Иллюзорный идеал

— Феникс Райт у телефона. — Феникс! Привет. – отозвался голос моего друга. — Ты мне так и не перезвонил. Как всё прошло? — Ну, Майлз... Зря я назвал его по имени. Внезапно Франциска остановила меня: — Мистер Райт, это Эджворт? Дайте мне трубку! — Но... — Никаких "но"! Дайте трубку. — Феникс, всё в порядке? – вновь спросил мой товарищ. — Да... По поводу того, как всё прошло... Франциска попросила передать ей трубку. У неё и спросишь. Я дал телефон девушке. — Мистер Райт, вы не возражаете, если я отойду? Это личное. — Как скажете. Из моей комнаты есть выход на балкон. В неё ведёт первая дверь с лестницы в коридоре. — Хорошо, спасибо. Я сейчас вернусь. И она отошла с моим мобильником. Я не особо переживал, и пока её не было, налил в бокалы вино. Меня не просто смущало, а буквально тревожило то, как внезапно она изменилась. Почему это произошло? Чем обусловлен такой внезапный сдвиг? Я не могу поверить, что такой с виду сильный и жёсткий человек может обнажить такую слабость или быть таким в глубине души... Ведь ещё неделю назад она была совсем другой... да что там, четыре часа назад она была совсем другой! Почему она так переиначилась, находясь со мной наедине? Я просто не могу этого понять. Наверное, спрошу... но позже. Моя бывшая соперница вернулась спустя около пятнадцати минут. — Мистер Райт... вы знаете, я порой понимаю, почему вы дружите с Эджвортом... — Почему же? — В каких бы он условиях не оказывался, он не меняется. Он остаётся таким же, каким и был. — Эм... У вас всё хорошо прошло? — Более-менее. Он говорил мне то же самое, что и вы. И, вы знаете, если бы вместо вас в аэропорту я увидела бы его, всё прошло бы в разы хуже. Благо, я уже немного остыла. — Хммм... мисс фон Карма, я знаю, что между вами и Эджвортом есть какое-то противостояние. Знаю, что это личное, но не могли бы вы поделиться? — Что ж... знаете, ещё пару часов назад я бы точно отказалась, но сейчас, раз уж я уже у вас дома, то я могу вам доверять. Но перед этим давайте выпьем за то, чтобы мы больше никогда не были врагами! Особенно в зале суда. — Что же, вы знаете, это хороший повод. Выпьем! Мы цокнулись и выпили. Горьковато-сладкое, крепкое вино с нотками фруктов действительно было вкусным. Я знал, что стоит покупать. — Мистер Райт... у вас очень хороший вкус! Вино просто потрясающее. — Согласен с вами. — Так... по поводу нас с Эджвортом. Дело в том, что с тех пор, как мой отец приютил его, он всегда был выше меня. Не в возрасте и чём-то подобном. Он очень быстро осваивал навыки прокурорства и очень быстро стал в этом лучше меня. Хоть он и не становился прокурором в тринадцать... — Погодите. Так вы действительно серьёзно занимаетесь этим делом с тринадцати лет?! — Разве вы не в курсе? Хотя, это не имеет особого значения, в любом случае, это правда. Вы знаете, мой отец был очень строг и жёсток, он буквально заставлял меня изучать это. Он хотел оставить себе хороших продолжателей его дела... для нас, для семьи фон Карма, оно, в какой-то степени, фамильное, хоть мы и дворянский род. — ... — Именно поэтому он учил и меня, и Эджворта. У Майлза это выходило лучше, и он всегда побеждал. Он, не будучи даже членом династии фон Карма, оставлял меня позади, и я плелась за ним, как дура. Но в какой-то момент он дал слабину и его иллюзии начали разрушаться... и он стал тем, кем был. — Но вы же знаете, почему так вышло? — Верно. Вы побеждали его раз за разом, показав ему истину. Как и мне. Но знаете, обиднее было то, что несмотря на то, что он всё переосмыслил, он всё равно оставался лучше меня. Я мстила не только вам, но и ему. Ведь если бы я победила вас, то стала бы выше, лучше, чем он. Хотя мне всё ещё неприятно за отца... — Ну, мы уже говорили, что он действительно был виновен в том, за что получил приговор. Он убил человека в погоне за своим блистательным рекордом, в отместку за один единственный штраф и обвинил в этом его сына. Это жестоко... хоть он и сам получил пулю. — Знаете, вы правы. Но я летела сюда, не зная всего этого. Я летела, надеясь отомстить Эджворту и показать, что я стою имени своего отца. — Я не обвиняю ни вас, ни вашего отца, и не могу судить... — Вы знаете, мой отец был строг и воспитывал меня ради того, чтобы я держала планку совершенства. Он был гением, а я – нет... Но и от него, и от меня, могли страдать невинные подсудимые, лишь ради нашего идеального рейтинга побед, до которого почти никому нет дела, кроме судей и адвокатов... И я никогда не понимала этого, хоть и слепо этому повиновалась. И только благодаря вам я поняла это, мистер Райт. Я поняла, что месть не имела большого смысла, а вредить невинным людям – и подавно. Думаю, что за это стоит