победа сердца над разумом

Если задуматься, это был их рекорд. Шесть визитов к директору за два дня – Скорпиус определенно, блядь, не настолько сильно любил старушку МакГоннагалл, чтобы любоваться ее точеным профилем так часто. Особенно когда этот ебучий профиль без конца полощет твои мозги за очередное «вопиющее нарушение правил школы». Да они все были «вопиющими». А еще «безответственными», «безнравственными», «неприемлемыми» и «возмутительными». Да Альбус, мать его, Поттер по своей сути был «вопиющим». И распаляться так каждый раз, как это делала директриса, было просто бесполезно. Нихера же не менялось. Младшенький вытворял, Скорпиус поддерживал инициативу, кто-то на них стучал – и вуаля, они снова в кабинете директора, лениво следят за тем, как та наворачивает круги вокруг собственного стола, остервенело вбивая каблуки в деревянный пол. Какого хера МакГоннагалл верила, что ее въедливые монологи и проникновенные увещевания сработают? Типа до этого момента – им было перманентно похуй на «ответственность и нравственность, присущую всем ученикам Хогвартса», а после очередной выволочки в них… Что? Проснется осознанность за собственные поступки? Очнется давным-давно проебанная совесть? Они виновато захлебнутся чувством вины и с того переломного разговора станут образцово-показательными студентами? Да скорее, блядь, его папаша признается в любви Гермионе Грейнджер-Уизли. Обычно младшенького надолго не хватало. Так, три-четыре круга метаний старушенции. Потом он привычно включал свое ублюдское обаяние, и спустя парочку сладкоречивых заходов, разомлевал бабку до состояния сахарной ваты. Та вроде и пыталась сопротивляться, но скорее для вида, поэтому быстренько выпроваживала их прочь с чем-нибудь в духе «двадцать часов в подземельях, мистер Поттер, мистер Малфой». Но МакГоннагалл разорялась уже добрых полчаса, а Альбус все еще молчал, раздраженно сверля глазами пол перед собой. Малфой тоже молчал, но он, блядь, всегда молчал. Зачем вообще пытаться что-то говорить, когда в этом нет никакого смысла. Нет, ему ни разу не стыдно за то, что они накурились ебучей белладонны. Как не было стыдно и до этого. И на все побочные эффекты от этой славной травки ему, в общем-то, тоже насрать. Ясно, что он не скажет об этом МакГоннагалл лично, но в ближайших планах уже появился пункт «в очередной раз обнести теплицы тюфяка Лонгботтома». - Демонстрировать такое показательное пренебрежение любыми правилами школы просто возмутительно! У меня слов нет, как я разочарована вами, молодые люди! – продолжает заходиться директриса праведным возмущением. - У меня не остается других методов воздействия на вас, кроме как… - Кроме как что? – Альбус наконец отрывается от прожигания пола и вскидывает глаза на нее. И, наверное, МакГоннагалл попросту не ожидала такой реакции младшенького. Все-таки он шесть лет уступчиво изображал вежливого и приличного человека. Но она застывает, словно каменное изваяние. Сбивается на середине предложения и никак не может продолжить собственные слова. - Что вы сделаете, директор? – ядовито тянет младшенький. – Отстраните нас от занятий? МакГоннагалл подбирается, хмурится, но все еще молчит. - Вы не сможете, - хмыкает Альбус, откидываясь на стуле. - Вы хотите проверить мои возможности, мистер Поттер? – холодно интересуется директриса, наконец взяв себя в руки. - Да незачем, - тянет младшенький с полуухмылкой. – Сиди здесь кто-нибудь другой – эта угроза обязательно бы сработала. Но не с нами. И нам всем это прекрасно известно. Поэтому, уважаемый директор, - секунда, и от надменного вида не остается и следа. Перед МакГоннагалл привычный до оскомины лапочка Альбус Северус Поттер: - Давайте не будем нарушать традиции. Напишите нашим родителям – будьте уверены, они завалят нас тонной бумаги исписанной самым назидательным тоном, который вы только можете себе представить. Назначьте еще часов тридцать отработок под бдительным контролем преподавателей. Можете даже отстранить меня от квиддича, - на последних словах тон Альбуса снова ломается. – Должен же быть у моего братца хоть какой-то шанс остаться не