Иллюзорный идеал

Девятнадцатое апреля. Я запомню эту дату на всю свою жизнь. Она будет болью отдавать в моих висках, как день самого позорного поражения за последние годы. "— Вы предоставили фальшивую улику. В суде. В моём суде..." Это последний день, когда я мог называться адвокатом. У меня отобрали значок и лицензию... благо, хоть бюро не опечатали. В прочем, один адвокат в нём точно останется. — Алло. Феникс, привет. Чего хотел? — Привет, Диего. В общем, тут такое дело... меня лишили моего значка. — Что случилось? Как так вышло? — Я сам виноват... Я предоставил ложную улику... которую мне дала эта девочка, Трюси... — Трюси? Это кто? — Дочь клиента. — А, понятно. А где она нашла эту улику? — Ей кто-то её дал. В холле. — В холле, говоришь... признали подделкой. Ты точно не подделывал улики? — Ди, мне кажется, ты обо мне плохо думаешь, – ответил ему я с явным разочарованием. — Если это одна из твоих шуток, то я сразу говорю, что это неуместно сейчас. — Просто хотел уточнить. Значит, всё просто – на тебя кто-то копает. — Ясно, как пол-литра. Только вот что делать-то теперь? Клиент исчез прямо в зале суда, оставил маленькую дочь, а у меня теперь нет работы... — Не кисни, друг. Настоящий адвокат может пускаться в эмоции лишь тогда, когда всё кончено... кончено победой. Тебя подставили, и найти того, кто тебя подставил, не составит особого труда. — Но это не вернёт мне лицензию! — Вернёт. К тому же, у тебя есть связи. Мне напомнить имена близких тебе прокуроров? — Не стоит. После дела мистера Дебеста они прогремели на всю страну... да и не только из-за него. Ещё разоблачение контрабандистов... — Вот, видишь, какие у тебя влиятельные покровители! Правда, занятые. А вот я тебе помогу. — Лучшей помощью будет, если ты продолжишь вести агентство. Пока что, без меня. — И как я буду это делать без основателя? Совсем сбредил? За аренду ты платишь, я напомню. — Ладно-ладно. Но что с агентством? — Ничего. Мне пока редко запросы приходят, раза три в месяц. Я думаю, мы справимся до того, как ко мне кто-то обратится. — Ладно. Я наберу тебе через пару дней, мне... надо отойти от всего этого. Я разбит. — Как скажешь, Райт. Только пообещай мне, что не уйдёшь в запой, ладно? — Замётано. Я приврал. Горе хотелось запить. Хотя бы одной бутылкой... на большее меня не хватит. Дом пустовал. Франциска не сдержала своего обещания, вернее, не совсем его сдержала. Она продолжала заниматься работой по прокурорству и раскрывала дело за делом. Её невероятный успех и талант в расследованиях обеспечивали партнёры – Майлз Эджворт, мой дорогой друг, и Кей Фарадей – некая девушка, ранее занимавшаяся воровством. Именно благодаря ней удалось раскрыть контрабандистов, насколько я помню. Таким составом они ездили по свету и не только. Когда меня выписали в марте, она уже вела расследования и иногда долго засиживалась, приходя домой очень уставшей. Я поддерживал бедную девушку даже в самые отчаянные моменты и подбадривал её, параллельно и общаясь с Эджвортом, который узнавал немало деталей о своём прошлом. Сейчас это уже не имело значения. Ничего не имело. Мир в голове превращался в нуар. Такого тлена я не чувствовал даже в серой больнице, когда меня пытались кормить так, чтобы не повредить мой желудок, и когда боль не проходила, мучая меня; а всё потому, что там была Франциска, которая поглаживала меня по голове, целовала, слушала и говорила, что всё будет хорошо. Сейчас же она явно не будет в состоянии меня слушать. На улице стояла пасмурная погода, под стать моему настроению. Тёмные тучи собирались и выходили из холмов у моего дома всё ближе и ближе у городу, неся за собой, вероятнее всего, дождь. Хотя это, конечно, имело мало значения: сейчас любая погода будет для меня пасмурной. Я пришёл домой. Еле успел. Сняв верхний