Аватар: История одного На'ви

Под небом цвета индиго, в глубине разноцветной лесной чащи, под раскидистыми ветвями лежала молодая женщина на переливающейся в свете Древа траве. Лежала она, долго слушая уносящиеся в глубины сознания Эйвы голоса, и всё больше хмурила свой лоб, прикрытый густой челкой.

      Из кущи неподалеку появился парнишка: широкоплечий, высокий, волосы его затянуты в тугую косу, лицо серьёзное и обрамлено двумя прядями с бусинами; на руках красовались серо-зеленые наручи, на предплечье — браслет, подаренный Тсаро за старания на первой охоте, а в руке поблескивал лук — вот так теперь выглядел повзрослевший Эк’эй, сын ныне покойного мастера охоты и знатока родного леса и приемный сын тсахик. Завидев женщину, он ужасно разволновался и бросился к ней. — Марии? Что с вами случилось? Марии, вы меня слышите? — выпалил он, упав на колени и склонившись над девушкой. Но она молчала, а её коса ещё крепко держалась за лиану.       « Дышит! » — с облегчением заметил Эк’эй, отстраняясь от спящей, и перевёл глаза на кончик её косы.       « Неужели она всё это время с ней разговаривает? Вот так связь…»       Потом он заботливо убрал с глаз женщины чёлку и, в некоторой нерешительности, принялся ждать её пробуждения. А оно не заставило себя долго ждать: по прошествии нескольких минут Марии пробурчала что-то себе под нос, после чего её веки дрогнули, коса отделилась от лианы и медленно сползла на землю. Эк’эй затаил дыхание. — Ты не в праве решать за меня… — прошептала Марии, снова хмурясь, — Не сейчас… — О чем вы? — осторожно спросил Эк’эй, снова наклоняясь к женщине.       Тут Марии медленно села и, открыв глаза, посмотрела на свои ноги. Вид у неё был встревоженный. — Вы в порядке? — снова подал голос Эк’эй. — Не обращай внимание, это я так, мысли в слух говорю. — опомнившись произнесла Марии и принялась приводить себя в порядок, — Что-то случилось? — Да… Вас потеряли дома. И ещё вождь с Тсаро искали. Они хотели поговорить с вами о странностях. — Каких таких странностях?       Паренёк почесал затылок, а потом поднял из травы свой лук и встал. — Вы узнаете дома. Они хотят собраться в зале и обсудить. — Вот как… Хорошо. — она взялась за протянутую руку парнишки и встала рядом с ним. Стараясь не смотреть на Древо, она спросила: — Расскажешь что произошло?       Эк’эй кивнул. Но продолжил говорить он только когда они ступили на тропу, ведущую через густые кущи прямо к заднему двору Дома. При этом, он всячески старался облегчить путь Марии, придерживая ветки и раздвигая кусты, то и дело мешавшие ей идти. — На осмотре территорий, группа Тсаро и Кхамуна наткнулась на двух икранов, всадниками которых оказались на’ви из клана Типани в броне с жёлтым отливом. Они вели себя на удивление агрессивно: чуть не сбросили Кхамуна и не разорвали глотку его любимцу. — Какой ужас. — только и смогла произнести Марии, обходя торчащие из земли корни, — Они не объяснили причину своего визита? — Перед тем как один из них напал, они прокричали что-то. Но наши смогли разобрать только «мея». — И что это должно значить? — Сам ума не приложу.       Они вышли на прогалину, откуда уже было видно крышу Дома. — В общем, вождь и остальные решили собраться и обговорить дальнейшие действия. Как вы понимаете, ваше присутствие тоже очень важно. — Прости, что тебя отправили за мной. Я не ожидала, что разговор с Эйвой так затянется.       И Марии преобняла парнишку, отчего тот слегка оробел.       Эк’эй покачал головой. — Мне не трудно, Марии. — проговорил он и двинулся дальше. Та улыбнулась и пошла следом за ним.       Нельзя сказать, что она смогла заменить ему родную мать или полностью заполнить ту пустоту, которая разверзлась у него после смерти Захта, но за прошедшие годы они сильно сроднились. Порой Марии называла его сынишкой, и он не возражал, но продолжал обращаться к ней на «вы». А тот холод, что Эк’эй проявил при первой их встрече, более наружу не появлялся. И он старательно пытался быть рядом, если Марии или Тсаро потребуется помощь. Для Мо’ту — старшего сына Марии — он был немного чужим по духу, скорее, ему нравилось больше проводить время в компании более взрослых Оматикайя, но перекинуться парочкой слов они всегда могли, и делали это без лишней неприязни. А вот младший сын Юзэ очень любил и уважал Эк’эя и с благоговением слушал его истории. В любом случае, в семье тсахик Марии всегда было взаимопонимание и некоторая доля гармонии, пускай порой она и терялась в разборках родителей с проказами Мо’ту и его приятеля Лоа’ка — двух любителей приключений на пятую точку и хвост, или в долгом их отсутствии. В этом случае могли помочь или Нейтири, если вдруг она останется дома, или дальняя родственница Тсаро — Амириат, знаменитая своим невероятным певческим голосом, привлекательной внешностью и весёлым нравом (эта тётя вряд ли даст своим племянникам заскучать, уж поверьте на слово).       