(Не)доверяй негодяю

Нога опасно соскальзывает, плывет вместе с песком к обезображенным коррозией остовам, к чужим останкам, что давно встретились с арматурой. Смерть здесь с ярко выраженным вкусом металла, поджидает сокрытыми прутьями, режет изломанными кусками бетона. Ни механоидов, ни мутантов, только скелеты: повсюду, десятками выпирающих ребер — яркое напоминание, что каждый шаг может оказаться последним. Условно-безопасные, но закрытые еще несколько лет назад, в этих руинах можно переломать все, провалившись в яму, распороть насквозь ступню, просто наткнувшись на лом, спрятанный под ржавой пылью. — Эй, — Логан дергает за трос, которым они связаны между собой, — смотри, куда наступаешь, следующий раз не буду вытаскивать. Уже делал это сегодня, неосторожный прыжок, и Лэйн едва не улетела на десять ярдов вниз. Удержал. Помог выбраться, как и всегда за время, что они вместе работают. — Соберись. Ты сегодня рассеянная, — он съезжает по песчаной насыпи к ней, встряхивает как следует. — И хватит дуться на весь мир. Не на мир, а только на Оуэна. Ввиду случившегося, в Сэнд-Харборе решили провести выборы мэра, и он, как один из кандидатов, резко удвоил хватку вокруг чужих шей. Её в том числе. Уже неделю она не может добраться до отладки станка, собрала наконец, а вместо него по ночам занята чертежами новой системы полива. — Мне не нравится, когда заставляют. Никому это не нравится, — Лэйн снимает сканер, смотреть сквозь него на живого человека неудобно. Замечание относится вовсе не к опасной, почти самоубийственной вылазке, сюда она пошла добровольно, ради более прочного образца резины — предыдущий не выдержал испытаний — но вот починка генератора для теплиц, ядро которого они должны достать здесь же, в планы точно не вписывалась. — Оуэн не заставляет, просит. И выбора у нас особо нет. — Просит?! — едва не взрывается Лэйн. — Да наш будущий мэр даже ночует у меня, видимо, чтобы не отвлекалась от великого плана. Почему именно я должна его воплощать? У вас же много специалистов. — С голоду умрем раньше, чем эти «специалисты» поймут, в чем дело. Без твоей подсказки, чем заменить подорванное ядро, мы бы с мертвой точки не сдвинулись. Они еще юнцы сопливые, а ты — инженер-механик с опытом. Это не сделка, а вопрос выживания. — Как тоннель через пустыню, как ветряки, как сотни и сотни объектов, без которых Содружество само превратится в руины? — Лэйн злится все больше, едва не толкает Логана, хоть и знает, что прав, долго они не протянут — голод, прогнозируемый через семь недель, из-за просроченных поставок и бурь начался вдвое раньше. — Каждый такой проект — вопрос выживания. Только никто не спрашивает механиков и кузнецов, на каком пределе они работают, как рискуют жизнями дайверы, пытаясь наскрести детали на сооружения, которые мэры и управляющие с гордостью представляют будто свои собственные. Срывают аплодисменты и переизбираются на пост, пока другие горбатятся на благо общественности. Вот почему сразу после восстановления Хоупсити она сменила имя и род деятельности. Мэрия всегда выдвигала самые сжатые сроки, высасывала специалистов до костного мозга. До трагедии Лэйн виделось это естественным ходом вещей: служить людям, пока тело бессильно не валилось на постель, если вообще до нее доползало. — К черту политику, — Логан перехватывает её руку, бессильно упирающуюся в грудь, — к черту Оуэна, хотя ты и сама знаешь, как ошибаешься на его счет. Я сам прошу об этом. Пожалуйста, Лэйн! В нынешних условиях кроме тебя никто не сможет помочь. Она прикрывает глаза, не в силах выдержать этот взгляд — как отчаянная мольба давно позабытому богу. Он попросил её. Прямо как тот, другой, с широкими ладонями и мягкой улыбкой. — Нет, — резкий ответ отдается эхом: не думать о прошлом, не плакать, не выдать дыханием. — Двигатель помогу достать, но механика на починку найдете сами. У меня на то свои причины. Едва уловимые, тщательно скрытые. Ведь и в Хоупсити речь шла о системе полива, которую никак не могли настроить. Адриан тоже пришел к ней. Объяснил важность проекта, просил взяться, не для себя, для других. Ненавязчиво, почти как церковники. Он приходил еще много раз, приносил цветы и фрукты, подарил сделанный вручную кулон, тот