Антипод.

* * *

      Оказывается, совместная жизнь — это не так просто, как может показаться на первый взгляд. Это не про ароматические свечи и новые кружечки, купленные в IKEA, а про быт: любить вместе завтракать, вместе ужинать, разделять увлечения своего партнёра, проводить с ним выходные, просыпаться и засыпать рядом друг с другом, но самое главное — делать это искренне и разговаривать, обсуждать, понимать, слушать и слышать друг друга. И не замалчивать. Когда в браке есть искренность, то намного проще думать вслух.       Мягкие лучи австралийского солнца падают на лицо Тэхёна, окутывая его и всю спальню приятным пастельно-жёлтым свечением с вкраплениями оранжевого, разливаясь по стенам и потолку, от чего комната, выполненная в светлых и белых тонах, кажется ещё более просторной. Тэ подходит к окну ещё ближе, тянется к ручке и распахивает его настежь, глубоко вдыхая утреннюю прохладу и свежесть. Задумчиво смотрит на садовника, медленно прогуливающегося вдоль ровно подстриженных зелёных кустов. Переводит взгляд в противоположную сторону, замечая высокого и крепкого мужчину в чёрном костюме, и тут же устало вздыхает. Сегодня Тэхён сам проснулся раньше того времени, когда его должен будить Юнги, успев уже сходить в душ и даже одеться к завтраку. Бегло смотрит на часы на своём запястье — почти половина восьмого. А ещё… он почти не спал всю ночь, ворочаясь, то поднимаясь и бесцельно блуждая по спальне из угла в угол, то вновь ложась и обдумывая то, что произошло вечером. Тэхён хотел поговорить с Чимином, выяснить всё, узнать, что стряслось, но выйти из комнаты так и не решился из-за всеобщего напряжения в доме, а ни на одно сообщение его друг так и не ответил. — Молодой господин, — за спиной разносится спокойный и уже знакомый монотонный голос, но в интонации заметно лёгкое удивление. — Ты… — Я уже встал, — опережает управляющего особняком Тэхён, поворачиваясь к нему. — И готов к завтраку, — осматривает сам себя, дожидаясь вердикта. — Хорошо, — положительно кивает Юнги, внимательно оценивая выбранную им одежду. — Что ж, весьма достойный образ на этот раз, молодой господин. Думаю, ты и сам уже понимаешь, что элегантность красит и подчёркивает все твои достоинства. Ты быстро учишься. Во сколько же ты проснулся? — недоверчиво уточняет, уходя от обсуждаемой темы. — Полчаса назад, — лжёт Тэхён, пытаясь это скрыть за лёгкой и дружелюбной улыбкой, которая всё же неподвластно ему пропадает с лица, сменяясь на тревогу и полное смятение. — Знаешь… Я почти не спал, если быть честным. Вчера вечером, когда мы вернулись… — Мы обсудим это, но позже, когда твой муж уедет на работу, — сразу же перебивает его мужчина. — Сейчас не время. Напоминаю, что завтрак ровно в восемь. Не опаздывай, Тэхён.       Юноша смотрит, как деревянная дверь медленно закрывается за Юнги, оставаясь в тишине и в полном одиночестве. Напряжённо сглатывает и садится на край кровати, прикрывая голубые глаза. Потасовка между Чонгуком и Чимином упорно не выходит из головы, но то непонятное, быстрое, но при этом такое яркое и чёткое воспоминание, возникшее, когда Тэхён взял в руку теннисную ракетку, куда сильнее даже этих беспокойств. Намного значимее. С момента пробуждения это вторая вспышка в памяти. Он точно знает и наверняка уверен, что играл. Играл раньше. Он это увидел. Он это почувствовал, как только длинные и изящные пальцы дотронулись до её рукояти, как только он взглянул на неё. Это невозможно ни с чем спутать. И он это чувствует до сих пор. Но реакция и испуганный взгляд Чимина в тот момент вызывают столько вопросов, что нет никаких больше сил терпеть и дожидаться удобного случая, чтобы попробовать всё выяснить. Загадки нужно решать. И как можно скорее.       Тэхён осторожно выходит из своей спальни. На втором этаже никого. Смотрит влево — дверь в комнату господина Чон закрыта. Быстро и бесшумно проходит вперёд вглубь по коридору и тихо стучит. — Да я готов уже почти! — доносится хриплый, раздражённый и недовольный голос с той стороны. — В восемь я спущусь! Хватит ходить ко мне! — Это я. Я могу зайти?.. — нерешительно приоткрывает дверь Тэхён, тут же видя светловолосого молодого человека, хватающего с вешалки из шкафа чёрную рубашку и бросающего её на кровать. — Ого… — озадаченно хмыкает и начинает улыбаться. — Не знал, что у тебя есть татуировки, — с интересом разглядывает чёрные и тёмные рисунки на спине и руках Чимина. — Хотя, конечно, знал, но пока ещё не вспомнил. — Ага, да-да, — наспех отвечает Чимин, поворачиваясь к нему. — Ты что-то хотел?       Тэхён переводит взгляд с плеч и рук на лицо друга и напряжённо размыкает губы, приоткрывая рот, когда видит на щеке припухлость и сине-серый синяк, сразу же бросающийся в глаза. Это вызывает очередной ступор и шквал всё тех же мрачных и волнительных мыслей, от которых с каждой минутой становится всё более не по себе. — Я писал тебе вчера, — Тэхён плотно закрывает за собой дверь и уверенно проходит в центр комнаты, решая для себя, что нет никакого больше смысла молчать и смущаться, а пора спросить в лоб. — Но ты не отвечал. Я хочу знать, что произошло? Почему Чонгук набросился на тебя? Что всё это значит? Вы в плохих отношениях? Или поссорились? — Потому что твой муж ебанутый! — злобно шипит сквозь зубы Чимин, не слушая, крутит пальцами обеих рук у висков, в которых с самого момента пробуждения чувствует боль, закатывая глаза, а следом резким движением хватает рубашку. — Больной на голову, блять! — поддаётся обиде и чувству унижения внутри себя.       Тэхён сначала молчит, наблюдая, как пальцы быстро и напряжённо застёгивают пуговицы, пробегая по ткани снизу вверх. — И всё же… Ты можешь рассказать, что вообще случилось? — на этот раз низкий и бархатный голос становится чуть более требовательным и уверенным в своей просьбе. — Я искал тебя вчера, думая, что ты у себя. Я не хотел копаться в твоих вещах ни в коем случае, но та ракетка… — Хватит! — внезапно замирает Чимин и поднимает большие и явно испуганные глаза на своего собеседника, в которых помимо страха есть и что-то ещё, что-то более зловещее. — Забудь. И никогда не вспоминай об этом! К чёрту ракетку! — Да что произошло?! — чуть громче и взволнованней. — Я не понимаю! — приподнимает брови и делает шаг ещё ближе. — Чимин! Я хочу знать! Я имею право знать! — оглядывается на дверь позади себя и начинает говорить чуть тише, чтобы их не услышали. — Это Чонгук тебя ударил, так ведь? — Нет, блять, я упал! — рявкает в ответ младший брат господина Чон. — Блять! — пальцы от непроходящего напряжения из-за сильной головной боли путаются в ткани, Чимин делает ещё более резкое и несдержанное движение, после которого пуговица отрывается и звучно падает на пол, отлетая куда-то в сторону. — Да твою же, блять, мать! — грубо и яростно стягивает с себя полностью рубашку, чуть ли ни рыча, как зверь, и с размахом швыряет её на пол.       Вновь всё то же волнение и тот же неприятный и давящий ступор. Тэ не произносит ни слова, в упор смотрит на Чимина и озадаченно вздыхает, видя, как тот садится на край кровати, наклоняется ниже и обхватывает обеими руками свою голову, тяжело дыша, шумно выдыхая и снова вдыхая. — Видимо, я не вовремя. Извини… — выдавливает из себя Тэхён. — Просто… Я не понимаю, что происходит… Мой ебанутый муж… — тихо и как-то разочаровано повторяет за ним таким голосом, будто это приговор. — Что бы ни произошло, он не должен был так поступать, Чимин. Я ни в коем случае не одобряю насилие ни в каком виде. Я хотел бы поговорить с ним об этом, но решил сначала всё выяснить у тебя, чтобы… — Я сам виноват! — молниеносно обрывает Тэ, как только слышит, что тот намеревается идти с этими вопросами к его старшему брату. — Я правда сам виноват… — вздыхает Чимин и поднимает в его сторону голову. — Я сгоряча это произнёс, — улавливает настроение Тэхёна и сразу же осознаёт, что тем самым лишь настраивает его против Чонгука, а это бесследно не пройдёт. — У тебя прекрасный муж, а у меня пиздатый брат. Не бери в голову… — В чём ты виноват? Объясни же уже наконец-то. Я готов выслушать. — Я наговорил лишнего, — неохотно тянет Чимин, испытывая отторжение от своих же собственных слов и фраз, которые вынужден произносить, ища оправдание. — И вёл себя хуёво. Я заслужил, — пытается спрятать любой сарказм и ядовитую ухмылку, которая возникает сама по себе. — Заслужил? — Тэхён переспрашивает с тенью презрения в голосе. — Как можно заслужить удар по лицу от старшего брата? Что именно ты сделал, раз ты считаешь, что это было заслужено? — Тэхён, это всё не имеет никакого значения! Послушай меня, я прошу тебя… Не поднимай эту тему с Чонгуком, потому что… — Чимин, — Юнги появляется стремительно и неожиданно, как призрак особняка, останавливается в дверях, смотрит сначала на одного молодого человека, а после на второго, переводит взгляд, осматривает всю комнату, будто изучает пространство вокруг на предмет чего-нибудь подозрительного, напоминая воспитателя. — Пять минут до завтрака, господа. Поторопитесь, будьте так любезны.

