***
Три дня — такой срок назвал магистр Новак, и Саман собирался уложиться в него. Никакая лошадь не выдержала бы подобной скачки: конному до эльфийских рощ добираться хорошо если дней шесть, а то и все десять, если отдыхать нормально. Но вампиру не нужны кони. Он сам себе конь легконогий. Да, боец из Самана вышел отвратительный, его потому и вышвырнули из боевых отрядов, припечатав: не годен. Думает много слишком. Хиловат, пусть и ловок, в кости слишком тонок. Такому не выдержать удар гура, а плясать с каждым противником — никакой удачи не хватит. Да и какая там пляска, когда свалка идет, рви любого, кто не свой. Но именно ловкость и легконогость позволяли ему сейчас бежать, почти не чувствуя усталости. Приличная одежда — в тючке за спиной, на поясе — две объемистые фляги, на крайний случай — зайца по дороге поймает. В лесу не сложно, живности хватает. Лесом он и двигался, иногда белкой взлетая на деревья поудобней, сверяясь со звездами — и снова срываясь на безумный бег, позволяя себе отлеживаться в на скорую руку вырытых убежищах, прикрывшись наломанными ветвями, лишь в часы самого яростного солнца. Как назло, дожди прошли, и новых туч не нагнало, но Саман только сцеплял зубы — и бежал, полностью используя рассветные часы и недолгие, но такие восхитительно-прохладные вечерние сумерки. Последнюю ночь он провел так же, в пути, чтобы к утру выпить последние капли из фляги, наскоро умыться в ручье и с рассветом выйти к последнему перед эльфийскими горами людскому поселению. Ловкость языка и полновесные серебряные монеты позволили выпросить у крестьян полуденного отдыха и возможности привести себя в порядок. Дальше Саман отправился по дороге, как и полагалось приличному посланцу, то и дело поправляя лезущие в лицо влажные волосы и ремень перекинутой через плечо сумки, в которой лежали все верительные бумаги. На душе было странно: одновременно тревожно и радостно от предчувствия... чего-то, чего — и сам не знал. Сквозь листву высившихся по сторонам деревьев то и дело мелькали блики солнца, порядочно раздражая, но сейчас Саман должен был играть по чужим правилам. Глупо испортить усилия многих своим мелким неудобством. Он не спеша двигался по дороге сквозь лес, зная, что условную границу с эльфийскими землями уже пересёк. Хотя бы потому, что раньше на картах здесь никакого леса не значилось, а деревья — вон, погляди, никак не назовешь молодыми, будто не один год росли. По его скромному разумению, эльфам бы стоило следить за вампирским послом целым отрядом, выцеливая сквозь заросли — но Саман не чувствовал слежки. Быть может, щиты? У Древних хорошие маги, должно быть, они умеют обманывать тварей вроде него. Или лучники слишком далеко — у эльфов превосходное зрение, такое же, как у вампиров ночью, а стало быть, он не чувствует слежки из-за расстояния. Или... Так или иначе — он в гостях и обязан выиграть эту игру. И вещи сдать, если прикажут, и колени преклонить... А вот, похоже, и пришли. Посреди поляны, отлично заметной среди поредевшего леса, стоял эльф. Один. Один?! Ну, точно засада где-то поодаль расположилась. Саман прижал руку к амулету, убеждаясь, что защита при нём, сам же на себя подосадовал: лицо бы жгло случайными лучиками, случись что с защитой. Но жест неистребим у многих, рука сама взлетает к груди, стоит увидеть впереди освещенное солнцем место, и он — не исключение. Так что только одернуть себя и прибавить шагу. — Ты можешь не выходить в свет, — смерив вампира спокойным, но явно оценивающим взглядом, произнёс эльф. Голос его был мелодичен и не выражал ровным счётом никаких эмоций. — Благодарю, добрейший, — Саман остановился под сенью последних деревьев, больше от желания продемонстрировать послушание и благодарность даже за такую малость. — Если