Цунами

Гермиона шла по лужайке к крыльцу. Она была одной из немногих, кому в любое время был открыт доступ в «форпост» герра Эйгенграу. По периметру дома стараниями Уолды появились кадки с наперстянкой. Фрау Блоксберг говорила, что эти цветы привлекут сюда фей, которые нарвут их себе для колпачков. И, кажется, судя по промелькнувшим в зелени крыльям, она оказалась права. Хотя могло оказаться так, что это обычные бархатницы. Невидимый взору восьминогий охотник уже ждал их на ланче, развернув среди стеблей кружевной такелаж. Погода радовала: в тени было не больше пятнадцати градусов, а на солнце набегали все двадцать пять. Трава у фонтана сохранила тот самый ирландский зелёный цвет, который так любят жители «Изумрудного острова», но у крыльца уже давно выцвела и высохла. Окна кухни были открыты нараспашку. Двери дома — тоже. Уолда стояла у подножия лестницы и на немецком отчитывала швабру, качающуюся в воздухе. Звучало это так, будто предмет инвентаря, как минимум, пустят на дрова. — А, это ты, Гермиона! — Уолда взмахнула ладонью, после чего отпущенная восвояси швабра подпрыгнула и быстренько смылась с глаз долой. — Ты только посмотри на эту бестолковую деревяшку! Опрокинула вазу… — Я принесла кое-что к чаю! — сказала Гермиона, приподняв корзинку с кексами. — Ты вовремя, мой чайник как раз натанцевался! Они прошли на кухню, наполненную запахами гвоздики, базилика, смородиновых листьев и фруктовой кожуры. В горшочке на огне томилось что-то вкусное под крышкой. Уолда поставила чашки, а Гермиона достала угощение из корзины — шоколадные кексы. Десерт обнаружился у неё на подоконнике ранним утром. Помня завещанное Грюмом предостережение, Гермиона проверила кексы на заложенные в них проклятия и лишь потом заметила вышитую на положенной в корзинку салфетке монограмму — такая же украшала носовые платки, доставшиеся ей от Регулуса. Внезапный гостинец озадачил Гермиону. В её руках как по волшебству появилось сквозное зеркальце. Подстрекаемая угрызениями совести Гермиона попыталась вызвать Регулуса, сделала всё по его инструкции. Пока он не откликнулся, неожиданно для самой себя она бросила взгляд на своё отражение в зеркале над умывальником, пригладила волосы… Время шло, а в магическом приборе Блэка всё крутилась туманная муть. Не ответил. — О чём задумалась? — спросила Уолда. Её светлые глаза полнились любопытством. — Ах, ерунда, — вяло откликнулась Гермиона. Она заметила большой куб льда на тарелке, внутри которого была замороженная рыба. — Точно! Сегодня герр Вальтер должен был рыбачить с мистером Гринграссом. Фрау Блоксберг разлила чай по разрисованным цветочками чашкам. — Верно, он вернулся очень довольным. Гермиона помешала ложечкой напиток и сделала глоток. Уолда неизменно заваривала травяные чаи со слегка холодящим солоноватым вкусом. К ним нужно было привыкнуть. Уолда рассмеялась: — Все рыбки попались на крючки. — Значит, улов был хорошим, — задумчиво сказала Гермиона, откусив кусочек кекса. Шоколадная глазурь таяла на языке, оставляя приятную горчинку. День и правда был прекрасен. Снаружи ярко светило солнце. Столешница нагрелась под прямыми лучами. Гермиона чувствовала, как от дерева шло тепло. Как от её парты в классе трансфигурации — на неё всё время падало солнце из окна; вдалеке виднелось поле для квиддича, и профессор МакГонагалл иной раз украдкой посматривала в его сторону во время урока. Думала, никто не замечает. Сейчас за этой партой сидит кто-то другой, слушает декана Гриффиндора или с тоской глядит на башенки стадиона, мечтая оказаться там. Гермиона прикрыла глаза, вызывая в памяти дорогие сердцу образы. Как бы ей хотелось снова полюбоваться этим видом и ощутить ту детскую беззаботность, когда слишком длинное эссе — это главная проблема дня. Впрочем, мальчишки не давали ей расслабляться. Она вспомнила местечко на берегу озера, где они вместе лежали в траве после уроков. Гарри чертил схемы, чтобы после улучшить тренировочный зал в Выручай-комнате. Рон на ходу придумывал и толковал сновидения по заданию Трелони, потому что никогда не помнил своих снов. О, как же Гермиона ему сейчас завидовала! Она посмотрела на пластиковое колечко. В тот день, когда Рон надел его ей на палец, перед мысленным взором разволновавшейся Гермионы пролетели кадры дюжины просмотренных мелодрам. Ведь так обычно и бывает: сначала мальчик дарит кольцо из фольги или проволоки, а спустя пару лет — обручальное. Уж на что Гермиона была далека от романтики, но такие банальные вещи знала. Теперь все эти милые мелочи, сценки из жизни, отголоски фраз принадлежали ей одной, всё равно что память о людях с фотографии, неподдающейся реставрации. Она вздохнула и сделала новый глоток