* * *

— Доброе утро, золото моё, — господин Чон, как и вчера, уже сидит за обеденным столом, но на этот раз не встаёт и не отодвигает стул перед своим мужем, а лишь указывает рукой на него, тем самым предлагая сесть рядом с ним. — Ты прекрасно выглядишь, — на лице появляется мягкая и заботливая улыбка. — Присаживайся, пожалуйста. — Доброе утро, Чонгук, — Тэхён садится только тогда, когда Чимин подходит к столу. — Доброе утро, Чимин, — настроение в голосе господина Чон мгновенно меняется, а холодный и даже надменный взгляд переходит на только что подошедшего, пристально впиваясь в него. — Доброе утро, — сухо отвечает ему младший брат, отодвигая стул и садясь, замечая перед собой абсолютно пустую тарелку в отличие от остальных. — Чимин, позволь сделать тебе незначительное замечание, — взрослый мужчина уверенно тянется к своей кружке с кофе, наливая в неё сливки. — В доме не ходят в солнечных очках. И за столом не сидят в солнечных очках. Это, по меньшей мере, неприлично. Разве ты об этом не знаешь? — Знаю, — быстро парирует Чимин тихим голосом, пронизанным таким очевидным для всех вокруг уважением, которого вчера совершенно не было. — Но я хотел скрыть ушиб… — Ты об этом знаешь, верно, — подытоживает Чонгук. — Какие-либо «но» просто не уместны, — игнорирует оправдания и объяснения со стороны его брата. — Так прояви же уважение к присутствующим.       Чимин волнительно выдыхает, медленно тянется дрожащей рукой к своему лицу, испытывая очередную волну ядовитого и такого безжалостного унижения к себе, и нерешительно снимает большие тёмные очки, откладывая их в сторону от себя. За его спиной появляется тётушка Ли, которая торопливо и молча ставит перед ним тарелку с горячей пиццей, уже порционно порезанной, от которой исходят аппетитный аромат плавленного сыра и пепперони, а также обжигающий пар. Чимин озадаченно хлопает глазами, оборачиваясь к ней в надежде получить хоть какие-то объяснения, но не решается даже взглянуть в сторону Чонгука. — Что за выражение лица? — господин Чон делает первый глоток, неотрывно наблюдая за обескураженной реакцией Чимина. — Вчера ты так настойчиво и рьяно требовал пиццу на завтрак. Ты чем-то опять недоволен?       В ответ гробовая тишина. — Не молчи. Если хочешь бургер, о котором ты вчера также не забыл упомянуть, то только прикажи, и тебе его сейчас же приготовят. Не стесняйся в своих требованиях.       Всё та же гробовая тишина со стороны Чимина. — Тэхён, — тёмный и хищный взгляд вновь возвращается к Тэ. Чон оценивающе разглядывает его, сначала пробегая глазами по одежде, а следом останавливаясь на юном, смущённом и таком привлекательном лице. — Как ты себя чувствуешь? Как спалось?       Тэхён даже не смотрит в его сторону, сфокусировав всё внимание лишь напротив себя, замечая, что Чимин не решается даже пошевелиться, не то, чтобы хоть что-то ответить Чонгуку. Внутри становится так горько и обидно за своего друга. Тихо вздыхает, по-прежнему глядя то на пиццу, стоящую перед ним, то на молодого человека, молчаливо и униженно склонившего над ней голову. — Я вопрос тебе задал, — на этот раз голос звучит более властно и железно, и он словно отрезвляет и возвращает Тэхёна в реальность. — Чувствую себя хорошо, — сразу же отвечает Тэ, поворачивается к своему супругу, стараясь говорить и выглядеть абсолютно спокойно. — А спалось плохо, — решает сказать честно и прямо, в надежде таким образом подобраться к необходимому и важному для него разговору. — Я почти не мог уснуть после вчерашнего. — Извини, любовь моя, я перебью тебя, — прерывает его Чонгук, возвращая взгляд на своего младшего брата, снова пристально и жадно впиваясь в него. — Чимин, начинай есть, остынет же. Приятного аппетита тебе. — Я не голоден… — нерешительно отвечает он, а сама по себе ситуация настолько давящая и напряжённая, что даже мысли взять с тарелки хотя бы кусочек и откусить не возникает. — Тогда пей, — господин Чон самоуверенно и надменно кивает на высокий стакан, стоящий перед робким молодым человеком. — Там кола. Я подумал, что, скорее всего, ты предпочитаешь её на завтрак вместо чая или кофе. Я угадал, Чимин? — Я правда не хочу есть… — единственное, что осмеливается повторить Чимин. — Что ж, как пожелаешь, — господин Чон берёт в руки нож и вилку, принимаясь орудовать в своей тарелке. — У тебя сегодня две лекции в институте, так? Как раз к обеду вернёшься и поешь, если ты, конечно, проголодаешься к тому времени. Если всё же нет, то ничего страшного, на ужин пицца тоже вполне подойдёт. Или бургер? Ты подумай, Чимин, тётушка Ли исполнит любую твою кулинарную просьбу. Можешь даже не сомневаться в этом. Я лично распорядился, — делает акцент на этой фразе и снова поворачивается к светловолосому юноше. — Тэхён, ты сказал, что плохо спал. Продолжай, — понимающе кивает, принимая сосредоточенный вид.       Тэхён несколько секунд молча смотрит на Чонгука, немного щурится, будто изучая и пробуя полноценно уловить всё его настроение, и сталкивается для себя с очевидным осознанием — его мужу нравится ставить своего младшего брата в столь неловкое и печальное положение, унижая и подавляя, издеваясь и устраивая демонстративную «порку». — Я не знаю, что произошло, но… — поднимает свою тарелку с тёплыми и хрустящими тостами, авокадо и красной рыбой, встаёт и протягивает её Чимину, уверенно ставя перед ним и забирая широкое блюдо с пиццей. — Не нужно так, пожалуйста, Чонгук… — поднимает на него голубые глаза. — Если Чимин не хочет пиццу, то пусть поест хотя бы тосты. А я с удовольствием съем то, что приготовили для него, мне неважно, — усаживается обратно на стул, тихо, но боязливо выдыхая. Это был мгновенный и бесконтрольный внутренний порыв, который был обусловлен лишь одним — искренним желанием не оставлять своего друга голодным на весь день и поддержать его вопреки всему.       Чимин отстраняется от стола с таким видом, словно только что перед ним положили гранату, предварительно вынув чеку из неё, смотря на Тэхёна почти что безумным взглядом, как на сумасшедшего или самоубийцу.       Тёмный, почти что чёрный взгляд, поблёскивающий в падающих на лицо утренних ярких лучах солнца, вновь сверкает в сторону младшего брата, демонстрируя такую суровость, но при этом холодность и спокойствие, что от этого опять становится не по себе. Господин Чон молчит. Смотрит сначала на Чимина, а после тут же на Тэхёна, делая ещё один глоток кофе. Слова не нужны, потому что выражение его лица, контролируемая мимика, ледяное равнодушие говорят сами за себя. Недовольство произошедшим только что начинает вскипать внутри него. — Я хотел сказать тебе спасибо, — пробует разрядить обстановку Тэхён, всё с той же наигранной уверенностью беря кусок пиццы длинными и тонкими пальцами и откусывая от него, обозначая для всех присутствующих, что именно он съест это блюдо. — За вчерашний вечер… — откладывает его на тарелку и кладёт свою ладонь поверх ладони Чонгука, чувствуя, что именно сейчас должен поступить именно так, чтобы всё его внимание переманить исключительно на себя. — Всё было так… Трогательно для меня. И так важно, — чуть сильнее сжимает пальцы, стараясь поймать на себе его взгляд. — Чонгук, ты… — Ешьте, — над столом разносится спокойный, но властный и твёрдый голос с такой интонацией, с которой дают лишь разрешение или помилование. — Я рад это слышать, Тэхён, но… — И кольцо такое красивое, — улыбается ему Тэхён, специально не давая возможности продолжить говорить, заведомо предполагая, что вряд ли это «но» сулит что-то позитивное, опуская глаза на украшение на своём пальце и вновь поднимая на Чонгука. — Мне так нравится… — мечтательно произносит, выдавая ещё более широкую и довольную улыбку, замечая боковым зрением, что Чимин молчаливо, но охотно приступил к еде. — Я тут подумал… — задумчиво тянет. — Мне вчера Юнги говорил, что с сегодняшнего дня я приступаю к занятиям в институте. А ещё он упомянул, что врач рекомендовал мне плавать в бассейне… — прокручивает в голове то, что намеревается прямо сейчас произнести вслух, обдумывая ещё раз, стоит ли оно того и нужно ли это, испытывая внутренние смятение, нерешимость и даже страх, так как знает наверняка, что не готов, но всё же решается на это предложение. Решается ради откровенного разговора наедине друг с другом о том, что произошло вчера, пробуя всецело расположить своего мужа к себе. — Быть может, сегодня вечером, когда ты вернёшься с работы, поплаваем вместе?.. Если ты, конечно, не сильно устанешь… — взволнованно вздыхает, а длинные и нежные пальцы проводят по коже на ладони Чонгука, от чего тот незаметно ни для кого, кроме самого себя, напрягается и слегка вздрагивает, чувствуя, как мягкие подушечки аккуратно водят вверх-вниз. Жадный взгляд в сторону юноши становится ещё более заинтересованным, хищным и опаляющим. — Если ты откажешься, я пойму, ведь… — Проводи меня, листочек мой, — прерывает этот наивный спектакль господин Чон, выдавая довольную ухмылку. Он прекрасно знает, что это лишь игра в попытке защитить перед ним Чимина и отвлечь от него, но как же она, чёрт возьми, заводит его. — Мне уже пора.       Тэхён следует за Чонгуком и останавливается, когда тот поворачивается к нему, дойдя до двери. Тэ неотрывно смотрит ему в лицо, разглядывает его, внимательно осматривая всё, абсолютно всё, каждую мелочь перед собой: лоб, линии тёмных бровей, нос, глаза с густыми чёрными ресницами, точёные скулы, губы, подбородок. До сих пор ни единого воспоминания с этими чертами. Ни одного, а так хочется вспомнить. Хоть что-то, пусть даже самую незначительную мелочь. — Сегодня пятница, — господин Чон уверенно кладёт руку на поясницу Тэ, чуть сжимая пальцами ткань светло-бежевой рубашки, и резко, но осторожно притягивает его к себе, прижимая. — Юнги мне рассказал о твоём рвении приступить к занятиям как можно скорее, но я решил, что было бы целесообразнее начать с понедельника, — заглядывает в голубые и большие глаза, в которых, кажется, уже начинает тонуть, потому что внезапно даже для самого себя замолкает и не произносит больше ни слова, всё больше погружаясь в свои размышления… или в их бескрайний океан, такой же глубокий, красивый, бесконечный, как и напротив его особняка. — С понедельника?       Чонгук слышит вопрос как-то отдалённо от него, словно звуки доносятся откуда-то из недр земли под его ногами, глухо, нечётко, скомкано, продолжая впиваться в Тэхёна своим взглядом, не отводя его от бездонных глаз. — А сегодня… — А сегодня ты поедешь к Кайле, — господин Чон берет себя под свой же контроль, вырываясь из этого оцепенения. — Ты ведь хотел с ней побеседовать. А вечером мы обязательно поплаваем вместе, — свободной рукой тянется к его подбородку, дотрагивается до него, но сталкивается с сопротивлением, когда Тэ перехватывает его за запястье и задерживает. — Я… Я хотел поговорить с тобой, Чонгук, о том, что… — Сладкий, все разговоры вечером, — наклоняется к нему ближе и совершенно обыденно и удовлетворённо целует в лоб, закрывая глаза и вдыхая приятный и свежий аромат парфюма, исходящий от пшеничных мягких волос. — Мы всё обсудим с тобой, но в подходящее для этого время.       Тэхёну остаётся лишь согласиться с этим. Другого выхода нет.

