Иллюзорный идеал

Подступал февраль. За месяц мы с Годо несколько раз созванивались по вопросу ситуации с Майей. За это время он успел мне передать карту храма, описать всех его сотрудников, а ещё, он велел всегда оставаться со своей ассистенткой. В целом, по большей части его интересовало, в порядке ли я для исполнения этого плана. Но лишь ближе к нашей поездке, он ответил на вопрос, который не давал мне покоя. Дело в том, что отмена планов больной Морган могла бы быть гораздо проще: можно было как не дать Майе и Перл поехать в храм, так и не дать им поехать вместе. Или поговорить с Перл по поводу содержания писем с инструкциями, тем самым не дав ей призвать Далию и не дав напасть на Майю. Но у киборга-прокурора был третий вариант. Он собирался использовать наши силы, чтобы усмирить призванную Далию и заставить её навсегда покинуть тело Перл Фей, таким образом упокоив душу убийцы навсегда, без надежды возвращения обратно. Почему? Говоря прямо: "— Месть, Райт. Я хочу в последний раз отомстить за то, что она сделала мне. Что она сделала Мие. Что она сделала тебе – всем нам. И при этом, я хочу провернуть это так, чтобы никто, в том числе и девочка, не пострадал. Понимаешь?" Да, я бы не удивился, если бы Годо назвали мстительным и злопамятным человеком ещё до этого – всё-таки, подобным образом он поступал в моём отношении. Но идти на риск ради мести? Сомневаюсь, что из этого что-то выйдет... Ехать нужно было седьмого февраля, днём. Как оказалось, храм этот принадлежал семейству Фей, о чём я не знал. В немаленьких размеров комплексе заседало всего две монахини, и никого больше. Я был удивлён, как такая деталь оказалась утаена от меня. Если говорить о сопровождении, то с Диего мы уже договорились: он подъедет чуть попозже нас. А вот Франциска... Всё пошло не по плану с самого начала. Дело в том, что одно из её дел оказалось весьма сложным и требовало дополнительного расследования. По удивительному обстоятельству, это было последнее дело. Из-за этого день её прибытия сместился на девятое число – к этому времени Майе уже ничего не будет угрожать. Ну ничего, и вдвоём справимся... И вот, день поездки наконец наступил. Я, Перл и Майя запаковали немного важных вещей (как оказалось, едем мы туда действительно только на одну ночь), и уехали в храм. Дорога выдалась долгая – около полутора часов. Что удивительно, за счёт гористой местности климат был внезапно куда более негостеприемный: прохладная погода сменилась конкретно ледяной. Примерно так же сейчас, возможно, в Европе. Но мы были готовы к этому факту, и поэтому взяли с собой немало тёплой одежды. Где-то двадцать пять-тридцать минут ближе к концу пути мы ездили по таким захолустьям, где, наверное, не то, что раки, а даже медведи и волки не зимуют, что уж говорить о людях. Качество дорог было такое, что вызванный нами таксист чертыхался и ругался на подвеску своей машины, дорогу и горы каждые две-три минуты, или около того. Ругань эта порой была такой, что Майя закрывала Перл уши. Но несмотря на плохие дороги, колёса докатили нас таки до входа в храм. Таксисту за причинённые неудобства я доплатил ещё половину от основной цены в качестве чаевых – не каждый же день в такие места людей подвозишь. Плюс, первые вызванные нами два водителя везти нас туда отказались. Взяв деньги, он поблагодарил нас, перекрестился не по-нашему, сел в машину и уехал. Надеюсь, что он вернулся назад живым и здоровым. Перед нами предстало такое место, которое невольно ассоциируется со словом "нирвана". И речь не о той нирване, от которой