Цунами

В глубине души Сириус всегда считал, что, по сравнению с младшим братом, в небе он бревно неповоротливое. А бревну на метле делать нечего. Мотоцикл — другое дело, там есть куда пятую точку приткнуть или ногами упереться… Девчонок катать удобнее опять же… Все, кто хорошо знал Сириуса, были прекрасно осведомлены, что он души не чаял в своём Triumph Bonneville T120 с полностью чёрной отделкой. Это самый сексуальный байк на планете. Бродяге нравилось в нём всё: запах, звук, мощь, визг мотора, декоративная крышка тормозного бачка и единственная круглая, как луна, фара, свет которой разрезал ночь, точно дамасский клинок. Сириус влюбился с первого взгляда. Он мог говорить о двухколёсном товарище вечно, прямо как Джеймс о моделях мётел. Сохатый не пропускал ни единой новости о готовящейся к выходу на рынок метле «Торнадо». «Моя брюнеточка», — любовно говаривал Джеймс, вызывая у Лили рвотные позывы. Вот эта-то своенравная «брюнеточка» минувшим вечером и скинула Регулуса да улетела в неведомые дали, виляя задом. Газета Лавгуда с недавнего времени выдавала один эксклюзив за другим, изобилуя скандальными заголовками. «Торнадо» — это катастрофа» — гласил свежий. Фото покалеченного брата в утреннем выпуске «Придиры» подняло в Сириусе бурю непередаваемых эмоций, среди которых лидировало желание разгромить офис Оуэна Джагсона и склад с его сраными метёлками. Подпирая спиной фонарный столб, Сириус затянулся сигаретой, то и дело поглядывая в сторону крыльца родного дома. Бродяга потёр тонкую морщинку между бровей. В отчем гадюшнике он не появлялся несколько лет. Ему совсем не улыбалось выслушивать злорадное брюзжание Кричера. Чего доброго ушастый сморчок поведёт его каяться и отбивать поклоны перед фамильным гербом. Сириус уничтожил окурок. Он обещал Юфимии Поттер, что бросит пагубную привычку, но слово до сих пор не сдержал. Каждая новая выкуренная сигарета вызывала у него всё большее чувство вины и приносила всё меньше удовольствия. Пыль висела в воздухе, кружила на солнце. На проводах, оконных карнизах и ветках деревьев сидели скворцы. Каждый октябрь они скапливались на площади Гриммо и готовились к гнездованию. Их здесь было даже больше, чем на Трафальгар-сквер. Крылатые свидетели людской суеты. Скворцы собирались в стаи, напоминая в небе грозовые облака, принимающие причудливые геометрические формы, чтобы ни одна хищная птица не осмелилась напасть. Огромная семья. Одна певчая птаха сидела на почтовом ящике с монограммой королевы Виктории и цифрой «11». Сириус отряхнул руки и малодушно прокрался к соседской трёхэтажке, обошёл её с правой стороны и вышел к родным стенам. Он направил палочку на нижнюю часть оконной рамы. — Алохомора. Отец был помешан на защитных чарах и превратил особняк в крепость, но Сириус вырос в сердце этого дома, и тот признал его, отреагировав на магию незамедлительно. Сириус перелез через окно, опустил за собой створку и двинулся вглубь жилища. В вестибюле было темнее, чем обычно. Свет не горел. Бродяга оробел от тишины, разлившейся по комнатам. Он прогулялся по первому этажу. Стена в коридоре, возле которой стоял столик с букетом астр, была отдана роскошной занавеске. Зачем она здесь? Что скрывала? Элегантный шнурок с кисточкой, как у льва на кончике хвоста, мог бы приоткрыть завесу тайны, но Сириус, протянувший руку к нему, так и не решился довести задуманное до конца. Он предпочёл вернуться к изначальному плану и направился вверх