* * *

— Юнги… — Теперь ты можешь спросить о том, о чём хотел сегодня утром, — управляющий особняком отводит взгляд от широкого и массивного окна, наблюдая только что, как автомобиль господина Чон выехал с территории, разворачивается к Тэхёну и протягивает руку перед собой, указывая на диван и предлагая присесть. — Кстати, — на почти что всегда безэмоциональном и каменном лице оживает пусть и лёгкая, но всё же улыбка. — Ты весьма неплохо смягчил гнев господина Чон, спасая от него Чимина, — протяжно и глухо хмыкает. — Но не стоит переигрывать. Шутки в этом доме ни к чему, молодой господин.       Последняя сказанная фраза вновь вызывает всё больше и больше вопросов у Тэ, на которые по-прежнему нет ни единого ответа. — Об этом я и хотел поговорить, — молодой человек садится напротив Юнги. — Вчера, когда мы вернулись, я… — прерывает свою речь, понимая только сейчас, что следует начать совсем с другого. — Что вчера произошло между Чимином и Чонгуком? — Тэхён, я уже не в первый раз рассказываю тебе о том, какой человек твой супруг в надежде, что ты сможешь сам как можно скорее вспомнить о его характере и нраве. Относись, пожалуйста, к моим словам со всей серьёзностью. Я не пытаюсь тебя запугать или выбить из колеи. Ни в коем случае. Я лишь хочу, чтобы ты всегда и во всём сначала думал, а потом говорил или делал. — Что ты имеешь в виду сейчас? — Я имею ввиду, что Чимин редко думает. Думать — это не про него. Он импульсивен, инфантилен, избалован, невоспитан и крайне глуп, — решительно резюмирует Юнги, не сомневаясь ни в едином своём слове. — Тем самым он сам постоянно роет для себя яму. Тебе же я рекомендую быть мудрее, сдержаннее и ответственнее, тогда ты сможешь избежать многих… неприятностей. — Неприятностей? — переспрашивает Тэхён, недовольно скрещивая руки на своей груди, искренне поражаясь услышанному. — Каких, например, неприятностей? Побоев? Договаривай уж. — Господин Чон никогда не позволял себе поднимать на тебя руку, — спокойно и твёрдо отвечает Юнги без какого-либо замешательства. — С чего вообще у тебя возникли такие мысли, молодой господин? Не стоит сравнивать себя с Чимином, нет никакой нужды проецировать возникшую вчера ситуацию на ваш брак с… — Но он схватил меня вчера! — наконец-то Тэ произносит вслух именно то, что упрямо и болезненно не выходит из его мыслей с самой ночи, вертясь по кругу в голове и вызывая подлинную и неподдельную внутреннюю тревогу, окрашивая её налётом страха. — Вытащил меня из комнаты Чимина и затолкнул, — наклоняется вперёд, сменяя тон на более уверительный, особо подчёркивая. — Именно затолкнул в мою спальню, Юнги! — Что этому предшествовало, Тэхён? — холодный и смелый вопрос, который юноша никак не ожидал услышать. — Я не понимаю… — Он ни с того ни с сего схватил тебя, как ты выразился только что? Что повлияло на этот… поступок? — Да какая разница?! — Тэхён морщится от тотального непонимания и ощущения, что Юнги его не слышит абсолютно, уже не соглашаясь с его позицией. — Просто ответь на вопрос. Задумайся сейчас об этом, вспомни всю хронологическую цепочку и ответь, молодой господин.       Сам не понимая, почему и зачем, но Тэхён поддаётся этому наставлению. — Когда мы вернулись, Чонгук сказал, что ему необходимо сходить в свой кабинет, кажется, а я пошёл наверх. Я искал Чимина, потому что хотел поделиться с ним своими чувствами от нашего… — смотрит на мужчину перед собой, улавливая одобрительный кивок в свою сторону, тут же продолжая. — От нашего свидания с Чонгуком. Я пошёл в его комнату, но там его не было. Я что-то уронил, принялся доставать и нашёл под кроватью две теннисные ракетки… И, знаешь… Рука сама потянулась к ней, словно я огромное множество раз уже делал это, дотрагивался до неё, держал в своей ладони. Это был какой-то необъяснимый порыв, что-то, что я до сих пор не могу понять, но, когда я достал её, я вспомнил корт, вспомнил, как держал теннисный мяч, а вокруг были люди, которые сидели на трибунах. Я вспомнил натянутую белую сетку напротив себя, а вдалеке был человек… Явно мой противник по игре. Я это видел так, словно в тот миг находился там. И я помню, как замахивался этой ракеткой, готовясь нанести удар по теннисному мячу! Это не просто моё воображение, Юнги! Это воспоминание. Я это вспомнил! Я играю в теннис, верно?! — Нет, — хладнокровно принимается объяснять управляющий особняком. — Чимин любитель иногда провести время на корте, но в последнее время даже это увлечение перестало его интересовать, — презренно хмыкает. — А ты… Тэхён, ты пробовал поиграть с ним пару раз, не более того, — придерживается всё той же продуманной легенде господина Чон. — Но чтобы полноценно заниматься этим видом спорта… никогда. Ты предпочитал всегда бегать по утрам вместе со своим супругом, с удовольствием ходил в тренажёрный зал и плавал в бассейне. Тебя не назвать спортсменом, молодой господин. — Но я вспомнил! Вокруг были люди, будто шёл матч! — стоит на своём Тэхён, не уступая и не сдавая своих позиций. — Я ведь видел это! Вспомнил! Этот образ возник в моей голове! Он появился ведь! Значит, это происходило на самом деле! А когда Чимин увидел меня с ракеткой, он словно… — пытается подобрать уместные слова, но эмоции берут верх над ним. — Он словно, блять, чудовище увидел! — Тэхён! — в эту же секунду размеренный голос окрашивается недовольством, строгостью и твёрдостью, и Юнги мгновенно уходит от вопросов, сменяя весь центр внимания. — Какая вульгарность! В этом доме никто, включая твоего супруга, не использует бранную речь. Это табу. Ты никогда не выражался. Что с тобой такое? — намеренно старается пристыдить молодого человека. — Не вздумай при господине Чон опускаться до такого непотребства! Он будет явно разочарован, если услышит из твоих уст подобные слова. Общение с Чимином явно плохо на тебя влияет.       Тэхён замолкает, хлопая глазами и уставившись на своего собеседника с таким выражением лица, словно слышит невозможное и то, во что нет ни единого шанса поверить и воспринять это за что-то вменяемое. — Кажется, вчера я выругался при нём… — мысль, произнесённая машинально вслух. — Вот оно что, — устало вздыхает Юнги, поправляя рукав своего пиджака. — И после этого он тебя схватил? — Нет, до… Он накинулся на Чимина. На пустом месте. Я ничего не мог даже понять… Я попытался выяснить, что происходит, хотел остановить его, но он принялся выгонять меня из комнаты. Я не уходил, потом… — Ты не уходил, хотя он вежливо попросил тебя выйти, — произносит именно так и с такой подачей, будто сам присутствовал при этом и видел всё собственными глазами. — И, я уверен, попросил об этом не один раз, верно? — Да, но… — Молодой господин, ты должен всё же наконец-таки понять, что твой супруг уже давно не мальчишка, а серьёзный и взрослый человек, имеющий большой статус, вес, влияние в бизнесе, в этом городе, в этой стране. В этом доме, в конце концов. И, если он просит что-то сделать, то нужно послушаться и поступить именно так. В той ситуации, которая возникла между ними, ты был просто лишней фигурой, Тэхён. Они братья и должны сами разрешать те или иные вопросы, возникающие между ними, без какого-либо твоего участия.       Тэхён возмущённо открывает рот, готовый уже высказаться, но Юнги мгновенно его опережает. — Я понимаю, что Чимин твой близкий и единственный друг, но он и его интересы ни в коем случае не должны быть выше и значимее интересов и мнения твоего мужа, ты понимаешь? Если это облегчит твоё состояние, то я подтверждаю, что господин Чон действительно дал пощёчину Чимину, но исключительно за дело и заслуженно. Ты и сам прекрасно видишь, как ведёт себя Чимин. Твой супруг очень терпелив, сдержан, справедлив и рационален в принятых им решениях, но и у него порой заканчивается терпение. Не стоит костёр тушить бензином, молодой господин, иначе загорится весь лес, — управляющий особняком видит и наблюдает волнение, напряжение и смятение с самого начала разговора. — Ты слишком взволнован. Тебе стоит проще отнестись к этой ситуации. Ничего страшного не произошло. Дело семейное, как говорится, а ты уже накрутил себе. Хм… — задумчиво тянет и хмыкает, вновь демонстрируя улыбку. — Ты, скорее всего, не помнишь этого, но давай я расскажу тебе одну очень забавную историю про твоего супруга? Думаю, она тебя развеселит. — Забавную историю? Про Чонгука? — издаёт уже более расслабленный и раскрепощённый смешок Тэ. — Странно слышать подобную фразу в контексте с ним после всех твоих… — решает не договаривать фразу, так как любопытство одерживает победу. — Ладно, не суть. Рассказывай, конечно! — Это произошло около трёх лет назад. Ты, кстати, тогда присутствовал при этом, так как иногда гостил в этом доме. Вас ещё не связывали романтические отношения с господином Чон, — любезно и осторожно поясняет Юнги. — У твоего на тот момент будущего супруга был крайне напряжённый и непростой период, связанный с работой, и он много времени проводил наедине с собой, размышляя и погружаясь в свои мысли, почти не выходил из кабинета, работал, даже находясь дома. И как-то измученный Хосок вернулся с их совместной поездки на встречу с партнёрами по бизнесу, которая, судя по всему, прошла не очень гладко, и рассказал, что ему пришлось в машине на протяжении всей дороги до особняка, а это около двух часов, слушать одну и ту же музыкальную композицию. По кругу. Не переставая. От пункта А до пункта Б. — Какую? — Тэхён издаёт ещё один несдержанный смешок. — Что это за песня была?! — Думаю, ты точно должен помнить её. А если нет, то послушай обязательно, молодой господин, — Юнги не может сдержать искреннюю улыбку, а желание поделиться этим случаем возникло само по себе. — Это была песня одного французского коллектива под названием «Era». В самой композиции есть очень узнаваемые и самые, пожалуй, главные два слова… это «дори ме»… — Юнги принимается напевать, глядя в упор на юношу перед собой. — Стой! Я помню эту песню! Я её знаю! — хихикает Тэ. — Весьма специфичная музыка и на любителя. Бедный Хосок… Сочувствую ему! — И с тех пор мы называем его именно так, — заключает управляющий особняком. — Как?! — удивлённо интересуется Тэ. — Дориме. — Кого? Чонгука?! — Тэхён срывается на короткий, но звонкий смех, разлетающийся по гостиной первого этажа. — Он знает об этом? — Знает, — хмыкает Юнги, снова улыбаясь ему. — Но не особо одобряет прозвища в свою сторону. По настроению, мягко выражаясь. — Дориме… — повторяет Тэхён, пробуя погрузиться в свои воспоминания, прокручивая в голове эту знакомую и действительно весьма атмосферную мелодию. — Хм… А ему вполне подходит, — очередной смешок. — В его стиле, так сказать. — И мы пришли к такому выводу, — довольно кивает Юнги, видя и осознавая, что ему удалось отвлечь Тэхёна от ненужных и глупых для юноши размышлений. — А теперь тебе пора собираться к психологу, молодой господин. Ты ведь так нуждаешься в том, чтобы обсудить с ней тревожащие тебя вопросы. Полагаю, сегодня именно тот день, когда ты должен это сделать и быть откровенным со специалистом.

* * *

— Мне хочется доверять, но это даётся пока что слишком сложно, — Тэхён откидывается на спинку мягкого и удобного кресла, почти полностью утопая в нём, замолкая на какое-то время и явно обдумывая дальнейшие слова. — Просто… — запинается и тяжело вздыхает. — Не знаю, с чего начать… — Начни с главного, — учтиво и подбадривающе рекомендует ему Кайла. — Так будет проще. — С главного… — вяло повторяет её фразу Тэхён, и вновь слышится протяжный и напряжённый вздох. — У меня такое чувство, будто меня держат за дурака…       Женщина поправляет очки и тут же делает запись в блокноте. — Кто именно, Тэхён? — старается уточнить. — Речь идёт о ком-то конкретном? — Нет. Обо всех, кто меня окружает, — с грустью и раздражением в голосе. — Вчера произошёл один инцидент, который никак не выходит из моей головы. Я попробовал поделиться им с Юнги, это управляющий особняком господина Чон. — Управляющий особняком господина Чон? Почему ты именно такое определение выбрал, Тэхён?       Наступает давящая тишина, и психотерапевт сразу улавливает заминку и смущение в Тэ, выражающиеся в мимике его побледневшего лица. — Хорошо, я задам вопрос немного иначе, перефразируя его. Почему ты обозначил, что дом, в котором вы вместе живёте с Чонгуком, является именно его особняком, а своего мужа ты назвал господином Чон? — Машинально… — Это не так. И ты это знаешь, — уверено парирует женщина, акцентируя на этом всё большее и более пристальное внимание. — Поговорим о Чонгуке? — Он… — Тэхён запинается, вертя на языке многообразие слов, среди которых слишком непросто выбрать подходящее в данный момент. — Заботливый… — напряжённо сглатывает от волнения. — Он вызывает у меня симпатию, но при этом я не могу никак расслабиться, находясь рядом с ним. Словно мы настолько чужие и разные, хотя… — Хотя? — Вчера мы поцеловались… — И что ты почувствовал в тот момент, когда произошёл поцелуй? — Я хотел этого, — вспоминает Тэ, закрывая глаза. — Я сам потянулся к нему. — И всё же, — монотонно и тихо продолжает женщина с успокаивающей и расслабляющей интонацией в голосе, которая практически не оставляет шансов не поддаться ей. — Сфокусируйся на своих ощущениях. Что ты чувствовал? — Страх, перемешанный с желанием, — быстро отвечает юноша, по-прежнему сидя с закрытыми глазами. — Почему тебе было страшно, Тэхён? — Потому что это происходило для меня впервые. Я будто первый раз в своей жизни поцеловал мужчину. Мужчину, которого хотел поцеловать именно в тот момент. Всё было так… волнительно и трепетно. Он отдал мне моё обручальное кольцо, спросил, готов ли я вновь носить его на своей руке… Я не смог сдержаться. Я ответил ему «да»… — Ты сказал «да», поддаваясь только страху? Ты боишься этого мужчину? — принципиально использует те же формулировки, что и сам Тэхён, чтобы не сбивать его с мысли, тем самым делая разговор более интимным и доверительным. — Нет… — Тэ открывает глаза, бросая пристальный, но неуверенный взгляд голубых глаз на Кайлу. — И да… — Расскажи об этом, пожалуйста. — Я не уверен до конца, что это именно страх, — обречённо вздыхает Тэхён, начиная уже сомневаться в собственных же ощущениях. — Быть может, правильнее будет сказать, что я его стесняюсь, а не боюсь? — Чего именно ты стесняешься? — не отвечает на поставленный и адресованный ей вопрос, давая возможность молодому человеку самому найти ответ внутри себя. — Его. Близости. Секса… — Он проявлял в твою сторону настойчивость в отношении близости? Возможно, намекал? Давал поводы для смущения? Требовал? Быть может, принуждал? — Нет! Нет, — отрицательно машет головой Тэ с таким оправдательным видом, будто только что оболгал человека и обвинил в самом страшном. — Этого не было. Ни в коем случае. Я имел ввиду другое… — Продолжай, Тэхён, не переживай. Этот разговор останется только между нами. Тебе необходимо выговориться, а я охотно тебя выслушаю.       Смущённый юноша напряжённо прикусывает нижнюю губу, только сейчас начиная понимать, что не особо хочет общаться на эту тему, но другого выхода нет, ведь кроме психотерапевта ему больше не с кем обсудить всё то, что его беспокоит и терзает уже больше недели, создавая в голове и в душе всё новые и более травмирующие мысли и сомнения. — Сейчас мы спим в разных комнатах, — набирается смелости и принимается всё же рассказывать. — Но мы мужья. И секс — это неотъемлемая часть любых отношений, тем более брачных. Я чувствую себя… неуютно как-то… — робко пожимает хрупкими плечами. — То есть… Я понимаю, что Чонгуку хочется этой близости, а я не могу её дать… — Не можешь или не хочешь? — настойчиво уточняет Кайла, предоставляя весьма ёмкий выбор. — Не могу… — машинально и бездумно отвечает ей Тэ. — Я тебя услышала, — откладывает в сторону блокнот и ручку, наклоняясь немного вперёд и заглядывая в лицо своего собеседника. — Тэхён, почему ты пришёл к беспокоящему тебя и пугающему выводу, что твой муж хочет этой близости здесь и сейчас, если ты сам сказал, что он не настаивает и не совершает никаких прямых намёков на секс? — Я это чувствую… Я это вижу… Он смотрит на меня, как кот на свежую сметану, облизываясь и готовый приступить к трапезе, — тревога медленно сползает с лица, становясь очевидной и заметной улыбкой. — Разглядывает с таким вниманием, будто я музейный экспонат. Прикасается ко мне так чувственно, нежно… Это… Это ощущается абсолютно во всём… — Хм. Я не вижу сейчас в твоей реакции, чтобы тебя это пугало, Тэхён, — Кайла улыбается, снова поправляя очки, дотрагиваясь пальцами до широкой тёмной оправы. — Скорее это… — Будоражит… — обезоружено заканчивает за неё Тэ. — Мне это нравится… — впервые за всё это время признаётся в этом не только перед ней, но и перед собой, соглашаясь внутри себя с тем, что отношение Чонгука к нему в большинстве своём вызывает в нём возбуждение. — Разве это плохо? Ведь так и должно быть, Тэхён. Твой муж вызывает у тебя возбуждение, как и ты у него, желание. Это вполне естественно. Это правильно. — Да, но… Я боюсь, что когда дело дойдёт до самого процесса, я… Я просто сбегу, как мальчишка, и спрячусь в чулане, — издаёт безнадёжный и глупый смешок. — Но при этом… Ох, это так странно… — растерянно бегает глазами по своей собеседнице, ища поддержку и понимание. — При этом что, Тэхён? Продолжай. Говори всё, что первое приходит на ум. — При этом мне хочется, чтобы это уже произошло. Не потому, что для меня важен сам процесс, а… — запинается, отворачивается к окну, не моргая смотря на серое больничное здание. — Это позволило бы мне выдохнуть и поставить галочку в своём списке борьбы с тревогами, как… дело сделано, фуууух, об этом можно больше не переживать. — Ты пробовал поговорить об этом со своим супругом? Вы вообще поднимали тему интимной близости?       Тэхён молча и отрицательно машет головой. — В мои обязанности не входит давать советы, так как цель любой терапии — довести пациента до логических, верных и самостоятельных ответов на все его вопросы, но мне хочется изо всех сил помочь тебе и оказать тебе должное и нужное внимание, — Кайла наклоняется к нему ещё чуть ближе, будто намеревается прямо сейчас начать шептать на ухо, как самая верная и лучшая подружка, делясь сокровенной тайной. — Поговори с ним. Рискни сам завести этот разговор. Возьми инициативу в свои руки, проговори всё то, что тебя беспокоит, выслушай Чонгука, постарайся его услышать и сопоставить его мысли и чувства с твоими собственными. Тогда ты сразу сможешь понять для себя, есть ли хоть малейший смысл подпитывать этот барьер между вами, или ты тратишь свои силы в пустоту, лишний раз создавая для себя ненужные и угнетающие размышления. Будь смелее. Будь честен перед собой и перед ним. Начни доверять, ведь без первого шага к этому ты никогда и не сможешь узнать, а должен ли ты раскрыться и всецело отдаться человеку. Будь хитрее, но не теряй своей нежности и очарования. Я не так близко знакома с господином Чон, но с профессиональной точки зрения смело могу заверить тебя, что по отношению к тебе он крайне открытый, прямолинейный и искренний человек, готовый обсудить абсолютно любой вопрос, даже самый неприятный и волнительный для него. Это было понятно сразу же, как только тебя доставили в нашу клинику в состоянии комы после аварии. Он так переживал за тебя. Первые дни не отходил от тебя ни на шаг, ночевал у твоей койки в палате. Цени это, ведь это дорогого стоит. Многие в браке могут только мечтать о таком единстве и уважении друг к другу, Тэхён.

* * *

      Чонгук поднимает довольный взгляд на Намджуна, отвлекаясь от экрана ноутбука, немного щурится, сосредоточенно разглядывая своего собеседника, а после откидывается спиной на спинку кресла, принимая более расслабленную позу и упираясь обеими руками о подлокотники. — Надеюсь, на этот раз эта информация проверена и перепроверена лично тобой, в противном случае ещё один промах, Намджун, и я перестану брать во внимание тот факт, что ты близкий для меня человек.       Мужчина делает торопливые шаги в сторону стола, кладя на него папку с документами, кивая на неё. — Тут копии официального заключения судмедэксперта для судебного слушания, фотографий с места происшествия, анализов ДНК и, не поверишь, даже свидетельств очевидцев, подписанных лично ими, — хмыкает и усаживается на стул напротив. — А ещё некоторые из соседей охотно поделились со следствием, что им не раз приходилось слышать крики, визги, писки, шум и грохот из квартиры. — Когда суд? — вопрос в лоб, будто всё прочее не имеет никакого смысла и значения для него, а лишь бестолковая лирика. — На следующей неделе. В воскресенье будут официально предъявлены обвинения. Это конец, Чонгук. Для него. Факты и доказательства неоспоримы. — Кто бы мог подумать, что столь славный и законопослушный человек окажется столь жестоким убийцей, — саркастично тянет слова, вслед за которыми тут же появляется довольный и злобный оскал. — Никогда бы не поверил, не знай всей этой ужасающей истины. — Ты добился своего, — подбадривающе кивает Намджун. — Проблем не возникнет больше. На этот раз весь процесс под моим личным контролем и наших друзей в Пусане. Так что можешь спать спокойно, если совесть позволяет, — ироничная улыбка. — Как дела дома? — заинтересованно и взволнованно уточняет Намджун в надежде не услышать ничего плохого. — Всё в порядке. За исключением двух нюансов. — Подробнее хотелось бы. — Первый нюанс, который стоит мне уже поперёк горла — это Чимин. Вчера я дал ему хорошую пощёчину. — Чонгук! — вырывается из его юриста, после чего он напряжённо вздыхает, прикрывая глаза и потирая их пальцами. — Я же говорил тебе не жестить. Знаю, Чимин та ещё заноза в заднице, но, в конце концов, он согласился помогать тебе и играет свою роль в этом опасном и, что уж скрывать, безжалостном цирке. Пусть не так идеально, как ты того требуешь от него, но всё же он на твоей стороне. — Я хочу, чтобы в моём доме было тихо и спокойно, как и прежде. Если слова, аргументы и доводы на него никак не действуют, значит, грубость и сила принесут свои плоды. — И как он к этому отнёсся вообще? Тэхён знает о произошедшем? — Меня не интересует, как мой младший брат к этому относится, — спокойно произносит господин Чон. — Я не нуждаюсь в его оценке моих действий и решений. Меня интересует лишь результат, который на лицо — буквально и фигурально, — вновь всё тот же хищный и ядовитый оскал. — Тэхён? Хм. Вот мы и подобрались ко второму нюансу. — Только не говори, что он… что-то начал вспоминать, — встревоженно перебивает его Намджун. — Вчера я застал его в комнате Чимина с теннисной ракеткой в руках. Полагаю, он действительно мог что-то вспомнить, но мы это пока что не обсуждали, я оставил разговор на вечер. — Из-за этого ты ударил его?! — Нет, это было до. Ударил я его за поганый рот, из которого так и сыплется много ненужного мусора и словесных отходов. Уверен, что ситуация с ракеткой — случайность, потому что мой брат идиот, но не самоубийца. Отныне в доме ни единого больше упоминания про теннис. — Господи ты боже мой! — почти что выкрикивает мужчина, обречённо берясь за свою голову. — Да ты хоть слышишь себя сейчас?! Ты, конечно, способен на очень многое, но ты не бог! И ты не можешь оградить парнишку от всего на свете. Ракетка — это капля в море. Да он может увидеть теннис и всё вспомнить, случайно наткнувшись на транслируемый матч по телевизору. Опомнись, Чонгук. Вернись на землю! — Значит, в моём доме не будет ни одного спортивного телеканала, — леденящий взгляд впивается в собеседника, пробирая до самых костей и вызывая неприятную дрожь по всему телу. — Выход всегда есть. Не вижу ни единой проблемы. Знаю, что он будет задавать массу вопросов, штурмуя в своей юной и прекрасной голове обилие наивных мыслей, но для этого у меня есть Юнги и Кайла, которые со всем трепетом позаботятся о нём сегодня, пока меня нет дома.       Намджун несколько мгновений молча смотрит на своего босса, всё больше и больше хмурится, не скрывая своего возмущения, а после шутливо подытоживает, понимая, что спорить совершенно бесполезно: — Дориме, ты просто исчадие Ада. Самое жуткое и самое чудовищное. Я говорил тебе уже это? — Каждый день на протяжении десяти лет, — плавно кивает ему господин Чон, вновь утопая в собственном оскале. — Ну, а в целом? Ты хотя бы не перегибаешь палку с собственным мужем? Он так молод. Так чист. Так невинен, а ты затянул его в это болото лжи, ломая ему жизнь.       Он так молод. Так чист. Так невинен… Каждое слово лишь распаляет Чонгука ещё сильнее, провоцируя в нём шквал ярчайших и безумных эмоций, которые он не испытывал уже очень давно: азарт, страсть, предвкушение, похоть, перемешанная с нежностью, дикое желание и огненное возбуждение. Всё вместе, связывая каждое это чувство друг с другом в один огромный узел, из которого уже так просто не выбраться. И не хочется выбираться. Он уже зашёл слишком далеко, а назад дороги нет. Только вперёд. Любыми способами и путями. Только к своей цели. Только к Чон Тэхёну. — Он не так прост, как я думал, Намджун. Он весьма смышлёный и хитрый даже, но мне это наоборот очень нравится. Не будет скучно. — И почему же ты пришёл к такому выводу о нём, босс? — напыщенно интересуется Намджун. — Неужто мальчишка помыкает вами, великий и непобедимый господин Чон? — Сегодня за завтраком он проявил себя весьма… хм, смело. Это лишь подогрело мой ненасытный интерес к нему. С ним не будет так легко и просто, как я полагал изначально, а я никогда не останавливаюсь перед сложностями, Намджун. Думаю, что именно этого мне и не хватало в личной жизни. Того, кто твёрдо стоит на ногах и имеет собственное мнение, свою чёткую позицию, всегда куда задорнее ломать и прогибать под себя. Это особый вкус игры хищника с добычей, которая наивно считает себя тоже опасным зверем, не понимая, что уже загнана в клетку, из которой нет ни единого выхода, кроме одного — в ненасытную пасть к тому, кто её туда загнал. Такой обед всегда становится самым аппетитным и вкусным. — Знаешь, Чонгук, тебе бы походить к Кайле, что ли… Ты… — не отводит ошалевшего взгляда от него, не понимая, смеяться или действительно переживать после услышанного. — Ты с ума сошёл. Очевидно же, — саркастично хмыкает. — И скоро сведёшь с ума и меня. Поверить не могу! Просто не могу поверить, что участвую в этом балу Сатаны! — А придётся, Намджун. Без веры тебе будет тяжко жить. Да и Сатана в тебя верит. Не стоит лишать его взаимности. Не совершай эту ошибку.