фанатеет мой друг детства Ларри, а о нирване из буддизма – состоянию полного умиротворения и спокойствия души, которое обычно наступает после смерти. Это был храм Хадзакура. Ранее принадлежавший синтоистам, он в последствии перешёл под контроль клана Фей после оглушительного успеха медиума Ами Фей в 1930ых-1950ых годах с её новейшей техникой призыва душ. На волне начала популярности нью-эйдж эзотерики она стала настолько популярна и богата, что теперь Курайн известен не просто в Японии и США, а и во всём мире; а из-за своей связи с королевской семьёй государства Кура'ин, откуда и происходят как практикующие техники, так и простые жители деревни, Ами прославила и целое государство в США. Именно её потомки основали деревню Курайн в пригороде Лос-Анджелеса. Славу этого медиума тут можно было сравнить со славой провидицы Ванги, которую, как рассказывала Франциска, очень ценят и почитают в Восточной Европе, где знают о ней буквально все с малых лет. Место это было страшно изолированное и высокогорное – то, что надо для медитации и освоения техник. Несмотря на полный контроль ситуации со стороны полиции, по сути, полицейский пункт находился на немалой дистанции от храмового комплекса, за счёт чего казалось, что это попросту заброшенное место. Однако, позднее прояснилось, что Майя ездила сюда пару раз раньше, а вместе с ней это делают иногда и туристические группы, прибывающие летом. Две монахини принимают их, хоть и не бесплатно. Вот только куда и кому уходят деньги – хороший вопрос. Но другой. Окружённый горами храм выглядел, как неприступная крепость. На табличках везде располагались иероглифы, выписанные красивейшим кандзи, порой прямо указывая на японское происхождение храма – почти такое же, как, отчасти, имеют и сами кура'инцы. — Вот мы и приехали... – устало ответил я. — Ага. Ник, ты уже устал? — Есть немного. С такими покатушками по горам утомиться несложно. — Да ладно тебе! – ответила Майя, улыбаясь. — Ты лучше взгляни, как здесь красиво! — Очень красиво, да... и ведь это всё твоё, да? — Ну... не совсем моё. Как я недавно узнала, оно – наше, ведь оно находится в распоряжении всего клана Фей. Как младших, так и старших звеньев. — Так вот оно что. Ну, вы неплохо устроились, – с усмешкой ответил я, уже зная, о чём идёт речь. — Мне бы тоже такой храм где-то в горах – отдыхать, да сил набираться. — Всё ещё будет, Ник! Давай лучше пойдём внутрь, нас уже ждут монахини. На это время мы у них на попечении. — Понял... Ворота отворились, и перед нами теперь стояла маленькая, пухленькая бабулька в капюшоне. Судя по виду, ей было около пятидесяти пяти-шестидесяти лет. — Ну и ну... Кто же к нам сегодня пожаловал? Ха-а-а! Добро пожаловать в наш храм, дорогие гости! Я – сестра Бикини, настоятельница этого храма. — Приятно познакомиться. Я – Феникс Райт, адвокат и сопровождающий. А это... — Майя Фей, практикующий медиум из Курайна, – перебила меня Майя, готовясь пожать бабульке руку. — Перл Фей! Я тоже медиум! – заговорила наша младшая спутница. — Рада видеть вас, – ответила Бикини, — Я очень рада видеть вас в нашем храме. Что же привело вас к нам? — Я... записалась на ваш курс интенсивной медитации, – сказала Майя. — И ты собралась его проходить в такой мороз? Да, ну и молодёжь нынче пошла! — Ну, не отменять же всё теперь... — Хорошо, но если ты окоченеешь, то с меня все взятки гладки! Ва-ха-ха! Ах-ха-ха! — Ок.. Окоченеешь? – спросила маленькая кузина Майи, явно не поняв, что значит это слово. — Ва-ха-ха? – так же вопросила медиум постарше. — Ладно, я думаю, вам не