Птичка в клетке

Солнце спрятало последние лучи за горизонтом, провожаемое тоскующим взглядом тлеющих глаз. На траве, словно слёзы расставания, собиралась вечерняя роса, впитывалась в рубаху и неприятно холодила спину. Невозможность согреться собственным огнём угнетала феникса, он словно оказался совершенно обессиленным и брошенным. Видимо это и читалось зорким глазом в опущенных плечах и сжатых кулаках. Рядом зашелестела одежда, ужин завершён, а значит пора возвращаться. Этого вечера было так мало, что хотелось раствориться в сырой земле, только бы встретить новый рассвет под открытым небом. — Возвращаемся, — приказ прозвучал высоко над головой, но шагов или новых попыток поторопить от охотника не последовало. Может и не настолько бессердечным и бесчеловечным он был, как казался в самом начале. — Выглядишь лучше. Может ввести тебе такое поощрение? То, что жизненно необходимо вводить за поощрение? Феникс вскинул взгляд, но столкнулся только с неизменной насмешкой в единственном глазу. Казалось, доказывать что-то или хоть как-то спорить с таким взглядом ровно столько же пользы, сколько и молить солнце задержаться на небосводе после заката. — Без солнца я заболею и умру, — сообщил феникс приподнимаясь на локтях и стараясь разглядеть хоть долю сочувствия в ледяном взгляде. — Ага, если это будет длиться месяцами. Мне кажется, что за такой большой срок мы с тобой успеем договориться, — ни капли жалости, ни грамма сочувствия, только завидных размеров самоуверенность. От лёгкости тона, которым заявлял охотник, феникс не усомнился в коммуникационных способностях и методах убеждения охотника, а вот в собственной победе в переговорах — очень даже. Земля, не имея иного источника тепла, вытягивала последние крохи жара из развалившегося феникса, отчего ему пришлось-таки подняться и двинуться за охотником, время от времени расправляя и собирая обратно крылья, прижимая их к влажной ткани рубашки, ища тепла хотя бы в оперении. Путь привел феникса к новой двери, которую охотник радушно открыл, впуская гостя в скромную квартирку. Не настолько скромную, чтобы её посчитать за аналог клетки, но и не достаточно обжитую, чтобы она казалась чьим-то домом. Однако, вопреки скользнувшей мысли в коридоре возникли две звенящие феи, что перетираясь между собой за спиной нового гостя скромного жилища кого-то выискивали. Огненный взгляд долго пытался прожечь насквозь профиль охотника, но тому казалось до обледенения было безразлично на попытки феникса выяснить, в какой очередной цирк его привели. Кейа лишь подтолкнул застывшее на пороге тело вглубь квартиры и сам шагнул следом, принимая внимание облепившие его фей за обычное приветствие. — Побудешь пока здесь. За плохое поведение отправишься обратно в клетку. Там есть кровать, — Кейа кивнул в сторону дальней из двух дверей, — можешь ложиться. У меня ещё работа есть, так что без меня. На фей можешь не обращать внимания, они что-то вроде моих домашних котят. Обижать их тоже не стоит, иначе спать придется под очень настойчивое и гневное звенение. Под недовольное фырканье Кейа толкнул первую дверь, за которой в узкую щель феникс сумел разглядеть большой стол заваленный бумагами, в неё же сразу и просочились две маленькие феи. Любопытство сильно уступало наплывшей усталости в совокупности с нежеланием провести с охотником ещё хотя бы лишнюю треть минуты. В надежде, что с такими завалами бумаг охотник не разберётся до следующего его перерождения, поджав плотнее крылья, феникс прошел ко второй двери и быстро скрылся за ней, позволяя себе хоть немного спокойствия и такой жалкой, но все-таки свободы. Возможность поспать на мягкой постели, а не на ледяном полу, скребла грудную клетку изнутри, и чтобы не позволить себе