… пусть приснятся тебе и лес, и поляны
И сказачно теплые ручьи.
Где банши летают и птицы поют,
Где твои братья гуляют.
Засыпай же, малыш. Я с тобою сижу.
Слушаю голос Эйвы, пою.
Не плачь, мой малыш. Никуда не уйду.
Я буду с тобой. Обещаю…
Сквозь глубокий сон Юзэ слушал песню. Она обволакивала его, согревала изнутри. Он был уверен, что её пела его мама, и её теплый голос придавал ему сил. Юзэ приоткрыл один глаз. Вокруг стало подозрительно тихо. — Юзэ! Юзэ, ты меня слышишь? Кто-то навис над ним. — Б-брат? — Юзэ раскрыл глаза шире и сквозь пелену смог разглядеть взволнованное лицо Мо’ту. Впервые он видел его лицо таким худым, вытянутым и даже каким-то бледным. Мо’ту нагнулся и крепко обнял его. — Я вижу тебя, Юзэ. — прошептал он, прижимая его к себе, — Я уже думал, что потерял тебя. Тут же к ним подошла Кири и взяла Юзэ за руку. — Он уже тёплый. — сказала она кому-то, а потом повернулась к нему, — С возвращением. Юзэ увидел, что и она как-то изменилась, вытянулась. Лицо Кири расплылось в улыбке. — Где… м-мама… — выдавил он. — Они ещё не прилетали. — с сожалением в голосе ответила Кири, — Что же ты пошёл в лес в такую погоду? Юзэ высвободился из объятий брата и сел. — Я слышал мамин голос. Я слышал нашу колыбельную… — Тебе показалось, наверное. Мы все молчали. Юзэ недоверчиво посмотрел на Кири. _ Так зачем ты пошёл в лес? — снова спросила она, глядя на него честными глазами. Её улыбка ослабла. — Я… Не помню. Я вышел из шалаша какой-то расстроенный и стал шататься по окраине леса. А потом… Голос позвал меня. Я пошёл туда, откуда, как мне почудилось, он издавался. А дальше я ничего не помню… Очнулся на поляне, а потом упал. Кири и Мо’ту посмотрели друг на друга. У каждого в глазах читался один и тот же вопрос: « Снова загадочный голос?» Юзэ пошевелился, хотел встать, но резкая боль в колене заставила его дёрнуться и неуклюже сесть обратно. — Нет, дружок. Тебе вставать пока рано. — подошла Мо’ат с трубкой. Она протянула ему блюдо с молочно-рыжеватым напитком, — Выпей это и расскажи, что за голоса ты слышишь. Юзэ принял из её рук блюдо и краем глаза заметил стоящих в углу хижины Нетейама и Ло’ака. Они разговаривали с кем-то, кто держался тени. — Это началось с того дня, когда мама и папа отвели нас на Поляну красок. Тогда мы с Мо’ту впервые познакомились с Семенами. — И тогда же ты начал слышать голоса? Юзэ кивнул и сделал глоток. — Они похожи на голоса твоей матери или друзей? — Не совсем. Скорее… Они похожи на голоса всех вас, и не похожи одновременно. Но сливаясь, они напоминают единый женский голос — неуловимый и прекрасный. Кири повернулась к Мо’ат, которая в этот момент выпустила большой клуб дыма. — Что это может быть, бабушка? Мо’ат положила руку с трубкой на своё колено. — Ты ходил без своей матери к Древу? Как часто? Юзэ пристыженно опустил уши. — Раз десять, наверное… Мо’ат вздохнула. — Значит, больше. — она отложила трубку в сторону и подошла к Юзэ. — Я не упрекаю тебя за то, что ты так хочешь сблизиться с Матерью. Но тебе следует быть осторожнее, чтобы не довести дело до серьезных последствий. Сила Матери очень велика. Юзэ понимающе кивнул. — Ну а сейчас набирайся сил и пей настой. Женщина взяла кувшин и наполнила блюдо Юзэ до краев. — И ещё: обязательно поблагодари своего брата, что нашёл тебя вовремя. Ещё пара минут — и мы бы потеряли тебя навсегда. — Не стоит, Мо’ат. — Мо’ту грустно посмотрел на неё, — Это моя вина, что я оставил Юзэ без присмотра. Если бы мы были вместе, ничего этого не произошло. Мо’ат усмехнулась. Поставив кувшин на место, она пошла к выходу из хижины, где стояла Нейтири. Её сыновья поспешили к Юзэ. — Он очнулся. Думаю, совсем скоро поправится. — Рада слышать. Джейк сейчас следит за сборами. Отправил несколько мужчин проверить те земли ещё раз… –… и посмотреть, нет ли Марии? — Да, и это тоже. Некоторое время они молча смотрели на дом. — Я уверена, что с ними всё в порядке, Нейтири. Не беспокой своё сердце, а лучше помоги Джейку со сборами. Нам нужно спешить. — Эйва подала знак? — Нейтири повернулась к матери. — Что произошло с её сыном? — Мне нужно посоветоваться с Марии. — устало отозвалась Мо’ат и потёрла ноющее запястье, — Дело оказалось гораздо серьезнее, чем я думала.