самым дерьмовым капитаном в истории Гриффиндора. - Если вы думаете, что это какая-то шутка, мистер Поттер, смею вас разочаровать, - МакГоннагалл цедит сталью, отмахиваясь от уловок младшенького. – Ваши фокусы не сработают. - Какие фокусы, директор! – распахивает в притворном удивлении глаза Альбус. – Я полностью с вами согласен! И я ни в коем случае не снимаю с себя ответственности за свои поступки, поэтому и готов понести справедливое наказание по вашему усмотрению. Очевидно, для старушки подобные выходки оказываются из ряда вон, поэтому она очень скомкано сворачивает эту их выволочку и резво выпроваживает, отчеканив напоследок, что «сообщит о своем решении позднее». Альбус молчит, пока они возвращаются в спальни. И даже там предпочитает без слов завалиться на кровать, оставаясь где-то в своих мыслях. Скорпиус привычно закуривает, изредка бросая на младшенького взгляд. Тот предпочитает его игнорировать, и Малфой логично решает, что если бы ему нужно было бы что-либо знать, Альбус бы обязательно ему это сообщил. МакГоннагалл все-таки пишет письма родителям. Как и предсказывал младшенький – в ответочку те присылают по громовещателю на каждого и даже пару писем вдогонку. Видимо в этот раз, директриса была особенно красноречива. В их плотное расписание отработок впихивают очередные тридцать часов. В этот раз у преподши по маггловедению. В их первый визит профессор Роули тратит отведенные три часа на рассказы обо всякой хуете, которой был завален ее кабинет, вместо того чтобы попросту дать им задание и свалить восвояси. И все это время Альбус, черт его дери, слишком убедительно изображает заинтересованность, отчего Скорпиус разве что не воет – после каждого вопроса от младшенького дамочка принимается еще восторженнее перечислять свои «находки». К следующему визиту до нее очевидно допирает, что Альбус просто мастерски тянул время, поэтому она резво спроваживает их в кладовую, забитую коробками, и сухо сообщает, что за оставшиеся двадцать семь часов им предстоит перебрать их все. В коробках оказывается адская мешанина из колдографий, маггловских фоток и каких-то газетных вырезок. А еще ебучей пыли, паутины и прочего мусора. Лениво копаясь в одной из них, Скорпиус слышит язвительный смешок Альбуса: - Зато, блядь, дружочек, твоя мечта сбылась. Скорпиус оборачивается, вскидывая бровь. - Она все-таки съеблась отсюда. Скорпиус довольно хмыкает и возвращается к работе. Отработки, полученные за предыдущие пять визитов к директору, никто отменять не торопится. Поэтому по понедельникам и средам у них Филч – комбо за последствия препраздничной пьянки, разгромленной тогда же гостиной и испорченных доспехов, очередную попойку по возвращению в школу и, вдогонку, за хранение алкоголя. Пытались еще впаять незаконный выход за территорию школы, но ввиду отсутствия хоть каких-нибудь доказательств, пришлось поверить, что весь этот запас они притащили с каникул. Как, блядь, только донести смогли. Четверг они проводили у Хагрида. Того без конца разрывало между ответственностью перед директором и трепетной любовью к Поттеру-старшему. Поэтому им, конечно, приходилось чистить навоз и копаться в сырых и вонючих грядках, но надолго того не хватало, и они торчали в его хижине, пытаясь пить то травянистое пойло, которое лесник гордо называл чаем, и вежливо отказываться от просроченных каменных пряников. Скорпиус ждал, что хотя бы отработки у Лонгботтома отменят в связи с их последним залетом, но нет, блядь. Половину субботы они торчали в теплицах. Единственный бонус состоял в том, что большая часть работы была очень-очень близко к кладовым, благодаря чему они могли безнаказанно таскать оттуда все, что им заблагорассудится. Ко всему этому, мягкосердечный дядюшка Невилл все-таки не удержался и прочел им длинную лекцию о несанкционированном употреблении магических трав и отваров. Дошло до того, что тот увлекся настолько сильно, что перечислил им еще парочку подходящих смесей. Альбус крайне виновато и вдумчиво кивал все то время, что Скорпиус перебирал флаконы в шкафчиках, откладывая только что названные себе в карман. В