Иллюзорный идеал

Иногда так бывает. Ты – хороший человек, ты стоишь горой за своих близких, какими бы они ни были. Ты защищаешь правосудие, ты готов на риски... но вдруг промедляешься и получаешь удар, способный убить. Так бывает. И в этом ударе виноват только я. Во всём, что случилось – виноват я. Я мог не слушать Годо и его бред о "жажде мести", на которую этот потрох даже не явился; я мог поговорить с Мисти Фей, найти Перл и объяснить ей всё; да я мог хотя бы побежать за Майей сразу. Всего этого я не сделал. Вместо этого, я сглупил в момент экстренной ситуации. И теперь за меня все переживают, а я сам умираю. И кто я после этого? Разве я не заслужил то, что я получил? Ведь все мы платим за всё определённую цену, а особенно за такое. И это вовсе не закон подлости. В любом случае, я успел попрощаться. Я разбил опасность, но сделал это ценой своей жизни. Я подставил свою ближайшую подругу под прицел, а по итогу попыталась спасти меня другая. Вышло ли у неё? Не знаю. Пока что выхода из бездны для меня нет, лишь доносятся крики врачей, шум палат, и куча шагов. Много шагов. Совсем немного ближе и буквально толпа дальше. С каждым шагом она увеличивается, она топает громче; она идёт и приближается. Она совсем недалеко. "...срочно, в реанимационное...", "...мы его теряем...", "...обширная кровопотеря...", "...мы можем потерять его до завтра...", "...медлить нельзя..."– до меня долетают лишь обрывки этих фраз. Фраз, писанных красными чернилами – чернилами моей крови. И они говорят лучше и вместительней любых томов, диагнозов, осмотров... Шансов мало, как в русской рулетке с пятью патронами в шестизарядном барабане револьвера. Сложно осознавать и думать, находясь в заточении своего угасающего разума. Даже если я уже на операционном столе, эти врачи будут счастливчиками, если спасут меня. Во всяком случае, я ни капельки не возражаю – я заслужил. Я заслужил это за ту ошибку, которую я смог допустить. За ту оплошность, которая и стоила мне жизни. Я вовсе не пессимист. Наоборот: мне, как адвокату, присуща вера и позитив. Но здесь всё кристально ясно – я подвёл себя. "...похоже, что нож задел аорту и пробил желудок...", "...удалось остановить кровотечение..." Интересно, сколько крови с меня вытекло прежде, чем они смогли это сделать? Литр? Два? Три? И всё же, я обязан отдать им должное: под покровом ночи, когда ничего не предвещает беды, они спасают меня от смерти в крайне безнадёжном случае... даже если я умру, попытка явно была не из плохих. — Тебе не стоит так мыслить, Феникс. Я услышал знакомый голос. Из непроглядной темноты, сопровождающейся лишь отзвуками из мира живых, вышел белый прозрачный силуэт девушки. В силуэтах я угадывал Мию. — Мия?... — А кто ещё бы пришёл к тебе? Это я. Пойми, Феникс – тебе нельзя умирать. Да, ты совершил ошибку, но ты же спас Майю. — Но разве это не плата за мою ошибку? — Плата. Но посмотри на это с другой стороны. Шанса выжить у тебя никто не отбирал. Более того, прямо сейчас у двери толпятся более десяти человек, каждый из которых сердечно надеется, что ты выживешь. — Более десяти? — А ты думал, что ты нужен только одной Франциске? А ведь и ей ты, кстати, очень нужен. Больше брата и отца. — Так быстро? Но что я успел для неё сделать? — Не глупи, Феникс. Это тебе не к лицу. Ты разрушил её старый мир и построил новый, благодаря которому её успехи в прокурорском деле стали только выше. А уважать её стали гораздо больше. Она помирилась с Майлзом... чёрт, мне реально нужно тебе перечислять? Она... отплачивает тебе. Ведь ценнее тебя для неё нет никого. — Правда? А остальные? — Для каждого из пришедших ты важен. Иначе они бы не приходили. Знаешь... в этой больнице немало обездоленных и одиноких пациентов, к которым никто не приходит. Их состояние может быть лучше, но они совсем одни. И они всё равно верят, что выйдут отсюда и будут жить дальше, как бы плохо всё не было. — Но ведь это не все? — Не все. Кто-то отказался и потерял веру. Обычно таких увозят пятками вперёд, и делают это часто. Но всё же. Многие из них в одиночестве не теряют веры и желания жить, а ты с таким количеством близких тебе людей решаешься на смерть... а про общество остальное, кстати, ты