мешало бы передохнуть после долгой дороги! Проходите внутрь, всё-таки, прохладно у нас снаружи! — С радостью, – ответил я, уже замечая, что нос скоро потечёт. Встретили нас здесь очень радушно. Как оказалось, обо мне и о моих заслугах в суде они знали хорошо. Почему "они"? В храме настоятельница Бикини оказалась не одна. Вместе с ней в Хадзакуре заседала сестра Айрис. По совпадению, она являлась сестрой-близнецом моей уже ныне покойной бывшей девушки – Далии Хоуторн. Айрис оказалась очень приятной и достаточно добродушной девушкой, всяко лучше "Долли" такой, какой по итогу я её узнал. Более того: из того времени, что я с ней беседовал, мне показалось, что она взаимодействует со мной точно так же, как и Далия до того, как её обман раскрылся. Только ей, вероятно, нет смысла меня обманывать. Помимо этого, она знала моё имя. Сначала меня это передёрнуло, но потом я вспомнил, что они обо мне наслышаны. Но всё это всё равно странно... За день нам показали почти весь храмовый комплекс. Он не оказался гигантским, нет. На деле храм Хадзакура вполне среднеразмерный. Дотошная экскурсия доходила до самых разных деталей, "чтобы вы не заблудились". И я не могу сказать, что я этим недоволен. В горах связь ловит плохо; тем не менее, ближе к вечеру я получил обрывистый звонок от Годо, который попросил ждать его, так как он уже в пути и будет через час. Ещё я видел Элизу Доуним, или же Мисти Фей, и её ученика Лориса. И кто бы мог подумать, но своё имя и амплуа поменять решил мой старый друг – Ларри. Не могу сказать, насколько оно ему шло; но если он был уверен в себе в таком образе, то я не могу возражать. Считаю, что если у человека есть дело жизни, которому он верен, как я, то в этом нет ничего плохого. А зачем он сюда приехал? Здесь он получал вдохновение для новых иллюстраций, которые делал в отведённом для него месте, ставшим подобием мастерской. Тревожить его смысла не вижу; а если что-то и пойдёт не так, то он сделает только хуже. Час прошёл, приближался ужин, которым монахини согласились нас угостить. Годо всё ещё не было, и я начинал волноваться. Майя собиралась идти на медитацию, а ситуация выходила из моего контроля. Что я буду делать без главного затейщика всего этого сыр-бора? Я подписался, рассчитывая на то, что он объяснит всё на месте, но теперь... теперь, если его не будет, весь срыв коварного плана лежит, видимо, на мне. И если так надо, то я обязан сделать это ради Майи. А раз ему это не надо или он не смог, это уже в любом случае не моё дело. На небо спускались сумерки. Карабкаясь на охваченное синим одеялом небо, они затемняли его, разбрасывали по нему звёзды. Солнце уже заходило за горизонт. Я судорожно ходил по комплексу, находясь... кхм, в ожидании Годо. Но он, вероятно, уже не придёт... И не пришёл. Даже звонка не сделал. Подставил, оставил меня здесь, одного. А если у неё, скажем, будет пистолет, нож, или катана, например? И если она, увидев меня, захочет сначала со мной поквитаться, а затем с Майей? Ей-то плевать – она уже давно мертва, и уголовная ответственность уже давно ей не светит. Там и ещё одному человеку поди жизнь испортит, кого в тюрьму упекут. Считай, три потенциальных жертвы. Я ещё о Перл не говорю: сомневаюсь, что гуро в храме ей большого удовольствия доставит, когда Далия покинет её бренное тело. С этими мыслями, уже поев, я направился в выделенную мне комнатушку. Страшно хотелось закурить, впервые в жизни. Ситуация была стрессовой, с глазу на глаз нужно было следить за Перли. На ужине я видел мисс Доуним, или же, как объяснял мне