* * *

      Уже отъехав от частной клиники, в которой Тэхён очнулся после комы чуть больше недели назад, и проезжая по центру Сиднея, сидя на заднем сидении автомобиля прямо за Хосоком, он начинает осознавать, что за все полтора часа беседы с Кайлой так и не поговорил о самом важном для него: о воспоминании, вызванным, как бы это ни звучало, обычной теннисной ракеткой, о потасовке Чонгука и Чимина и о том, что его муж весьма грубо и несдержанно схватил его, тем самым напугав и поселив ещё большие сомнения. Все мысли были заняты только самим Чонгуком. Весь разговор блуждал только вокруг самого Чонгука. Но Тэхён сам был не против, наконец-то расслабившись и начав говорить искренне, охотно отвечал на все вопросы и размышлял о своём супруге, только в этот раз не наедине с самим собой, а вслух, рядом с живым человеком. И, кажется, эта беседа смогла хоть что-то прояснить внутри него, стирая, пусть даже немного, но ту ядовитую грань стеснения и смущения. Кайла смогла донести до него, что необходимо быть чуть смелее и более решительным в своих действиях и словах, если хочешь прояснить то, что тревожит и не даёт покоя. И внутренне, всем сердцем и всей душой Тэ соглашается с её мнением, продолжая прокручивать в своей голове хоровод уверенных и твёрдых фраз, произнесённых ею. Почти как мантру. Как нечто сакральное и такое необходимое ему прямо сейчас.       Тэхён устремляет задумчивый и глубокий взгляд в окно, когда машина останавливается на светофоре перед пешеходным переходом. Его внимание привлекает небольшое, но с виду очень уютное кафе со столиками на летней террасе, окружённых фигурными стульями. Людей практически нет в самый разгар рабочего дня. Но самое прекрасное и манящее — это сказочный аромат свежей сладкой выпечки, который чувствуется даже за несколько метров, ударяя в нос и сводя с ума. А ведь Чимин говорил ему ещё в больнице, как Тэ любит сладкое. — Я хотел бы купить кофе, — внезапно произносит Тэхён, нарушая тишину в автомобильном салоне. — Вот в этом кафе. Мы можем подъехать ближе?       Хосок и водитель одновременно поднимают глаза на стекло заднего вида, внимательно смотря на пассажира на заднем сидении. — Мы скоро будем дома, — спокойно отвечает Хосок, проверяя время. — Мы как раз успеваем к обеду, Тэхён. — Да, но мне хотелось бы купить кофе сейчас, — не унимается Тэ, вновь бросая взгляд на столь манящее его заведение. — Я быстро. Это займёт несколько минут, — будто оправдывается, выпрашивая разрешение. — Очень хочется выпить кофе прямо сейчас… — Хорошо, — телохранитель кивает водителю, и машина сворачивает с перекрёстка в сторону небольшого здания, паркуясь напротив входа.       Хосок выходит первым, внимательно осматривается по сторонам и лишь потом открывает заднюю дверь, позволяя Тэхёну вылезти из автомобиля и проследовать в кафе, идя рядом с ним. Внутри всё выполнено очень сдержанно и лаконично, но со вкусом, а запах становится совсем дурманящим и вызывающим аппетит прямо на месте, от которого никуда не скрыться и не спрятаться. Тэхён подходит к прилавку и тут же начинает улыбаться, когда его замечает невысокий и плотный мужчина на вид лет пятидесяти, улыбчивый и весёлый. — Добрый день, — звучит приветственная английская речь. — Что желаете? Уже выбрали? Или подсказать? — Здравствуйте, — Тэ разом пытается вспомнить все слова и выражения, которые знает на этом языке. — Я хотел бы кофе. — Какой именно? Классический? Чёрный? Американо? У нас, кстати, есть огромный выбор сиропов: ореховый, кедровый, карамельный, ванильный, шоколадный, кокосовый, цитрусовый и даже со вкусом инжира. — Заманчиво, — Тэхён опускает глаза на витрину, за стеклом которой аккуратно разложены ровно нарезанные кусочки самых разнообразных тортов и пирогов. — Какой самый вкусный? Что могли бы порекомендовать? — А для кого выбираете? Себе или, быть может, для девушки? — учтиво и радушно интересуется продавец. — Мужчине, — поправляет себя. — Молодому человеку. Для друга. — Хммм… А что любит ваш друг? Может, есть какие-то особые пристрастия?       Этот вопрос ставит Тэхёна в некое сильное и опять угнетающее его замешательство. Очередная попытка вспомнить хоть что-то. И очередной чистый белый лист. Никаких воспоминаний. Ни-че-го. — Хосок, — Тэ тут же поворачивается к телохранителю, расплываясь в дружелюбной улыбке. — А что любит Чимин? Ты мог бы мне подсказать? — Пиво, — холодно отвечает тот, вновь со всем вниманием и осторожностью осматриваясь по сторонам, не проявляя никакого интереса к вопросу. — А есть что-то необычное? С добавлением алкоголя, например? — вновь обращается к мужчине, стоящему с той стороны прилавка. — Или… — О как! — взволнованно произносит тот. — Интересно… — принимается бегло пробегать глазами по выпечке, будто изучая её прямо сейчас. — Есть один торт, выполненный на основе какао бобов. В крем добавлен ликёр с привкусом шоколада и яркими нотками апельсина, но алкоголь, конечно же, чувствоваться не будет. Но вкус изумительный. Для самых настоящих гурманов! Аж тает во рту! — Отлично! Это именно то, что мне нужно! — расползается в восхищённой улыбке Тэхён, сразу же одобрительно кивая ему. — Тогда кусок именно этого торта, и побольше, а также один кофе с карамельным сиропом и со сливками, пожалуйста. Хотя, подождите минутку… — вновь оборачивается к Хосоку, терпеливо дожидающегося его. — Ты хочешь кофе? Или что-нибудь перекусить? Быть может, водитель хочет? — любезно спрашивает, поддаваясь этому искреннему порыву угостить тех, кто сопровождает его сегодня полдня. — Я… — Благодарю, Тэхён, но нет. Покупай и едем дальше, — поглядывает на часы на своём запястье. — Нам уже пора. — Тогда тот самый торт с ликёром, кофе и… — ещё раз заинтересованно рассматривает витрину, пестрящую разнообразием самых разноцветных пирожных. — И можно, пожалуйста, ещё вот этот кусочек, — указывает пальцем на тот, что стоит в самой середине, украшенный сверху свежими ягодами ежевики и малины с прослойками крема пастельно-сиреневого оттенка между ровных слоёв теста. — Он ведь тоже очень вкусный, правда?

* * *

— Я искал тебя, — Тэхён подходит к Чимину, протягивая ему небольшую картонную коробочку. — Не знаю, любишь ли ты сладкое также, как я, но тут добавлен ликёр. С нотками шоколада и апельсина. Я подумал… — Лучше бы ты реально купил бухла, — перебивает его молодой человек, выпуская густые клубы сигаретного дыма изо рта. — Ты и так пьёшь, — Тэ кивает на бутылку шампанского в руках Чимина, обеспокоено глядя на него. — Праздную. — Позволь присоединиться к торжеству?       Чимин молчит в ответ, делает ещё одну напряжённую затяжку, тут же выпуская очередную серую никотиновую вуаль, которая расползается вокруг него. — Я не хочу лезть к тебе в душу, — Тэхён присаживается рядом с ним на подстриженный зелёный газон. — Но я вижу и понимаю, что не всё гладко. Я хочу помочь тебе и… — Мне не нужна твоя помощь! — тихо, напоминая злобную ядовитую змею, шипит сквозь зубы, сразу же делая глоток алкогольного напитка. — Мне не нужна ничья помощь! Просто оставьте меня в покое. Все! Отвалите от меня! Не трогайте! Дайте мне жить своей жизнью! — Обычно так говорят те, кто больше всех нуждается в этой помощи…       Блондин переводит пристальный и раздражённый взгляд на своего собеседника, брезгливо приподнимает бровь и издаёт хриплый и высокомерный смешок, переполненный очевидным презрением. — Мозгоправов наслушался? Пришёл лечить меня?       Тэхён протяжно выдыхает, опускает голову вниз, а после тут же поднимает голубые глаза в его сторону. — Чимин, почему ты тут? Зачем? — Прости? — нервно ищет зажигалку в кармане джинсов. — Когда ты навещал меня в больнице, ты сказал, что принял для себя решение переехать к Чонгуку только ради меня, чтобы я мог скорее адаптироваться и вернуться к привычной мне жизни. Это благородно, но… Я думаю, ты уже сделал всё, что мог. Уезжай. Живи своей жизнью, Чимин. Ты не должен ею жертвовать ради меня. Это неправильно. Ты мой друг, поэтому я не могу требовать от тебя никаких жертв. Я не имею на это никакого права. Я справлюсь самостоятельно.       Эти слова врезаются, будто острыми лезвиями, и в без того больную голову, которая гудит с самого утра, как только Чимин открыл глаза. Вчера он явно употребил больше, чем следовало, поддаваясь этому безумному, невыносимому и такому яростному желанию просто забыться: не чувствовать, не знать, не видеть, не слышать, не быть. Не существовать в этом мире, не ощущать его. Исчезнуть. Хотя бы на несколько часов. — Тэхён, — Чимин издаёт ещё один смешок, закрывает глаза, нервно и шумно выдыхает, совершая ещё несколько глотков шампанского.       В эту секунду ему искренне от всего сердца хочется сказать, чтобы это Тэ уезжал, уезжал как можно дальше отсюда, куда угодно, в любом направлении, к кому угодно, не оглядывался и не возвращался ни под каким предлогом. Никогда. — Я серьёзно, Чимин, — Тэхён дотрагивается до плеча своего друга, немного сжимая его своими пальцами несколько раз. — Мне жаль, что вчера произошло то, что… — Ааааааай! — рявкает блондин. — Заканчивай! Жаль, не жаль… Да какая, блять, разница! Ничего не изменить. Вообще ничего… — Всегда есть возможность что-то поменять в своей жизни. Есть миллионы шансов, что… — Да что ты знаешь про жизнь?! Что ты знаешь про шансы?! — не выдерживает он, раздражённо повышая голос на своего собеседника, почти дёргаясь в его сторону. — Ты ничего не знаешь об этом месте! Ты ничего не знаешь о моём брате! Ты нихуя не знаешь, Тэхён! Ты как слепой котёнок! И не тебе мне говорить про шансы!       Эти фразы ранят Тэ, задевая за самое больное и вызывая чувство тоски внутри. Он молча отворачивается, поднимая голову наверх, смотрит на голубое небо, напоминающее бесконечное полотно, залитое яркими солнечными лучами, а после также молча поднимается на ноги, намереваясь уйти. — Я не это имел ввиду! — торопливо бубнит Чимин, вставая следом за ним. — Не помнишь… Ты не помнишь! — старается оправдаться. — Чёрт, прости меня, Тэхён, я не должен был так говорить… Просто… Так много всего навалилось в последнее время… Извини, чувак, — осторожно хлопает его по плечу. — Я не прав. — Пройдёмся?       Чимин идёт рядом с Тэхёном, мельком и изредка поглядывая на него, держа в руке полупустую бутылку с шампанским, которое он пьёт только с одной целью — опьянеть и больше не думать о наркотиках. Безумно хочется сделать дорожку и понюхать прямо сейчас. Эта яростная тяга присутствует с самого утра. Раньше никогда такой сильной тяги не было, он мог «баловаться» с друзьями в клубах или на вечеринках, но эта ночь что-то изменила в нём, перестроила всю систему. Вчерашний вечер и эта ночь окончательно что-то сломали в Чимине. Что-то, что, кажется, больше не подлежит никакому ремонту и невозможно восстановить. Что-то слишком важное и хрупкое. — Как вы вчера съездили на свидание? — неожиданно интересуется Чимин, стараясь хоть как-то отвлечься и нарушить возникшую неудобную паузу. — Всё было… мило, — улыбается Тэхён. — Мы поцеловались, — поворачивается к нему. — Оооу… — заминается Чимин, представляя эту картину в своей голове, пытаясь не заржать на всю огромную территорию особняка. — Что ж, молодцы, поздравляю. Рад за вас. — Спасибо. И всё же… Что с тобой? Я могу тебе хоть как-то помочь? Я, быть может, и слепой котёнок, но… — Блять! — резко останавливается тот, замирая, как вкопанный, тем самым вызывая лёгкий испуг и у Тэхёна. — Вот тебе и котёнок… — смотрит в упор перед собой, тут же делая ещё один нетерпеливый глоток алкоголя. — Какой вменяемый человек додумается завести эту тварь?! В голове не укладывается до сих пор! — Зачем ты так? — издаёт бархатный и низкий смешок Тэхён, понимая, о ком именно идёт речь, обращая всё своё пристальное внимание на грациозное животное, которое тут же подходит к ограждению, принюхивается, впиваясь изучающими жёлтыми поблёскивающими глазами в молодых людей, стоящих всего в нескольких метрах от забора. — Она безумно красива… Неописуемо… — восторженно произносит Тэхён, наблюдая за тем, как чёрная гладкая шкура переливается на солнце, так и маня прикоснуться к ней, чтобы ощутить эту мягкость, это тепло. — Никогда не любил эту блядскую кошку. Но это, судя по всему, взаимно, — произносит, как только слышит глухое рычание и видит торчащие белые клыки из пасти. — Мда… — Луна… — зачаровано произносит Тэхён, делая шаг ближе к крепкому и надёжному заграждению. — Только Дориме мог завести подобное необыкновенное чудо… — непроизвольно, неконтролируемо и монотонно говорит. — Чего?! Кто?! Как ты сказал?! — срывается на смех Чимин, на этот раз рыская в кармане в поисках пачки сигарет. — Ты это… осторожнее с подобными прозвищами. Чонгук не особо одобряет их. Хотя, блять, оно так кстати. Ты же знаешь эту историю про бедного путешественника Хоби? — Хоби? — поворачивается к нему. — Кто такой Хоби? — Хосок, — закуривает Чимин. — Считай, очередное нелепое и забавное прозвище, о котором ты только что узнал. Твоя копилка пополняется, Тэхён. — Хоби… — с интересом повторяет за ним. — Тогда знаю, да. Юнги мне напомнил сегодня утром. — Спасибо, кстати, за торт, Тэ… — чувствуя неловкость из-за своего поведения и срыва, кое-как выдавливает из себя Чимин. — Это… Блять, это мило, чувак. Правда. — Не за что, — Тэхён вновь смотрит только на пантеру, которая вальяжно и спокойно прогуливается вдоль ограждения, демонстрируя уверенность, власть и силу в каждом своём шаге, уже утратив всякий интерес к этим двоим. — Это такие пустяки… Я тут подумал и решил, что всё пустяки, на которых больше нет смысла заострять своё внимание. Всё будет так, как должно быть, просто мне нужно быть чуть смелее.