по лестнице, застеленной ковровой дорожкой. Оказавшись в нужном коридоре, он остановился и прислушался. Дверей тут было несколько, и из-за одной смутно доносились голоса. Туда-то и собирался попасть Сириус. Он нырнул в ближайшую комнату, когда что-то хлопнуло, напоминая треск эльфийской аппарации. Кричер никогда себе такого не позволял — он передвигался практически бесшумно. Когда тут появились другие домовики? — Это ещё что такое?! — возмутилась проснувшаяся женщина на картине. Оказалось, он потревожил Урсулу Блэк — супругу Финеаса Найджелуса. Она так часто ругалась с мужем при жизни, что завещала повесить её портрет в противоположной от него части дома. Что не мешало этим двоим каждый день встречаться на лесном пейзаже в малой гостиной и препираться. — Прапра, это я, — прошептал Бродяга, — Сириус. Нарисованные брови женщины взлетели на лоб. — Какая я вам прапра?! Впервые вас вижу, молодой человек! — Ну хватит. — Ах, что-то припоминаю! — едко произнесла миссис Урсула Блэк, поправив оборки на сиреневом платье в стиле Долли Варден. — Был один похожий. Старший сын Ориона сбежал из дома посреди ночи и поклялся, что впредь ноги его тут не будет. Вы — точно не он. Тот Сириус — человек слова. Настоящий гриффиндорец! Сириус заскрипел зубами, возведя очи горе. — Зачем ворошить прошлое? Я вышел из тюрьмы совершенно другим человеком. Шесть дней! Целых шесть дней я проторчал в Азкабане! — Кому ты это рассказываешь? Я была в браке за Финеасом тридцать пять лет, а он высасывал радость из окружающих похлеще дементора. Фестралы столько не живут, сколько я терпела этого ворчуна! — Хотите, я на обратном пути наколдую ему что-нибудь противное на портрете? Например, мерзкие усики, как будто у него под носом окуклились две гусеницы, или волосатую бородавку… — Только попробуй тронуть моего любимого мужа! Сириус тяжко вздохнул. Он никогда не умел договариваться с родными на многочисленных портретах, хотя Регулус каким-то образом умасливал их всех. Они сдавали Сириуса с потрохами за малейшую провинность, а Реджи исправно выходил сухим из воды. — Давайте лучше вместе подслушаем разговор из комнаты Регулуса, — миролюбиво предложил Бродяга, прибегнув к последнему козырю. — Неужели вам неинтересно? Прапра раскрыла веер из гиппогрифовых перьев и яростно замахала им у лица. Её глаза лукаво засверкали — вкрапления синего кобальта в радужке стали ярче. — Конечно, мне интересно, — сдалась она почти сразу. — Особенно после того, как из его спальни слышатся вздохи и стоны, а потом выходит девушка, и это на ночь глядя. Сириус ударил в ладоши. — Опа! — Нет, кажется, её звали не так. — Да ясно, как её звали. — Сириус расплылся в сальной улыбочке. — Я думал, братик ещё долго будет запрягать. — Сама я ничего не видела, — быстро-быстро зашептала Урсула, — но Финеас был внизу, когда она спустилась. Он сказал, что девица молода и хорошо сложена, хоть и худовата. Если учесть, что у Сигнуса три дочери, а ты нам нет никто, то Реджи не стоит тянуть с помолвкой. Бродяга перестал улыбаться. До чего же вредная бабка. — Идёмте уже подслушивать. — Увы! Орион убрал все картины из того коридора. Я не могу пойти туда. Иди сам, а мне потом расскажешь. Разбежалась! Сириус оставил прапрабабушку и дальше обмахиваться веером и строить матримониальные планы, а сам тихонько перебрался к двери собственной комнаты, расположенной напротив спальни Регулуса, открыл её и зашёл внутрь, оставив щёлку. Несколько