Пришли они очень вовремя: все как раз устроились поудобнее нас открытой веранде, но только несколько фигур сидели напряжённо. То были Джейк, Тсаро и Кхамун. Старики и другие мужчины только хмурились. На появление Марии они отредактировали тоже весьма сдержанно: сделали приветственные жесты и замолкли. В принципе, ничего необычного. — Спасибо, Эк’эй, отдыхай. — произнесла Марии парнишке и тот, с чувством выполненного долга, удалился в глубь дома. Потом Марии села подле Тсаро и обратилась к собравшимся: — Меня ввели в курс дела. И про загадочное «мея» я тоже знаю. Вы что-нибудь уже решили?        Мужчины зашептались. — Пока это единичный случай, вряд ли мы можем предпринять что-то серьезное. — заговорил Джейк, — Можно лишь участить смену дозорных. — А Эйва не говорила о подобных случаях? — спросил вдруг старик с дальнего конца веранды, — Или знак какой… — Она редко говорит о таких случаях. — отрезала Марии как можно вежливее, вспоминая свой долгий и странный сон, который ей ещё хотелось обдумать, — Ничего связанного с этим она мне не показала. — Что же, на то свои причины. — и старик умолк. — Тогда я распоряжусь, чтобы дозорные больше времени уделяли близлежащим к Дому землям. Мало ли что ещё вытворят эти желтобрюхие наездники. — и Кхамун сжал кулаки. — Честно говоря, я был очень поражён их поведением. –добавил Тсаро, — Воины Типани молчаливы и собранны. А тут их как будто подменили. — Прошло семь лет с тех пор, как мы их видели последний раз. Всё могло измениться. — сказал другой старик, перебирая в руке разноцветные ракушки и камушки, — Может они и не вернуться к нам. Всё может быть. — В любом случае наши парни показали своё мастерство. — произнёс мужчина, которого Марии знала только по кличке «Рёв», — Приятно осознавать, что ещё есть в клане достойные воины.       Все тихо рассмеялись. Потом было принято решение разойтись. Только когда веранда опустела, Тсаро и Джейк обступили Марии и стали расспрашивать её о долгом отсутствии, о самочувствии, но та лишь отвечала, что с ней всё в порядке и ничего серьезного не произошло. Потом она сошла с веранды и направилась в свою хижину, где её дожидался Мо’ту. — Вернулась… — негромко прошептал мальчик и уже было побежал к матери, чтобы обнять её, но на полпути остановился и прикусил губу. — Прости, нет оправданий моей новой причуде. — устало ответила Марии, опустив голову. Она сильно вымоталась. Дойдя до середины хижины, она села у тлеющих углей и стала распускать собранные в пряди волосы, чтобы голова немного отдохнула, тогда как Мо’ту всё ещё стоял на месте и тупо смотрел перед собой. В клане его звали точной копией Марии: он имел те же черты лица, что у неё, носил длинную чёлку, доходящую почти до самого подбородка, как и у неё когда-то, а его глаза были такие же серые и бездонные, как у неё. Характером он был иной, но внешне… Её точная копия. — Мам… Я хочу тебя спросить. — Не стесняйся, сынок. — подбодрила Марии и отложила своё занятие. Обняв колени, она посмотрела на своего сына и заметила, что тот совсем недавно, оставшись совсем один, плакал, и глаза его блестели от свежих слёз.       Мо’ту помолчал ещё немного, но потом не вытерпел. — Кто ты? Кто ты такая? — Что ты имеешь ввиду? — На лице Марии не дрогнул ни один мускул. — Всё… — Мо’ту сделал шаг назад, — Я спрашивал о тебе у других… Но никто не знает ничего о твоём прошлом. Где дедушка или бабушка? Есть ли у тебя брат или сестра? Как проходило твоё детство? — абсолютно ничего. Ты словно призрак. Ты явилась к нам по велению Эйвы? Ты дух? — на глаза мальчика снова начали наворачиваться слёзы, а голос его с каждым разом слабел, — Я очень хочу знать, кто наша с Юзэ мама. Кем она была… — Неужели для тебя это так важно сейчас? — Очень важно! Я хочу знать не о Тсахик, а о самой Марии…        И в хижине стало так тихо, что стало слышно посапывание Юзэ в соседней комнате и скрип остывающих углей костра. Марии долго