Годо – Мисти Фей, мастера Кураина. На её лице читалось такое же волнение, как и у меня: вероятно, она тоже не знает, что делать. В прочем, долго думать не пришлось. — Мистер Райт, – вдруг обратился ко мне глубокий женский голос. — Похоже, что вы тоже взволнованы, что наш общий друг не оставил никакой весточки. — Да... вы правы. Словно он нас подставил. — Не делайте поспешных выводов. В любом случае, речь не о нём. Надо как-то позаботиться о ситуации с Майей. Я не могу так просто дать убить мою дочку... Медитация у дочки, к слову, начиналась через полчаса. — И я не могу дать убить мою подругу. Тогда давайте что-нибудь придумаем... — Я отвлекла Перл, чтобы она не смогла призвать Далию. Я сказала ей зайти ко мне после ужина, чтобы мы вместе книг почитали. — А если это не поможет? — Тогда я буду вынуждена сама призвать этот проклятый дух. — Но... вы же понимаете, какой это риск? — Понимаю. Я готова пожертвовать жизнью ради своей дочери. Это моя плата... за семнадцать лет бегства, избегания, отсутствия в её жизни. За передачу её этой злой дьяволице Морган. Наверное, настало время наконец сделать что-то хорошее для неё. Впервые за 17 лет. — Вы знаете, – задумчиво начал я, вспоминая слова Годо и Майи, — Я очень сомневаюсь, что Майя была бы рада такому. Вы спасёте её, но... на ней это может оставить большой отпечаток. Встретить спустя столько лет самого близкого человека, и в этот же день его потерять... — Да... Но, похоже, у меня нет другого выбора. Мы же не можем дать Перли умереть! — Не переживайте, мисс Фей. Я думаю, если не сработает вариант отвлечь девчонку, Далию в её теле можно будет обезвредить и без нужды убивать. Вы же – сильнейший медиум, вы ведь знаете, как изгнать духа из тела? — Хм... Да, мистер Райт. Вы правы. Есть один способ. Но он сработает лишь в том случае, если Далия сама согласится покинуть её тело. То есть... если у меня не получится, то у вас есть лишь один вариант – обезоружить и не давать ей никаких возможностей вырваться и атаковать. Тогда можно будет работать. — Хорошо. Я вас понял. Значит, придётся драться. Женщин бить нельзя... да и я сам неконфликтный человек, предпочитающий решать всё переговорами; но на кону стоит жизнь дорогого мне человека, а все, на кого я мог бы надеяться, бросили меня. К тому же, переговариваться с убийцей – всё равно, что будучи прокурором, сразу запросить оправдательный вердикт. Пока я собирался с мыслями, я даже не заметил, насколько дезорганизованно выглядела наша попытка сопротивляться. Без организатора мы были практически обречены... А на кого ещё надеяться? Ведь именно он должен был дать нам план и указания. А ещё не заметил Майю, идущую по мосту. Я собирался было её остановить, но она уже была на другой части, так что делать что-либо уже поздно. Лишь идти за ней. Бой неминуем, как бы я не хотел решить всё мирно. Ведь если вариантов нет, а нужно сделать нечто рисковое и предосудительное – разве это не рок судьбы? Хотя... нет, не рок. Я мог всё остановить, если бы хотел и если бы понимал, что происходит. Почему-то в этом контексте мой адвокатский принцип "докопаться до правды" не работает от слова совсем... Мост гнулся под ногами, как моя уверенность. Выживу ли я? Выживет ли Перли? Выживет ли Майя? На той части было темно. Темно, как будто я ослеп. Лишь слабые очертания и контуры были видны благодаря звёздному небу, а слышен был только шум буйной реки. Уже у самой второй части острова я услышал крики. Это точно была Майя. — Чёрт.. чёрт... ЧЁРТ! Я крикнул в пустоту и начал бежать, как сумасшедший. Мне