чая, безотчётно отметив, что число кексов в корзинке значительно уменьшилось. — Сложно устоять. На вкус напоминают «Поцелуй», — сказала Уолда, проследив за её взглядом. Гермиона чуть не подавилась. — П-простите? — Schokokuss. У вас их называют «котелками», только эти немного горчат. Или для тебя самое то? Ты съела три штуки и глазом не моргнула. Гермиона быстро вытерла губы салфеткой. Тщательно. Несколько раз. — Как правило, дети больше любят молочный шоколад, он нежнее и привычнее, — проговорила Уолда с улыбкой, — а повзрослев, начинают любить тёмный. Его нельзя согнуть, только разломить. Он горчит, очень медленно тает. Первый раз может и не понравиться, но уж если оценишь его по достоинству, на молочный уже вряд ли взглянешь. Гермиона опустила глаза в чашку, словно расклад чаинок должен был срочно поведать ей о чём-то архиважном, но те хаотично кружились на дне, отказываясь складываться в хоть какой-то осмысленный рисунок. Несколько секунд на кухне слышалось только бульканье воды под крышкой кастрюльки на огне. Стало жарко. Гермиона чувствовала, как краска заливает лицо, а в мешочке на поясе даже не было нормального зеркала, чтобы проверить, всё ли так плохо. В сквозном всё равно ничего не увидишь. Она достала его и сразу убрала назад. — Ты уже несколько дней носишь с собой эту занятную штучку, — сказала Уолда, взяв с кухонной стойки посудное полотенце и вытерев стол от крошек. — Это зеркало дал мне Регулус для экстренной связи, — выделив последние слова, ответила Гермиона. — Но оно не работает. Или я что-то неправильно делаю. — Тогда спроси его, что с этим зеркалом не так. — Спрошу, как только увижу. — Голубушка, если поторопишься, можешь застать Регулуса наверху. Он явился сюда утром и терпеливо ждал, когда герр Вальтер вернётся с озера. Сейчас они оба в кабинете. Сердце трепыхнулось в груди, а ноги будто ударила крапива — так резко захотелось встать. Гермиона сдержалась. — Наверняка куют новый конспиративный план, — предположила фрау Блоксберг. — Тогда я тихонько загляну в их «кузню» и полюбопытствую. — И правильно! Мужчины в своём репертуаре — решают, как захватить мир, забыв спросить женщин. Es ist etwas unziemlich! — Прошу прощения?.. — Это немного неприлично, — перевела Уолда. — Можешь зайти к ним с вопросом о выборе соуса к рыбе — это хороший предлог. Гермиона со смехом кивнула и поспешила наверх, гадая, какие новости принёс Блэк. Немного запыхавшись от быстрого шага, она постучала, и ей тут же ответили: «Входите». В кабинете царил сумрак, солнце ещё не добралось до западных окон, так что настольная лампа в одиночку самоотверженно боролась с темнотой. Регулус сидел напротив Гриндевальда, а между ними на столе стояла копия чаши Хельги Хаффлпафф. Это вернуло Гермиону к действительности. Блэк поднялся на ноги, приветствуя её. Его собеседник не мог это сделать при всём желании. — Как раз вовремя, — сказал он. — Я рассказываю Регулусу о нашем замысле. У Гриндевальда было столько замыслов, что Гермионе явно требовались уточнения. — Оказывается, мы независимо друг от друга пришли к одинаковому выводу: чаша Хельги Хаффлпафф может быть крестражем Волдеморта, — милостиво предоставил их волшебник. — Так вы думаете, что чаша может быть у Лестрейнджей? — Регулус покачал головой. Его терзали сомнения. — Почему? — Считайте, это прозрение. Объяснение показалось Гермионе притянутым за уши. Она села в свободное кресло, наскоро оценивая обстановку сил в комнате. Гриндевальд не сводил взгляда с лица Регулуса, выискивая следы малейшей симпатии к семейству его фанатично преданной Волдеморту кузины. Блэк же выглядел откровенно неважно: он был бледен, словно кто-то высосал из него всю силу, под глазами залегли тёмные круги… — Если это так, если чаша у Беллы или Рудольфуса… — Никаких «если»! Мы не можем действовать наобум, поэтому обязаны проверить наши догадки. — И для этого вам понадобится поддельная чаша? — Лорелея со своим наречённым уже выбрали дату бракосочетания. Свадебные приглашения разлетаются с совами. Роули — чуть ли не единственная кровная родня Лестрейнджей в Британии. Полагаю, свои приглашения ваша кузина уже получила, — сказал Гриндевальд, эдакий снисходительный отец, объясняющий решение задачки ребёнку. — В честь знаменательного события Гектор подарит своей единственной ученице золотую чашу Хельги Хаффлпафф. В этот момент мы должны внимательно следить за реакцией супругов Лестрейндж. Если Волдеморт передал им крестраж… — Они испугаются, — заключил Блэк. — Да! — выдохнул Гриндевальд. — Едва ли им известно, чем для него на самом деле ценна эта чаша. Вы достаточно близки с Лестрейнджами… Как считаете, Регулус, сумеете узнать, где они хранят её? Блэк