слой одежды, я достал бутылку любимого каберне и опрокинул пару бокалов – вроде бы отпустило. Затем я лёг на диван и уснул, не желая более томить в себе ураган чувств из ненависти, зла, печали и боли. Сон был красочным. Словно слепленный из кусков моего сознания, он говорил мне, что он очень важен и я обязан прислушаться. И я прислушивался. Передо мной стоял мужчина. Вернее не стоял, а парил. Он был очень похож на Кристофа – одного адвоката, которого я знал. Одетый в дорогую одежду, он был окружён белыми облаками. Из пиджака виднелись крылья, а над головой у него висел нимб. — Мистер Гэвин... это вы? Я успел сказать лишь это, прежде чем он исчез в объятьях чёрной, всепоглощающей пустоты. А затем... я почувствовал жар сзади. Я не успел обернуться. Нож вошёл в меня почти так же верно, как если бы Далия в тот раз применила чуть большую силу и пробила ножом меня насквозь. Я чувствовал себя так, словно я был предан. Страшно предан. И возвышавшийся надо мной голос лишь тихо шептал мне в ухо: — Не верь ему. Это было последним, что я услышал, прежде чем открыл глаза. За окном вовсю рыдал ливень. Но Франциска уже была внутри – кто-то шагал внизу. Со временем шаги начали приближаться, и она открыла дверь. — Феня, привет... – начала она легко. — Франциска... наконец-то ты пришла. Как ты? — Я сегодня взяла отпуск, – отрезала она. — Я достаточно потрудилась за эти два месяца. — Отпуск?... Зачем? — Ты должен знать это лучше меня, Феникс Райт. Я читала новости. Ты правда предоставил фальшивые улики или...? — Обижаешь... Подставили, – ответил я, не желая придумывать длинный ответ. — Кому-то не нравилось, что я адвокат. — Ну и страсти, однако... И что ты будешь делать? — Ди пообещал помочь в расследовании. Надо будет допросить нескольких людей, поискать улики и всё такое. Мне очень не нравится эта история. — Славно, что Годо решился помочь тебе. Мне казалось, что он держит на меня и на тебя обиду... — За что? — А ты не помнишь? Мы когда устроили праздничный ужин после твоей выписки, он ляпнул, что ему такие женщины, как я, не нравятся, и он их не уважает. Помнишь, что было дальше? — Ну, бывает. Насколько я помню, он относится к этому с юмором. — Да уж... стальной человек. Прям как ты, Фень, – забавно ответила она с долей шутки, вспоминая конец нашего первого дела. Именно это "наказание" настигло Годо в тот день. — Есть такое... В общем, будем вести следствие. Надо найти крысу и наказать. А затем... мне понадобится ваша помощь. — Какая? И почему "ваша"? — У вас с Эджвортом очень хорошая репутация и связи с судебными и правовыми организациями. Я лишь прошу о том, чтобы вы помогли мне вернуть лицензию и право дальше защищать людей. — Ты не меняешься. Твоя работа, клиенты и прокуроры плевали в тебя ядом столько раз... а ты продолжаешь  железобетонно верить в своё дело... — Если бы у адвокатов не было так много веры, то их карьера дальше десяти дел бы не зашла, знаешь? К тому же, это моё призвание. Я не Ларри, и я не могу себя заставить зарабатывать на жизнь чем-либо ещё. По крайней мере, пока. К слову, про железобетонную веру... это ведь и тебя касается. Франциска познала горечь и боль поражений гораздо больше, чем я. Она тоже рисковала жизнью на своей работе, и она столкнулась с немалым числом катастроф там же. Эта работа и её вера ей перевернули всю её жизнь, можно сказать... — Ты... прав. В любом случае, мы поможем. Всем, чем сможем. Особенно я помогу. Не могу же я бросить тебя прямо сейчас! — Спасибо, Франци. Мы с ней обнялись, и она спросила: — Когда начнёте расследование? — Послезавтра. Я сказал Диего, что мне нужно оклематься. Он пока не берёт дел. — Ясно. А что известно? — Подделку изготовил некий Дрю Мишам. Это была подделанная страница из дневника убитого, мистера Грамари. Заказчик неизвестен, вероятнее