утро воскресенья они поступали в распоряжение Помфри. По-хорошему, напидоривать утки им нужно было без использования магии, но старушка видимо еще не отошла от их двухнедельного пребывания в больничном крыле, поэтому совершенно случайно забывала забирать их палочки. Которыми они бессовестно пользовались, убирая их только тогда, когда шаги целительницы снова слышались в коридоре. И да. Вторники у помешанной на магглах Роули. Отличный план на январь, блядь, - думает Скорпиус во время очередного вечера в компании Филча и ебучих карточек. Рука нещадно ноет, потому что в этот раз завхозу захотелось с ними попиздеть, вместо того чтобы свалить по своим важным завхозским делам, благодаря чему они могли бы переписывать бесполезные кипы макулатуры с помощью магии. Тот в стиле Помфри «забывал» забирать палочки и, блядь, как же Малфой любил старого хрыча за это. Но не сегодня. Сегодня он фыркал, жалуясь на очередную пакость младшекурсников, которые по собственной тупости до сих пор не научились вовремя сваливать из коридоров после отбоя, в очередной раз попадая под разнос. Рассказывал, как вопила МакГоннагалл, когда увидела, что студенты сотворили с доспехами. И от одного его тона безошибочно было понятно, что старик на дух не переносил директрису. Чертыхал Хагрида, чьи питомцы пробрались во время каникул в теплицы Лонгботтома и переломали весь урожай антенницы, которую тот так заботливо взращивал, за что Филч дважды получил выволочку. Старик продолжал язвить в сторону и слишком деятельного любителя мерзкой живности, и самого профессора, которому следовало бы научиться закрывать двери, а не винить каждого там, где подводила только собственная безалаберность. Где-то посреди его монолога о безответственных и безмозглых студентах, которые становятся такими же безмозглыми преподавателями, внезапно вклинивается Альбус: - Кто нас сдал? Филч щурится и мерзко усмехается, цепко впиваясь в того глазами. - А я почем знаю, мистер Поттер? - Ой, да ладно, - фыркает Альбус. – Знаете хотя бы потому, что у директрисы рот не закрывается, когда дело доходит до нотаций. Готов поклясться, ее чуть ли не трясло от возмущения, пока она вычитывала вам, сколько правил мы нарушили, и с какой строгостью вы должны подойти к нашему наказанию. - Это верно, - хмыкает Филч, продолжая тянуть ядовитую усмешку. – Я про вас много чего выслушал. - Старая карга… - начинает Альбус. Филч вроде бы и неодобрительно шикает на него, но как-то без особого энтузиазма, даже не пытаясь скрыть довольный оскал. – Просто не могла не растрепать, откуда она обо всем узнала. - Да только глухой и слепой не знал, что вы там устроили! – продолжает вилять Филч. – Уж явно и до директора дошли слухи. Вы б лица свои зеленые наутро видели, самодовольные аристократишки! - Черт с ней с пьянкой, - отмахивается Альбус. - Я про алкоголь, который по приказу старушенции вы радостно сливали в канализацию. Откуда карге знать, где мы его храним? Вряд ли же вы, дорогой завхоз, рассказали ей все наши секреты? - Не знаю я никаких ваших секретов, - снова щурится Филч, прислушиваясь к звукам в коридоре. – Знал бы – сам донес. - Вот именно, - продолжает давить младшенький. – Как же так? Неужели кто-то разнюхал все прежде, чем успели вы? - Не разнюхал, - посмеивается Филч. – Разнюхал, если б до этого не знал. А так – скорее запоздало сообщил. Альбус хмурится. Филч подбирается, бросает красноречивый взгляд на младшенького и направляется к двери. Оборачивается напоследок и бросает куда-то в пустоту: - Впрочем, никогда до этого не замечал за вашей драгоценной кузиной любви к стукачеству. Все-таки не те когтевранцы нынче пошли. Малфой застывает. Где-то на середине карточки – отчего перо дергается, и огромная клякса топит весь переписанный текст. Какого хера? Из пяти поттеровских кузин только одна, блядь, училась сейчас на Когтевране. Гребаная Роз Уизли. Только эта сучка знала, где они с Альбусом курят траву. Если из шести залетов вычесть предпраздничную пьянку, получается эта дрянь сдала их минимум дважды. А еще Роз определенно видела, как они возвращались из раздевалок, когда Альбус