задумался. У Гермионы не хватило терпения отмалчиваться: — Как насчёт сейфа в гоблинском банке? Иногда самые простые решения — самые действенные. «Гринготтс» прекрасно охраняется. Чем не тайник для такого важного сокровища? Их мысли текли по одному руслу, потому что Регулус кивнул. — В таком случае нам понадобится ключ, — заметил он ровным голосом. — Это программа-минимум. Фамильный сейф Лестрейнджей, как и Блэков, расположен на самом нижнем и самом защищённом уровне, но охраняются они по-разному. Нашу площадку, охватывающую с семисотой по семьсот двадцатую ячейку, стережёт хвосторога, а их — железнобрюх. — У меня есть сейф на нижних уровнях «Гринготтса», — призналась Гермиона, из-под чёлки посмотрев на повернувшегося к ней Регулуса. — И его как раз караулит железнобрюхий дракон. — Мисс Грейнджер полна сюрпризов, — мрачно усмехнулся Гриндевальд, ненароком коснувшись булавки. — Кстати, Гермиона, нужно поздравить Регулуса. Он справился с возложенной задачей и вошёл в ближний круг Волдеморта. Сам Регулус не выглядел очень уж счастливым. Или первоклассно скрывал свою радость. Его лицо никак не выдало, что именно он чувствовал, но Гермиона видела, как он напряжён. Она подумала, что, если дотронется до него, её ударит током. Спустя несколько секунд Гермиона вымолвила: — Прекрасная новость. Поздравляю. — Я всего лишь воспользовался благоприятной ситуацией, — с вышколенной учтивостью в голосе произнёс Регулус. А затем он рассказал всё с самого начала: о портретах мистера МакКиннона, Крауче-младшем, Ноттах и готовящихся переговорах с великанами, чьей поддержкой жаждал заручиться Тёмный Лорд. Гриндевальд не перебивал, хотя время от времени односложно хмыкал. Гермиона сидела, сложив руки на коленях, и поражалась, как Регулусу удавалось говорить так спокойно, учитывая, какая опасность по его милости грозила МакКиннонам. Он не предупредил их — просто сдал Волдеморту, а уж тот не станет с ними церемониться. Она наивно надеялась, что в этой реальности жертв будет меньше. Неудивительно, что Регулус был невыспавшимся — кого-то совесть ночью грызла. — Я сделал для Краучей всё, что собирался, — выслушав его, сказал Гриндевальд. — Дальнейшая судьба их отпрыска меня не волнует. Если даже младший Крауч будет убит, старший всё равно останется моим должником. Ноттов можно вычеркнуть из списка — авроры с них не слезут. На переговоры с великанами, видимо, отправится Крэбб? Регулус потрясённо моргнул. — Так и есть. Откуда вы знаете? — В Крэббах течёт великанья кровь, — вставила Гермиона, припомнив поблёкшие заметки Грюма. — Ничего удивительного в том, что Сами-Знаете-Кто отправит именно его договариваться с дальними родичами. — Ничего, — легкомысленно сказал Гриндевальд, потирая подбородок. — Скоро Крэббам будет не до переговоров. Есть другие кандидаты? Нет? Держите меня в курсе, Регулус. И ещё кое-что… Я всё хотел расспросить вас о Малфоях… — Да? — Они с пеной у рта клянут магглорождённых, но сами, насколько я понимаю, долгое время вели дела с магглами. Регулус выдавил улыбку. — Об этом не принято вспоминать в приличном обществе, герр Эйгенграу, но в моей семье ещё помнят, что Арманд Малфой получил участок земли в графстве Уилтшир за службу маггловскому королю. — Поговаривают, что один из Малфоев был претендентом на руку Елизаветы I, но получил отказ из-за родства с французской ветвью — с Малфуа. — Я читал эту версию событий в «Истории магии», — сказал Регулус, заработав восторженный взгляд Гермионы. — После отказа в браке Малфои прокляли королеву: она так и не вышла замуж, не оставила наследников, и на ней закончилась династия Тюдоров. Абраксас Малфой подавал жалобу в издательство «Маленькие красные книжки» на эту якобы клевету. Гриндевальд картинно принюхался. — Выходит, история с душком. — Это фрау Блоксберг занялась пойманной вами рыбой, — усмехнулась Гермиона. — Божественный аромат, — произнёс Гриндевальд. — Вы останетесь на обед, mein guter Freund? — Вынужден отказаться, — ответил Регулус. Гриндевальд не стал его уговаривать, ограничившись прощальным кивком. Блэк поднялся и быстро покинул кабинет, и Гермиона, выждав несколько секунд для приличия, вышла следом за ним. Она нагнала его на лестнице. Окликнула. Он обернулся, и, только очутившись с ним лицом к лицу, Гермиона осознала, насколько измотанным выглядел Регулус. Вопросы, упрёки, благодарности — всё отошло на второй план. — Ты долго здесь не появлялся, — проговорила Гермиона. — Я был немного занят. В уме как назло всплыли слова Гриндевальда, и она едва различимо прошептала: — Злодейство — дело муторное. — Что? — переспросил Регулус. — Ничего! — Нет, твои губы определённо шевелились. — Блэк коротко рассмеялся — всё он прекрасно расслышал. — Никогда не рассматривал свои Пожирательские «подвиги» с этой точки зрения. Меня повысили на муторной и горячо нелюбимой работе. То-то твои поздравления показались мне недостаточно искренними. Гермиона остановилась, вцепившись в перила. — Я не хотела, чтобы ты входил в ближний круг! Регулус сжал переносицу и зажмурился, словно его виски пронзила острая боль. — Я не настроен сейчас спорить. Мы могли бы подискутировать о моих злодеяниях завтра? — Для некоторых людей завтра будет поздно. Он подошёл вплотную и, понизив голос, строго произнёс: — Прекрати. Она вскинула подбородок и из упрямства не двинулась с места. — Враг нашего врага — наш друг, разве не так? Мы не должны подставлять под удар фениксовцев! — Герр Эйгенграу разделяет это мнение? — шёпотом поинтересовался Регулус. Она машинально бросила взгляд на верхние ступени, будто услышала скрежещущий звук колёс инвалидного кресла, и тем самым проиграла зрительный поединок с Блэком. — Видимо, нет, — констатировал Регулус, наклонившись к ней. — Просто я не желаю смерти хорошим людям. — Гермиона так сильно ткнула его в плечо, что он был вынужден отступить на полшага. — Если ты злишься из-за МакКиноннов, то можешь выдыхать: их дом уже защищён Фиделиусом. — Откуда тебе знать? — Твоя очередь верить мне на слово, — бросил Регулус и продолжил спуск. — Подожди! Дело не только в МакКиннонах, — скрепя сердце призналась Гермиона, стараясь не отставать ни на шаг. — Вступив в ближний круг, ты подверг себя большой опасности и… — Ты это уже говорила. — Но ты же не слушаешь! — Она всплеснула руками. — С тех пор как я прибыла в страну, у меня появилось три хороших друга: маленькая Тонкс, Уолда и ты. Знаешь, за эти месяцы я, вроде как, привязалась к тебе, поэтому, видя, в каком ты состоянии, не могу не беспокоиться. — «Вроде как?» — с неприкрытой иронией в голосе переспросил Регулус. — Значит, беспокоишься обо мне, да? Не стоит, Гермиона. Да он ей попросту не верил! — У меня всё хорошо. — Сдаётся мне, кто-то кривит душой. — По крайней мере, она у меня есть. Гермиона еле-еле удержалась от искушения закатить глаза. Слизеринцев невозможно переспорить! Змею можно загнать в корзинку, но, попав туда, она скорее сочтёт её убежищем, чем ловушкой. Пора менять тактику. Гермиона мягко улыбнулась. — Мне известно одно уютное местечко, где я могла бы угостить тебя… колой! Регулус высоко поднял брови. — Да! — продолжила она куда более уверенно. — Маггловской кока-колой! — Маггловской? Решила меня отравить? — Вовсе нет! Небольшая вылазка поможет развеять дурные мысли. — У меня были свои планы, — холодно ответил Регулус. — Так поменяй их. Он обомлел. Несколько секунд Блэк молча хлопал глазами. — Ты правда думаешь, что это необходимо? — Конечно! — с широкой улыбкой заверила Гермиона, дабы у него не возникло и тени сомнения в чудесных свойствах напитка. — Не зря же на каждой баночке колы белым на красном написано: «Выпей и улыбнись!» И потом, я так и не отблагодарила тебя за необычное спасение! Она приготовилась услышать кусачую шуточку, вернее, надеялась услышать, но таковой не последовало. — Хорошо, — с неожиданной покорностью сказал Регулус. — Угощай, — и протянул ей руку, раскрыв ладонь.

* * *

В Англии несложно найти автомат, продающий кока-колу, но Гермиона хотела отправиться к одному конкретному. Он стоял у стены бакалейной лавки, в которую миссис Грейнджер обычно ходила за покупками или отправляла за ними дочь в компании «Диккенса» и «Фарадея». А после, вооружившись полученной на сдачу мелочью, Гермиона бежала к автомату с логотипом «Кока-колы», принимавшему двухпенсовики. Они аппарировали во внутренний двор двухэтажного коттеджа. За высоким забором и посаженными здесь каштанами появление двух волшебников осталось незаметным. Гермиона и раньше использовала этот скромный дворик для перемещения в родные места. Мистер Хиндранс — владелец дома — был убеждённым квакером и гринписовцем; большую часть времени он проводил на митингах возле заводов и, как следствие, в полицейских участках. Грейнджеров мистер Хиндранс откровенно недолюбливал, потому что откуда-то прознал, что у отца Гермионы есть охотничье ружьё. Вообще-то, папа не охотился, стрелял только в тире в парке аттракционов, а ружьё подарил ему клиент, которому он удалил поддесневой зубной камень, и пригласил «съездить на фазанов». Судя по тому, как тихо было вокруг, свет в окнах не горел, а калитку «украшала» цепь, хозяин дома предсказуемо отсутствовал. На всякий случай Гермиона пригнулась и прижала палец к губам, жестами призвав Регулуса до поры до времени помалкивать и склонить голову следом. Они застыли под кроной каштана, прислушиваясь к малейшему