***
Завтрак был довольно скучным, просто люди и еда. Бенни представил Дина многим ученикам, когда Винчестер ел свою безвкусную овсянку, но тот быстро забыл их имена. Все они казались роботами, работающими исключительно по указаниям. Но это всё равно не имело значения. Его отец вернётся, чтобы забрать своего сына после того, как решит, что он усвоил урок. Или если Винчестера выгонят. Отец, несомненно, разозлится, если его вышвырнут, но с этим он разберётся позже. По крайней мере, его здесь уже не будет. Казалось, что большинство младших классов находились на занятиях вместе, так как это была достаточно маленькая школа. На самом деле, учеников в каждом классе было ровно столько, чтобы заполнить два кабинета одновременно. Половина младших будут заниматься вместе, но вторая половина зависит от кабинета. Это означало, что он может познакомиться практически со всеми своего возраста. Отлично. Помимо того, что Бенни рассказывал прошлой ночью, Новак оказался командиром взвода. Младшие и старшие классы были разделены на две роты, затем на четыре взвода, по два в каждой роте, а затем всего на восемь отрядов. Сам Бенни являлся командиром отряда, и согласно документам Дина от Захарии, он был командиром отряда Дина. Это хорошо. Их надоедливым соседом был командир их взвода. Это было большой неудачей для Винчестера. Естественно, Дину придётся подчиняться единственному парню, с которым стояла настоящая проблема. — Это объясняет его идиотское поведение. Невозможно получить такую позицию без целования задниц и соблюдения правил. Неудивительно, что Новак оказался таким. Дин говорил с ним всего дважды и уже мог сказать, что он был слепым последователем, который не подвергал сомнению приказы, что было превосходно в таком месте, как военное училище. — Кастиэль? Он не так уж и плох, — ответил Бенни, — Если с ним познакомиться поближе. — Он слишком напряжен, — прокомментировал Дин, не обращая внимания на странное имя. — Тут не до споров, — слегка рассмеялся Бенни.***
Перед занятиями Дин пошёл за своей накрахмаленной и жёсткой зелёной униформой с именной биркой. Здесь была более официальная форма, множество спортивных костюмов и футболок с логотипом школы для повседневной носки, а также для упражнений и тренировок. У него не было никаких шансов отнести форму к себе в комнату и успеть на первый урок. Так что, он быстро переоделся и поспешил на урок истории, где как Бенни сказал, что он займёт ему место. Конечно, учителем стал Хенриксен. Он только начал говорить, когда Дин зашёл в класс. — И вот почему… — он сделал паузу, увидев Дина, — Винчестер. Вы действительно не получаете тут хорошее начало. Сядьте. Как я говорил… Хенриксен продолжал говорить о каком-то историческом событии, о котором он бубнил, прежде чем Дин прервал его. Он мог сказать по лицам каждого, что опоздание было редкостью, так как все выглядели потрясенными. Кроме Бенни, который выглядел лишь слегка удивлённым. Дин был рад, что переоделся в форму, которую носили все студенты, так как он действительно не хотел попасть в чёрный список Хенриксена. Каждый сидел прямо, и все смотрели на него, что сильно отличалось от государственных школ, к которым привык Дин, где учителю везло, когда ему удавалось привлечь внимание нескольких учеников одновременно. Никто не отвлекался и не рисовал, что обычно делал Дин во время занятий. Проходя мимо Кастиэля, который снисходительно качал головой, Дин смахнул его карандаш со стола. Он сел рядом с Бенни и ухмыльнулся, глядя, как тот поднимает карандаш. На самом деле не было веской причины вести себя с ним как мудак, если не считать его высокомерие. То, что Винчестер