напоследок заколдовал пуффендуйскую форму. Скамандеру стоило хорошенько подумать, прежде чем хвастаться тем, что он однажды уже разъебал Альбуса на поле, и нет причин думать, что его команда не сможет это повторить. И эта математика была нихера, блядь, не в пользу Роз. А судя по реакции младшенького – это не было для него сюрпризом. Скорее гребаным доказательством сраной гипотезы. Альбус провожает завхоза взглядом и, как только за ним закрывается дверь, тут же переключается на Скорпиуса. - Что? – хмурится он в ответ. – Если ты думаешь, что я об этом знал… - Нихуя ты не знал, - отмахивается младшенький. – Я эту хуйню с алкашкой сам заебался выяснять. Только на старика и была надежда. - Но про все остальное ты знал? Альбус хмыкает, неопределенно пожимая плечами. - Скорее да, чем нет, дружочек. - В смысле, блядь? - В смысле, мало кто знает, где мы удалбываемся травой. Но эта сучка точно знала. Пуффендуйцы нихуя не подозревали о моей выходке, иначе б не надели форму. Ни за что на свете, думает Скорпиус. Потому что, во-первых, Альбус заколдовал свитера так, чтобы те не могли их снять вплоть до матча со Слизерином. И даже, блядь, консилиум из МакГоннагалл, Помфри, Слизнорта, Флитвика и последней их преподши по ЗОТС Бриндлмор пока не разгадал эту задачку. А во-вторых, младшенький намудрил что-то там с легилеменцией или ее производными, поэтому вместо имени и номера – свитер едко сообщал о какой-нибудь идиотской, неловкой и смущающей ситуации. Остальные студенты по достоинству оценили выходку Поттера, поэтому проявили максимальную чуткость и понимание, устроив голосование за топ-5 самых стыдных ситуаций, в которых оказывались эти семеро. Уже несколько дней лидировала надпись со свитера самого Лоркана Скамандера, который, как выяснилось, учился сосаться на собственном братце-близнеце. - Зато, блядь, когда мы возвращались, нас видели мои дорогие кузины. И если изначально ты плохо подумал, про милую Молли – у меня для тебя плохие новости, дружочек. Это случилось после того как Пьюси пригласил ее на выходных в Хогсмид. Альбус изображает показушное разочарование, качая головой и прижав руку к груди. И слишком уж переигрывает, превращая это в идиотский фарс. Скорпиус закатывает глаза. Шут, блядь. - Историю со спизженными с запретной секции книжками можно было бы списать на нормальные, наконец, оповещалки, до которых доперла наша крайне опытная библиотекарша, но вот же неувязка, - хмыкает младшенький. – Нашли не все, а только те, что валялись в нашей спальне. А кроме меня и тебя, дружочек, также часто там ошивался только один человек. Угадай кто? Альбус выжидательно молчит. А Скорпиус определенно ненавидит эту ебучую математику. - И что теперь? – задумчиво спрашивает Малфой, внимательно разглядывая младшенького. Внешняя расслабленность и мягкий тон – полная херня. Там, под этой маской абсолютного безразличия, все еще плещется ядовитая злость. Потому что Альбус Поттер вообще ни разу не из тех людей, кто забывает чужие проебы. И чего, блядь, хотела добиться этим Роз? Чтобы у Альбуса снесло последние тормоза, и он, наконец, сдержал свое обещание? - Дружочек, - мягко тянет младшенький. – Я же тебе говорил, что не трону ее, пока она окончательно тебя не заебет. Но я, блядь, совершенно точно не планировал провести лучшие годы своей молодости на этих сраных отработках, которых в моей жизни стало подозрительно дохуя. Вот я с ходу могу накидать тебе десятка два гораздо более приятных занятий, чем вся эта поебота, на которую мы с тобой тратим последние две недели. - Не сомневаюсь, блядь, - хмыкает Скорпиус. - Поэтому либо ты в ближайшее время приводишь эту ебнутую в чувства, и она перестает портить нам жизнь, - взгляд у Альбуса ядовитый и ледяной, щеночек от такого уже бы намочил свои дорогущие штанишки. – Либо это сделаю я. И все дерьмо в том, что Альбусу даже продолжать не надо. Скорпиус и так знает. В этом смысл, да? – думает он. Роз предполагала, что к этому все придет. Рассчитывала, что Альбус не сделает ничего в ее сторону, пока в роли ее ангела-хранителя выступает Малфой. Наверное, его выходка действительно