Ледяная Бездна

      Шум моря убаюкивал, хоть Кэйа и привык к нему давно. Солнце ласково пригревало чешую и кожу спины, расслабляя теплом. Рядом тлел костерок, — а точнее то, что от него осталось, — и рыжий парень понемногу присыпал его песком. Честно говоря, русал не понимал, зачем это было нужно, и зачем это теперь уничтожали тем более. Сам он, уже перекусивший свежей рыбешкой, вполне мог позволить себе вздремнуть на ноге Чайльда, а тот и не был против. — Скажи, Кэйа, — вдруг спросил Тарталья отстраненно. — А тебе снятся сны? — Сны? — лениво переспросил русал, широко зевая. — Это что такое? — Ну… это как будто воспоминания о том, чего с тобой никогда не происходило. Когда люди засыпают, они, как бы, попадают в параллельный мир, где с ними случаются порой странные, совсем неестественные вещи. Они проживают эти «приключения», а когда просыпаются, могут забыть, а могут и сохранить в памяти, если сон был ярким и детальным. Не было у тебя такого? — Хм-м-м…       В памяти что-то мелькнуло цветным хвостиком но русал не успел поймать его и рассмотреть получше. Расплывчатые человеческие лица, крики, всепоглощающая тьма, что-то красное, жидкое, и странное ощущение пустоты. Можно ли это назвать сном, или это просто воспоминания призрака? — Честно говоря, не знаю, — неуверенно ответил Кэйа, подпирая голову руками. — Я помню что-то, но помню это очень давно. А ничего нового странного со мной не происходило, разве что… ты?       Это точно, Аякс очень странный. Русалу не один раз приходилось видеть людей, чьи лодки, или безсознательные тела, прибивало к берегу. Как правило, они радовались, что уцелели, а по истечении некоторого времени начинали об этом жалеть и сходить с ума. С чего бы это? Но Чайльд здесь лишь второй день, и он уже скучает. Почему? Ему не нравится этот остров? Ему не нравится Кэйа, общение с ним? Было бы грустно, конечно.       Замолчав, синеволосый сполз с ног парня, улёгся на песке и закрыл глаза. Досаждать не хотелось.       Рыжий удивлённо на него посмотрел, мол, чего это, а потом прилёг рядом, опустив голову русала себе на плечо. — Не грусти, — с улыбкой выдохнул Аякс. — Хочешь, я расскажу тебе о своей родине, Снежной? — Хочу. — Отлично! — Чайльд вздохнул, собираясь с мыслями, и начал. — Там всегда очень-очень холодно, совсем не то, что здесь. Люди ходят в теплой шерстяной одежде, чтобы не замёрзнуть, и…       Говорил рыжий долго. И, надо отдать должное, Кэйа был весьма заинтересован рассказом. Но вдруг Чайльд прервался. — Слушай… как думаешь, каким образом можно отпустить призрака? Ну, чтобы неупокоенную душу больше не держало на земле? — Наверное, нужно уничтожить тело. Сжечь там, или закопать, но дать понять, что душа больше не привязана к нему, что она свободна. Я так думаю. А что? — А-а-а ты случайно не помнишь, где твоё прежнее тело? — Ой… пытаться помочь мне очень мило с твоей стороны, но скорее всего его либо разорвали сирены, либо вморозило в ледяную корку на дне. — Мне очень жаль… — Да ничего! Я же так и не умер.       Русал улыбнулся, но они оба поняли, что улыбка эта не совсем настоящая. Вздохнув, Тарталья упёрся руками в песок за спиной и стал смотреть на горизонт, туда, где море сливалось с небом.       Кэйа, окинув взглядом погрустневшего парня, снова улёгся рыжему на бедро, сложив под головой руки, и затих, прикрыв глаза. Вот так вот сталось, что ж поделать? Признаться, ему тоже надоела и ледяная пещера, и этот крохотный островок, только вот покинуть их он не может, точно так же, как и Аякс. Его словно что-то не пускает, барьер, невидимая стена.       Получается, они оба заперты здесь. За что? Надолго ли? Смогут ли освободиться, поменяв что-либо в себе и друг в друге?