отличался от хороших маленьких солдатиков, не делало Кастиэля лучше него. Он не должен быть мудаком. Дин огляделся и заметил, что все вытащили тетради и с сомнением копировали всё, что Хенриксен говорил и писал на доске. Он вытащил из рюкзака старую тетрадь, которую много лет приносил на уроки во многих школах, хоть никогда особо в ней и не писал, и также достал ручку. Кое-что из того, что говорил Хенриксен, Дин действительно записал. Ему нужно было чем-то заняться, поэтому он решил, что может быть немного продуктивным. Когда он ничего не записывал, он отрывал маленькие кусочки бумаги от отдельной страницы из своих заметок и делал из них маленькие шарики, прежде чем запустить их в волосы Кастиэля, который сидел по диагонали перед ним. Вскоре его тёмные волосы были усеяны несколькими из них. Хенриксен закончил что-то писать на доске и обернулся. Бенни и Дин оба с трудом удерживались от смеха над смехотворным состоянием волос Кастиэля. — Новак, не расскажешь мне, что у тебя в волосах? — спросил Хенриксен с суровым видом. Дин не мог видеть лица Кастиэля, но видел, как его голова склонилась в замешательстве. Его руки поднялись и запустились в волосы, отчего обрывки бумаги упали на стол. Никто из других студентов не засмеялся, и Дин этого не ожидал. Пребывание в этой похожей на тюрьму школе, вероятно, разрушило их чувство юмора. Дин попытался скрыть смешок за кашель, но ему это не удалось. Кастиэль повернулся и посмотрел на него ледяными голубыми глазами, когда Дин попытался и не смог сохранить невозмутимое выражение лица. — Забудь, — отмахнулся учитель. Он продолжал преподавать, и Кастиэль обернулся. Когда прозвенел звонок, Дин и Бенни рванули к двери. Снаружи Лафит остановил Дина, чтобы спросить, куда тот направляется, чтобы узнать, совпадают ли у них уроки. Ему пришлось вытащить расписание из кармана школьных брюк, дабы проверить. Пока он смотрел вниз, его сильно впечатало в стену рядом с дверью в класс. — Дерьмо, — выругался он, не совсем удивившись, увидев прямо перед собой пару сердитых голубых глаз, принадлежащих Кастиэлю. Возмездия следовало ожидать. — Думаешь, ты смешной? — спросил он с глубоким рыком, будучи странно близко к лицу Дина. Здесь не было смешанных сигналов. На этот раз определённо будет драка. — В большинстве случаев да, — фыркнул Дин, отталкивая Кастиэля от себя. Они переглянулись за мгновение до того, как вмешался Бенни. — Ладно, ребята, заканчивайте. Дин, пошли. Где твой следующий урок? — Не знаю, я не мог посмотреть. Меня прижали к стене, — огрызнулся Винчестер, не сводя глаз с Кастиэля. Их одноклассники неловко топтались на месте, наверное, не привыкшие к дракам в коридорах. Для Дина драки были обычным явлением. — Я командир твоего взвода. Ты должен проявить ко мне хоть немного уважения, — огрызнулся Кастиэль. — Конечно, я тебя понял, Новáк, — сказал Дин, выплёвывая его фамилию как оскорбление и снова намеренно ошибаясь. Каждый из них сделал шаг вперёд. Они оказались всего в нескольких дюймах друг от друга, оба сверкали сжатыми кулаками. Бенни уже собирался вмешаться, когда Хенриксен вышел из класса и встал между ними. — Заткнитесь, вы оба. Винчестер, уважай Новака или… — Я получу штраф? — Догадался он. — Ладно. — Ладно. Ты хочешь один? Ты получишь, умник. Сегодня у меня очередная проблема с тобой, и ты встретишься с полковником Милтоном. Ты понял? — Как угодно, — ответил Дин, делая вид, что ему всё равно. Он повернулся, чтобы уйти. — А-а, нет, — сказал Хенриксен, схватив Винчестера за плечо и развернув его. — Ты понял? — Да, сэр, — сказал Дин сквозь стиснутые зубы, решив, что это правильный ответ. — Так-то лучше. А теперь иди, пока не опоздал. Твой следующий преподаватель может быть не таким хорошим, как я.***