шороху со стороны дома. Дождя не было, но капли с умытых водой листьев беспрестанно падали Гермионе на волосы. Размякшие шипастые коробочки лежали под ногами, зелёно-коричневые, пахнущие осенью и петрикором. — Аппарировать на маггловских владениях в светлое время суток запрещено сто тринадцатой статьёй Статута о секретности, — прошептал Регулус прямо над её ухом. — Пусть министерство для начала разберётся с остальными ста двенадцатью статья… — откликнулась было Гермиона, как вдруг рядом что-то хрустнуло, и Регулус незамедлительно зажал ей рот рукой. Затылок обожгло его дыхание. Мальчишка в сером джемпере с v-образным вырезом и коротких брюках перелез через забор и спрыгнул на землю неподалёку от них. Меньше всего этот школьник переживал за свои туфли — он поддевал носками палые листья в поисках каштанчиков, которыми дети так любят играть в войну. Блэк опустил руки на плечи Гермионы и легонько сжал их чуть выше локтя. Школьник увлечённо запихивал в карманы снаряды для конкерса и подходил всё ближе. Он не видел их за жёлтыми семипалыми листьями — не ожидал кого-то встретить в таком месте. Маленький маггл был таким же нарушителем границ, как Гермиона и Регулус. Она улыбнулась, оценив ситуацию: они испугались ребёнка и вели себя так, словно прятались от дементора. Мерлин! Назидания Грозного Глаза превратили её в параноика. Гермиона насмешливо взглянула через плечо на замершего позади Блэка. Она не рассчитывала, что между ними нет и шага, поэтому, повернув голову, чуть ли не столкнулась с ним носами. Он был слишком близко. Их тела почти соприкасались. «Es ist etwas unziemlich», — эхом пронеслось в её мыслях. Она ощущала чужое дыхание на своём лице. Слышала шорох пальто. Регулус пристально смотрел на неё. Улыбка приклеилась к губам, и всё, что Гермиона собиралась сказать, вышибло из памяти тараном, а он всё смотрел. И не отпускал — наоборот, его хватка стала ощутимее. Она не могла шевельнуться, будто сама стала птичкой, оглушённой свистком загонщика. Сердце стучало в ушах слишком громко. Регулус на полдюйма опустил голову ниже. Захотелось закрыть глаза, зажмуриться и подождать, что будет дальше, грянет ли выстрел… Гермиона почувствовала, что сдаётся, лишённая воли, заворожённая, застывшая в моменте, как в янтаре. Нет! Ни в коем случае нельзя отводить взгляд, иначе может случиться нечто непоправимое. Ветер нетерпеливо вздохнул, прутья каштановой клетки пришли в движение. Одна особо крупная капля шлёпнулась Гермионе на щёку. Она моргнула, и наваждение спа́ло вместе с золотом листьев. Регулус выпрямился, вскинул палочку и, направив её в сторону мальчика, негромко, но чётко произнёс: — Репелло магглетум. Воздух подёрнула рябь, волшебство повисло вуалью на ветках. Школьник наклонился за очередной треснувшей коробочкой каштана, надеясь найти в ней орех, и попал под действие магглоотталкивающих чар. Гермиона увидела сквозь листья его озадаченный взгляд. Вспомнив о чём-то важном, мальчик развернулся и побежал к забору, за которым его уже ждали друзья. Он оттолкнулся ногами от ящика с удобрениями и в мгновение ока перебрался через ограду. Гермиона ощутила тычок ветра в неприкрытую спину, когда Регулус отошёл от неё в сторону. Он убрал палочку за пояс. — Статья пятьдесят седьмая, — выдала Гермиона, чтобы хоть чем-то заполнить тишину. — Применение магии к магглам в отсутствие веской причины. Не глядя на неё, Блэк невесело усмехнулся. — Не хотел, чтобы нас застали в компрометирующей позе. Я спасал твою репутацию. Это достаточно серьёзный повод? Она была рада услышать прежнего Регулуса, успев соскучиться по его откровенно глупым шуткам. Конечно, ему бы она не сказала это и под угрозой смерти. Женщины не признаются мужчинам в таких вещах. Гермиона рассмеялась. — В глазах девятилетнего мальчика — едва ли. Его бы куда больше волновало, не собрали ли мы самые крепкие каштаны. — Жаль, что я не девятилетний мальчик, — довольно резко сказал Блэк. — Итак, ты ещё собираешься угощать меня маггловской отравой? — Не говори так! — воскликнула Гермиона, списав его тон на общую усталость. — Всё — лекарство, и всё — яд, вопрос только в дозах. Я же не заставляю тебя выпить цистерну колы! Наконец Гермиона вышла на тротуар и повела своего хмурого спутника вперёд по маршруту, который знала как свои пять пальцев. Она хотела всё здесь ему показать, но не могла подать виду, что эти улочки — часть её детства. Впрочем, отличия от привычного ей мира всё же были: где-то ещё не облупилась краска на фонарном столбе, где-то не вырос кустарник, где-то не лаял приветливый пёс. Мимо бакалейной лавки нельзя было пройти, не проглотив слюну, — аромат свежей выпечки заманивал покупателей, обещая всего