хорошенько перетряхнула Роз. Он действительно надавил на самое больное, что только было в ее жизни. Жалел ли он об этом? Ни разу, блядь. Роз получила то, что заслужила. И будь, Малфой поумнее, он бы сказал Альбусу, чтобы тот разбирался со своей кузиной сам. И тратил бы силы не на жалкие попытки выбросить эту сучку из головы, а на игнорирование того дерьма, которое творил бы младшенький с Роз. Вряд ли одно другого сложнее. Но как же, блядь, бесит. Бесит, что она настолько хорошо его знает. Бесит, насколько легко им манипулирует. Каждый раз, когда он искренне верит, что хотя бы в этот раз обыграл ее – она с легкостью переворачивает все в свою пользу. Что с мелкой. Что сейчас. Где-то на подсознательном уровне Скорпиус был уверен, что Роз не придет в голову закладывать, хер с ним самим, но хотя бы Поттера. Потому что она ведь до потери рассудка хотела получить его себе. Шла по головам, лишь бы подобраться поближе. И вроде как, не нужно быть ебаным гением, чтобы догадаться – вряд ли объект твоей безумной страсти воспылает к тебе пламенной любовью, если ты с упрямством гиппогрифа начнешь портить его жизнь. Значит, блядь, Роз считает – без Малфоя у нее нет ни единого шанса. И еще свято уверена, что Малфой все еще влюблен в нее настолько, чтобы тормозить Поттера. Не то чтобы она не права. Но, наверное, впервые он думает о том, что не дает Альбусу взять все в свои руки не только из-за своих чувств к ней. - Если я попрошу тебя об одолжении, ты согласишься? – спрашивает Скорпиус. - Дружочек, блядь, - смеется в голос Альбус. – Ты сам-то понял, какую хуйню сейчас сморозил? Ты, правда, думаешь, что я смогу тебе отказать хоть в чем-то, после того как согласился жениться на тебе и тратить наше «долго и счастливо» на то, чтобы портить жизнь твоему папаше? - Даже если это будет касаться Роз? – вскидывает бровь Скорпиус. Флер шутовства тут же слетает с младшенького. Он змеей тянется вперед, опираясь локтями на стол, и с ухмылкой отвечает: - Ради тебя – все что угодно. Скорпиус стучит в дверь дважды. Прислоняется к стене, прислушиваясь к голосам. Судя по Карте, соседка Роз съебалась на очередную свиданку со своим парнем. И он, блядь, может тот еще извращенец, но трахаться в совятне – это перебор даже для его нихуя не детской психики. Из двери показывается голова Доминик: - Надо же. Какой неожиданный визит - соблазнительно тянет она, опираясь на косяк плечом. Обычно вся эта вейловская хуета работала безотказно. Говорят, Филч однажды застукал ее в одном только факультетском галстуке с каким-то пуффендуйцем в коридоре после отбоя. Мол, парень, хоть и был одет, в отличие от нее, влетел по первое число, две недели не вылезая из подземелий, а вот Доминик умудрилась даже в карточках не засветиться. И если бы этот самый пуффендуец не вытрепал все, когда они пьянющие играли в «правду или действие» под сывороткой правды, это бы так и осталось слухом. Большая часть народа по итогу не вспомнила, чем закончились их попойка, но у Скорпиуса, воспитанного в духе лучших альбусовских традициях вечеринок, память на подобное дерьмо была просто превосходной. Роз как-то сказала, что Доминик иногда задавалась вопросом, почему на некоторых ее способности не работают вообще. На Альбуса, например. Или на него. Малфой действительно воспринимал эту магию также равнодушно, как и заебавшие его много лет назад попытки дешевого флирта, который окружал и его, и, конечно же, младшенького. Но ведь иногда он может и подыграть девушке. - Разве твоя кузина добивалась не этого, когда докладывала директору о каждом нашем вздохе? Доминик заливисто смеется. - Я говорила ей, что это плохая идея. Скорпиус усмехается, поворачивается к ней лицом и склоняет голову вбок, опуская голос ниже, чтобы слышала только она: - Жаль, что она тебя не послушала. - Тогда бы ты тут не стоял, - хмыкает она. - Кто знает. Доминик снова смеется, бросает взгляд за плечо и выходит из комнаты. - Я здесь буду лишней. Я думаю, вам есть, что обсудить. Прежде чем та скрывается за поворотом, Скорпиус внимательно следит за ней взглядом. И только после этого заходит в комнату.