красоток на плакатах помахали ему в знак приветствия. Одна игриво приспустила лямку сарафана. — Мерлин, девочки, я тоже по вам скучал, — пробормотал Бродяга и сосредоточился на голосах, которые отсюда были слышны гораздо лучше. — Ты уверен, что тебе лучше? — вопрошал Рабастан Лестрейндж, по-видимому, обращаясь к Регулусу. — Ты выглядишь ещё хуже, чем вчера после падения. — Да. Мой колдомедик прекрасно справляется. Я проспал несколько часов подряд и чувствую себя сносно. Бабушка уже была здесь и, раз уж она признала моё состояние удовлетворительным, то и тебе не о чем переживать. — Ладно. Раз так, то у меня есть новости. — Вчера кто-то вломился к ним в особняк, — раздался голос опередившего дружка-слизеринца Розье. — Эван! Я хотел рассказать ему сам! Всё же это мою семью пытались ограбить, а не твою! Ну, как так можно?! — Неужели нашёлся сумасшедший, которого не испугали ваши цепные псы и Белла? — Нашёлся. Кто-то забрался к нам, благо эльфы сразу подняли тревогу и спугнули вора. Руди быстро аппарировал домой, спустил собак… — Поймали? — В том-то и дело, что нет! Вор ушёл! К счастью, за день до этого Руди перенёс самые ценные вещи из домашнего сейфа в «Гринготтс». Так всем будет спокойнее. Слово «ценные» младший Лестрейндж выделил каким-то особенным тоном. — Выходит, ничего не украли? Рабастан негромко рассмеялся. — Сложно сказать. Я и сам не знаю, сколько у нас подносов гоблинской работы или фарфоровых безделушек разбросано по дому. К тому же, один из наших эльфов то ли клептоман, то ли мазохист. Вечером Хлюппи крадёт серебряные ложки, а утром возвращает и просит покарать его. — Они с Беллой созданы друг для друга, — не без иронии заметил Розье. — Одна любит наказывать, другой — страдать. — В газетах об этом ни слова, конечно, — сказал Рабастан. — Не хватало ещё, чтобы над нами смеялись. — А у тебя что нового? — не очень-то дружелюбно поинтересовался Регулус. С Розье у них что-то не ладилось, и это хорошо. Белобрысого кузена Сириус на дух не переносил. — Я временно гощу у Малфоев, — ответил Эван. — Абраксас ведёт кое-какие дела с чиновниками. Иногда мне приходится превращаться в кого-нибудь из их коллег для присутствия на встречах и разыгрывать маленький спектакль: обещать деньги и поддержку, поддакивать Малфою, мешать с грязью нашего дражайшего министра и выскочку Багнольд, которая метит в его кресло. А потом мы повторяем антрепризу уже с другими зрителями, и я примеряю личину тех, кого сам же и уговаривал до этого. Рутина, Реджи. Рутина и политика. Стадный инстинкт… Меня тошнит от чёртовой болтовни с дураками, но они слушают и слушаются. Вчера я был Паркинсоном и рассказывал Фоули, как прекрасен наш мир без грязнокровок, а сегодня я Фоули и втираю Паркинсону то же самое, а он и рад — развесил уши. У него теплиц под целебные травы хватит на десять стадионов для квиддича. Все аптеки в Косом переулке снабжает, контракт с Мунго. Там и иранская мандрагора у него, и любисток австралийский, и заунывники… Да только штырехвосты почти всё весной пожрали. Паркинсон всех бладхаундов-альбиносов у заводчиков скупил, новые семена выписал, удобрения… Целое состояние отдал и ещё у гоблинов занял, чтобы дела наладить, но уже поздно. Пока он вертелся, как уж на сковородке, вылез какой-то умник, грязнокровка, и давай свои теплицы строить в Эссексе на маггловской земле. А траве-то что? Мандрагора везде растёт и на статус крови не смотрит. В сентябре Малпеппер большой заказ сделал и, как ты понимаешь, не у Паркинсона. — И что же вы ему обещали? — спросил Регулус. — Паркинсону? — хмыкнул Эван. — Абраксас уже выкупил его долг, а Люциус уладит проблему с грязнокровкой. — Другими словами, Пожиратели смерти уладят проблему с грязнокровкой. Зачем это Малфоям? — фыркнул Регулус. — Острая жажда благотворительности? — Абраксас скупает долги, долги влиятельных людей, Реджи, и превращает их в политический капитал, в прикрытие делишек, в полезные связи. Думаешь, Паркинсон не ведал, на что подписался? Скоро выборы министра. Трэверсу не повредит дополнительная поддержка от старых семей, тех же Паркинсонов, в обмен на наши маленькие услуги. Его кандидатуру одобрил Тёмный Лорд. Пальцы Сириуса сжались на дверной ручке. Он шумно сглотнул. Скучающая интонация в голосе Розье его поразила, в то время как у Сириуса в горле словно бы застрял кусок стекла. Он ничего не смыслил в политике, но тут и семи пядей во лбу не надо, чтобы понять: магглокровке тому не жить. Надо обо всём доложить Доркас. — Нарцисса, — продолжил Эван, — очень за тебя переживала. — Передай ей, что всё хорошо. — Ага, скажу, чтобы прислала тебе палку-чесалку для пальцев на ногах. — Неплохая идея. — Как миссис Блэк? — справился Лестрейндж, чем сбил Сириуса с толку. А с маменькой-то что не так? — Вчера она заходила ко мне вечером, — после долгой паузы ответил Регулус, протяжно выдохнув. — Она меня узнала. — Поздравляю! — откликнулся Рабастан. — Неужели помог гримуар по целительству, который показывал тебе Рудольфус? — Какой гримуар? Ах да! Вспомнил! Нет, он не пригодился, — отозвался Регулус, и что-то в его голосе едва уловимо изменилось. — Вы нашли причину недомогания? — спросил Розье. — Да, нашли. Кстати, что слышно про Уилкиса? — резко сменил тему брат. — Его отыскали? — Белла носом землю роет, но всё без толку. Поразительно, правда? Этому идиоту удалось заблокировать Чёрную метку и стать невидимым для глаз Повелителя. — Не такой уж он, выходит, и идиот. — Ему кто-то помог. Может, Дамблдор? Троица бывших слизеринцев ещё немного помусолила загадочную пропажу Уилкиса, потом начала прощаться. Сириус потянул ручку на себя и закрыл дверь полностью в тот момент, когда Лестрейндж и Розье выкатились в коридор. Вскоре их шаги раздались на лестнице. Бродяга выжидал. За десять минут он узнал о планах Пожирателей больше, чем за месяцы скитаний по кабакам в надежде выцедить из чужих перешёптываний что-нибудь полезное для Ордена. Когда он заглянул в спальню Регулуса, брат спокойно перекладывал бумаги, удобно устроившись на кровати. При виде Сириуса он изумлённо приоткрыл рот. — А в «Придире» наклепали, что ты едва живой — вся чистая кровь разом вытекла. Вижу, что это утка. — Ты что тут делаешь? — Пришёл тебя, болезного, проведать, — сказал Сириус, бесцеремонно плюхнувшись на другой конец кровати. — Заодно спросить, где ты взял те классные зелёные шнурки? У меня не получается повторить такой же цвет! Черты лица брата разгладились. Выглядел он не ахти. Красные прожилки скопились в глазах, как от недосыпа. Реджи соврал друзьям? А ночью чем занимался? Сириус пробежал пальцами по покрывалу, пока глаза обшаривали комнату. Со стены над кроватью исчезла экспозиция имени Волдеморта. Странно и… приятно. В первую очередь приятно. — Ты плохо стараешься, — откликнулся Регулус с ехидцей в голосе. — Насыщенный зелёный цвет вызывает у тебя подсознательную неприязнь и травмирующие психику воспоминания, отсюда