не забыл? — Да... обществу будет горько без меня. Я ведь был одним из лучших адвокатов города... — Видишь. Твоё адвокатское дело не такое уж и бессмысленное. У тебя столько причин жить, а ты из-за одной ошибки... просто берёшь и ставишь на всём крест! Как? — Ну, я же не говорил, что хочу умереть. Но разве это не серьёзное ранение? — Сейчас не 19 век, и ты не Пушкин. Подлатают тебя, не переживай... — А кровь? — Донор уже есть. Даже много. Потом узнаешь. — Ладно. Звучит достаточно убедительно. Но почему ты меня убеждаешь? — Жизнь призраков – отвратительная вещь. Ты – простой наблюдатель, и лишь медиум может помочь тебе вернуться назад в мир, и то, не надолго. А ещё здесь есть Далия. Она будет рада знать, что достигла своей цели, знаешь? И я уже не говорю о тех, кто седел бы и рыдал на твоих похоронах. — Ладно. Ты права. Мне... действительно нужно жить любо... — ...й ценой. Мия уже исчезла, испарилась. Словно её здесь не было, и мне просто почудилось. Я ощущал, что темнота вокруг белеет. Я умираю? Я воскресаю? Что происходит?... ... Я открыл глаза. Я лежу. Белый потолок... белые стены... окно. Больница? Я жив? Я в небольшой пустой комнате – скорее всего, это палата. Занята только моя койка. Медсестра возле меня что-то записывает и проверяет. А затем видит мой взгляд. — М-мистер Райт, – взволнованно говорит она. — Вы уже проснулись? Можете говорить? — Д-да... — Это отлично. Вы помните, что произошло? — Д-да. — Хорошо, значит с памятью порядок. Дело вот в чём... у нас для вас хорошие новости. — П-п... пра...вда? Го...говорите. — Нам удалось остановить кровотечение и закупорить отверстие в аорте, а затем сделать вам переливание крови. Вы потеряли около полутора литров и могли умереть в любой момент. У нас было совсем немного крови вашего типа – всего четыреста миллилитров, но несколько добрых людей помогли вам... — К-кто они?... — Четыре человека. Трое приехали в больницу почти сразу после вашего прибытия. На удивление, у каждого из них оказалась ваша группа, а у одного из них целиком идентичная. Отторжений и подобных реакций у вас, скорее всего, не будет. — К-кто... эти... люди? — Кровь вам пожертвовали мистер Майлз Эджворт, мисс Харт, мисс Доуним и... окружной судья. Все передавали вам большой привет и желали скорейшего восстановления. Майлз... у него моя группа крови? И у Лотты? Это всё понятно, но... СУДЬЯ? Вот это поворот... — Вы большой везунчик, мистер Райт. У вас четвёртая группа крови. Если бы не ваши друзья, вероятно, вы бы уже были мертвы. — Я... им... нужен... Сил было мало, но я улыбнулся. В животе ощущалась слабая боль, а сам он был перевязан. Видимо, я был под действием обезболивающих. — Скажите... а какая... ещё новость? — Нам удалось восстановить ваш желудок. Но пришлось наложить швы. Через несколько недель весь эффект пройдёт, и мы сможем вас выписать. Благо, перитонита удалось избежать, но он мог очень быстро случиться из-за возможности вытека желчи и открытия брюшной полости. — С-спасибо... — Кстати, мистер Райт. К вам сейчас посетитель. Вернее, несколько. Честно говоря, один из них приходит к вам буквально каждый день... — В...смысле... я здесь... не один день?... — Вы были без сознания около двух дней с момента получения раны. Сегодня – десятое февраля. Мы держали ваш организм в состоянии сна, чтобы процесс восстановления прошёл без проблем, и вы не впали в кому из-за недостатка крови и кислорода... также, так действовал наркоз. — Хо..хорошо. Впу...стите посетителей. — Погодите. Если что, я вас оставлю, а вы с ними поговорите. У меня дела. Хорошо? — Без... проблем. Только скажите... как... к вам... обращаться, если что... — Мисс Хилл. Если что-то будет нужно, нажмите на кнопку на полке, я подойду. — Как... скажете. — Я пойду. Отдыхайте. Дверь открылась. Из неё вышло четыре человека. Первой вошла Франциска. — Феникс... – сказала она уставшим, радостным голосом. — Я не думала, что мы с тобой поменяемся местами... Год назад, когда я вёл дело Мэтта Энгарда, её застрелил Шелли де Киллер. Ранение оказалось весьма серьёзным, из-за чего она тоже находилась в стенах этого госпиталя. А я принёс ей цветы... — Как... получилось. Прости, родная. — Ты не виноват. Знаешь? Ты всех спас. Если бы не ты, всё пошло бы кругом. Правда, мистер Армандо? Вошедший внутрь мужчина в красном костюме, с визором на голове ответил: — Правда. Да, он уже был в красном. Красный этот был как и я в Хадзакуре, когда понял, что он бросил меня там. И почему он вообще пришёл... — Годо... просто скажи... почему ты меня... подставил... — Прости. Вышло небольшое недоразумение. Я... попал в аварию, пока ехал. Я сам не пострадал, но... пришлось ловить попутку и идти пешком. Так что прости меня, Райт. Я тебя подвёл. Как обычно... — А...