* * *

      Вечер наступает незаметно, и дневное солнце сменяется закатом, расползающимся по австралийскому небу и проникающим в просторное помещение на первом этаже пастельно-розовыми и фиолетовыми оттенками сквозь небольшие продолговатые окна, падая и утопая где-то глубоко в голубой воде. После ужина Тэхён отправился плавать в бассейн, дожидаясь Чонгука, который уже задерживался на час. Это вызывало лёгкое беспокойство у Тэ, потому что больше всего он ждал не самого господина Чон, а именно откровенного и искреннего разговора с ним, уверенный, что всецело и полностью готов к нему. — Золото моё, — мужской голос проносится громким эхом. — Встреча с партнёрами немного затянулась, — Чонгук бросает пристальный взгляд на Тэ, который тут же оборачивается в его сторону, находясь по шею в воде. — Привет, — на лице Тэхёна возникает радостная, но всё ещё смущённая и застенчивая улыбка. — Я уже планировал вылезать, если честно. Думал, ты задержишься на работе до самой ночи… — Я ведь обещал тебе, что мы поплаваем вместе, — подходит к самому краю бассейна, ставя на мраморную плитку стеклянный бокал, на половину наполненный белым вином, а рядом с ним бутылку. — Я бы ни в коем случае не позволил бы себе задержаться, — звучит как-то слащаво и протяжно, выдавая лёгкое опьянение в голосе. — Как день? Всё хорошо? — волнительно спрашивает Тэ, с интересом наблюдая, как господин Чон принимается заворачивать свои чёрные брюки. Не раздевается. Значит, в воду не намерен лезть. — Всё под контролем, листочек мой, — довольно и тихо шипит. — Как твой день? Как встреча с Кайлой? Как настроение? — садится прямо на край у бассейна, опуская обе ноги в воду, тем самым вызывая у Тэхёна лёгкий ступор от происходящего — подозрительно расслабленный, подозрительно в хорошем расположении духа, какой-то… другой. Где вся серьёзность? — У меня тоже… — заминается на секунду, а после подплывает чуть ближе, вновь демонстрируя радостную улыбку на своём лице. — У меня для тебя подарок, Чонгук… — Подарок? — удивлённо приподнимает брови господин Чон, впиваясь жадными чёрными глазами в почти что полностью обнажённого юношу, барахтающегося в воде в нескольких метрах от него. — Что же это, золото моё? — тянется к бокалу, делая мелкий и сдержанный глоток вина. — Это торт, — улыбка становится шире, но излучает такую детскую невинность. — С ежевикой и малиной. Я сам для тебя выбрал его сегодня, когда заезжал за кофе после клиники. Нуууу, как торт… — задумывается. — Кусочек торта… Он в холодильнике, — Тэ прикусывает нижнюю губу, смотря на то, как пальцы его мужа чуть крепче сжимают тонкое стекло, выдавая некое напряжение в нём. — Продавец сказал, что это один из самых вкусных и сладких тортов, которые они пекут… И тебе несомненно должно понравиться! — Думаю, он тебя обманул, — уголки его губ приподнимаются в лёгкой возбуждённой ухмылке. — Почему же? — Тэхён подплывает ещё чуть ближе, словно его притягивает некий неуловимый и необъяснимый магнит. — Ты ведь даже не пробовал… — Я уже пробовал самое сладкое, что существует в этом мире. Слаще этого невозможно придумать или создать больше ничего. И никого.       Наступает секундная пауза. Тэхён впивается голубыми глазами в мужское лицо напротив себя, не моргая и почти не шевелясь. Так можно и под воду уйти, даже не заметив этого. — И что же это? — нерешительно спрашивает Тэ, поддаваясь флирту. — Твои губы. Ты. Весь ты, — звучит твёрдо, без каких-либо колебаний, самоуверенно и слишком убедительно для того, кто неустанно лжёт. — Иди ко мне, — призывно тянет руку в его сторону, от чего Тэхён волнительно сглатывает, начиная подплывать как можно ближе. — Ты скучал по мне? — вопрос в лоб, сразу же обезоруживающий и не оставляющий возможности дать отрицательный ответ. — Я ждал тебя, — Тэхён подплывает вплотную, замедляясь лишь возле бедра Чонгука и дотрагиваясь тонкими и длинными мокрыми пальцами до выступающего мраморного выступа. — Я ведь хотел поговорить с тобой… — бросает взгляд на бутылку, стоящую прямо перед ним. — Какой повод? — почему-то тут же возникает непреодолимое желание перевести тему, сменив её на что угодно. — Давай поводом будет наш с тобой разговор? — господин Чон аккуратно дотрагивается до влажных прядок светлых волос Тэхёна, поправляет их, немного убирая со лба назад. — Я тебя очень внимательно слушаю, любовь моя. Говори.       Это «говори» должно звучать непринуждённо и легко, создавая полное расслабление, но почему-то действует на Тэ как то, от чего ни в коем случае нельзя отказаться. — Вчера вечером, когда мы вернулись домой… Что произошло, Чонгук? Почему ты набросился на Чимина? Из-за чего? — Я несколько раз до этого инцидента предупреждал Чимина, что он должен контролировать себя, свой язык, своё поведение и отношение к тем, с кем он проживает под одной крышей. Он не захотел меня услышать. Всё проще простого, золото моё. Я не терплю хамство, распущенность, лень, вульгарность, невежество. Не в моём доме. И не в моей семье. И не со мной. Есть определённые правила, которым следует придерживаться. — Он очень расстроен… — с грустью в голосе произносит Тэ, располагаясь уже между бёдер господина Чон, почти что утыкаясь ему в живот. — Мне не хочется лезть в ваши взаимоотношения, так как ты его старший брат, но бить… Чонгук, это ведь неправильно… — поднимает на него наивные большие глаза. — Насилием никогда и ничего не решить… — Ты ещё слишком молод, сладкий мой, и многого не понимаешь, — пальцы вновь дотрагиваются до пшеничных волос, и он склоняется чуть ниже к нему. — Не стоит размышлять о том, чего ты не понимаешь, маленький мой. Это иногда очень опасно. — Опасно? — Тэ хмурит брови, немного отстраняясь от своего мужа. — Опасно размышлять об этом вслух, Тэхён. Можно показаться глупеньким и таким несмышлёным мальчиком, — нежно берёт его за запястье и притягивает обратно к себе, подбирая нужные слова, чтобы не вызывать ещё большего смятения и испуга. — Куда ты собрался? Мм? — и снова эта слащавая интонация в твёрдом и стальном голосе.       Это прикосновение вызывает мурашки по всему телу Тэ. А в голове тут же рисуется вчерашняя вечерняя картина. Неприятная и всё ещё пугающая. — Вчера ты схватил меня… Потащил из спальни Чимина силой… Мне было… Больно… — робко произносит, снова бросая на лицо мужчины взгляд голубых глаз. — Почему ты так поступил?       Чонгук свободной рукой тянется к бокалу с вином, а второй чуть крепче сжимает запястье юноши, не отпуская его. — Это было грубо, — хмыкает господин Чон. — Но я также несколько раз попросил тебя выйти и оставить нас наедине. Я ведь просил тебя, верно? Я согласен, что мне следовало быть чуть мягче, так как ты до сих пор не вспомнил то, как следует себя вести в подобных ситуациях. Не огорчайся, золото моё. — Как следует себя вести… — повторяет за ним Тэхён как-то сухо и без какой-либо инициативы. — Иногда я бываю резким, да. У меня сложный характер, Тэхён, — отпускает его руку и перемещает пальцы на его подбородок, аккуратно поднимая его голову на себя, сталкиваясь взглядами. В этот же миг пробегает первая волна ощутимого возбуждения, уже постепенно начинающая лишать господина Чон тех установок, в которых он сам же убеждает себя день изо дня, пытаясь не торопить события. Тэхён слишком соблазнительный, смотрит на него снизу вверх, хлопая своими глазами, то и дело прикусывает свои пухлые губы от волнения, дрожит от каждого к нему прикосновения. А сейчас он ещё и почти обнажённый. Мокрый. Такой смущённый. Хочется наброситься на него прямо в этом чёртовом бассейне и взять так, как только захочется, а хочется очень многого. — И ты об этом знаешь, — фокусирует все мысли на том, о чём говорил до этого, стараясь не поддаваться этой невыносимой уже похоти внутри него. — Ты это принимаешь, уважаешь. У нас никогда не возникает проблем на этой почве, — приподнимает свой указательный палец чуть выше вдоль подбородка, дотрагиваясь им до нижней губы Тэ. — И мне очень хочется верить, что и не возникнет, малыш, — пристально и пожирающе смотрит на выступающие ключицы, виднеющиеся из воды. — Я планировал набрать джакузи и расслабиться. Ты присоединишься ко мне ведь, любовь моя? — Расслабиться?.. — у Тэхёна замирает сердце от этой фразы. — Я… — Полежать, выпить вина, поговорить обо всём-обо всём, — мастерски выруливает Чонгук, создавая впечатление, что речь идёт о совершенно безобидных и обыденных вещах. — Как мы всегда и любили делать с тобой. Особенно по пятницам, — начинает улыбаться, тут же отпуская подбородок Тэ и принимаясь уверенно вставать, чтобы наполнить джакузи, находящееся в стороне от самого бассейна, но в этом же помещении. Чон знает, что Тэхён согласится. У него нет другого выбора.       Тэхён мельком наблюдает за тем, как чёрная рубашка сползает с крепкой мужской спины, всё больше и больше оголяя её. Это вызывает особые трепетные ощущения в нём, и почему-то именно в этот самый момент он медленно вылезает из воды, поднимаясь по лесенке и приближаясь к своему супругу, стоящему к нему спиной, беззаботно и не спеша раздеваясь. Слышит характерный металлический звук от расстёгивающейся пряжки ремня, вслед за которой тихое звучание язычка, бегущего вниз по ширинке. Чонгук чувствует, что Тэхён слишком рядом, стоит буквально в метре позади него, и это провоцирует очередной присущий ему хитрый оскал. Брюки сползают вниз, обнажая бёдра и ноги. Тэ напряжённо сглатывает, ощущая, как биение его сердца увеличивается. Это не просто скорость, это уже реактивный двигатель. — Почти наполнилось, — Чонгук внезапно поворачивается к нему, оставаясь лишь в нижнем белье, принципиально не опуская взгляда ниже уровня голубых глаз, которые сейчас кажутся небесно-синими в закатном полумраке.       Тэ тоже старается смотреть исключительно в глаза, но всё же сдаётся первым. Пробегает взглядом по всему его телу, рассматривает, изучает, разглядывает, признавая, что оно слишком привлекательное, красивое, подтянутое. Господин Чон позволяет рассмотреть себя, подыгрывает этому процессу, не сопротивляется этому желанию со стороны Тэхёна. Добыча должна привыкнуть ещё на берегу. — Пойдём же, листочек, — наконец-то нарушает тишину Чонгук и залезает в воду, усаживаясь и принимая расслабленную позу, облокачиваясь спиной на стенку джакузи, вновь берёт в свою руку бокал с белым вином, и только теперь позволяет себе осмотреть Тэхёна полностью, с ног до головы, делая очередной глоток.       Юноша стройный, высокий, прекрасно сложенный, с аппетитными бёдрами и ягодицами, спортивный, рельефный и чертовски сексуальный. Даже не прикасаясь к его телу, можно на расстоянии прочувствовать, насколько у него нежная и бархатная кожа. Хочется как можно скорее провести по ней пальцами, надавить на неё, а после впиться ещё сильнее, оставив после себя красноватые следы. — Ну же… Иди ко мне, — маняще и в полголоса произносит Чонгук. — Скорее же, сладкий.       Тэхён подчиняется. Очарованно подчиняется его словам, залезая следом и садясь напротив, прячась в воде по самую шею. — Ты такой красивый, — ещё один глоток алкогольного напитка. — До сих пор не могу поверить, что человек может быть настолько привлекательным, листочек мой. — Почему листочек? — вдруг спрашивает Тэхён, уже несколько дней желая уточнить, по какой именно причине такое прозвище у него. — Это так необычно… Почему?.. — Сядь ко мне ближе, — и вновь этот властный жест рукой, подзывающий к себе.       И вновь Тэ подчиняется, перемещается в его сторону, но неожиданно господин Чон разворачивает его спиной к себе, сразу же притягивает, заставляя облокотиться и прижаться к своей груди, почти что завалиться на него и сесть к нему на колени. Тэхён вздрагивает от столь внезапной близости, не понимая, как вести себя, как реагировать, но сопротивляться не решается. Громко выдыхает, поддаваясь этому буйствующему в нём сносящему порыву, а крепкие руки обхватывают его за талию, прижимая плотнее к себе. — Потому что ты вздрагиваешь от каждого моего прикосновения к себе, как крошечный листочек на ветру, — спокойно и размеренно шепчет ему на ухо Чонгук. — Ты боишься меня, Тэхён? — Что?.. — молодой человек прикрывает глаза, больше абсолютно не двигаясь. — Я… Нет… Я… А нужно?.. — Ты листочек, потому что совсем ещё юный, мой маленький мальчик. Ты цветочек, который только-только начал распускать свои прекрасные и нежные лепестки, — горячий и пронизывающий шёпот ударяет в хрупкую шею, вызывая ещё один шквал бесконтрольных мурашек с ног до головы. — И моя задача — охранять этот прекрасный цветочек ото всех в этом мире. Потому что этот цветочек только мой.       Тэхён действительно вздрагивает, когда ладонь в тёплой воде поднимается чуть выше по его животу, доходя до груди. — Чонгук… Я… — Не бойся, — опережает его господин Чон, дотрагиваясь губами до его шеи, проводя по ней носом, а после принимаясь осторожно и практически невесомо целовать горячую кожу. — Я так соскучился по тебе… — продолжает монотонно шептать. — По тебе, по твоему запаху, по прикосновениям к тебе, по твоим ко мне… Я словно погиб в тот же момент, когда ты впал в кому. Я так боялся тебя потерять, — на этот раз мелкие и короткие поцелуи становятся более ощутимыми, переходя уже на плечо. — Я бы не смог без тебя жить, мой смысл, моя самая главная цель, моё богатство… Пожалуйста, расслабься, — чувствует, как тело Тэхёна становится тяжёлым и напряжённым, проводит пальцами по его груди, задевая сосок, и снова опускает руку ниже, дотрагиваясь уже до бедра. — Ты должен мне доверять. Всегда. Во всём. — Чонгууууук… — осторожно и тихо тянет Тэхён, начиная по чуть-чуть отстраняться из-за бушующих в нём таких непонятных и новых ощущений, на что крепкие руки ещё сильнее притягивают его и прижимают. — Подожди… — Жду, — господин Чон убирает одну ладонь с его тела, доставая руку из воды и поднимая бокал вина. — Ну, что такое, маленький?.. — с трепетом и со всей нежностью в голосе. — Я же чувствую, что тебе нравится… Тебе всегда нравилось, когда я ласкаю тебя, — тихо шипит, дотрагиваясь кончиком носа до мочки его уха, тут же ощущая, как Тэ вновь дёргается и вздрагивает от этого прикосновения. Это заводит. Эти чёртовы реакции так заводят господина Чон. — Ну, что такое, сладкий?.. — Мне… — Тэ закрывает глаза и рвано выдыхает. — Мне нравится, но я боюсь… — Не бойся. Я же рядом. Тут. С тобой, золото моё. Я никогда не сделаю тебе больно или плохо. Доверься мне. Я наоборот хочу доставить тебе наслаждение. Ты так напряжён… Позволь мне помочь тебе расслабиться, мм? — Нет, стой!.. — Тэхён решительно и резко поворачивается к нему боком, выпутываясь из мёртвой хватки, и тянется к бокалу, смотря в тёмные глаза напротив себя, утопая в них, как в чёрной бездонной пропасти. — Чонгук… — сам забирает бокал и делает глоток, немного морща нос от кислого виноградного вкуса. — Не думай, что я боюсь тебя!.. — внезапно и неожиданно для самого себя произносит вслух, снова делая глоток. — Я не боюсь...       