зациклиться на этом ощущении феникс быстро нырнул под одеяло и зажмурил глаза до всплывающих перед ними ярких пятен. Когда тяжёлые мысли сменились забвением, Дилюк на проследил. Однако сну не суждено было продлиться долго и мирно. Несмотря на теплое, пуховое одеяло и пригретое место, молочный иней поднимался от кончиков пальцев, пробивался сквозь толстую пелену тяжёлого сна, и жёг кожу изнутри, а над ухом зимним морозом звенели, почти скулили, две феи. Более отвратительного пробуждения Дилюк себе и представить не мог. Пробиваемый крупной дрожью, он старался не поддаваться переживаниям и мыслить в рамках тех правил, которые ему объяснили. То, что с ним сейчас происходило в них не укладывалось. Он не угрожал жизни своему надзирателю, не сбегал от него и в целом не наблюдал его последнее время. Дилюк бы заскулил от безысходности, но плотнее кутаясь в одеяло, решил проверить квартиру, где по подозрению остался один. Безответственный охотник! — проклинал про себя феникс, сжимая зубы и отмахиваясь от назойливых, словно комаров, фей. Руки уже не слушались, а потому открыть дверь с первого раза не выходило. После щелчка за дверью что-то завозилось, зашуршало и послышались торопливые шаги, которые, феникс надеялся, должны были уменьшить, остановить иней ползущий уже вдоль локтей и позволить ему снова согреться, но вместо этого его грубо толкнули на пол. Совершенно незнакомый человек распахнул дверь и резким ударом в грудь откинул феникса подальше от двери. Феи летали над головой вторженца, но никак не могли на него подействовать, все их попытки отпугнуть нападавшего оставались незамеченными. Одеяло слетело и феникс уже готов был защищаться, но окоченевшее тело не желало двигаться с прежней скоростью и ловкостью, из череды ударов, Дилюк заблокировал только самые замашистые. Его же замедленные попытки отбиться пресекались абсолютно все, не позволяя даже приблизиться к нападавшему. — Прости, но мне заплатили только за твои крылья, — наверху блеснула сталь клинка, и заворожённый этим блеском, Дилюк пропустил удар по ребрам, который заставил его перекувыркнуться, а после оказаться прижатым грудью к паркету, — не держи на меня обиду. Феникс не до конца осознал, это слова нападавшего так разгорячили его кровь, что тот совершенно забыл про ползучий иней, или это приближается Кейа, в любом случае от появившейся возможности более резко дёргаться он яростно пытался скинуть с себя врага, но тот вцепился в волосы и натянул их, заставляя выгнуться. Крылья тоже оказались придавлены тяжёлыми сапогами. Уже была разорвана ткань рубахи на спине, а к лопаткам прижато лезвие, как дверь с грохотом ударилась о стену и по оголённым лопаткам и макушке лизнул новый поток ветра. Хватка, натягивающая волосы, неожиданно пропала и Дилюк, чуть не разбил нос, падая лицом в пол. Кейа быстро столкнул нападавшего, приложил головой о косяк тумбы и дизориентированного противника перевязал по рукам за спиной, для верности приложив того несколько раз головой о деревянное основание кровати, так, что из разбитого виска стекала толстая струйка крови, и только после этого вернулся к фениксу, оценивающе окидывая того взглядом. — Вот ведь сучьи твари, — отчего-то Кейа даже не стал отворачиваться от наливающегося алым пятна на скуле феникса. — Он не успел ничего сделать? — Нет, — только теперь Дилюк заметил, что и Кейа был в потрёпанном состоянии: его белая рубашка с отвратительно глубоким вырезом на левом боку пропиталась кровью, а нижняя губа оказалась разбита. В сравнении с охотником феникс отделался лишь испугом. — Ты уверен? — только вот взгляд зацепился за оторванный кусок рубашки и Кейа протянул руку, предлагая фениксу подняться. Дилюк проигнорировал протянутую ладонь и