за сорок девять пенсов побаловать их желудки разогретыми на месте хрустящими блинчиками. Пузатый автомат по продаже колы нёс службу у стены бакалеи, напоминая королевского гвардейца, на животе которого едва сходился красный мундир. Пока Гермиона бросала монетки в прожорливый механический «рот», Регулус с живым интересом наблюдал за её действиями и исподтишка разглядывал содержимое ближайших витрин. Даже почтовые ящики, встречавшиеся им по пути, пробуждали в нём любопытство — Блэк задумчиво провожал глазами каждый. В какой-то момент Гермиона поняла, что сам он ни за что ни о чём маггловском не спросит, и это было ужасно, просто ужасно, ведь её так и распирало пуститься в объяснения. А с другой стороны, поди оправдайся потом, откуда столько знаешь. — Я набрела на это место случайно, — предусмотрительно сказала она, вручив ему выкатившуюся баночку колы. Он взял её и провёл большим пальцем по корпусу. — Магглы странно на меня смотрят, — прошептал Регулус, поймав на себе взгляд пожилой дамы с банкой горошка. — В прошлый раз я хотя бы замаскировался под одного из них. Пусть не очень удачно, но всё же… — О-о, — протянула Гермиона, понимающе закивав. — Поверь мне, твоё пальто, похожее на наряд канцлера Палпатина, идёт тебе больше, чем брюки клёш и вязаный кардиган. — Канцлера? В Германии так одеваются? — А как же иначе?! — бросила Гермиона, потянув Блэка за собой. Они вышли на прогулочную дорожку сквера. У Гермионы заныло сердце — отсюда она отправилась в прошлое. К скамейкам невозможно подойти — земля раскисла от недавнего дождя. Людей в сквере было мало, и только голуби, шумно хлопая крыльями, делили краюху хлеба. Гермиона открыла свою баночку, но прежде чем насладиться колой, проследила за тем, чтобы Блэк попробовал первым. — Бодрит, не так ли? Это благодаря кофеину в составе. Регулус сделал глоток, посматривая на неё поверх банки. — Новичку может показаться слишком сладкой. Конечно, здесь есть сахар, но многие каждый день бросают его в кофе или даже в чай! Ортофосфорная кислота, которую все так боятся, используется и в других газированных напитках — я проверяла! Лимон, ваниль, корица… Чтобы придать коле цвет, в неё добавляют кармин. Его получают после переработки насекомых — самок кошенильных червецов… Регулус поперхнулся и поднёс ладонь к губам, чтобы не дать напитку вылиться изо рта из-за разобравшего его смеха. Он кое-как проглотил колу и пробормотал: — Гермиона, ты неподражаема! — Я подумала, тебе будет интересно. — Она пожала плечами. — Ну как? Тебе понравилось? — Нет, — со вздохом поделился Регулус, забавно сморщив нос. — Я слишком хорошо питался все эти годы, чтобы оценить кока-колу. Впрочем, Сириус её обожает. Иногда мне кажется, он вступил в Орден только потому, что Дамблдор обещал ему ящик этого маггловского напитка. Гермиона насупилась. — Спасибо за честность. Блэк подмигнул ей. — Если ты когда-нибудь решишь повторить подобную вылазку, можешь звать меня с собой, даже если мне придётся пить сладкий сок из мёртвых жуков. — Нет уж! — пропыхтела она, стремительно зашагав вперёд. — В следующий раз я приглашу твоего брата! Регулус громко рассмеялся ей вслед. Она сделала глоток колы и в наслаждении закрыла глаза. Её маленькая слабость. Позор для дочки дантистов! Мама бы это точно не одобрила. Как же хотелось её вновь увидеть! Хотя бы мельком… Среди серых облаков показалось почти белое солнце. Гермиона чувствовала его робкое тепло на лице так же ясно, как слышала звук шагов идущего рядом молодого человека. — Кажется, ты хотела поблагодарить меня за спасение… Гермиона сверкнула глазами. — Я уже это делаю! — Ты оценила себя наравне с банкой колы? — беззлобно съязвил Регулус. — Двадцать пенсов — уму непостижимо! У тебя, между прочим, было достаточно времени, чтобы сказать мне спасибо. Ты получила зеркало? Она кивнула. — Чудесная вещица! Блэк скептически покосился на неё. — Очень хорошо. Следующий вопрос, — его тон изменился, утратив намёк на улыбку. — У меня был чертовски тяжёлый день и не менее тяжёлая ночь, поэтому моё терпение на исходе. Нарцисса — моя кузина. Я не допущу, чтобы она пострадала. Скажи честно: Гриндевальд собирается нанести удар по Малфоям? Гермиона сникла. Вот и конец их беззаботной прогулке. — Он не ставит меня в известность относительно всех своих намерений, Регулус. Малфои ему интересны… В общем, у них может храниться крестраж. Блэк изменился в лице. — Медальон? Гермиона покачала головой. — Не думаю. Скорее всего, тетрадь Тома Риддла. Это один из известных нам крестражей. Мне рассказал о нём мой друг. Дело в том, что он обладал необычной способностью — он мог проникать в разум твоего Лорда и подсматривать за ним. — Что это за магия