выпить. За справедливость в судах! — Как скажете. Сейчас налью... Я залил вино в бокалы, и мы вновь цокнулись. Второй заход – приятная, несколько маслянистая жидкость и не менее приятное послевкусие. Настроение от неё даже повышается... — Кстати, мисс фон Карма. Хотел вас спросить... — Говорите. — Вот вы прожили почти двадцать лет с одной, нерушимой правдой, твёрдо внушённой вам отцом. Скажите: как же вам удалось отказаться от неё в ходе одного разговора со мной? Просто... в последние два часа мне кажется, что передо мной совсем другой человек... — Вы знаете, – начала, смутившись, Франциска. — Я начала догадываться в бессмысленности идеалов моего отца ещё до приезда в Америку. Его смерть, конечно, внесла свои коррективы, но тем не менее. Мои поражения и ваше переубеждение окончательно подтвердило мои сомнения... — Но... если бы я не встретил вас в аэропорту, вы бы передумали? — Думаю, что нет. Скорее всего, я бы сделала точно тоже самое, что и Майлз около года назад, как вы говорили. — Неужели мои слова повлияли так на ваше решение? Я ведь был вашим врагом! — Знаете, мистер Райт... всё не так однозначно, как вы думаете. Фон Карма немного смутилась, но затем отогнала краску и подсела немного ближе. Она смотрела прямо мне в глаза. Я же не чувствовал смущения – вероятно, действовали первые признаки лёгкого алкогольного опьянения. — Помните, что я не могла поверить тому, что вы поверили своему оппоненту Эджворту? — Да, вы говорили это, когда ушли из здания суда. — Что же... знайте, что я сама совершила подобную ошибку. И я вовсе не жалею. — Мисс фон Карма... ч-что вы имеете в виду? — Дело в том, что я думала, что соревнование с вами не станет ничем примечательным. Раньше я щёлкала адвокатов, как орешки, а те сыпались под моим давлением и моими грамотными действиями, не в силах ничего сделать... но вы... вы заставили меня хорошенько подумать. Дело в том, что вы были настоящим конкурентом. Первым за долгое время. Вы сопротивлялись поражению. И я... возможно, совершила какую-то ошибку, но... Девушка замолчала и залилась краской. — В каком смысле? Что вы имеете в виду? — Ну... Я вами восхищена. Вы – незыблимо стоящий на идеалах человек. И ваши идеалы гораздо выше моих. Я сражалась за свои победы, за своё звание, за своё имя, а вы сражались за то, чтобы справедливость была достигнута, и все настоящие виновники понесли свои наказания. Большую часть времени я думала, что мой отец занимался тем же, но сейчас понимаю, что я заблуждалась. — Скажите, мисс фон Карма... неужели моё влияние на вас, и ваше восхищение мной оказались столь высоки, что вы готовы оторвать от себя столь большой кусок, целые убеждения и части вашей жизни? Я... просто это сложно понять. — Думаю... думаю, что да. В-вы... сделали для меня очень многое, позаботившись о том, чтобы я поняла вас... и не сломалась от поражений. Без вас я бы, скорее всего, ушла бы в себя. Но... и вы меня понимаете, и... и от того я вами восхищаюсь ещё больше. — Что же, это приятно слышать, на самом деле... Господи... что это сейчас было? Я уверен, что я сейчас всё ещё смущён. Вино помогает, но не так сильно. Хотя, моя собеседница выглядит не лучше, правда, ещё в ней видно то, что она может в любой момент разрыдаться. Это, наверное, отчаяние... бесконечное отчаяние и боль. Как бы она её не скрывала, я её ощущаю сам. — А вы... вы... вы чувствуете ко мне нечто подобное... мистер Райт? – начала она с дрожью в голосе. — Думаю, что да. Я уже говорил, что вы стали для меня важны. Думаю, что в вас есть немало черт, и вы сделали немало поступков, чтобы я... чтобы я... считал вас важным для себя человеком. Язык заплетается. Язык хочет сказать то, что я не чувствую сам. Разве я могу дать ему такое сделать? Так, стоп. Я же совсем забыл про кнут! Я обязан ей вернуть его! Благо, я взял его с собой. — Кстати, по поводу этого... Мисс фон Карма. Я должен вам кое-что вернуть. — Ч-что же? Я открыл свою сумку, с которой шёл всё это время. В сумке и лежало то, что я должен был ей дать. — Ваше оружие, – уверенно ответил я. — Я возвращаю его вам. Я передал ей плеть. — В-вы... вы сохранили мой кнут? Но зачем, м-мистер Райт? — Это то, к чему вы были привязаны и чем сражали врагов. Меня, например. И несмотря на это, я готов вернуть то, что ваше по праву. — Э-это... это... спасибо вам, наверное... Она приняла в свои руки кнут, и подержала его в руках. Но держала она его немного по-другому – в этот раз она не собиралась сражать никого. Ни стол, ни меня, ни кого-либо ещё. И затем, она как-то очень странно сказала: — Вы... вы не возражаете, если я положу его... куда-нибудь? — Конечно, конечно. Как хотите! И она удалилась. Я не наблюдал за тем, куда она