обдумывала услышанное. — А про «небесных людей» тебе говорили? Мо’ту качнул головой и сел на пол. Видимо, так разнервничался, что сил стоять у него уже не хватало. — Тогда садись ближе ко мне, сынок, и я расскажу тебе то, что ты так хотел услышать. Мальчик с опаской приблизился к ней и упёрся руками в пол, готовый слушать и запоминать всё, что сейчас ему поведает Марии. — Я надеялась поговорить с вами об этом, когда вы подрастёте. Но, видно, пришло время сделать это сегодня. — она вздохнула, — Я была одной из «небесных людей», но привели меня сюда не желание разбогатеть или поработить, а желание познать новое. Вместе с моими соратниками я сдружилась с этим миром, а когда грянула война — всеми силами защищала его. Ценой своей жизни я смогла помочь и своим друзьям, которые потом одержали победу. — уголки её губ приподнялись, — И я думала, что уже распрощалась с жизнью, как вдруг очутилась в этом теле. И с того дня, как это произошло, у меня появилась тесная связь с Эйвой, которая с каждым годом стала только усиливаться.       Взгляд Мо’ту был прикован к лицу матери, и с каждым её словом он становился всё глубже и глубже. — Наверное, из-за этого меня Мо’ат и выбрала в качестве приемницы... — Нет, я не могу поверить, что ты была одной из этих…       Марии горько усмехнулась. — Believe me, son, I'm not making this up.        От непривычных слов уши Мо’ту встали торчком. — Мам… — Я говорю, что не выдумываю все это. — пояснила Марии и, подняв руки, притянула к себе сына и заключила его в крепкие объятия, — Прости меня, милый. Мне правда нужно больше времени проводить с вами. Но несмотря на то, что будни тсахик всегда полны сюрпризов, я люблю вас больше всего на свете. И хочу, чтобы вы всегда были счастливы, сыты, имели много друзей и любимые развлечения, и всегда чувствовали себя в безопасности.       Мо’ту заворочался у нее под боком, а потом уткнулся ей в шею и стал прислушиваться к её тихому дыханию. Вспоминая свои недавно произнесенные матери слова, он вдруг ужаснулся: как он только посмел усомниться в её чувствах? В ней самой? Сейчас, под её крылом он чувствовал себя как никогда счастливым, сытым и довольным жизнью… — Прости, мама. — Не извиняйся. Я всё понимаю.       Последний огонёк костра, который всё это время старательно подсвечивал их лица и согревал воздух в хижине, потух, и тонкая полупрозрачная нить дыма потянулась к круглому вырезу в потолке, откуда падал холодный свет звёзд и огромной «луны» — Полифема. Мир погрузился в сон. Даже лес перестал издавать привычные звуки и затих.        Посидев ещё немного, Марии заметила, что Мо’ту стал клевать носом и решила уложить его спать. Тот не особо хотел этого, но и сопротивлялся слабо. — Тебе нужно набраться сил. А то как вы с Нетейамом потренеруетесь в лесах? Или как с Ло’аком поплескаетесь в воде? — заботливо проговорила Марии и поцеловала мальчика в лоб. — Но тебе же не нравится, что я с ним общаюсь. — Мне не нравится, что вы иногда забываете пользоваться головой, — поправила она, — А с кем дружить и как должен решать ты сам. — Ты как всегда права. — положив голову на мягкую подстилку в гамаке, Мо’ту улыбнулся, — Спасибо, мам. — Не за что, малыш. Отдыхай.       Закрыв гамак, она пару раз качнула его, после чего стала тихонько напевать колыбельную, которую придумала, подслушав песню Нейтири. Пускай она была и совсем незамысловатая, но пела её Марии всегда с душой и трепетом.        Когда она закончила, Мо’ту уже спал сладким сном. Погладив рукой плетёную стенку гамака, Марии бесшумно вышла из комнаты и вернулась к потухшему костру. Теперь в её голове играли не только голоса, услышанные от Эйвы вечером, но и стариков, и Тсаро с Джейком, и взолнованный голос Мо’ту, и её — смертельно спокойный и умиротворённый. — Посмотрим, к чему всё это приведёт? — спосила она пустоту и растянулась на полу, — Посмотрим, к чему это приведёт…– после этих слов она закрыла глаза и стала вслушиваться в тишину вне хижины, в которой вскоре услышала шаги Тсаро: тихие размеренные шаги, практически неразличимые с вечным шёпотом моря.       Пройдет всего несколько часов, ночь сменится жарким пандорским днём, и новый день окажется ещё более богатым событиями, нежели его предшественник. Готов к этому кто-нибудь? — никто не может дать однозначного ответа. Но будьте уверены, Оматикайя никогда и никого не дадут в обиду. Даже если ради этого придётся пролить чью-то кровь.