In my heart, in my heart, in my head

Nightfall Quietly it crept in and changed us all Nightfall Quietly it crept in and changed us all Nightfall Immortal land lies down in agony

вставай

она должна встать

лес умирает если она не встанет она умрет вместе с лесом

почему она не встает? Вернулись, родимые. В нос ударило горькой гарью, от нее же запершило в горле, и Люмин против воли закашлялась; наконец-то сумев вдохнуть и выдохнуть, она сначала поднялась на четвереньки, а затем, собравшись, вскочила на ноги. Голова тут же протестующе загудела, и девушке пришлось упереться ладонью в ствол ближайшего дерева и зажмуриться, задышав сквозь стиснутые зубы — будь проклята телепортация и побочные эффекты от нее, мысленно выругалась Путешественница. Вот надо было Рассказчице так бесцеремонно выбрасывать ее?! И… она — это же Рассказчица была, да? Не кто-то еще? - щелкнула ее по затылку. Она всегда была рядом с ней? В плане, физически рядом? Или она пришла только тогда, в Инадзуме? В обоих случаях выходило, что Рассказчица постоянно присматривала за ней не в добром смысле этого слова. Ты ее и сейчас видишь, да?.. Никто не отозвался. Люмин последний раз шумно выдохнула, с силой зажмурилась на секунду и открыла глаза. Лес темнел бурой краснотой вокруг. По деревьям ползли бесформенные густо-черные, лишенные блеска пятна. Над головой в просветах меж сцепившимися безлистыми веточками алело огненное небо. Вот оно что, мрачно ухмыльнулась краем губ Люмин, вот откуда пахло гарью; она почти успела подумать, что ее перебросило в лесной пожар и огонь еще просто не успел добраться до нее, но нет, никакого пожара не было. Гарью пахло от Порчи, и вот ее уже вокруг чернело столько, что хоть цистернами вози. Что ты на этот раз покажешь ей, Рассказчица? Что на этот раз ты потребуешь от нее в качестве своего непонятного испытания — с кем-то поговорить, кого-то не суметь спасти, просто очистить весь лесной массив? Нет, Люмин вполне может это сделать, только дай ей… месяц-полтора. Или даже два. И кучу припасов, особенно восстанавливающих зелий и энергетиков, если в Тейвате такие водятся. Она тебе тогда хоть Бездну от Порчи вычистит. ей надо идти вперед