пожелаешь, можешь следовать в тени. Под кронами почти нет дороги, но ты сам явился в светлое время. Щедрое предложение, но нет, слишком прогибаться тоже не стоит. — Никаких проблем, уважаемый, я защищен от солнца. С вашего позволения я только покрою голову, чтобы уберечь глаза, и готов следовать за вами. Эльф кивнул, показывая, что подождёт. Разворачивая висящую поверх сумки накидку, Саман старался не поглядывать на своего провожатого слишком уж открыто. А хотелось, даже из простого любопытства. Неброская одежда разведчика, короткий легкий меч — или длинный кинжал? — в ножнах не разберешь, аккуратно заплетённые медовые волосы и ярко-голубые глаза — как картинка из людских книг. Если не обращать внимания на детали, те картинки не передавали, а его натренированный на такие мелочи взгляд выхватывал. Одежда — будто из одного куска ткани, ни шва, ни торчащей ниточки. И даже ремни перевязи, вроде привычные на первый взгляд — а кожа ли это? Слишком гладкая на вид, какому зверю она принадлежала? Многочисленные пряжки не бликуют на солнце, будто не из металла сделанные. Странно. Надо будет разобраться, как получится изучить поближе. — Я готов, уважаемый. — Будешь отставать — кричи, — посоветовал эльф и с грацией летящего пёрышка тронулся с места, повернувшись спиной к вампиру. «Точно где-то прикрытие», — убедился Саман. Не может здравомыслящее существо так запросто оставить хищника у себя за спиной. Что ж, он знал, что так и будет, и намерения его честны, так что этот эльф и правда в безопасности. Саман попытался аккуратно прощупать своего провожатого простейшей магией, единственно ему доступной. Ничего. Лёгкое касание прошло насквозь и растворилось. Не может же быть, чтобы это была иллюзия. Значит, стоит защита. Предсказуемо. Вздохнув про себя, Саман сосредоточился на провожатом, без особых проблем подстраиваясь под его стремительный шаг. Дорога все вилась и вилась меж деревьев, постепенно истаивая до дорожки... тропинки... просто едва заметно примятой травы, намекавшей, что тут ходят. Трава стоила отдельного упоминания. Нигде раньше Саман не видел такой, он даже сбился с шага, наклонившись, чтобы рассмотреть ее — и только изумленно покачал головой, выпрямившись. Травинка к травинке, зеленая-зеленая, даже на вид мягкая, перемежавшаяся под деревьями обычной сорной травкой, растущей без всякого смысла. Пара взглядов по сторонам — и Саман убедился: вот так, кажется, выглядят дороги у эльфов. Мягкая трава, по которой идти одно удовольствие, а не вытоптанная до каменной твердости земля. А еще по сторонам как-то незаметно воздвигся лес. Но лес не менее странный, чем трава. Действительно пронизанный солнцем, он не оставлял ощущения вымерянности и выверенности, как в иных людских садах, где каждый прутик рос на своем, определенном садовником, месте. Нет, тут чувствовалась некоторая упорядоченность, на ту же травяную дорожку не наползали корни, стволы стремились к небу, не мешая друг другу, никаких буреломов или даже слишком разросшегося подлеска, но при этом не было неестественности. Будто лесу позволили расти, как ему хочется, лишь бережно подправив то, что принесло бы вред ему самому. И эльфы. Всюду были эльфы. Саман не понял, когда именно они начали появляться вокруг, зеленоватыми тенями скользя в таком же зеленовато-золотистом лесу, где негромко переговариваясь, где молча. Они явно что-то делали, но что — вампир не понимал, чудовищным усилием воли не втягивая голову в плечи от ощущающихся со всех сторон взглядов. Не настороженных, нет. Любопытных. Изучающих. Да лучше бы ему шипели вслед и проклинали, как в иных людских городах, пострадавших от нападений гуров! Это хотя бы было привычно... Хотя, что тут вообще было привычного? Проводник свернул с основной дороги на боковую