и магический блок. — Ты только что сам это придумал, умник? — Ага, — с улыбкой согласился Регулус. — Тупица. Сириус ухмыльнулся и вытащил из внутреннего кармана куртки сложенный выпуск «Пророка». — Глянь, я принёс тебе новости из большого мира, чтобы как-то тебя повеселить. Скучно же куковать в одиночестве. Тут о тебе тоже написали, но куда скромнее. Всего лишь третья полоса. Зато некролог о Белби впечатляет. Меня тронуло. Очень слезливо написано. — Как он? — тихо спросил Регулус. — Глубочайшая депрессия моего нового соседа налицо. Он целыми днями лежит на диване и смотрит в потолок, — со вздохом поделился Сириус. — Ничего не делает, разве что вредит. Например, вчера сломал сливной бачок. Я пробовал починить его «Репаро», но тот не поддаётся, и производитель нигде не указан — мне даже некого проклясть «добрым» словом. — Мистер Белби переживает экзистенциальный кризис, — загнул Регулус. — Ему кажется, что его жизнь лишена смысла. Бродяга неопределённо прогудел, листая газету. — Что ещё пишут? — Из Нурменгарда совершён побег. Волшебный мир встревожен исчезновением Геллерта Гриндевальда из ледяной камеры. — И ты до сих пор молчал?! — воскликнул Регулус. — Это же новость десятилетия! — Где мы, и где Гриндевальд, — проворчал Сириус, но брат уже исхитрился выхватить у него выпуск. Его взгляд заскользил по строчкам. — Корреспонденту «Ежедневного Пророка» стали известны некоторые подробности, — забормотал Регулус, быстро шевеля губами и проглатывая слова. — Надёжный источник утверждает, что об исчезновении заключённого из камеры мракоборческим силам стало известно ещё летом, но власти тщательно скрывали шокирующее известие от мировой общественности… Угу… Судя по всему, у преступника были сообщники извне, которые сумели взломать сложнейшие чары, удерживающие поверженное «европейское чудовище» в клетке с сорок пятого года по наши дни. Альбус Дамблдор… так-так… В настоящее время местонахождение Геллерта Гриндевальда остаётся неизвестным. Ведутся розыскные мероприятия. Всегда на страже сенсации, ваша Рита Скитер… — Дедушка будет волосы рвать на голове! — весело заключил Сириус. — И не без основания, — рассеянно пробормотал Регулус, вернув ему газету. — Гриндевальд злодействовал так давно. Сбежал и сбежал. Этому старикану с манией величия сколько сейчас лет? Больше сотни? Не вижу повода переживать. Он уже не сможет не то что мир захватить, а даже дом престарелых волшебников. — Да-да, конечно. Ты прав. Что там ещё интересного? Может, новости спорта… Сириус несколько минут озвучивал результаты магических игр, итоги квиддичных матчей, рейтинг шахматистов… Остался только гороскоп. В сегодняшнем выпуске к звёздам обращался американец с претенциозным именем «Удивительный Крисвелл», который всё время пророчил Скорпионам неприятности. Сириус его не любил. Он отнял взгляд от «Пророка» и заметил, что брат с отсутствующим выражением лица перебирает свои бумажки. — Ты вообще слушал? Я для кого старался? — Прости. — Ты умышленно попросил тебе почитать, зная, что не будешь меня слушать?! И что это у тебя за писанина? — В отсутствие отца я помогаю ему со счетами и накладными, отвечаю на письма… — Фу! — Сириус моментально утратил интерес. — Постой-ка, так у тебя есть доступ к нашим активам и золотишку? Мне бы пригодилось тыщёнок пять-шесть на одно благое дело. Регулус недоверчиво сузил глаза. — Сириус, когда ты, громко топая, ревя проклятья и хлопая дверями, уходил из