самый, что она носит. Простой полудрагоценный минерал заставил по-другому смотреть на их дальнейшее общение. Он слушал. Дьявол, как же внимательно он её слушал: о руинах, о реликвиях — Лэйн так восхищалась ими, что не могла сдержать восторг перед человеком, чьи взгляды на технологии не казались столь же предвзятыми, как у большинства. «Механоиды служили во благо людей, они и сейчас могут сделать нашу жизнь лучше». Хорошо роль отыгрывал, подонок. — Почему ты иногда такая непрошибаемая? — Логан больно сжимает запястье. — Впрочем, как хочешь, умолять не собираюсь. И без того потратили время на болтовню, вперед пойду, — в охрипшем голосе разочарование — он что, губы поджал? Поспешно закрепляет трос за опору, рычит, чтобы она слышала. Задело. Да так, что привычно-ледяная маска треснула, кусками осыпалась. Он и не пытается скрывать — прожигает бирюзовыми иглами, даже сопит с возмущением. Лэйн шмыгает носом и скользит по вывороченному бетону следом. Пусть обижается сколько влезет, она ничем не обязана. Почти час они спускаются молча, прерываясь, чтобы глотнуть воды и изучить местность. Десятки проходов, круглых, будто норы песчаных червей, бесконечные лестницы и пожелтевшие кости. Они встречаются всюду, просвечиваются на глубине, выпирают ребрами сквозь песок. Когда пустыня не была настолько высушена, вода и большой заряд электричества создавали немало проблем. Скелеты лежат вдоль проходов сразу по несколько, тут же и кабели шириной в человеческую ногу, поврежденные, больше не представляющие угрозы. Пять лет назад здание обвалилось, засыпав источник энергии, а вместе с ним и тридцать человек старателей. Рухнули какие-то опоры, тогда же капитан окончательно закрыл эти руины, обещая упечь в тюрьму любого за нарушение. В случае возвращения, разумеется: после трагедии никто в здравом уме лезть сюда не собирался. К здравомыслящим Лэйн уже давно себя не относит. Спуск резко заканчивается, окруженный поручнями, — три горизонтальных металлических трубы с тонкими паутинками перегородок. Внизу станция вроде нынешних вокзалов, только шире во много раз: параллельные линии-рельсы на сканере читаются не полностью, слишком большое расстояние, но многотонный кусок металлолома, завалившийся на бок, — точно поезд. Пять вагонов, соединенных между собой, почти неповрежденный отсек управления. Если повезет, небольшой — до семидесяти фунтов — двигатель на силовых камнях, еще цел и может быть использован для починки системы поливов. — Логан! Лэйн видит, как он подходит ближе, освещая дно, как спотыкается, по инерции пытаясь удержаться за ненадежные перила. Ржавый металл трескается как прогоревшая спичка, натягивается трос, дергает тяжестью взрослого мужчины, протаскивает по песку. Лэйн откидывается назад, пытаясь остановить скольжение. Что-то острое цепляет спину, впивается зубьями, разрывает одежду, кожу. Нет, не больно. Не важно. Не главное. Корродированная балка натужно скрежещет под их весом, мелькает в глазах — сканер как в лихорадке пытается распознать каждый торчащий прут. — Режь трос! — как всегда Логан верно понимает ситуацию. Если хоть одна опора сломается, их ждет та же участь, что и бедолаг несколько лет назад. Перевернувшись на живот, Лэйн старается удержаться, утапливая в песке ноги и руки, движение и впрямь замедляется, но колонна все еще перегружена. — Режь, сказал! Здесь невысоко. Тридцать два ярда, у Логана нет сканера для точного определения: если каким-то чудом не нарвется на осколки, то переломает кости. Даже если только ногу повредит, Лэйн не сможет вытащить ни его, ни двигатель, ни прочие материалы, за которыми они здесь. Скольжение вниз почти прекращается, давая несколько мгновений на раздумья. Семь ярдов — кусок арматуры сверху, если бы напоролась, то насмерть. Двадцать футов влево — балка, но глубоко. Полтора фута — металлический прут, залитый бетоном. Почти под ней, скрыт песком, если ухватиться, можно подтянуть тело вверх и снизить давление на трос. — Лэйн… — в голосе Логана почти отчаяние — не за себя. — Да заткнись ты! — будто она не знает, что он сказать пытается. Почти слышит возле уха «тебе не обязательно умирать вместе со мной», а именно это и случится, если балка треснет. Прокопавшись рукой