пошла, но я покорно ждал. Однако она... не возвращалась. Прошло около пяти минут, и я не выдержал и пошёл за ней. — Мисс фон Карма... с вами всё в порядке? Вы где? – озывался я по всему дому. Но ответом мне служило лишь молчание. Тогда я поднялся на второй этаж, и обыскав и его, увидел Франциску в моей комнате. Девушка сидела на кровати и рыдала. Возле неё лежал её кнут. — Ч-что с вами? Что случилось?... — Я... я недостойна вашей помощи, мистер Райт... не... недостойна... Она выглядела ещё более разбитой, чем в аэропорту... мне так хотелось её утешить, что я просто подсел к ней и обнял её. — Мисс фон Карма... не переживайте, вы... вы можете мне доверять... я вам говорил. — Я не могу... не могу исправиться, мистер Райт... я предала своего отца... я предала себя... я оторвала от себя всё... как я могла так поступить? Я стала обычной неудачницей... я проиграла. Как я могла? Девушка рыдала в моих объятьях и сама несколько прижималась ко мне. И я ведь знал, что это случится! Но, при этом, неосознанно давил на неё, видимо, чтобы это вырвалось наружу. Хотя, может это кнут так повлиял на неё... Однако, стоит отдать ей должное – несмотря на то, что горюет она в немалой мере по причине моих действий, разомкнуть объятья и уйти она не хотела и не собиралась. Словно искала в своём бывшем враге какую-то... защиту? Но почему во мне? — Мне так больно, мистер Райт... прошу, останьтесь. Я... я не выдержу сама. — Хорошо, хорошо. Я вас понял. — Вы даже не представляете, каково мне сейчас... Феникс. Я больше... я больше не могу это держать в себе... прошу, останьтесь здесь. — Всё в порядке. Я вас не брошу. — Я столько... столько лет гналась за совершенством... за заветами отца... я не могу ничего сделать... с собою. Я загнала себя в ловушку... ведь я недостойна совершенства своей семьи! — Успокойтесь... Нет нужды так убиваться из-за этого. То, что вы проиграли, ещё не значит, что вы... стали пустым местом. Поверьте мне — Но кто я тогда? Кем я могу быть, чтобы опять вернуться за прокурорский стол с этим кнутом?! Ч-что... что я буду делать?... — Вершить правосудие, мисс фон Карма. Это наша работа. Трудная и непосильная, сложная и кропотливая. Да... звучит в стиле максимализма, но знаете, рано или поздно лжецов, клеветников и их поборников раскусывают. Всякая коса находит свой камень. Так было всегда, и я рад, что вы вовремя остановились. — И...и...и кого же я... буду сражать этим кнутом? — Тех, кто помешает вам найти истину и раскрыть её обществу. Тем, кто помешает вам победить – вместе с адвокатом разгадать истинного виновника в любом деле. Или, если адвокат не разделяет ваших интересов, не считаться с ним и действовать самостоятельно. При вас всё равно ваша жёсткая сторона, которая способна разгромить любых ваших противников. — Но ведь с вами... так не вышло... не получилось... — Потому, что я изначально на это не повёлся. Знаете, очень трудно зацикливаться на этом, когда основная цель – защитить невиновного и содействовать наказанию виновного. Именно поэтому так произошло. Но до меня... у вас такого не было, верно? — Д-да... — Значит, и позже не будет. Однако, такие меры следует применять лишь к тем адвокатам, чья цель лишь оправдать своего клиента, даже если он – истинный виновник. Я... я, конечно, пока с таким не сталкивался, но уверен, что такие есть. — С-спасибо... Я только сейчас заметил, что моя бывшая оппонентка обнимала меня в ответ и не стремилась размыкать объятия. Видимо, её это... успокаивает. Что же, значит, пусть будет так. — Вы... вы... вы... так неприлично добры ко мне, м-мистер Райт... но... но почему? Почему... я так важна для вас?... П-почему вы пытаетесь... излечить мои раны? Зачем? — Я просто не могу смотреть на то, как вы убиваетесь. Я убеждён, что обязан спасать людей от страданий. Это – одна из причин, по которой я стал заниматься адвокатством. Вдруг объятия окрепли, и я услышал вопрос: — Тогда, мистер Райт... получается, что вы – мой адвокат?... — Можно и так сказать. — С-спасибо... Я очень хотела это услышать. И вдруг, очень внезапно, я ощутил прикосновение губ к своей щеке... Испытанные мною чувства сложно описать. Только тогда я понял одно очень важное обстоятельство – я не против этого, а очень даже за. Я понял настоящую причину моей помощи фон Карме: она не просто мне небезразлична, мне многое нравится в ней. Её страсть к совершенству не обошла её внешний вид; то, как от неё пахнет; и то, что она говорит. Получается, что за холодной, острой и с виду стойкой, как дамасская сталь, личностью, скрывается ранимая девушка, со своими проблемами, травмами и бедами. И лишь её жёсткая, строгая маска позволяла ей взаимодействовать с людьми... до этого момента.