тропку и замер возле зарослей кустов, усыпанных спелыми яркими ягодами. — Да пребудет с нами ваша мудрость, старейшие! Я привел гостя. Ветви расступились, будто воды. Саману приходилось видеть, как с грохотом обрушивающийся с вершины склона поток водопада, монолитный, словно стена, расступается, раздается в стороны, выпуская резко очерчивающуюся фигуру. Но здесь, в сердце леса... Их было пятеро, и от остальных эльфов их отличали только забавные широкополые шляпы, украшенные пышными венками из лозы и цветов. Старейшие не носили золота и драгоценных камней, принятых у всех, от гномов до людей. Нельзя было сказать, что на них больше одежд, чем на остальных, или что они выполнены из более «дорогих» материй. Нет. Но у каждого было что-то во взгляде — Саман видел подобное лишь в глазах самых старых вампиров, какую-то странную не то тоску, не то печаль, не то... На него вот точно взглянули с непонятной пока печалью. Почти досадой. — Мы рады, что ты добрался невредимым под сень этих ветвей, дитя. М-да. Саман ждал чего угодно, но не такого приветствия, выдохнутого мягким спокойным голосом. И что от него ждут в ответ? Знать бы хоть немного обычаи Древних, так и о них даже в сказках толком не написано! Оставалось только поклониться, как принято у людей, и отвечать привычными же, людскими словами. Разговор обещал быть трудным. А ведь это всего лишь приветствия! Что же будет дальше?Глава 1
7 июня 2022 г. в 19:33
Тихий свет разливался по каморке, в которой развернуться-то нельзя было. На стенах — полки, уставленные мелочёвкой и книгами, вместо нормальной кровати — сундук, в котором хранятся, кто бы подумал, тоже книги, но куда более ценные, а потому завёрнутые в обработанные шкуры, чтобы ни влага, ни мыши не добрались. Хотя, какие тут мыши...
В замке вампиров мыши не выживают. И крысы. И вовсе не потому, что здесь много кошек — нет, кошек тоже нету. Одни кролики на заднем дворе плодятся, не осознавая краткости своего бытия. Саман вздохнул и отложил книгу, которую пытался читать. Принюхался.
Из вентиляционной щели в заложенном окне пахло дождем и сырой землей. Для остальных такой запах в радость: можно выбраться из-под крыши и вдоволь побегать по окрестностям, разминаясь и весело переругиваясь, кто кому за шиворот воды налил. Саман к такому веселью присоединялся редко, а сейчас тем более не хотел. В голове теснились совсем другие мысли.
Скоро, совсем скоро покидать такие надёжные стены, в очередной раз отправляясь укреплять их, но вовсе не с мастерком и ведёрком раствора. Словами и делами, которые покрепче иного камня будут. А те слова, которым предстоит прозвучать и вовсе вместо ключевого камня под новую башню закладывать можно. Лишь бы прозвучали.
Нет, сидеть так и изводиться ожиданием просто невозможно. Бережно разгладив замявшуюся было страницу, Саман убрал книгу на полку, взял оттуда же стеклянный шар фонаря. Пальцы привычно пробежались по оправе, приглушая свечение, чтобы едва теплилось. Он ещё вернется сюда, прежде чем отбыть, и вот тогда — тогда комната погрузится в кромешную тьму, пряча его сокровища.
Поднявшись, Саман вышел, прикрыв за собой тихо скрипнувшую дверь. Попросить бы масла для старых петель, да всё забывается.
Вытоптанные до гладкости камни ложились под ноги. Саман словно пропускал замок сквозь себя, всеми этими шорохами, сквозняками, запахами, звуками. Шары по стенам мягко перемигивались — видно, у магов тоже не доходили руки отрегулировать свечение. Но так даже уютней. Он вообще любил старую часть замка, наотрез отказавшись переселяться в новое крыло, где и комнаты поболе, и коридоры пошире. Нет, не променяет он свою комнатушку ни на что, потому что именно в ней ему иногда снились сны, именно в этих коридорах иногда накатывало полузабытое, истершееся...