всего, он сам не знает его имени. Или же скрывает... — И это всё? — Ещё известно, что прокурор Гэвин знал о подделке за день до того, как я сам её получил от дочери клиента, Трюси. Сам клиент изначально сказал, что к обвинительному вердикту он готов. — Ясно... Значит, тебя кто-то подставил. Скорее всего, он был близок к мистеру Гэвину. — Кристоф... – я сказал это настолько невольно, что как только я понял, во мне случилось прозрение. — Это Кристоф! — Кристоф? — Адвокат Кристоф Гэвин. Мой коллега и конкурент. Он предлагал моему клиенту услуги до меня, но тот отказал ему. — Почему? — У него есть такая проверка: он играет с адвокатом в покер, чтобы, как я понял, определить честность его намерений. Я его выиграл, и он считает, что мои намерения чисты. А вот Кристоф... — Понятно. Значит, он решил мстить? — Скорее всего. — Глупый дурак... — Вовсе не глупый. Я предполагаю, что если моя версия верна, то он заказал подделку, предупредил об этой подделке своего брата и передал её Трюси. Она передала мне, я представил подделанную улику на суде, и был лишён права защищать людей. Во-первых, мстить больше некому: большинство обиженных на меня людей или в тюрьме, или мертвы. Во-вторых... Автор подделки, мистер Мишам, сказал, что к нему обратился аноним. — И он дорожил своей репутацией, так? — Абсолютно верно! Ведь если все узнают, что адвокат Гэвин строит козни против своих конкурентов, да ещё и такие... за подделку улик в суде он уже будет в качестве клиента. И Феникс Райт его точно не защитит. — Но как ты пришёл к этому умозаключению? Я вспомнил детали сна. Это была поворотная капля в моём мышлении. Словно мои синапсы показали мне дорогу на правильный путь. — Изначально я предполагал, что мистер Гэвин – хороший человек... но чем дальше я копался в деле мистера Грамари, тем больше становилось понятно, что он по меньшей мере подозрителен. А когда я пришёл с работы, мне снился странный сон. Словно он ангел с крыльями. Но вмиг его силуэт исчез, и сзади меня что-то ударило ножом в спину. Я успел обернуться и лишь разглядеть его очертания. — Эх, Феникс Райт... Глупо доверять снам! — Исходя из того, что я сказал выше, подобные подсказки от мозга лишь доказывают мою теорию. Сны – это проецирование мыслей нашего бессознательного, а оно редко ошибается. Эдакая "интуиция". — Сомнительно, но с интуицией спорить не стану. С другой стороны, у тебя пока нет доказательств... — Пока что. Ты меня знаешь: я укажу на истинного виновника. И даже если это не Кристоф – он всё равно получит по заслугам. Таковы мои правила. — Как знаешь, Феникс Райт! Я поддержу твою затею, даже несмотря на то, что мы пока не знаем правды. — Да, спасибо... За бытовыми делами прошёл не один день в нашем доме. Спустя чуть более, чем двое суток, я позвонил Диего. — Привет, Диего. Я по делу. — Расследование, да? — Именно. У тебя не намечается пока дел? — В плане... клиентов? — В целом занятости. — Да нет, в общем-то. Кофе разве что сижу пью. — Это хорошо, как раз бодрости не помешает. Сможешь ко мне подъехать? — Как скажешь. А куда путь держишь, если не секрет? — Эм... На расследование же, блин! – ответил я, действительно не понимая, тупит он, или шутит. — Мы едем к мистеру Мишаму, он автор подделки. Я знаю адрес. — Откуда? — Есть связи. Пробил, можно сказать. — Как скажешь. Никакого криминала? — Нет и в помине. Кстати, в расследовании есть третий. — Франциска? — Да. Знаешь, при всём твоём недолюбливании её она может нам очень сильно помочь. — Я не возражаю, всё-таки, это не только твоя беда. — Как скажешь. — Значит, вас обеих подобрать? — Да, через тридцать минут. Лучше уже закрывайся. — Окей, Райт! До связи. — Давай, Ди. Я бросил трубку и наказал Франци одеваться. Сам тоже оделся под стать: родные синий костюм, белая рубашка и