авария? Значит, он не мог мне помочь. Авария... — Л-ладно... прощаю. — Не переживай, Феникс, ты настоящий герой, – добавил он. — Не вру, я как раз успел с мисс Доуним изгнать дух Далии из тела Перл к прибытию медиков. Никто не пострадал... кстати, об этом. Майя, иди сюда. В палату зашла Майя, а за ней решил зайти Майлз. Он... приехал? Он ведь был за границей всё это время... — Ник! Нииик!!! НИК! Майя бежала ко мне. В следующее мгновения я оказался в её крепких объятьях. Франциска немного отошла, явно выражая неловкость из-за этого. — Майя... — Ник! Ты спас меня! Если бы не ты, меня бы... убили! — Майя... — Ник... Я вспомнил о секрете. Дело в том, что Майя так-то не знает, что её мать жива. Она не знает её, но знает Элизу Доуним. — Майя... ты знаешь... кто такая... Элиза Доуним?... — Я уже всё знаю, Ник, – сказала она подобревшим голосом. — Я встретила свою маму! Ник, если бы не ты, она могла бы пострадать... спасибо тебе большое! – сказала Майя, разжавшая свои объятия. Очень хорошо, что она ничего не сломала. — Пожа...луйста. Значит, Мисти успела ей всё рассказать. Похвально. Надеюсь, в их отношениях больше не будет таких разладов. — Привет, Феникс, – сказал Майлз, заходивший внутрь. — Я вижу, тебе уже стало лучше. — Да... лучше. — Мы... очень беспокоились за тебя, – он как-то странно сказал это, но затем продолжил: — Когда тебя привезли, зал ожидания возле палаты был просто полон. — А кто... пришёл? — Да много кто... Куча твоих клиентов пришло; Гамшу, Лотта, одна настоятельница из храма приехала; ваша общая с Франциской знакомая, мисс Эндрюс, и пару людей из цирка... ещё какая-то женщина с охраной, вся в чёрном; Ларри с мисс Доуним приехали – в общем, собралось добрых человек двадцать, не меньше. В своих друзьях я не сомневался: почти со всеми из них у меня была достаточно крепкая дружба, даже с этой конспирологической репортёркой Лоттой. То, что она была одной из пожертвовавших мне кровь, о многом говорит. О своих клиентах... это приятно, на самом деле. Если учесть то число дел, что я вёл, такой отклик... он очень радует. Мисс Эндрюс, наверное, приехала из-за дружбы с Франциской. Всё-таки, изначально я обвинял её на суде... Женщина в чёрном? С охраной? Скорее всего, это была мисс Кадаверини. Не знаю, почему она решилась приехать, конечно... И настоятельница из храма... интересно. Неужели Айрис?... В любом случае, Мия была права, когда говорила, что я нужен был многим. — Вы все... волновались... спасибо, правда. — Да не за что, Феникс. Мы же твои друзья, в конце концов, – ответил он. — Кстати, настоятельница тоже говорила, что сегодня... придёт. — Настоятельница? — Ну... не совсем она. Это её помощница. — Ай...рис? — Да, вроде Айрис. Она хотела тебе что-то передать. — Ясно... кстати, Майлз... а когда ты при...ехал? — В первый же день. Я взял самолёт и добрался так быстро, как только смог – ближе к утру. Тогда ещё решалась твоя судьба, и многие оставались в клинике – почти все, кого я назвал. Ждали итогов операции. — Оу... А как ты узнал? — Не поверишь. Мне Ларри набрал. — Вот так номер! Он оказался полезен! Мы плохо о нём думали... — Ага... — Я, кстати, была здесь всё это время, – вмешалась Франциска. Только сейчас я заметил, насколько заспанные у этой девушки глаза. — Беспокоилась... бедная... ты спала хоть? — Мало, но успела. Не волнуйся, я посплю, если надо. — Хорошо... надо. Тебе обязательно... надо поспать. Приём гостей длился час. Они говорили между собой, со мной, оставили немало гостинцев и ушли. Франциска не отходила на меня ни на шаг. — Феникс, знаешь, – начала она, когда все ушли. — Я подумала тут... — О чём? — Если бы я с тобой