сквозь песок, Лэйн достает до арматуры. Вывернута наружу, уходит в бетон достаточно глубоко, если зацепить трос, выстоит. Держась одной рукой за прут, второй прикрепляет новый канат, едва не съезжая. Логан чуть слышно чертыхается, но тут же хватается за брошенный трос, позволяя Лэйн выдохнуть. Чуть выше она замечает более надежную опору и, зацепившись, спускается до самого края. Вытащить Логана — еще одна задача не из легких: при своем росте и хорошей мышечной массе весит немало. Наконец выбравшись, тяжело дыша и отплевываясь от бетонной пыли, он ползет чуть выше и откидывается на песчаную насыпь. Лэйн заваливается рядом, снимая сканер — цифры и линии уступают место внезапно накатившей темноте. — Надеюсь, адреналина на сегодня достаточно? — пытается пошутить она, кашляет, едва восстанавливая дыхание. — Адреналина? Да мы чуть оба не похоронили себя заживо! — Суицидник неблагодарный! Решил, что я так просто сброшу тебя? — Ты могла погибнуть, — он находит её ладонь, сжимает в своей. — Из-за меня. — Но и без тебя долго не проживу, — слова-птицы вылетают раньше, чем Лэйн успевает осознать их смысл. Чистая правда: без Логана она могла умереть давно, начиная с той злополучной бури и заканчивая простейшим переутомлением организма. — Справедливо, — Логан приподнимается на локте, и тут же тон становится обеспокоенным. — Чья эта кровь? В тусклом свете нарукавного фонаря Лэйн замечает алую полоску на песке, пытается прикоснуться к спине, чувствуя под пальцами неприятную липкость. — Какого черта ты молчишь, что ранена? — он резко садится, поднимает Лэйн, стаскивает с нее куртку. — Всего лишь царапина. Даже не чувствую. — Вот именно! Это болевой шок. Не двигайся, я все сделаю. Она позволяет ему задрать пропитанную кровью футболку, помогает снять её вовсе. Немало дайверов погибли в руинах, потому что вовремя не смогли заметить ранение. Вот почему аптечку Логан всегда проверяет с особой тщательностью: чтобы каждая мелочь на месте была и в доступности прямо на поясной сумке. Говорил, что однажды из-за своей ошибки чуть не умер — на осколок нарвался. Через полчаса, она может и сама свалиться от потери крови, если рана глубокая. — Насколько там… плохо? — позади возня: Логан снимает перчатки и запылившуюся куртку, чтобы не мешали, шуршит упаковками от бинтов. — Жить будешь. Рана длинная, но неглубокая, я продезинфицирую, зашить не смогу, заклеим специальным пластырем. Сверху стяну как следует повязкой, вколю обезболивающее и на всякий случай антибиотик, — действует как всегда уверенно, но в многочисленных словах — привычка болтать у него от беспокойства — ощутимое волнение. — Я не успела порадоваться, что хоть раз спасла тебе жизнь, а ты уже снова спасаешь меня. — Пока не спас, так что помолчи, — улыбка скользит по обнаженной спине, Лэйн даже о порезе почти забывает, пока он не прижигает его спиртом. Не раз и не два раны обрабатывал: пальцы действуют четко, быстро. Старается быть аккуратнее, хотя проступившая боль все отчетливее напоминает о себе, на её фоне два укола даже не ощущаются. Чтобы удобнее было бинтовать, Логан садится слева, обжигает все еще неспокойным дыханием шею, и заставляет сжаться что-то внутри, когда обещает в самое ухо, что «все будет хорошо». Поверх оголенной кожи его ладонь шершавая, теплая, осторожная, но когда после перевязки он проводит ею по старым шрамам, Лэйн невольно вздрагивает. Он ведет вдоль разодранных когда-то краев — соскочившая деталь пробила плечо, отмечает пальцами маленькие точки — окалины и выгрызающие плоть насекомые навсегда отбили охоту ходить с открытыми плечами, зажимает укус, оставшийся от первой вылазки. Да, рубцов на её теле не меньше, чем на самом Логане, он изучает их медленно, словно не верит, что жизнь могла кого-то пометить с тем же старанием, и внезапно останавливается на самом памятном, под левой лопаткой. Маленьком белесом пятне не больше дюйма. — Он ведь от пули? Ты не говорила, что сталкивалась с военными машинами. — У меня таких два, — Лэйн закусывает губу, дотрагивается до шрама-близнеца немногим ниже сердца. — Не от мехов. Клинок Империи в спину выстрелил. Навылет. Может, промазал, может, наоборот, хотел, чтобы выжила. Чтобы смотрела, как он убивает остальных... с