выпрямился сам. Совершенно не расстроившись отказом от предложенной помощи, Кейа пальцем описал круг и продублировал приказ голосом. — Развернись, я посмотрю. Выдержав несколько секунд тяжёлого взгляда, феникс всё же поворачивается спиной и сам надеется, что там действительно ничего нет. Холодные пальцы подцепляют рубашку и Дилюк был готов оба своих крыла поставить на то, что ощущал каждое движение и скольжение внимательного взгляда. — Будут синяки, — прицокнув языком, резюмировал Кейа, всё ещё продолжая держать рубашку поднятой. — Придется тебе ещё немного побыть замороженным, мне нужно позаботиться о том, чтобы сократить повреждения. Потерпи. Не успел он договорить, как на рёбра, куда пришёлся самый сильный удар, от которого феникса перевернуло, легла ледяная ладонь. Дилюк резко дёрнулся в сторону, уходя от прикосновения, но на коже всё равно осталась корочка льда. Она не обжигала, как ползучий иней, а приятно холодила кожу и унимала боль. — Всё хорошо, — тихо проговорил Кейа, прикладывая ладонь уже к следующему месту удара. — Это тебя не заморозит, ты с этим справишься. — А ты? — Дилюк всё же не вытерпел и отошёл на шаг, больше не позволяя покрывать тело корочками льда. Взгляд остановился на выросшем багровом пятне на рубашке. — Твоя рана серьёзней. — Моя рана не повлияет на мой кошелек, — безразлично пожал плечами охотник и протянул руку к голове феникса. Дилюк сначала было подумал, что его снова хотят успокоить как маленького ребенка, потрепав по волосам, и отвернулся. Неприятно осознавать, что тебя подлатали не из заботы о жизни или из чувства вины, что на него напали в его собственной квартире, а только в коммерческих целях, чтобы на товаре не было изъянов. Последней каплей стала опустившаяся на щеку ладонь и распространившийся по ней холодок. — Скорее всего завтра к нам прибудет организатор этого беспредела. Хочется его стереть в порошок. Его и все его потенциальные мысли о возможности украсть у меня. Феникс не выдержал и ударил по руке, что всё ещё находилась на его щеке. К нему тут же подлетели феи, звоном осуждая за небрежное отношение к их хозяину. Дилюк поражался, как такие добрые и миролюбивые существа, могли заботиться о таком кровавом и гнусном человеке. Их любовь не подкупить. Но он совершенно не видел того, что могло бы привлечь в контрабандисте этих существ и заставлять их так рьяно защищать его. А если и замечал, то очень быстро разочаровывался в увиденном. — Не впутывай меня в это. Продай уже кому-нибудь и я сбегу от нового хозяина, быстрее, чем тот доставит меня к себе, — фыркнул презрительно феникс только надеясь, что сумеет реализовать свой план. — Не желаю оставаться у тебя и минутой дольше. — Ишь, как распетушился. Я бы отправил тебя обратно в клетку, но в неё так незадачливо угодили друзья нашего гостя и, боюсь, когда я отправлю и этого к ним, в клетке будет немного тесновато для тебя. — Кейа кинул взгляд на связанного вора, оценивая сколько раз его ещё нужно приложить, чтобы без проблем довести его до клетки. — Оставайся здесь. Середина ночи ещё. Я устал, а дел и без твоих капризов хватает. Схватив за воротник куртки вора-неудачника, Кейа швырнул его за порог комнаты, заставляя несколько метров прокатиться кубарем и врезаться спиной в приоткрытую дверь кабинета. От удара тело совсем обмякло и развалилось посреди коридора. Брань рассыпалась по тишине комнаты, Кейа хотел приложить бандита, вторгшегося в его дом, но не имел и малейшего желания тащить его на себе до клетки. Феникс снова заметил увеличившееся пятно и тяжело вздохнув подтолкнул своего надзирателя в спину. — Сначала останови кровь, а этого я тебе помогу дотащить до клетки, — и столкнувшись со скептически настроенным взглядом, смиренно