Я умираю, потому что люблю тебя

— Ты говорила, что с танцами плохо у тебя? В каком смысле? — спрашиваю я, надевая очередную вещицу в примерочной, пока Мими стоит с другой стороны двери. — Ну я, конечно, не плохо танцую. Я здесь уже около двух лет работала, и трудностей не возникало. Но вот полгода назад наша с девочками группа распалась, и одна сучка пустила грязные сплетни. После этого приходили люди, но они быстро уходили. Я выглядываю из-за двери примерочной и протягиваю Мими кожаный комбинезон: — Это точно не моё. Там есть что-то не кожаное. И не такое чёрное. И не такое откровенное. — Сколько тебе лет, малышка? Шестнадцать? Я в твои годы, знаешь ли, уже... — Да-да-да, но мне просто не нравится подобное. Мими закатывает глаза, но всё же идёт за другой партией одежды. Проходит пара минут, прежде чем она возвращается к моей кабинке с горой вещей, за которыми даже не было видно её головы. — Я принесла тебе какую-то дрянь, — девушка вздыхает и кладёт вещи на стол. — Сейчас посмотрим. Я протянула руку к первой попавшейся вещи. Это был джинсовый комбинезон с карманом на груди. — Ой, а дай мне футболку какую-то к этому комбинезону, — говорю я, выглянув к Мими. Она даёт мне синюю рубашку со словами, что футболки она даже мне не брала, ведь, цитирую: «тебе же не десять лет, чтоб носить футболки со Спанч Бобом». — Ну красотка же, — одевшись, показываюсь я девушке. — Ну неплохо, да. Ты на Земле одевалась во что-то такое романтичное, типа, да? — Если честно, то нет, — задумываюсь я. — Я носила оверсайз какой-то постоянно. Худи и широкие джинсы — моя любовь. — Какой пиздец. Прикупив ещё пару прикольных вещиц, Мими решает отвести меня в кафе, и её вовсе не смущают мои отказы. Она, между прочим, заплатила за мою одежду, а теперь ещё и обед. — Что ты обычно ешь? — спрашиваю я, листая меню. — Вот, например, здесь я часто беру акьют салада и каифе. — Что за акьют салада? — Очень острый салат, но если попробуешь, то не пожалеешь. Я всё-таки соглашаюсь на этот острый салат и тоже заказываю кофе. Наколов неизвестный мне огненно-красный ингредиент на вилку и, положив его в рот, я сразу ощущаю, как язык начинает пылать. — Господи, что это? — бормочу я, втягивая воздух ртом, который уже, кажется, начал неметь. — Вот ты неженка. — Мими усмехается и начинает с аппетитом поедать салат, — Давай, может, тогда лучше закажем тебе что-то сладкое? — Да не стоит, — смущаясь, отвечаю я. — Стоит, стоит. Хотя бы амирокан! Он потрясающий! Это как шоколадный рулет! — Уговорила, — закатив глаза, мямлю я. Конечно, амирокан мне был более по душе, чем тот убийственный салат. Казалось, что каждый ингредиент в рулете — из шоколада. — Слушай, а такие как я, ну, самоубийцы, мы часто пересекаемся с демонами и ангелами? — Вообще, нет. Вот это место, в котором мы сейчас находимся — это вообще как некий городок иштабов. Так что, не часто здесь доводится встретить кого-то другого. — Что такое иштабы? — округлив глаза, спрашиваю я, и Мими заливается хохотом. — А ты думала, как вас называют? Самоубийцы? Нет. Иштабы — это такое же название, как и непризнанные, хотя оно и не считается официальным. — А почему именно иштабы? — Ну, насколько я знаю, то подобным образом не очень давно начали называть. Сюда попала девушка-самоубийца, и она очень увлекалась разными мифологиям. Так вот Иштаб — Петля-Женщина, и она считается вроде покровительницей самоубийц. Вот и решила эта девушка называть вас иштабами. — Вау. Ну хорошо, что не придётся каждый раз называться суицидницей, — усмехаюсь я. — А что ты здесь делаешь, дьяволица Мими? — Ой, ну не такая я и дьяволица, — я вижу, что Мими опускает взгляд. — Я Грязнокровна. Мой отец демон, а вот мать — иштаб. — Оу, — киваю я. — Не знаю, конечно, но я уже дважды узнаю про подобную пару, хотя мне сказали, что это редкость. — Конечно, редкость. Поверь, на моего отца вылилась куча дерьма из-за его отношений с матерью. Не каждый на такое пойдёт. — Они так сильно любят друг друга? — улыбнувшись спрашиваю я. — О да, — глаза Мими загораются. — Я мечтаю о такой семье, как у нас. — А ты учишься в школе ангелов и демонов? И вообще, ты же дружишь с кем-то? Кто это в основном? — Ну, школу я давно закончила, и это были не лучшие годы в моей жизни. Меня унижали и оскорбляли, и всем всё равно, что во мне течёт кровь демона. Я всё же грязнокровна. Друзей у меня не было. Ну, так получилось. — А сколько тебе лет, Мими? — выгнув бровь, спрашиваю я. — Двадцать мне. Тут, конечно, счёт годов идёт по другому, но так как у меня мама, скажем так, земная, то мы и считаем так. — А где ты живёшь? — доедая свой десерт, интересуюсь я. — Там, где и ты теперь. Тебе же негде жить? — Нет, — шокировано мотаю головой я. — Вот и славно! Будешь жить у нас! Родители будут не против, я уверена. — Мими хлопает в ладоши и встаёт из-за стола.