такая? — Блэк наморщил лоб, как будто мысленно перебирал список заклинаний. — Вид легилименции? — Нет, то есть… — Гермиона тяжело вздохнула. — Возможно. Это что-то вроде Протеевых чар, понимаешь? Только они связывали сознания моего друга и Риддла. — Неудивительно, что Тёмный Лорд убил его. Значит, мы ищем кольцо, чашу, медальон и… тетрадь? — И ещё один предмет, о котором ничего толком не знаем. Может, твоему дедушке удастся выйти на след. У него неплохо получается. Кажется, он самый опасный из Блэков. Регулус хмыкнул. — Самой опасной в семье считается моя бабушка, а она ведь даже не Блэк по крови. Она училась на Гриффиндоре и отличилась в школе тем, что без труда раскидывала обидчиков на дуэлях. Сейчас бабушка успокоилась. Глядя на неё, ни за что не подумаешь о её страсти к волшебным поединкам. Но, как известно, самый страшный гриндилоу всегда сидит в самом тихом омуте. Сквер давно остался позади. Они вышли на улицу, на которой стоял дом Грейнджеров. Гермиона издалека разглядела припаркованный на соседнем участке двухдверный «Фиат». — Эльфы ходят у бабушки по струнке и при этом её просто обожают, — сказал Регулус, не заметив, что его спутница совсем притихла. — Даже Кричер, а ведь он самый непослушный домовик в нашей семье. Тут уж Гермиона не смолчала: — Разве такое возможно? — Он не ладит с остальными эльфами. Кричеру нравится терроризировать остальных домовиков за малейшую оплошность, при этом сам он, если приказ хозяев его по каким-то причинам не устраивает, ищет в нём лазейки. Да и ворчит он чаще, чем мой дедушка. Мерлин, все учат меня жить! Гермиона улыбнулась. Она никогда не слышала, чтобы кто-то отзывался о Кричере с таким теплом в голосе. — Тёмный Лорд попросил меня об одолжении, — сообщил Регулус. — Ему вдруг понадобился эльф… Она похолодела. Сердце сковало страхом, как бывает, когда приближается что-то неминуемое. — Я предложу ему Кричера, своего домовика, — продолжал Регулус. — Это прекрасный шанс узнать о планах Тёмного Лорда. Кричер смышлён и внимателен. Я доверяю ему. Гермиона смотрела перед собой не в силах даже поддакнуть. Язык приклеился к нёбу. И вот из-за «Фиата» показалось родное крыльцо… Что-то было не так! На двери дома Грейнджеров красовался плакат с надписью наискосок: «ПРОДАЁТСЯ». Почтовое отверстие было заклеено, так что рекламные листовки и каталоги, брошенные нерадивыми промоутерами, лежали на крыльце, собирая влагу. На воротах гаража висела толстая цепь с тяжёлым замком. Гермиона сделала прерывистый вдох и встала как вкопанная. Внутри неё что-то рушилось, сминая то немногое светлое, любимое и тщательно хранимое у самого сердца. Женщина лет пятидесяти — тот самый возраст, когда безобидная женская любознательность перерастает в навязчивое любопытство — приблизилась к ней по газону. — Присматриваете жильё? Смысл слов дошёл далеко не сразу. Гермиона медленно повернулась к вопрошающей. Да это же её соседка, ей не хватало седины и нескольких глубоких морщин, но это была она. Миссис Хэмиш. — Вы знаете, что произошло? Люди, которые тут жили… с ними что-то случилось? — спросила Гермиона, чувствуя, как в груди всё сплетается в узел. Миссис Хэмиш растерянно заморгала. — Прошлые жильцы очень неожиданно съехали. Кажется, они отправились в Америку. Как же их звали? Нет, ни за что не вспомню. Имена словно стёрлись из памяти… Гермиона ухватилась за единственную доступную опору — за руку стоявшего рядом Регулуса. — Вас заинтересовал этот коттедж, молодые люди? — Миссис Хэмиш лукаво улыбнулась. — В нашем пригороде много зелени, две смешанные государственные начальные школы и гимназия для девочек! И торговые районы недалеко! Обратитесь в ассоциацию домовладельцев — вам подскажут, что делать, чтобы приобрести свободный коттедж. — Благодарю, мэм, — сказал Регулус и, точно куклу, повёл Гермиону дальше. «Это он! Это всё он! — Единственная мысль билась в её черепной коробке отбойным молотком. — Больше некому». Но как Гриндевальд это проделал? И когда?! Послал сюда Хуго? Лорелею? Или безропотного Гектора? Он нашёл её родителей и… Что? Что он с ними сделал? Где они сейчас?! — Ты знала этих людей? — вполголоса спросил Регулус. Она подавила подступившие к горлу рыдания и посмотрела на Блэка, до сих пор удерживая его тёплую ладонь. Если он спросит… Если Регулус спросит, кто жил в этом доме, она всё расскажет. Всё-всё! Гермиона вдруг испугалась, что так и сделает. — Немного. Меньше, чем хотелось бы. — Можно попытаться найти их… — Нет! — отрезала Гермиона. Она разжала пальцы и обхватила себя за плечи, глядя на то, как под налетевшим ветром падают листья на землю. — Не стоит беспокоиться из-за ерунды. Здесь так холодно… Я хочу вернуться в Гастингс.