поехала, может быть, всего этого бы не было. Я выбрала карьеру – остаться для расследования дела ещё на несколько дней, вместо поездки к тебе. И с тобой такое случилось... — Но ты ведь... не виновата. — Да, но я действительно была сильно зациклена на карьере в Германии. Там моя семья, конечно, но и ты мне дорог, всё-таки. А ведь если с тобой ещё раз такое случится... что тогда будет? Меня немного передёрнуло. Умирать я не намерен. Но она права: что будет, если я реально окажусь в такой западне, где мне уже никто не поможет? Вернее, не сможет помочь. У меня есть верные друзья и она. И если никто из них не сможет помочь мне в трудную минуту, как тогда – что будет на этот раз? — В общем, я решила, что остаюсь в США. Проблем с этим нет – у меня двойное гражданство. На счёт денег тоже не переживай: мы с Эджвортом покрыли все твои медицинские расходы. — Спа...сибо. — Ты заслужил всё это по праву, – сказала она. — Ты спас близкого человека, который нуждался в помощи, даже не раздумывая над этим. Ты смог провернуть всё так, что все, кроме тебя, оказались целы. Ты пожертвовал всем ради всех. — Но ведь это мой... долг... защищать людей! — Да. Своим поступком ты показал, что в твоей деятельности нет даже оттенков лжи и лести. Ты сделал, как смог бы только мистер Армандо, разве что – и то, не факт. Защитил жизнь и благополучие нескольких людей вне зала суда, не задев при этом никого, а пожертвовав лишь собой. — Должно быть... именно это определяет настоящего адвоката... — Именно, любимый. Кстати... а взгляни-ка на подоконник. — На подоконник? Я посмотрел и ахнул. Там, в вазе, лежали красиво стоящие, душистые тюльпаны. Такие же, как мои, которые я ей дарил. — Почти год назад, в этом месте, ты подарил мне букет тюльпанов, после покушения на мою жизнь. Ко мне приходило не так много людей, как к тебе; более того, ты был один из единственных, кто пришёл. И ты подарил цветы. Своим вниманием и приходом ты проявил заботу, хоть и смутился, когда я задала тебе вопрос "Зачем?". А затем, ты позволил мне снять с себя маску и жить нормальной жизнью. Ты сделал из меня ту, кем я являюсь сейчас. И это – неоценимый вклад, Феникс. Именно поэтому я не могу себе даже позволить оставить тебя. Уйти. И даже не хочу позволять. Потому что я безумно благодарна тебе за всё то, что ты для меня сделал. Поэтому я всегда буду на твоей стороне. — Спасибо, Франци... я очень ценю твою помощь. Всё-таки... если бы ты не приехала, я бы умер там... кто бы вызвал скорую? — Вообще, её вызвал Годо... — Не имеет... значения. Без тебя я бы до прибытия... не дожил. — Ну не говори так... ты бы не умер! — А ты... думаешь, что только я важен тебе? За это время ты стала... человеком, которому я мог бы доверять. Которому я доверил свою жизнь на какое-то время. Без... твоего присутствия, я бы вряд ли захотел жить дальше. Так сильны, по видимому, мои чувства... — Фень... не говори так! — На правду... не обижаются. Я очень люблю тебя... и это спасло меня. Франци... если бы не ты и твоя поддержка – я бы просто сдался... — Оу... – сказала она умилённо, прежде чем наклониться и обнять меня. Она пыталась сделать это аккуратно, чтобы не задеть мою перевязанную и зашитую рану, и у неё это кое-как, но получалось. Лёгкие, бледные руки, закрытые элегантными перчатки обвились вокруг моей шеи, а затем она поцеловала меня. В губы. Я принял её страсть... это напоминало тот самый случай, когда мы напились вина и целовались у меня в постели. И эта страсть была искренней в обеих случаях, стоит признать. Она очень любит меня, и хотя бы ради неё стоит жить дальше. Но не только ради неё, но и ради себя: если бы я не был защитником людей; если бы я не зарекомендовал себя, как ищущий справедливости человек; если бы я не помог многим, было бы здесь так много людей? Стал бы кто-то жертвовать мне кровь? Риторический вопрос. Жить нужно, и это я уяснил окончательно. Жить нужно и ради себя, и ради неё. И с пор этих клянусь, что не брошу её. Никогда. И с пор этих клянусь, что не брошу его. Никогда. — Ты тоже услышал это, да? — Значит... мы сказали это вслух. — Да... но это ведь не лесть, верно? — Верно. — Похоже на свадьбу... такие клятвы. — Не переживай. Всё ещё... впереди.