помощью гиганта, которого собрала я. Адриан не применил к ней меч, не разрезал пополам, как других. Сохранил жизнь. У нее было много дней подумать об этом. Сомневаться, не верить вовсе, проверять зацепки-миражи. Спустя столько времени ни доказать, ни опровергнуть, но факт остается непреложным — только он один мог знать, где она хранит коды доступа к механоиду. — Я любила свою работу, восхищалась механизмами, — слова сами падают на песок вместе с первыми слезами. — До тех пор, пока человек, которого я тоже любила, не уничтожил город фактически моими руками. — Клинок Империи? И ты…? — Логан напрягается, как в тот день, когда она рассказала, что убивала людей. — Вы с ним… были вместе? — словно не понимает или просто не решается верить... думает, она с ним заодно была? — Будто я знала, кто он! Будто хоть кто-то знал. Он жил в Хоупсити шесть лет, а исчез за день до трагедии. Растворился, будто не было вовсе: ни улик, ни доказательств, и никто в городах Содружества его больше не видел. Так и действуют имперские шпионы — будешь до последнего пить с ними, не подозревая, что завтра они вырежут всех, кто дорог. — Почему не сказала? — Что сказать? — она размазывает по лицу слезы, оставляя на щеках запах ржавчины. — Что Оуэн был прав насчет меня? Что я сама вытащила из недр земли смертоносную технологию, что верила до последнего негодяю, который использовал меня как инструмент? Думаешь, после этого я могу доверять хоть кому-то? Тебе, например? На самом деле она хочет. Тянуться к его рукам, а не ждать подвоха, расслаблять плечи рядом, а не спать в обнимку с мечом. Его спокойствия, льющегося сквозь кожу, его заботы, пусть в мелочах. Шутить в ответ, а не ощериваться упреками-арматурами. Но... Логан молчит, старается не дышать, дрожащими пальцами снова прикасается к шраму. А потом обхватывает за плечи, несильно, словно боится, что его оттолкнут. Прижимается теплом своего тела, кладет колючий подбородок на плечо. — Не доверяй, не нужно, — шепчет так, как и минуту назад: почти утешая. — Бандит не имеет права требовать доверия. Давай просто уйдем отсюда. — А двигатель… ? — Ты ранена. Помогу тебе выбраться, сам вернусь за ним. Оуэн не посмеет больше заставлять. Пусть отправляет запрос на инженера во все свободные города, а я убью сотню-другую гиен — невкусные, зато голодать людям не придется. Слишком долго, уйдут недели, он знает, но все равно готов пойти на это. Готов даже против самого Оуэна выступить, значит, и рычаги давления есть, Логан словами не разбрасывается. На него можно положиться. В том и проблема. В отличие от Адриана, чью скупость в эмоциях Лэйн всегда списывала на тяжелое прошлое, Логан открыт, понятен: злится, если что-то не нравится, насвистывает при хорошем расположении духа, расслабленно улыбается, когда ничего не угрожает. И хотя что-то тяжелое мешает улыбаться в ответ, она не сможет отказать… ему. Тому, кто спасал десятки раз, тому, чье дыхание она слушает, затаивая своё. — Все еще хочешь, чтобы помогла? — спрашивает еле слышно. — До двигателя рукой подать, рану ты забинтовал, и если Оуэн придумает, как не выдать меня, я… починю теплицы. — Уверена? — сжимает чуть сильнее, но отпускает, боясь спугнуть удачу этим неосторожным движением. — Не бесплатно, — тут же уточняет она. — Поможешь мне в одном деле. И придется довериться не выводам, не фактам, а всего лишь предчувствию… Мы с тобой должны обыскать личные комнаты церковников. Она ведь так и не рассказала им о догадках, даже о допросе прошлась лишь вскользь. Только спросила про верзилу-церковника у Оуэна, получив исчерпывающий ответ, что «индюк из церкви возомнил себя защитником города», а потому ходил не только на ночные дежурства, но и на зачистки руин. Молчала она и про кулон, чтобы объяснять ничего не пришлось. Да и как обосновать чувство опасности рядом с пастором, даже доводов логичных нет, но «светозарные» что-то скрывают, и кто, если не Логан, сможет помочь вывести их на чистую воду? Он застывает на мгновение, больше от неожиданности, чем от раздумий, и выдыхает так спокойно, как если бы Лэйн предложила не беззаконие, а очередную совместную вылазку. — Хорошо, — проводит ладонью поверх шрама, словно стереть пытается. — Я-то тебе давно доверяю.