было плевать, что случилось: её убивают, или она упала, или на неё напал зверь... Плевать. Ради её безопасности я готов был на всё. И даже если я пострадаю – плевать. Я сам до этого довёл. Но получилось всё куда прозаичнее. Я стал ближе к звуку, и увидел, что в лунном небе на секунду блестнул, вероятно, клинок. Далия... Нет, нет, нет, я не должен этого допустить!!! Словно древний человек, или, например, хищник, я с нечеловеческим рявком набросился в направлении меча. Мой напряжённый кулак ощутил что-то мягкое под собой; и я повалился на землю. Вместе со мной упал ещё кто-то. Надеюсь, что это была Далия. Подо мной, правда, ничего не лежало. Внезапно я услышал звуки бега: вероятно, это бежала Майя. — Я узнаю этот рык... я узнаю этот голос... поглядите только, кто это пришёл... – услышал я. Правда, услышал я это уже не под собой, а над собой. — Ты пытался спасти свою подружку? Что ж, я ещё успею её убить... а вот тебя... — Ну уж нет! – яростно вскрикнул я и поднялся. Сил моих хватало на второй рывок, да только я не учёл, что у Далии был клинок в руках... Простым ударом она втыкнула его мне прямо в живот. Почти сразу я ощутил нечеловеческую боль, и слабость. Но сил для крика не хватало – они внезапно бросили меня. Я ощущал быстрое течение крови, и только успел сказать: — Твою мать... нет... прежде, чем упасть наземь. — Я вижу, ты сам готов бросаться на свою смерть. Я предупреждала тебя! – ответила она с явно злорадствующим тоном. — Я искала Майю Фей. Я должна была убить её сегодня. Но ты... ты, мистер Феникс Райт. Ты сделал для меня гораздо больше плохого! Ты помешал мне убить её! Ты умрёшь! — Но... почему? Подо мной разливалась лужа. Призванная Хоуторн продолжала свою тираду. — Потому что твоя глупость привела меня к смерти! А ещё... а ещё ты был дорог этой мрази... Мие. Я убью тебя, и поражу всех тех, кому я хотела мстить! А Майя... Майя далеко не убежит... — Тва...рь... – мог лишь сказать я, в тишине ночи. Благодаря ней даже тишайший шёпот был достаточно громким и слышимым. — А ты думаешь, ты правильно поступил? А Мия? Правильно ли ей было мешать моим планам? Скажи мне, правильно? – говорила она гневно, давя ногой на мой истекающий кровью живот — Ты... уби...йца... как... кх! как... ты мож...ешь... – говорил я, захлёбываясь кровью. — Молчи! – она ударила меня ногой по голове. — Ты сдохнешь прямо сейчас, Феня. Ты умрёшь за все свои грехи. Это акт мести! Готовься увидеть Мию! Ах-ха-ха! Она уже нацелилась для последнего удара по мне, но вдруг я увидел красное свечение где то недалеко... а затем... Звук хлестающего удара пронзил воздух. Эхо раздалось на всю округу. Затем ещё один. И ещё. Моя обидчица повалилась наземь. Из её рук выпал блестающий клинок, окропленный моей кровью. — НЕ СМЕЙ, ДУРА! НЕ СМЕЙ, ТВАРЬ!!! НЕ СМЕЙ ТРОГАТЬ ЕГО! – громко крикнул женский голос, который был мне отдалённо знаком... Франциска?... Три красных луча приближались с неистовой быстротой, внезапно схватив Далию так, чтобы та не смогла вырваться. Это был, скорее всего, тот самый затейщик. Очень вовремя с его стороны. — Феня... Фенечка... любимый... – вдруг я услышал всхлипы, а вместе с ними и такой знакомый голос. Кто-то коснулся холодной рукой моего лица. В этом прикосновении было нечто такое мягкое, полное любви и заботы. На меня капали небольшие слёзы. Узнать носителя этого голоса, этой руки, этого лица было несложно – я знал, кто ко мне пришёл. И он поменялся со времени нашей последней встречи. — Фра...Франци... ты... при...