Судорожно выдыхает, облизывая кончиком языка свои дрожащие губы, слизывая с них остатки вина, а после прикасается ими к губам Чонгука, тут же углубляя поцелуй. Господин Чон отвечает взаимностью, обнимает Тэхёна, прижимает к себе максимально плотно, водя ладонью по его спине. — Конечно, нет, — разносится возбуждённый мужской голос, как только их языки расплетаются. — Ты ведь у меня такой бесстрашный, мой мальчик, — подыгрывает, всецело соглашаясь с ним. — Ты самый смелый… И такой желанный…       Чонгук ведёт кончиком пальца от шеи вниз, спускается на грудь, снова проводит им по соску несколько раз, осторожно обводя его по кругу, вызывая очередную чувственную дрожь у юноши, которая на этот раз сопровождается очень тихим и почти неуловимым стоном, который лишь ещё сильнее распаляет похоть в мужчине. Его заводят стоны. Громкие. Протяжные. Несдержанные. Яростные. Крикливые. Буйные и неугомонные. И он хочет услышать их из уст своего молодого мужа. Безумно хочет, почти что уже теряя всякое терпение. Вновь разворачивает его спиной к себе, на этот раз позволяя сползти чуть ниже на своём теле, разводит его колени в стороны друг от друга, уверенно дотрагиваясь рукой до члена, проводя по ткани, после чего тут же следует более слышный и чувственный стон. Тэ зажимается, но сразу же дёргается, пытается свести ноги вместе, но чужая рука не позволяет этого сделать. — Тшшшш, — прикусывает губами мочку его уха, снова проводит пальцами по ткани плавок, ощущая, как член под ними становится более твёрдым, увеличиваясь в размерах.       Низ живота Тэхёна наполняется новыми и приятными ощущениями. Бёдра начинают дрожать от возбуждения, и теперь он сам чуть шире раздвигает ноги, когда мужская ладонь вольно и свободно залезает под его нижнее бельё. — Чонгук… — ещё одно трепетное и очень чувственное вздрагивание, переполняемое хаотичной и несдержанной дрожью, которая, кажется, сводит даже мышцы. — Я… Подожди же…       В этот же миг господин Чон, игнорируя все слова, достаёт член Тэхёна из плавок, освобождая его от тесной ткани, тут же обхватывает большой ладонью ствол и принимается плавными и поступательными движениями водить по нему, не сбиваясь с медленного и размеренного темпа. — Б-б-бб-боже, Чонгук… — с дрожащих губ Тэхёна слетает первый очевидный и сразу же громкий стон, разлетаясь эхом по помещению вокруг них. Тэ вновь вздрагивает, потому что так реагирует его тело — он чересчур чувствительный и восприимчивый к любым прикосновениям к себе, тем более подобным.       Пальцы Чонгука немного крепче обхватывают член, чуть сдавливают, усиливая движения вокруг него, а после он замедляется, дотрагивается до горячей и пульсирующей головки, нежно и аккуратно массируя её. Ещё один несдержанный и протяжный стон, после которого Тэхён дёргается, разбрызгивая воду и создавая волны в джакузи. — Не удивительно, что мы сделали в нашей спальне надёжную звукоизоляцию, — господин Чон прикусывает нежную кожу в области шеи, ведя по ней зубами. — Ты всегда стонал так сладко и громко, мой маленький, что мы посчитали, что не стоит смущать тех, кто работает у нас в особняке… — быстро пробегает пальцами вниз до самого основания, дотрагивается до яичек и принимаясь осторожно ласкать их. — Особенно, когда я вхожу в тебя.       Каждое новое слово возбуждает Тэхёна всё более безотказно и яростно. Он не помнит этого. Не помнит ничего из сказанного его супругом, но одна только самая мимолётная мысль о том, о чём говорит Чонгук прямо сейчас, уже заставляет его тело не слушаться и дрожать, поддаваясь этим вспышками внутри. — Мне бы так хотелось, чтобы твоя память как можно скорее окунула тебя в воспоминания о том, как я брал тебя, как я трахал тебя, Тэхён, в нашей кровати, как я проникал в тебя, — движения вокруг члена усиливаются и становятся чуть более быстрыми, сопровождаясь ещё более частыми, громкими и хриплыми стонами молодого человека. — Не сдерживайся… Стони. Стони громче, листочек…       Это дозволение словно разбивает все преграды, и огромное помещение действительно начинает утопать в более протяжных звуках, больше напоминающих всхлипы и поскуливания. — Я… Чонгук… — хаотично хватает его за предплечье, сжимает длинными пальцами, откидывает голову назад. Это «я» повторяется уже в который раз, но продолжения фразы так и не следует. — Нет.. Нет… Стой… — замирает и резко сжимается, когда чувствует, как вторая ладонь скользит между его ягодиц, немного раздвигая их, а палец дотрагивается до напряжённого мышечного колечка, легонько надавливая на него. — Подожди… Не надо… — Всё в порядке, — господин Чон принимается без разбора покрывать поцелуями горячую кожу от плеча до самой ушной раковины, нежно и со всей осторожностью обводя дырочку Тэхёна по кругу. Как бы ни хотелось надавить сильнее и проникнуть вовнутрь, он сдерживается. — Просто доверяй мне.       Тэхён громко и шумно выдыхает, пробует нормализовать своё сбившиеся дыхание, принимаясь елозить на коленях Чонгука в такт движениям вокруг его члена, которые становятся уже более властными и несдержанными. Закатывает глаза и простанывает слишком громко. Так громко, что это окончательно сводит с ума мужчину, и он надавливает сильнее, задевает краешки, почти что уже начиная проникать кончиком. — Стой…       Чон чувствует очевидное и мгновенное сопротивление, поэтому быстро, хоть и заставляя себя, убирает свою руку, перемещая её на шею юноши, обхватывает пальцами и ещё больше закидывает его голову на себя. Замедляется. Проводит по твёрдому и большому стволу, спускается ниже, вновь поглаживает яички, возвращаясь к головке, опять массирует, ощущая всей своей ладонью, как половой орган начинает пульсировать заметнее. — Ты скоро кончишь… — очередной укус в шею, перемешанный с обжигающим дыханием.       Тэ вздрагивает более буйно, почти что дёргается вперёд, когда властная рука неожиданно увеличивает темп. Пальцы на шее сжимаются сильнее и грубее, удерживая и не позволяя отстраниться. Тэхён стонет, почти что воет уже, чувствуя, как возбуждение достигает своего предела и максимума. — Чонгук…       Пробует сдержать себя, даже не понимая, для чего и зачем, но уже невозможно. Дрожь по всему телу сковывает каждый его миллиметр. Рвано, болезненно, судорожно выдыхает, после чего кончает, хватая своего супруга за плечо, болезненно вжимаясь в него пальцами, проводя ногтями, но всё ещё ёрзая на его коленях. — Сладкий, — Чонгук осторожно и неохотно отпускает его член, медленно и со всей нежностью разворачивая Тэхёна к себе лицом. — Ты умница, — заглядывает в его глаза, проводит рукой по до сих пор подрагивающей спине, тянется к губам и ласково целует в них, притягивая к себе и снова сажая на свои колени. — Ты ведь сделаешь мне тоже приятно? — прикусывает его нижнюю губу и сразу же целует. — Ты чувствуешь, как сильно я возбуждён? — крепче обхватывает за талию и заставляет обтереться об себя. — У меня в жизни так не стоял, как сейчас. Только на тебя, малыш. Ну же, вспоминай, как ты любил меня радовать своим прекрасным и тёплым ротиком, — жадный и возбуждённый взгляд практически гипнотизирует Тэ. — Без тебя мне никак не обойтись теперь, маленький.       Уверенно выбирается из-под Тэхёна, видя и понимая, как тот расслаблен, потерян, сбит с толку от только что ощущаемого оргазма. Садится выше, оставляя Тэ внизу себя, стоящего на своих коленях. — Любовь моя, ты ведь не откажешь мне, я знаю, — кладёт руку на его влажный затылок, доставая второй рукой уже свой член из трусов, который действительно стоит с того самого момента, как только они оба оказались в джакузи. — Ты ведь знаешь, что нужно делать, листочек, — плавно, без каких-либо резких движений, без грубости и давления начинает притягивать его голову к себе. — Возьми его в ротик, Тэхён. Давай же, мой маленький…       Тэхён молча, испуганно и смущённо смотрит в лицо господина Чон, несколько раз моргает, пытаясь переварить услышанное только что, а после опускает глаза ниже, сразу же замирая от тотальной и ошеломляющей его неожиданности. — Это… Это… Ч-ч-что это? Пирсинг? — впивается взглядом в торчащую из головки серебряную и блестящую серёжку, судорожно сглатывает, а голубые огромные глаза вновь оказываются на уровне лица брюнета. — Пирсинг члена?.. — Так мило наблюдать сейчас твоё искреннее и такое непосредственное удивление, — господин Чон нежно проводит рукой по его волосам, говоря совершенно спокойно и умиротворённо. — Пирсинг. Который доставлял тебе всегда массу удовольствия, моё золото. Ну же, Тэхён, не стоит переживать и бояться, не заставляй меня так долго ждать, — специально протяжно вздыхает. — Я безумно хочу тебя. Безумно, мой мальчик… Прямо сейчас. Именно сейчас же, — впивается хищным и пронизывающим взглядом, на этот раз чуть сильнее и более властно надавливая на затылок, притягивая ещё ближе к каменному и вовсю уже пульсирующему члену. — Давай же, сладкий… Приступай. Напомни мне, как хорошо ты умеешь сосать. Я так соскучился по этому.       Тэхён наклоняется ниже, дрожащими пальцами обхватывает член у самого основания и осторожно проводит вверх и сразу же вниз, тут же поднимая глаза на Чонгука, словно спрашивая одним только робким и послушным взглядом, всё ли он делает правильно. Странное чувство внутри. Вопреки внутренней тревоге, Тэхён знает, что нужно делать и как, помнит, понимает, поэтому замечая, что его муж прикрыл глаза и откинулся чуть назад, сразу же дотрагивается кончиком своего тёплого языка до красноватой объёмной головки, специально задевая им серёжку. Господин Чон тихо, но протяжно выдыхает, глубже запуская пальцы в копну светлых волос. Тэ более чувственно обхватывает пухлыми и мокрыми губами головку, слизывает с неё солоноватую жидкость уже давно выступившего предэякулята и обводит языком вокруг неё несколько раз. Тело Чонгука напрягается, он закидывает голову назад, выдыхает более шумно, но возвращает взгляд на молодого человека, ненасытно наблюдая за каждым его действием. Тэхён тоже поднимает на него голубые глаза, ведёт языком по всей длине члена, задевая каждую выступающую венку на нём, спускается ниже, замедляясь у основания, а после резко насаживается на член своим ртом, сначала доходя до середины, а после и вовсе позволяя ему полностью проникнуть вовнутрь. Господин Чон вздрагивает от полной неожиданности, дёргается немного назад, смотря безумным взглядом. Он не ожидал. Он не мог даже подумать о том, что Тэхён сможет заглотить его член целиком с первого раза. С губ мужчины срывается глухой и хриплый неподвластный стон, и он, теряя контроль над своим телом, опять закидывает голову назад, прикрывая глаза, но в этот раз сильнее сжимая пальцами волосы Тэ. — Да, детка… Продолжай… Не останавливайся, — возбуждённо произносит, на что Тэхён приподнимается чуть выше, достаёт большой и толстый орган из своего рта, а следом ещё раз также резко и быстро насаживается на него целиком, позволяя ему проникать в горло. — Чёрт, — господин Чон не может поверить в происходящее, вновь смотрит на своего молодого мужа, машинально прижимает его голову к себе, не отпуская. — Листочек… — и ослабляет хватку лишь тогда, когда слышит упрямое мычание между своих ног.       Тэ упирается ладонями в напряжённые бёдра, аккуратно и степенно массируя их своими пальцами. Ещё раз проводит горячими губами по пульсирующей головке члена, хаотично несколько раз обводит языком торчащий из неё пирсинг, специально играя с ним, задевая его, а после начинает улыбаться, слыша, как Чонгук издаёт ещё один стон, но на этот раз уже более громкий и настойчивый. Замечает, как его супруг наблюдает за ним, борясь с тяжёлым дыханием. — Давай же… Сделай так ещё раз. Возьми его, Тэхён, — страсть перемешивается с опаляющей властью в голосе. — Будь хорошим мальчиком.       Тэхён поддаётся этой невинной просьбе. Обхватывает рукой его, более быстро водит вверх и вниз, а после жадно, ненасытно, возбуждённо заглатывает член, как голодный зверь. Грязно. Целиком. Весь. Опускаясь на него до самых яиц. Сжимает его губами. Господин Чон сдерживает ещё один стон, но безуспешно. Хриплые звуки вырываются из его рта, падая сверху на юношу. Уверенно берёт его пальцами за волосы, крепко сжимает, немного отстраняет от себя и принимается сам двигаться, проникая в его рот в нужном ему темпе. Тэхён поднимает на него невинные глаза, пристально смотрит на него снизу, стоя перед ним на коленях, не сопротивляясь, не отстраняясь, лишь ещё больше обхватывая его орган губами, смыкая их вокруг него. Напряжение возрастает, когда Чонгук резко ведёт бёдрами вперёд, сильнее проталкивая свой член в его горло, видя, как на его шее проявляются вены, а из синих глаз начинают проступать слёзы. Тэ громко и протяжно мычит, дотрагивается ладонью до его торса, и господин Чон останавливается, плавно отстраняясь и вытаскивая свой каменный и пульсирующий пенис, давая Тэхёну отдышаться, но как только они вновь сталкиваются взглядами, Чонгук не выдерживает, снова крепче хватается за копну мокрых пшеничных волос и толкается в тёплое и влажное пространство, проникая до середины. — Насадись сам, сладкий, — возбуждённо шепчет ему, после чего Тэхён сам заглатывает, чувствуя металлический привкус от пирсинга, умело вбирая твёрдый и большой член всё глубже в себя.       Чонгук ещё раз вздрагивает, отпускает голову Тэ, упираясь обеими руками о мраморную плитку пола, откидывается назад, шумно и тяжело дыша. Тэхён улавливает, как его тело начинает дрожать, а пульсация во рту становится более частой и ощутимой. Он знает, что его муж уже на пределе. Достаёт член изо рта, проводит вдоль него языком несколько раз, спускается вниз, проводит кончиком языка по яичкам, принимаясь их массировать своими пальчиками, дотрагиваясь до нежной и тонкой кожи подушечками, а следом ещё раз глубоко насаживается. Чонгук замирает. Останавливает его. Аккуратно отстраняет от себя, и лишь после кончает, издавая ещё один короткий, но очень звучный и низкий стон. — Листочек… — с трудом вдыхает в свои лёгкие воздух, наблюдая сверху за тем, как Тэхён облизывает горячую и липкую головку, собирая губами капельки спермы. — Ты… — пытается подобрать хоть какие-то слова, до сих пор не веря в то, что это произошло на самом деле. Никакого страха со стороны Тэхёна. Никаких смятений. Никакой робости. Он сделал всё так, будто они каждый день занимаются оральным сексом. — Мой мальчик… Ты неподражаем, — довольно шепчет Чонгук, притягивая его к себе и жадно впиваясь в губы.