добавил, — Обещаю вести себя хорошо. Не сказать, что Кейа сильно верил в слова пойманного им зверя, но разумное зерно в них он разглядел, потому направился в кабинет, кивнув фениксу следовать за ним. Раз уж решил разобраться сначала с раной, то в этом ему тоже может потребоваться помощь. Порезанная одежда одним комком отправилась на кресло за столом и теперь стала видна рана, достаточно длинная и глубокая, чтобы её оставлять на самотёк. Вытащив из одного из шкафов аптечку, Кейа вывернул её содержимое прямо поверх бумаг и уже на них отобрал то, что ему потребуется. Остальное закинул в обратно в полном беспорядке. Бинты, вата, спирт, катушка ниток, в которую воткнули иголку и, судя по бегающему взгляду, должно было быть что-то ещё, что охотник не мог найти или до чего не мог дотянуться. Все это время феникс стоял в дверях кабинета, не уверенный зачем его позвали. — Нужна моя помощь? — перешагивая недвижимое тело, которое лежало прямо напротив выхода, Дилюк пересёк границу кабинета и ближе подошёл к столу. — Было бы неплоха прижечь рану, но если я верну тебе твои силы, ты же одной раной не ограничишься. — Вслух рассуждал охотник, перебирая, какая помощь может пригодиться от феникса и вскоре кивнул на нижнюю дверцу шкафа. — Открой и принеси оттуда вскрытую бутылку, будем зашивать. Феникс коротко кивнул и потянулся к ручке двери, ожидая увидеть за ней набор склянок с лечебными зельями, кремами и прочим, но, когда увидел ряд винных бутылок, даже допустил мысль, а не ошибся ли он дверцей. — Да, всё верно, справа стоит открытая бутылка. Дай мне её, — заметив стушевавшегося феникса, Кейа повторил указания и открыл маленькую баночку, что осталась стоять после перевернутой аптечки. Будучи не большим знатоком медицинских наук феникс всё же принёс бутылку и скептически уставился на охотника. — Ты собираешься это пить? — Словно сама мысль о подобном вызывала отвращение у пленника, процедил Дилюк, всё ещё держа бутылку в руках. — Я пробовал зашивать раны на трезвую голову, мне не понравилось. Алкоголь притупляет боль, — он ловко перехватил горлышко бутылки, зубами вытащил торчащую пробку и отхлебнул из горла, параллельно прижимая пропитанную спиртом вату к порезу. От вспышки боли Кейа даже чуть не подавился, но справился отнимая горлышко от губ. Боль заставляла морщиться, но с каждой секундой рана горела всё меньше, а по коже от прикрытой раны полз очень знакомый Дилюку иней. — Пять минут и я её зашью. — Может лучше мне? Ты пьян, — пусть Дилюк и ни разу не пробовал держать иголку в руках и тем более втыкать её в тело человека, но всё же он больше доверял своим рукам, чем тем, что уже подрагивают от боли и алкоголя и неизвестно от чего в большей степени. — Только если ваше куриное величество желает превратиться в ледяную статую, — усмехнулся Кейа заметно захмелевшим голосом. — Проткнуть меня иголкой — тоже своего рода угроза жизни. — Так сними это проклятие, пока я не зашью тебя, — всплеснул руками феникс, совершенно игнорируя нетрезвые шутки. — Нет. Не сниму. — Почему? — Короткий ответ показался на редкость трезвым, звучал твёрже, чем если бы его произнесли в обычной обстановке. — Мне нравится видеть тебя в ошейнике, — сделав ещё один крупный глоток, Кейа поставил бутылку на стол, вату, уже пропитавшуюся его кровью, отправил туда же и схватился за катушку с иголкой. То, как ловко он с ними управлялся, заставило феникса передёрнуть крыльями. Совершенно не хотелось думать над причинами подобной сноровки. — Поможешь потом с бинтами. Глядя на то, как уверенно иголка прошивала две части разрезанной кожи, Дилюк совершенно забыл ответить на брошенную глупость про ошейник. Он следил, чтобы пальцы не слишком далеко прихватывали кожу от раны, считал секунды