этого дома, твоим ртом было доведено, что у тебя с нами больше нет ничего общего. Пять тысяч галлеонов не похожи на «ничего». — Ну и пожалуйста! Не больно-то и надо! Чахни над вашим золотом, жмотяра, — прошипел Сириус, оскорблённо тряхнув волосами и вздёрнув нос к потолку. — А я ещё и переживал за него! Регулус прыснул в кулак, а потом и вовсе откровенно расхохотался. Сириус подхватил. На несколько минут он вернулся в детство, когда обоюдные подколы заканчивались только так и никак иначе. Бродяга подавился смешком, различив на верху стопки свежевыстиранной одежды, вывернутую наизнанку вещь, которой здесь быть не могло. Исключено! Она у Дамблдора. Ей не место на Гриммо. Разумеется, это случайность. Это не она, а похожая. Очень похожая. — Куда ты смотришь? — напряжённо спросил Регулус, проследив за его взглядом. — Да так… Никуда. Я вдруг вспомнил, что забыл носки в тазике. Они там полдня уже стираются. До дыр друг друга дотрут. — Что не так с этой мантией, Сириус? — Вот прилипала, — буркнул Бродяга, хрустнув костяшками пальцев. — Сэр Колючка! Она напомнила мне мантию Джеймса, вот и всё. — Поттера? — Да. У него была такая. Она и сейчас есть, но он временно одолжил её профессору Дамблдору. — И что же в ней такого выдающегося, что ты дар речи потерял, когда увидел похожую мантию у меня? — А ничего. — Ничего, — глухо повторил Регулус. — У профессора Дамблдора износились все мантии с блёстками и цветочками, а до швейной мастерской мадам Малкин ему некогда дойти, поэтому он одолжил у Поттеров. — Нет, с тобой невозможно разговаривать! Профессор попросил изучить эту мантию, потому что она круто зачарована. Тот, кто её надевает, становится невидимым. Стандартной мантии-невидимки хватает на пару носок, а эта держит свойства годами. Ты счастлив? Тебе стал известен один из главных секретов неуловимого гриффиндорского квартета. Сириус разозлился. Братец выудил из него тайну. Не бог весть какую тайну, но всё-таки. Да и квартета, не дававшему Филчу расслабиться днём и ночью, больше не было. Казалось, он дал Регулусу обильную пищу для размышлений: тот снова ушёл в себя. Воспользовавшись моментом, Сириус вскочил на ноги, схватил мантию и встряхнул. Мантия Джеймса не позволяла рассмотреть её с внешней стороны, Сириус видел только подкладку, а мантия Регулуса — вот она во всей красе. Ничем не примечательная. Обыкновенная. — Раз уж я выдал тебе секрет, то и ты отплати мне тем же. Выражение лица брата стало жёстче. — Что ты хочешь знать? — Среди Пожирателей смерти есть человек из Отдела тайн. Он приносит много неприятностей. Из-за него тебе пришлось сымитировать смерть Белби, верно? Кто это? С самого начала, как только братья сблизились спустя несколько лет, между ними пролегла незримая черта, и Сириус её переступал. Они никогда прежде не спрашивали друг друга о том, кто сражается с ними плечом к плечу во вражеском лагере. В Ордене не питали иллюзий: Пожирателям давно были известны многие имена фениксовцев. На той стороне дела обстояли так же. Странный паритет, но какой уж был. Однако сейчас не до расшаркиваний. Шпион врага среди невыразимцев доставлял массу хлопот и мог попытаться украсть пророчество, которое волновало как Дамблдора, так и Волдеморта. Пророчество о ребёнке. Пророчество, которое как-то связано с Поттерами. — Сириус, — произнёс Регулус, тщательно взвешивая каждое слово. — Я не знаю настоящее имя этого человека. Его личность известна ограниченному кругу