Следующим уроком был английский с учительницей по имени Мисс Мозли. Очевидно, в этой школе есть привычка нанимать учителей, которые ни от кого не терпели дерьма. Дин даже не пытался с этой дамой. Когда она поворачивалась спиной, чтобы писать на доске, она всегда оборачивалась, когда он думал о том, чтобы поиграть с Кастиэлем, будто она могла читать его мысли. По большей части он был не в настроении от возможного визита к этому жалкому кретину Захарии, поэтому он сидел тихо. Они читали книгу, о которой Дин никогда не слышал, так что он просто расслабился. Остальные уроки прошли как в тумане. Некоторые оказались с Бенни, некоторые с Кастиэлем, последний ни с кем из них. Дин не беспокоил Кастиэля до конца дня. Его сильной реакции было достаточно, чтобы заставить Дина отступить, хотя бы немного, что вероятно было его планом. После занятий, перед обедом, состоялась строевая практика. Дин столкнулся с Лафитом в комнате и надел положенные, по словам Бенни, спортивные штаны и футболку. Когда становилось холоднее, они надевали толстовки. На всём находился грёбаный школьный герб. Его количества было многовато, как и чрезмерного количества американских флагов повсюду. — Итак, что именно мы делаем? — поинтересовался Дин, ничуть не взволнованный. Для него это походило на исправительную колонию, а не на школу. — Разогреваемся, делаем зарядку. Ничего особенного. Иногда немного маршируем или тренируемся. — Маршируем? Шутки в сторону? — Бенни пожал плечами. Все младшие и старшие классы вышли на улицу. Они разговаривали небольшими группами, и Дин последовал за Бенни, чтобы поговорить с кем-то по имени Чарли, которая была вторым командиром отряда во взводе Кастиэля. Дин как бы узнал рыжеволосую с некоторых уроков ранее, но было трудно её распознать. Все как-то слились воедино. Неважно, знал ли он этих детей, они скоро станут далёким воспоминанием. — Послушайте! — раздался крик. Это был Рафаэль, парень с прошлой ночи, прервавший встречу Дина и Кастиэля. Он выглядел таким же суровым и пугающим, каким его помнил Дин. — Моя рота, за мной! — снова закричал он. Дин последовал за Бенни и Чарли, когда рота разделилась на две части. Было понятно, что Рафаэль был лидером роты. Парень был злобно выглядящим сукиным сыном. — Все остальные, пошли! — крикнул кто-то ещё. — Кто это? — спросил Дин. Темноволосый парень был точеным и красивым, но в то же время суровым. — Михаил, руководитель другой роты, — буркнул Бенни себе под нос. Окружающие молчали, ожидая дальнейших приказов. — Ох. Он такой же важный, как и все остальные? Бенни только усмехнулся в ответ. «Нехорошо» , — подумал Дин. Его список людей, которых следует избегать, становился всё длиннее с каждым часом. — Дамы и господа, стройтесь. Мы идем на пробежку, — скомандовал Рафаэль. Он вёл группу людей, пока они собирались в свои отряды позади своих лидеров. Кастиэль и симпатичная рыжеволосая девушка пробежали между командирами взводов и Рафаэлем. — Чёрт, кто она? — спросил Дин, явно заинтригованный. Если она шла рядом с Кастиэлем, это означало, что она была вторым командиром взвода в их роте. — Её зовут Анна, но брат, она могла бы уничтожить тебя, — пошутил Бенни, когда они побежали как единое целое. — Я бы не возражал, — пошутил в ответ Дин, по-прежнему глядя на Анну. Как бисексуал, он мог очень легко оценить обоих привлекательных командиров взводов, даже если он уже знал, что один из них был придурком. Возможно, она не была бы такой напряжённой, как её коллега Кастиэль. Шансов было мало, но он мог