красный галстук. Чего-то не хватает... ах да, отобранный значок. Почему он так важен? Три месяца назад Фурио Тигре, без лицензии, образования и с картонным значком выступил в суде, при этом никто в зале не заметил, что похож он на меня только своими зализанными колючими волосами. Подобные метаморфозы и оказии уже свидетельствуют о деградации нашего правосудия. Но я стараюсь быть хорошим парнем и играть по правилам. Наверное, это потому, что каждому преступнику воздаётся правосудие. Как я люблю говорить: "Всякая коса находит свой камень". Чёрный BMW Годо, вроде бы, седьмой серии, уже спустя полчаса стоял у ворот моего дома. Машинка была старовата, но выглядела очень опрятно, как новая. "Мистер Армандо" за машинами следил дотошно; более того, за счёт обслуживания более богатых клиентов и ведения гражданских исков он смог накопить себе на коллекцию машин, каждую из которых водит по настроению. Например, Porsche, кажется, 911, 70-ых годов выпуска; Понтиак (точно не знаю, купе); несколько Кадиллаков и ещё пару машин, появляющихся реже. Чёрт, раз там столько платят, может мне после завершения этой канители ещё и иски компаний или физлиц обслуживать? Переквалифироваться, так скажем. Во всяком случае, хоть больше начну зарабатывать... судя по тому, как мой друг поднялся. — А вот и я приехал! – смуглый мужчина с лёгкой щетиной поприветствовал нас из открытого окна машины. На его руке возле красной рубашки были дорогие часы – явно от заказов его богатых клиентов. За столь малый срок он был готов сравняться со мной, и, возможно, даже забрать мой титул, но почему-то этого не делал. — Привет, Диего. Направление ты помнишь, верно? — Ещё бы. — Тогда поехали, не будем томить, – закончил я весьма серо. Осадок остался, что тут сказать. Когда мы уселись на заднем диване его дорогой машины, колёса тронулись и мы рванули навстречу разгадке, которая маяком светила где-то очень далеко и незаметно, но явно была различима... Пока мы ехали, я вспомнил о Майе. Ещё месяц назад она уехала в Курайн, продолжать развивать навыки медиума. С матерью, которая уехала вместе с ней, на самом деле, она очень хорошо поладила, даже выше моих ожиданий. Мисти оказалась крайне дружелюбным, умным и адекватным человеком, и в какой-то мере именно благодаря ей Далия больше никогда не вернётся. Майлз... От него ни весточки не слышал где-то неделю. Насколько я помню, он продолжает расследовать дела международного масштаба и очень сильно погрузился в работу. Детектив Гамшу в феврале сделал предложение своей девушке и моей клиентке – Мэгги Бёрд, и через два месяца у них будет свадьба. Нас с Франциской пригласили. Хоть ни я, ни Майлз не удостоились звания шафера, судя по всему, приглашение у нас далеко не простое, как у его хороших друзей. И даже Ларри, который сменил имя и сейчас, видимо, пытается наладить отношения с сестрой Айрис, совсем недавно выпустил очень успешную книгу... И только я один, посреди всех моих друзей, остановился. Лишился в один миг всех достижений, что имел. Каждый из них чего-то стоит, даже, казалось бы, потомственные неудачники. А я... Хотя, думаю, у каждого в жизни наступает момент, когда за своё достоинство, честь и достижения нужно вести борьбу. Не имеет особого значения, как и с кем. Это у меня так получилось – сражаться с судебной системой за право защищать из-за одного адвоката-пройдохи, а у того же Ларри, возможно, борьба протекает в сражениях с литературными критиками и издателями. Это зависит от того, за что тебе приходится сражаться, чтобы не остаться ни с чем в свои почти тридцать лет. Тем не менее, с каждым метром я становился всё ближе к первым прояснениям в решении моей непростой проблемы... а мои друзья остались со мной и помогают мне дойти до конца. До дома Мишамов оставалось всего два километра.