лиц. Долохов наверняка в курсе. Может быть, Рудольфус… Остальным его представили как Овода. — Овод? Что это? Прозвище? Как кличка у животного? И у тебя такое есть, да? — Я рассказал тебе всё, что мне известно. Я устал бодаться с тобой. Я ранен. Мне нужен отдых. — Хватит прибедняться! Будь тебе и правда хреново, тут бы дневал Кричер. Погоди-ка! Он бы в любом случае с тобой сидел. Где он? И что с нашей матерью? — Ты подслушивал, — как взбешённый кот, прошипел Регулус, когда вспышка замешательства в его глазах сошла на нет. — Сколько ты слышал? — Что с мамой? — начисто проигнорировав его шипение, напирал Сириус. — Чем она больна? — Она не больна. Она была проклята. Абраксас Малфой заколдовал музыкальную шкатулку так, что, слушая её, мама начала сходить с ума. — Только после этого? — Ах ты сукин сын! — В руке Регулуса внезапно взялась палочка. Магия сорвалась с неё кипящими брызгами, заставив Сириуса отпрянуть. — Тебя здесь не было! — Брат перешёл на крик. — Кто ты такой, чтобы судить её? Сириус никогда не видел его таким. Реджи тяжело дышал. Глаза метали молнии. Выдержка ему отказала. Да он сейчас из гипса выпрыгнет, чтобы его удавить. — Прости, — после секундного раздумья выдавил Сириус и опустил взгляд на ковёр. На него будто наслали заклятие косноязычия. — Что ты сказал? Что ты сказал, я тебя спрашиваю?! — Прости, говорю! Я не думал, что всё так серьёзно. Мог бы и связаться со мной раньше. Я хочу помочь, пока не стало слишком поздно… если уже не слишком поздно. — Я не хотел с тобой связываться, ясно? — процедил Регулус, всё ещё дрожа от ярости, однако опустил палочку. — И ты не хотел, чтобы мы с тобой связывались. Ничего — это ничего. — Я не собирался порывать всё окончательно. — Значит, ты лгал? — Нет, просто тогда я верил в то, что говорил. — Какой же ты козёл. — Вообще-то, пёс, — нервно отшутился Сириус, стараясь убедить самого себя, что это, смешно сказать, было весело. Голос вышел не таким беспечным, как ему хотелось бы. Его отчитывали за дело. Регулус со стоном откинулся на подушки. Его злость враз истощилась. — Ты избалованная сволочь. Никакая анимагическая форма не объясняет твой скотский характер. Ты должен был учиться на Слизерине и кошмарить маленьких гриффиндорцев и хаффлпаффцев. Дурацкая Шляпа ошиблась. — Справедливо, — для разнообразия Сириус не стал дальше лаяться. Он приподнял оконную створку, вдыхая прохладный воздух. — Как насчёт того, чтобы покошмарить вместе Малфоев? Как мы отомстим, ты уже придумал? Брат захлопнул рот и покачал головой. Он долго молчал, борясь с внутренними демонами. — Самое разумное решение — оставить их на время в покое. Бродяга удивлённо воззрился на него. — Истинная сила проявляется в терпении. Нельзя рисковать и переть на рожон без вразумительного плана действий, — сказал Регулус. Он произнёс это так уверенно и спокойно, что его нельзя было уличить в слабости. — Сириус, раз у нас день откровений, расскажи мне всё, что знаешь о человеке в Ордене по имени Гарри. Вероятно, он погиб в схватке с Пожирателями смерти около года тому назад. Регулус не переставал его озадачивать. Сириус почесал затылок кончиком волшебной палочки. — Впервые слышу. Единственный Гарри, которого я знаю, — мой крестник. — Ты стал крёстным? — А что такого? Я предложил, а Лили одобрила. — Лили? Эванс? — Уже больше года она Поттер. — Гарри Поттер, — произнёс Регулус и повторил ещё раз, словно привыкал к тому, как это звучало: — Гарри Поттер.