* * *

Южная Корея. Пусан.

Следственное управление по особо важным делам.

— Разве заседания по этому делу не запланированы на воскресенье? — подозрительно интересуется мужчина в строгом чёрном костюме, отпивая остывший кофе из картонного стаканчика. — В чём такая срочность? Были же договорённости, к тому же… — Велено сегодня. Это приказ сверху, — спокойно отвечает молодой человек, доставая из кармана своё удостоверение. — Так вы проводите меня в камеру к заключённому? — Странно. Мне всё это не нравится, — парирует плотный мужчина, поднимаясь на ноги и двигаясь в сторону выхода из своего кабинета. — Что ж, следуйте за мной. Раз велено сверху…       Спустя несколько минут молодой человек проходит в небольшое и тусклое помещение, поднимая свой взгляд на мужчину в наручниках, уже сидящего за столом. Несколько секунд молча смотрит на него, а после подходит ближе и садится напротив, доставая из кожаного портфеля увесистую папку с документами. — Меня зовут Со Минхо. Я являюсь новым следователем по вашему делу, и… — А что со старым? — вяло интересуется мужчина. — Неужели кончился? Или потерялся в тех наркотиках, которые вы старательно пытаетесь навешать на меня? — Шутите. Это хорошо. Позитивный настрой всегда облегчает положение заключённого, но не в этот раз, — улыбается, а после выражение лица становится строгим и непреклонным. — Чон Чонхён, вам предъявлены обвинения в убийстве первой степени. Вы обвиняетесь в убийстве Акселя Хван. Вы можете сохранять молчание. Всё, что вы скажете, может быть использовано против вас, — достаёт из папки несколько листков и придвигает в его сторону. — Можете ознакомиться с заключением. Суд назначен на следующую неделю.