Он прикрыл глаза и слегка улыбнулся. Этот коридор выведет его в старую галерею, оттуда к лестнице, там всегда пахнет свежей листвой из сада и немного живностью. Если свернуть в одну сторону — донесутся из-за плотно прикрытой двери библиотеки смутные ноты бумаги и чернил, если в другую, в переход к «сердцу» замка, запахнет сухим камнем. Туда ему и нужно.
Саман на мгновенье остановился, уже занеся ногу для следующего шага. Обычно в главной зале кто-то есть, но не сегодня. Сегодня магистр ждёт его, и надо бы поторопиться, но... так хочется постоять пару глубоких вдохов. Перед дорогой ещё раз ощутить родные стены. Он помнил тут всё наизусть. Как и многим, ему замок стал настоящим домом: тут он получил поддержку, обучение, помощь, обрёл братьев и сестёр — не по крови, по сути.
Именно это чувство внезапной общности когда-то сыграло с ним злую шутку. Он-то думал, что они, осознавшие себя, смогут помочь всем. Смогут защитить людей. Смогут остановить гуров, сперва оттеснив их от людских селений, а затем переловят, «поправят» их, как поправили его. Отучат от жажды — и кровожадная поросль вампиров обратится к разуму. Он ведь тоже после оборота не знал, что делать с голодом. Он тоже чувствовал биение крови в жилах и хотел выпить из живых существ всё, до последней капли, слушая, словно музыку, как трепещущее от страха сердце сдаётся, замирает и останавливается.
Но это прошло.
Ему же объяснили, его же научили, и он перестал зависеть сперва от голода, а затем, благодаря амулетам и чарам, и от солнца. И Саман верил. Верил, как последний дурак, что и с гурами они «договорятся». До первых вылазок с боевыми отрядами.
Столкнувшись впервые с этими тварями, Саман впал в оцепенение. Ничего кроме потока слепой ненависти он не почувствовал. Гуры воспринимали «старших» вампиров как соперников на пути к еде. Туповатых соперников, которые почему-то не бросаются на добычу, чтобы успеть урвать сладкий глоток, а медлят — дурачки, что с них возьмёшь. Гуры даже не могли предположить, что людей можно «откармливать», нет. Гурами двигал голод. Всегда, они почти всегда были голодны, особенно сразу после заката. Гуры не стремились перенять что-то у других; любых вампиров, не принадлежащих к конкретной стае, они желали разорвать на части. Да и внутри стай то и дело вспыхивали свары, раскалывающие их на новые, более мелкие стайки, расползающиеся по округе и затихающие в звериных норах.
Но окончательное мнение о гурах Саман составил, когда они с отрядом отправились в дальний переход к деревням мастеров. Небольшое, практически изолированное взгорье, поросшее густым хвойным лесом, было труднодоступно не только для людей, но и для вампиров. Там и жили-то только проходчики и их семьи, привыкшие полагаться на свои силы, мастера, владевшие кузнечным делом на грани с алхимией. И именно в том направлении удирала спугнутая стая.
У идущих по следу отрядов оставалась слабая вера в то, что люди невредимы. Что алхимические тайны спасут, позволят продержаться до прихода подмоги. Но они опоздали.
Во что стая голодных гуров превратила некогда процветающее поселение... Это не поддавалось описанию. Саман помнил, как стоял посреди чужого кровавого пира, словно громом поражённый. Даже не валявшимися вокруг выпитыми, растерзанными телами, не выломанными дверями и окнами, нет. Он сжимал в руке бесповоротно испорченный дневник какого-то мастера. Некогда толстый, прошитый льняной нитью, собранный в кожаный переплёт и украшенный тиснением — и превратившийся в измочаленную тряпку.
Уму непостижимо! Уничтожить целый пласт уникальных знаний из-за того, что кому-то просто захотелось пожрать. Саман смотрел на том у себя в руках — он пах тухлой кровью и несправедливостью.
Вот тогда он и уяснил, кто такие гуры на самом деле. Тогда же понял, кем их, поборовших жажду, считают люди. И ужаснулся, осознав, сколько нужно сделать, чтобы изменить ситуацию. Не тогда ли лег первый камушек в ту стену замка, которую укреплял именно он? Первое не слово, но намерение.
