумрак, да еще и на третий уровень. Тварь же метнулась к Рубинштейну и острыми, как бритва, когтями ударила по его груди. Квартиру пронзил душераздирающий вопль. Птица размахнулся для нового удара, но в этот момент его самого сбил с ног огромный волк. Он не стал нападать на Птицу, но при этом не хотел, чтобы тот убил Рубинштейна. Семён вышел, пошатываясь, из Сумрака. Удар был силён даже для него. Рубинштейн стоял посреди комнаты, опустив голову и прикрыв глаза. Его трясло, но при этом он явно пытался что-то найти. «Свою тень!» — с ужасом понял Семен, — «Волков его инициирует Тёмным!» — Вениамин, стой! — крикнул он, но было поздно — Рубинштейн исчез. Семен с трудом нашел свою тень, шагнул в неё и оказался на первом слое. Окружающее пространство было безжизненным. Рубинштейн стоял, с недоумением оглядываясь по сторонам. — Это и есть ваш Сумрак? — растерянно спросил он и вдруг упал на колени. Семен бросился к нему. — Вставай, нужно уходить! Тебе нельзя здесь долго находиться, Сумрак тебя сожрёт! Он рывком поднял психиатра на ноги, но держался на них Рубинштейн нетвердо. Семен с трудом вытащил их обратно, чувствуя, как силы оставляют его. В комнате стояла тишина. Волков и Разумовский исчезли. Рубинштейн провел дрожащей ладонью по лицу. Выглядел он неважно. Семен придержал его за плечи. Всё было очень и очень плохо. Хуже некуда. Что делать с Рубинштейном? Вести в Дневной Дозор? Семён представил себе, как отреагируют Тёмные, когда увидят бывшего Светлого Иного… И мучительно застонал, словно у него заболели зубы. Он всё испортил. У него был шанс, но теперь Рубинштейну уже не стать самим собой. Семену хотелось заорать от злости и бессилия, но вместо этого он молча повёз Рубинштейна к его дому. Самому тоже хотелось поскорее добраться до квартиры, принять душ, затем нажраться в хлам и отключиться, чтобы из памяти выветрился этот день. Он раздумывал над тем, чтобы позвонить в Москву, попросить помощи Гесера. Но что сказать дорогому начальству? Простите, Борис Игнатьевич, но я не только не справился с делом, но и сделал его еще хуже? Бывший Светлый маг Антон Городецкий стал Темным магом Вениамином Рубинштейном, а Сумеречная тварь в теле молодого программиста шарится по Петербургу, готовая в любой миг разобрать его по кирпичику. Виски нестерпимо ломило. Семен поморщился, замер на несколько секунд перед дверью, которую перед ним только что закрыл Рубинштейн. Попросить таблетку, что ли? Семен вздохнул, передернул плечом и начал медленно спускаться с лестницы.