лес умирает она не должна умереть вместе с ним

она умрет

она не умрет она должна идти вперед Вперед — так вперед. Голосам, как показала практика, не было смысла вести ее куда-то не туда. Люмин перешагнула через лежавшую у ног толстую ветку, отломившуюся от ближайшего дерева — место слома до сих пор скалилось острыми рваными обломками коры и волокон и истекало порченной смолой, - и зашагала вглубь чащи. Трава и камешки хрустели под сапогами. Деревья испуганно и больно шуршали голыми ветвями над ее головой, переговариваясь с горьким ветром, дувшим наверху. Встревоженно хлопали крыльями птицы, спешно улетая прочь, и пару раз на периферии зрения мелькнули пятна цвета — зверьки, уже не заботясь о том, чтобы не показываться людям, бегством спасались от того, во что превратился их дом. Умиравший лес. Пятна Порчи на коре. Огненное небо. Похоже, ее перенесли в Сумеру во времена Катаклизма… да и, помимо всего прочего, это соответствовало и плану изначального путешествия Люмин — после Инадзумы она, следуя совету Яэ, намеревалась отправиться именно в нацию дендро; если сначала был Сал Виндагнир, чья гора в ее, Путешественницы, время относилась к Мондштадту, затем воспоминания Чжун Ли, то есть Ли Юэ, затем Ясиори, то логично было предположить, что теперь ее перенесло в Сумеру. Как она изначально и намеревалась идти, да… если бы только черт ее не дернул, едва услышав новости об открытии Разлома, пойти в шахты, невольно пересечься с Е Лань и в итоге попасться на глаза Рассказчице. Если бы Люмин сразу пошла в гости к Младшей Властительнице, а не свернула бы в Ли Юэ, они бы всемером не попались в ловушку. Сяо не остался бы там... «...он тут, рядышком со мной, в анабиозе. На нем нет ни одной новой царапинки». Люмин не смогла не заулыбаться, чувствуя, как вопреки всей разрухе вокруг нее внутри разгоралась радость. Сяо был жив. Сяо был жив! До этого девушка лишь надеялась, заставляла себя верить, что он не погиб и ее повторный спуск в ловушку не был зазря; до этого она, как могла, придумывала аргумент за аргументом, почему Сяо не мог умереть, пыталась объяснить его возможное выживание мотивами существа, о которых на самом деле не имела ни малейшего понятия, и на краю сознания всегда кололась тревога — ты не знаешь наверняка, жив ли он. Ты не знаешь, точно ли его держали в плену, а не убили на месте. Ты не знаешь, вернут ли его тебе, даже если ты будешь слушаться. Ты не знаешь. Ты ничего наверняка не знаешь. Но теперь… теперь ей не нужно было надеяться вслепую и затыкать внутренний голос. Теперь она знала. Она знала, что Сяо был жив, Рассказчица это подтвердила, а этой непонятной — надо было сразу прочитать те книги, что она вынесла из Энканомии, мысленно стукнула себя по голове девушка, а не откладывать в долгий ящик, может, и знала бы тогда, что Рассказчица была такое! - сущности не было смысла врать Люмин. По крайней мере, не о том, был ее возлюбленный жив или нет. Да даже если бы она убила его и наврала Путешественнице, что Сяо был жив — зачем ей было бы так делать? Люмин в итоге так и так узнает, что с Яксой; и если он окажется мертв, это перечеркнет все усилия Рассказчицы по перетаскиванию девушки на свою сторону. Путешественница просто откажется помогать ей, если выяснит, что сущность ей наврала. Сяо был жив. Теперь — точно. Жив… Люмин облегченно выдохнула, улыбаясь, покрепче схватилась за ближайшую длинную ветку, выставив свободную руку для баланса, и «елочкой» спустилась по покатому склону оврага. Жив. Сяо был жив. Она его найдет и вернет в Ли Юэ, и Ли Юэ простит ее за то, что она забрала у него его защитника, и все будет хорошо. Теперь все точно будет хорошо. И в их комнате снова будет пахнуть живыми цинсинь, и Паймон перестанет плакать, и Янь Фэй улыбнется по-настоящему, а Е Лань не придется больше винить себя за то, что ради нее снова кто-то пожертвовал собой. Все станет хорошо. Все станет правильно. Все станет- Люмин замерла. Ей показалось, или… или она только что услышала рычание? То самое знакомое дребезжащее рычание, как скрежет металла по металлу, такое, какое ни один обычный зверь не издаст? ей надо спешить!

они разорвут ее на части

птенец в опасности ей надо спешить, иначе птенцу конец

бегом! Люмин тут же сорвалась на бег. Птенец? Что за птенец? Наверно, какой-то местный лесной дух, решила девушка, перескакивая неглубокую яму по двум толстым веткам-бревнышкам, второе из которых осыпалось трухой, едва Путешественница коснулась его; она никогда не была в Сумеру и не знала, кто водился в его лесах, так что понятия не имела, про какого птенца говорили голоса — но, понадеялась она, они подскажут ей, когда она доберется, что это за птичка и как с ней обращаться. Рычание повторилось — в этот раз гораздо ближе; оно отдалось в затылке и мелкой-мелкой дрожью в грудной клетке, и Люмин, передернув плечами, выхватила меч. Небесно-голубое лезвие блеснуло, разгоняя темную красноту застывшего воздуха, и легкий ток анемо промчался от пальцев к сердцу вместе с кровью — от него на руках волоски встали дыбом; девушка нетерпеливо отпихнула от лица одну ветвь, поднырнула под другую, перескочила через выпиравшие из иссушенной в пыль земли толстые узловатые корни дерева-гиганта, чуть не споткнулась об валявшуюся на земле лиану, с разбегу спрыгнула и съехала на ногах по пологому овражку, пробежала, петляя, меж плотно росшими деревьями и- вон она!