У гуров не было шансов усмирить свой голод, равно как и спастись от солнца, а у разумных вампиров — был. И эта вылазка к эльфам могла здорово помочь им. Поэтому Саман, дойдя до высоких дверей в зал, где, судя по доносящимся голосам, его уже ожидал магистр Новак и один из любимых наставников — Сигур, замер на пороге, оправил одежду... волосы... прочистил горло и решительно толкнул тяжелую створку.
Не то, чтобы все проделанное требовалось, но он — тот, по кому будут судить обо всех. Он не может, не имеет права допустить ни малейшей оплошности. Потому свежая, скромная лишь на первый взгляд одежда, потому умение носить ее, потому спокойный взгляд и безупречная осанка.
— Магистр, мастер, — два вежливых кивка. — Темной ночи вам.
— Не трать время, мой мальчик, — вместо приветствия повёл рукой магистр Новак. — Последние приготовления завершены — тебе пора в путь. Дня за три доберешься, с учетом дневок. Крайне невежливо явиться к эльфам после заката, как было бы удобнее нам. Это может натолкнуть их на не самые лучшие мысли — а нам и без того оказали великое одолжение.
Согласно склонив голову, Саман покосился на Сигура. Тот поморщился на последних словах магистра, шумно выдохнув, по лицу кузнеца прямо читалось: «Одолжение, как же». Ох, сколько он ярился, доказывая, что все это — не более чем грандиозная подстава... Даже если так — Саман был готов идти на риск. Как согласен был отправляться в, если верить людям, пронизанные солнечным светом до самых корней рощи.
Открой сейчас рот Сигур, наверняка проворчал бы что-то вроде: «Ох не нравится мне это всё, ох попортят парня, гады солнечномордые!» Но кузнец молчал. Всё уже сто раз передумали, переговорили, даже слова магистра Новака ложились поверх других таких же, высказанных не единожды.
Не злить хозяев. Не дергаться, даже если случится что-то из ряда вон, и кто-то упадет, заливаясь кровью — а вдруг это проверка? Быть милым, доброжелательным и обещать все, что в силах ордена и даже немного больше. Цена, которую предстояло заплатить за несколько эльфийских лекарей — если они вообще согласятся отправиться в замок к вампирам — должна была потрясать воображение. Но орден выплатит ее Древним, чего бы ему это ни стоило, как выплачивали немногие счастливые людские города, которым перепадало подобное счастье. И, главное, никаким шпионам не получалось вызнать, что же запросили эльфы за свои услуги.
Саман отправлялся в полную неизвестность, не имея на руках никаких карт.
— Я сделаю всё, что от меня зависит, магистр.
— Просто сделай «всё» — этого будет достаточно.
— Кхм, — громогласно бухнул кузнец, когда они замолчали. Добившись внимания будущего посла, Сигур протянул здоровенную ручищу, намекая, что старый амулет надо бы сдать — они наперечёт, да и он не мальчик, чтобы ковать ночи напролёт.
— Да, конечно, — мягко улыбнулся Саман, снимая защиту и вкладывая в ладонь наставника.
Сигур прибрал в поясной кошель хорошо выполненный, но совершенно рядовой артефакт, когда-то созданный специально для «подозрительно тихого мальчишки», а сам достал новый. Саман учтиво склонился, принимая дар, легший на плечи приятной тяжестью усиленной защиты. Даже мурашки побежали — вот это вещь! Он восхищённо поднял глаза на наставника, тот усмехнулся: мол, что я, по-твоему, только крыс подковой зашибать умею?!
Саман помотал головой, поддерживая безмолвный диалог: никак нет!
Смягчившись, Сигур расставил руки в сторону, призывая обнять себя на дорогу. Медвежья хватка кузнеца вселила надежду и придала сил. Саман всегда знал, что его дело — помочь. Стать хоть и не таким нерушимым столпом, как магистр Новак или Сигур, но принять возложенный вес, устоять, проложить путь для всех остальных. И он справится. Не во что бы то ни стало, а просто справится, как и просил магистр Новак.