шла... — Тише, Фень. Не трать силы. Тебе нельзя отключаться... прошу, останься здесь... не бросай нас... — Я... я... — Тише, тише. Мы уже вызвали скорую помощь. Они прилетят на вертолёте... только не умирай, дождись, прошу... — Позовите... Элизу... Я услышал звук молнии. Внезапно мост загорелся. — Го...до... Не...нет... — Он успел перебежать, – сказала она, поглаживая меня по голове. — Не переживай... я тебя больше не брошу. Всё будет хорошо... все уйдём отсюда. — Хо...хо...рошо... Силы были на исходе. Мысленно я молился всем богам, чтобы вертолёт успел меня забрать. Ранение было серьёзным, так как вместе с нечеловеческой болью я ощущал ещё и очень, очень большую слабость. Я буквально чувствовал, как из меня вытекает кровь. — Фра...франци... — Что такое? — Я... я... хотел сказать... я... я лю...блю тебя. – выдал я из покидавших меня сил. — Я... я... я тоже. Я очень тебя люблю! – ответила Карма прежде, чем поцеловать меня в губы. Возможно, это было неуместно. Но я был как никогда близок к смерти, и мне было плевать. Я ощущал лишь то, что силы были на исходе. Но если бы она не пришла, я бы умер гораздо быстрее, даже если бы моя бывшая оставила меня здесь истекать кровью после первого удара. Франциска успокаивала меня, а её прикосновения, её слова, поцелуй... нет, они не воскрешали меня. Но они словно продлевали мне жизнь. Давали мне прожить подольше. Всё это – так неправильно... Я хотел защитить Майю и Перл, но по итогу не смог придумать вменяемый план без Диего и сам животом напоролся на нож, и теперь самый дорогой для меня человек льёт страшно горькие слёзы и всеми силами пытается утешить меня и себя, рискуя потерять дорогого ей человека в любой момент... Это – несчастная любовь. Но именно она, её источник, даёт мне возможность жить дальше сейчас. Она не бросила меня... и она спасает меня. Прямо сейчас. Где-то далеко я услышал шум лопастей. Он был всё ближе и ближе, а затем оттуда пошла вспышка света, быстро нацелившаяся прямо на нас. — Они уже летят! Господи! Смотри! Они летят! Вертолёт! – радостно показывало мне заплаканное и такое красивое лицо. Наконец я смог её хорошо увидеть... — Сла...ва... Бо...гу... Он снижался и потихоньку становился ближе. Наконец, он сел почти у самого моста через несколько минут. Всё это время длилось вечность... но вот, ко мне уже подбегают врачи. — О, Господи! – сказал один из них, увидев меня в луже крови. — На носилки этого бедолагу... быстро! Меня быстро подняли за руки и ноги, переложив из холодного снега в некое подобие кровати, быстро занося к вертолёту. — Прошу вас, возьмите меня с собой! – сказала фон Карма. — Во...зьмите... её... про...шу... – как можно громче я высказал свою солидарность. — Ладно, мы не возражаем, – наконец ответил один из несущих. — Ещё не взлетаем! Не все на борту! – крикнул он пилоту. — Хорошо! Жду ваших указаний! Наконец, Франциска залезла внутрь, как и все врачи, и после крика "ЛЕТИМ!" мы взмылись в воздух. Я не помню, как врачи возились с раной – я не чувствовал боли. Помню лишь, что они сняли пиджак, галстук и рубашку с меня. Одежда была сильно окровавлена. Всё время, что я помню, моя пассия крепко держала меня за руку, поглаживала, успокаивала, и каждые две минуты спрашивала у врачей, насколько серьёзно моё ранение, состояние, и выживу ли я вообще. Врачи еле находили, что сказать, ибо не успевали грамотно осмотреть рану. Где-то спустя пять минут я сказал: — Спа...сибо... всем... вам... спаси...бо...  Франци... сп...спасибо. И это было последним, что я помню перед тем, как мой разум поглотила всеобъемлющая темнота. Похоже, что я отключился.