Ледяная Бездна

      Говорят, призраки — это неупокоенные души. Что ж, звучит весьма реалистично, чтобы быть правдой. — Кэйа, — негромко окликнул Чайльд, непроизвольно вздрагивая под взглядом сапфирового ока. — А… почему тебя убили?       Синеволосый промолчал. Может, не стоило спрашивать? — Прости, я… — Это было недопонимание и несправедливость. Никогда не предугадаешь, что творится в головах людей. Может быть, я был недостаточно силен для своей команды, не так хорошо понимал их, как представлял себе, или просто ожидали от меня слишком многого. Хотя какая теперь разница?       Ох, это так знакомо Чайльду — быть жертвой чужих ожиданий. Но не в буквальном смысле же! — Сочувствую тебе. Правда. Сколько ты провел здесь времени? — Тарталье сейчас очень захотелось подсесть поближе и утешающе обнять, не смотря на холод. — Хм-м-м, — Кэйа задумался на пару минут, устало выдыхая. — Около пятнадцати лет. Может быть меньше.       Рыжеволосого будто током прошибло. Пятнадцать лет! На полузатонувшем корабле, среди жутких сирен и мрачных сводов зубастой пещеры, угнетаемый тьмой и воспоминаниями… — Но ничего страшного, — уверенно заявил одноглазый, заметив смятение и сочувствие на лице собеседника. — Море и солнце дали мне тело, ты сам видел днём. В облике русала моя память стирается, становится полегче как-то. — То есть, ночью ты не можешь стать русалкой? — возможно, Чайльд специально задавал вопросы, не касающиеся прошлого, а потому немного глупые. — Ха-ха, почему ты так подумал? — Ты сказал «море и солнце» и я подумал, что работает только на солнце. Нет? — Ну, отчасти верно. Каким бы я не был под луной, воспоминания не уходят. Но это не страшно, хе-хе.       Было прекрасно видно, что за смешками и улыбками таилась давняя печаль. А Тарталья всё не мог взять в толк, почему мучаться должен Кэйа, а не предатели из команды? Почему они отошли в свет иной, а он обязан торчать здесь? Не справедливо. — Слушай, а… в теории, можно что-нибудь сделать, чтобы призрак наконец освободился? — А вот этого я и сам не знаю. Но… все нормально, я уже сказал, что это не твои проблемы.       Кэйа присел у самой воды, подняв одно колено и положив на него руку. В лунном свете, мерцающем от воды, он казался чем-то совсем уж неземным, волшебным. Хотя, так оно и есть, верно? — Знаешь, — неожиданно начал призрак новую мысль. — Я думаю, что погибшие и с моего, и с твоего корабля стали сиренами. Я видел пару раз кого-то похожего на моих, м-м-м, дурных знакомых, но все они были… сам знаешь.       О-о-о да, Аякс помнит эти жуткие посиневшие лица мертвецов, их костлявые руки, сдавленные стоны… жуть, одним словом! Хотя… такой участи никому не пожелаешь. — А тебя они не видят? Ну… как уже… того. — Ха! — синеволосый резко повернулся, самодовольно ставя руку на пояс. — А ты думал, у наивной русалочки есть только милая мордашка? Если хочешь, я могу показать и зубки.       Не успел Чайльд и моргнуть, как Кэйа выбросил вперёд, в воду, обе ноги, после чего белый свет заставил прикрыть глаза. — Уже все, хватит жмуриться.       Удивительно, но лёгкие, как бы даже колышущиеся от малейшего дуновения ветра, черты обрели плотность, загоревшая кожа влажно заблестела в свете луны. Теперь уже русал подполз поближе, устраиваясь на песке полукругом. — Готов поспорить, ты никогда не видел русалок вблизи, — усмехнулся он, подкладывая под голову локоть. — Незачем спорить, все и так ясно, — хмыкнул в ответ Тарталья, тоже растягиваясь на боку и подпирая рукой подбородок. — Я… уже говорил, что ты красивый?       Кэйа тихо засмеялся, от чего жабры на шее слегка раскрылись, обнажая красно-розовые внутренности.       Весь он оказался слишком милым, чтобы просто смотреть и слушать. Как минимум, Аякс хотел погладить его по голове, или даже обнять, но что-то мешало. Он… стеснялся? Боялся, что русал неправильно поймет? Или же это ему самому казалось странным и… неправильным? Словно сон, галлюцинация, наваждение… Нет, разумеется нет. Это самая настоящая правда, и Чайльд убедился в ней несколько раз за сегодня.