после каждого стяжка, щурился, стараясь разглядеть больше. — Не нравится — отвернись, — приняв его скривившееся лицо за отвращение, предложил охотник, на что феникс резко покачал головой. — Нравится. — и тут же осёкся, осознавая что сказал глупость, ещё и насмешка полетела колким замечанием «я бы тоже посмотрел, как мучается мой враг». Феникс поспешил исправиться. — Точнее не «нравится», а интересно. Я никогда не видел такого. Тело феникса не нуждается в подобной заботе, если оно не в запущенном состоянии, если ему достаточно света, то царапина сама затягивается. Чем меньше света, тем тяжелее залечивать раны. — Поэтому ночью тебя было поймать немного легче, чем днём. Но всё же не на столько, чтобы пользоваться этим на постоянной основе. — Сделал замечание охотник. — Часто, таких существ как ты, легче взять измором. Загоняешь в ловушку, в которой нет доступа к солнечному свету и уже на вторую ночь можно сохранить куда больше конечностей от ожогов. Тем дольше ждёшь, тем безопаснее. Это лёгкая охота. Только твой вид достаточно развит, чтобы не попадать в такие ловушки, за редким исключением. Пока Кейа рассказывал тонкости охоты на магических существ, рана подошла к концу и осталось только завязать узел. Отложив в сторону иголку, охотник снова приложился к бутылке, в этот раз осушая её до дна. Теперь дело осталось за малым. Он перехватил со стола бинт и протянул его фениксу. — Начни ниже раны, потом поднимешься и накроешь её. — Дилюк неохотно кивнул, принимая из холодных рук свёрток и принялся его раскручивать. Пока феникс удерживал край бинта, Кейа расслаблялся от проникающего под кожу тепла от пальцев. — Поймать человека ещё проще. — Неожиданно продолжил он. — Мне это не интересно, — безразличие в голосе феникса билось о холодный монолог охотника. Он так словно отвлекал самого тебя от ситуации. — Если целостность человека не так уж важна, что легче всего перерезать сухожилия. Бей рядом со сгибами рук и ног, — поучительным тоном продолжил Кейа и вытянул из-за пояса кинжал, которым и продемонстрировал, куда именно нужно целиться. — Вариант загнать в ловушку тоже возможен, но человек продержится значительно меньше тебя и на вторые сутки ты найдешь уже практически не сопротивляющиеся тело. За редким исключением может быть иначе. Феникс продолжал наматывать круги вокруг туловища охотника, отмечая, что шрамы на его теле это более чем нормальная практика и заботиться о целостности шкуры Кейа явно не умеет. — Чтобы быстро убить человека… — Всё, хватит. Я не собираюсь убивать людей или кого бы то ни было, — взорвался феникс, громко перебивая монотонный голос, что вызывал мурашки на спине. — А я собираюсь. Каждого, кто посягнет на моё. Передернув крыльями, феникс завершил оборот и заправил остаток бинта под предыдущий. Ответить ему было нечего. Причины такого поведения охотника выяснять совершенно не хотелось. Феи взволнованно закружили по комнате, держась подальше от входной двери. — Пошли. Закинем этого ублюдка к его дружкам и немного передохнем, — накинув на плечи перепачканную рубашку, Кейа двинулся к выходу. —Утром предстоит встреча с их заказчиком. Путь до клеток они провели в давящей тишине. Проходя вдоль прутьев Дилюк невольно задерживал взгляд на тех, кто сидел за ними. Существа были самые разные: от белок и лисов до шамачурлов и магов бездны. Особо большие клетки, как та, в которой сидел он сам пустовали. Заикаться о них не было желания, ровно как и оставаться на ночь в этом месте. — Закинь его сюда, к остальным, — Кейа приоткрыл дверцу, за которой уже сидели вмороженные в глыбы льда бандиты. Всего их было человек восемь. — Если бы ты сегодня остался здесь, скорее всего я бы не успел вернуться до того, как у тебя забрали крылья.