надеяться. Дин всегда считал себя в приличной форме, даже несмотря на то, что время от времени курил. Он несколько раз тренировался с отцом, хотя и не хотел этого, и достаточно часто посещал уроки физкультуры. Хоть он и не умирал в конце забега, он явно запыхался больше, чем любой другой. — Ты привыкнешь, — мягко сказала Чарли. Она даже не вспотела. — Отлично, — выдохнул Дин. Бенни хлопнул его по спине. По приказу Рафаэля его рота разделилась на два взвода, все повернулись лицом к своему командиру, а четыре командира отрядов составили первый ряд. Поскольку Дир находился рядом с Бенни и Чарли во время бега, оказался во втором ряду. — Ладно, вы знаете, что дальше. Каждый командир взвода выбирает упражнение. Анна, начинай первой, — сказал Рафаэль, скрестив руки и встав перед ротой. Рота Майкла была далеко, но, похоже, делала то же самое. Анна просто заставила сделать несколько растяжек, так как они бежали, и заставила их считать. Громко. — Кастиэль, иди, — приказал Рафаэль, как только они хорошенько размяли ноги. Выбор Кастиэля пал на джампинг джек. Дин не был уверен, как долго будут продолжаться все эти упражнения, но он уже был сыт по горло всем этим. На десятом разе Дин не смог не пробормотать «в жопу это». Кастиэль перестал считать и замер на месте. Как только он замер, так и замерла вся рота. Винчестер в том числе. Позади Дина ученики обменялись обеспокоенными взглядами, поскольку ничего подобного на самом деле никогда не случалось. Поскольку его от Кастиэля разделяли только Бенни и Чарли, он очень легко услышал, как тот говорит. Кастиэль обернулся, его яростные глаза пылали и злились. — Винчестер, ляг и сделай двадцать отжиманий, — решительно приказал он, с вызывающим блеском в глазах. — Что? — переспросил Дин, не уверенный, что правильно расслышал. — Во время учений нельзя разговаривать. Двадцать. Отжиманий, — артикулировал Новак и прищурил глаза. — Ты ведь знаешь, что это такое, верно? — Да, — отрезал он. «Блять, конечно, я знаю, что такое чертовы отжимания, но кто их делает, сука…» — Тогда опустись. — Заставь меня, — ответил Дин, и это звучало смелее, чем он себя чувствовал. Бенни и Чарли уже отошли в сторону, чтобы Кастиэль мог поговорить с ним. У Бенни было лицо, которое говорило Дину заткнуться, но было слишком поздно. Кастиэль сделал несколько шагов вперёд и уже в миллионный раз оказался в личном пространстве Дина. В то же самое время, когда Кастиэль положил руку на плечо Винчестера, его другая рука нанесла быстрый удар в живот, который выбил из него дух. Дин ослабел от удара, и это дало Кастиэлю с легкостью другой рукой опустить его на колени. — Двадцать отжиманий, — повторил Кастиэль, убирая руку. — Сейчас. Дин не поднимал глаз, прежде чем занял позицию и начал. Если Кастиэль надеялся поставить Дина в неловкое положение, потому что думал, что он не может отжаться так много, то он глубоко ошибался. Благодаря своему отцу — бывшему морскому пехотинцу, который наказывал Дина, он мог делать идеальные отжимания армейского уровня. Он легко сделал двадцать и с ухмылкой вскочил на ноги. Ошеломлённое лицо Кастиэля полностью стоило боли в животе от удара. Очевидно, он не думал, что Дин сможет отжаться, не говоря уже о двадцати. Лицо Кастиэля снова стало каменным, и он вернулся на свое место впереди. «Придурок», — подумал Дин, глядя на удаляющуюся спину Новака, но ничего не сказал вслух. Он действительно не хотел, чтобы Кастиэль вернулся и снова ударил его. Парень вернулся на свое место впереди и продолжил считать прыжки, и вся рота, включая Дина, последовала за ним. «Какой замечательный первый день», — ни мог горько не подумать Дин.