* * *

— Я только что из Хампстеда! Я видела свой дом… — Он не ваш, — перебил Гриндевальд, даже не взглянув на Гермиону, когда она без стука ворвалась в комнату. Он читал сказки Бидля, ведя пальцем по странице, и только через несколько бесконечно долгих секунд оторвал от книги глаза. — Там жила маггловская семья с маленькой девочкой. — Где они? — просипела Гермиона. Ощущение утраты и горе ударили её поддых. Голос стал севшим и хриплым, как у больного чахоткой. — Они живы. Эти люди сейчас далеко, на другом континенте, у них другие имена и воспоминания. — Зачем? — Затем, что ни вы, ни кто-либо другой никогда не встретит другую волшебницу по имени Гермиона Грейнджер. Отныне вы — единственная в своём роде. Это избавит вас от многих проблем, которые могли возникнуть в будущем. — Мои родители… — Нет, ваших родителей вы оставили в том времени, откуда явились сюда. Они любили вас там. Здесь вы им чужая, сумасшедшая незнакомка. — Гриндевальд захлопнул книгу и положил её поверх стопки бумаг. — Тем более, о том, что их дочка — волшебница, они вообще пока не подозревают. Хотите найти их, рассказать правду и обеспечить им палату у мозгоправов? Нет? Тогда не усложняйте себе жизнь. Гермиона быстро вытерла мокрые щёки тыльной стороной ладони. Плеск воды, доносящийся из окна, не успокаивал её, а раздражал. Она впала в унылое молчание. — У вас на этом всё? — поинтересовался Гриндевальд, примеряясь к новому талмуду. Дело! Дело прежде всего! Гермиона собрала остатки самообладания. — Сами-Знаете-Кому нужен эльф, чтобы проверить защиту медальона Слизерина. Гриндевальд посмотрел на Гермиону с одобрением. — Вы говорили об инферналах в затопленной пещере… — Да! Человеку нельзя там аппарировать. Сам крестраж спрятан на острове посреди пещерного озера, на дне чаши, заполненной зельем, которое нельзя вычерпать, а лишь выпить. Это зелье… оно схоже по действию с тем ядом, что я испытала на себе в Косом переулке, но гораздо опаснее. Гарри, мой друг Гарри, был в этой пещере вместе с Дамблдором. Профессор решил выпить отраву, рискнуть, но в итоге сумел сделать только пару-тройку глотков самостоятельно — настолько сильным оказался яд. Гарри пришлось вливать зелье ему в рот. А потом выпившего эту гадость до конца одолевает нестерпимая жажда. — А вокруг вода… — произнёс Гриндевальд, смежив веки, словно представлял описываемую страшную картину перед мысленным взором. — Верно, — сказала Гермиона. — Подземное озеро, кишащее живыми мертвецами. — Вы хотите найти крестражи Волдеморта? — Я… Вы же знаете, что это моё самое большое желание! — Тогда позвольте Блэку отправить к нему эльфа. — Как же так?! Разве вы не слышали, что я до этого сказала? Инфер… — В вашей истории эльф должен был выжить, не так ли? — Гриндевальд прищурился. — Он вернулся к хозяину и поведал о медальоне? — Да, — выдохнула Гермиона. — Тогда в чём дело? — Это… это жестоко. — Неужели? Тогда представим, что вместо этого домовика в пещеру отправится другой. Может быть, эльф Гойла. Или Малфоя. И он погибнет там. Не выберется. Это будет менее жестоко? Скажите, как без блэковского эльфа вы отыщете эту пещеру? Сколько лет вам понадобится, чтобы обшарить побережье и найти вход? Пять? Десять? Двадцать пять? — Мы можем хотя бы сказать Регулусу правду! Он подготовит… — Правду, правду, правду, — яростно передразнил Гриндевальд. — Включите голову! Контролируйте эмоции! Что это изменит? Как вы объясните Блэку, что знали об инферналах заранее? Он не станет рисковать жизнью своего эльфа. Или вы до сих пор не поняли, что слабое место Регулуса — близкие, к которым он привязан? Он скорее сам сгинет в пещере. Это же ваши слова? Допустим, Блэк согласится и всё-таки отправит эльфа к Волдеморту, предупредив, чтобы тот не совался в воду. Что тогда? Риддл взломает разум эльфа, как скорлупку грецкого ореха. Помните, что я говорил вам о милосердии? Гуманизм в таких вопросах губителен. Снимите белые перчатки! Хватит играть Добродетель! Отвыкайте, иначе никогда не достигнете поставленной цели! Вы и сами признаёте мою правоту, иначе бы выложили Блэку всё на месте. К чему эти бессмысленные угрызения совести? Вы уже приняли решение, и оно единственно верное. — Надеюсь, что так, — прошептала Гермиона, борясь с дрожью в голосе. Ей прочли жестокую отповедь. — Лучше придумайте, как можно отследить местонахождение эльфа, если на сей раз ему не удастся вернуться к хозяину… У неё кружилась голова, в горле скопилась желчь. Она запуталась в паутине лжи. Ей бы позвать на помощь, но главный помощник и так сидел перед ней. Гермиона спорила с ним, уже зная, что тратила время напрасно. Он был прав, тысячу раз прав! Она, точно Братец Кролик, билась со смоляным Чучелком, прилипая к нему всё сильнее, увязая, пачкаясь, пачкаясь, пачкаясь… — Я поняла. — И ещё кое-что. Как вы там сегодня сказали? Сами-Знаете-Кто… В газетах я встречал и другой эвфемизм — «Тот-Кого-Нельзя-Называть». Да вы боитесь Волдеморта не меньше, чем лавочница в Хогсмиде! Так было не всегда, нет! Рядом с Гарри она не боялась. Но Гарри погиб в подвалах мэнора, и с ним умерла её храбрость. Она пошла её искать и встретила волшебника, тёмного и злого, но согласившегося исполнить её желание. Гермиона поджала губы и посмотрела на его сгорбленную фигуру в кресле. — Меня это не устраивает! — стальным голосом заявил Гриндевальд. — Я не хочу, чтобы при столкновении с ним вы забыли обо всём на свете и ударились в панику. Избавляйтесь от своих страхов, когда есть возможность. Скажите Блэку, чтобы он взял вас на тайное собрание, какое-нибудь незначительное. Волдеморт любит красоваться перед публикой, у него достаточно сторонников, которые не являются Пожирателями смерти. Им хватает примерных представлений. Постоите в толпе и посмотрите на убийцу вашего друга издалека, послушаете. Может, хотя бы ненависть окажется сильнее вашего страха перед ним.