это гончая гончая напала на птенца

защити птенца!

-вскочила по выросшим прямо у нее под ногами корням как по трамплину, размахнулась и с прыжка полоснула повернувшуюся к ней гончую поперек темной морды. Гончая взвизгнула, мотнув гривастой башкой и разбрызгав порченную кровь, и исчезла в сфере-портале; вдох — Люмин на каблуках рывком развернулась на сто восемьдесят градусов, взрыхлив иссохшую землю — и тварь вылетела из разрыва в пространстве, занося когтистую лапу для удара. Меч, светясь бирюзой анемо и сыпя золотыми искрами звездной силы, распорол толстую черную шею. Дребезжащий визг — и гончая исчезла в телепорте, на этот раз уже окончательно. Люмин тяжело выдохнула, опустив плечи. Обернулась. Там, где она застала гончую, сидел, закрывшись руками и сжавшись в комочек, маленький ребенок.

успела

она успела

птенец жив гончая не успела навредить ей

она успела, она успела какая же она молодец Ребенок медленно убрал руки от головы. На переставшую хоть как-то понимать происходящее Люмин пялилась маленькая девочка лет шести-семи на вид, не больше; страх в ее большущих зеленых-зеленых, как свежая трава, глазенках сменился любопытством и радостью в тот же миг, как малютка поняла, что напавшая на нее тварь исчезла и больше не вернется. Из белого плащика, из-под капюшона которого выглядывали пряди таких же белых волос, торчала пара веточек, и подол весь был испачкан в земле. - Спасибо, что прогнала ее! - девочка торопливо поднялась на ноги, подбежала к Люмин и настойчиво потянула ее за юбку, - пожалуйста, помоги найти маму! - Погодь-погодь, - остановила ее Путешественница, - почему ты тут? Как тебя отпустили в лес? - Я маму ищу! - малютка вновь нетерпеливо потянула чужую юбку на себя, - меня не отпускали, я сама ушла! Сегодня мой день рождения, и я должна найти маму! Она со мной станцует, и все станет хорошо! - С днем рождения тебя тогда, хотя, похоже, в этом году особо попраздновать явно не выйдет... так, - Люмин убрала меч и взяла не сопротивлявшуюся девочку на руки; пересадив ее на одну руку поудобнее, освободившейся она вновь взяла оружие и настороженно огляделась, вслушиваясь во встревоженно шуршавший лес, - твоя мама точно здесь? - Да! - активно закивала малышка, - она ушла в лес, потому что лесу было плохо! - Хорошо, - похоже, ее мама была как минимум обладательницей дендро Глаза Бога, решила Путешественница, или еще как-то умела лечить землю; еще не давало покоя то, что ее внезапную напарницу голоса назвали «птенцом», но пока что девушка решила отложить этот вопрос, - для начала: как тебя зовут? - Нахида! - Ладушки, Нахида, слушай, - улыбнулась как можно мягче Люмин, и девочка уставилась на нее со всей серьезностью, - меня зовут Люмин, и я очень-очень опытная путешественница. Я умею ходить по лесу и много раз это делала. Я предлагаю сейчас сделать так: я отведу тебя обратно к людям, а потом вернусь и найду твою маму. В лесу сейчас опасно, ты сама видела. - Нет!!! - тут же замотала головой Нахида, и Люмин внутренне вздохнула — тяжелее убеждения маленьких детей было только убеждение не по возрасту храбрых маленьких детей, - маму без меня не найти! Лесу очень плохо, а когда лесу плохо, он начинает путать тропки и беситься, мне так мама говорила! У меня есть путеводная ниточка, вот! - малышка сжала и разжала левый кулачок, и на запястье засветился тонкий красный шнурок, тянувшийся куда-то далеко в чащу, - только по ней можно найти маму, а иначе ты заблудишься! Ее мама была еще и довольно сильной волшебницей, подумала Путешественница, или как минимум знала другого сильного волшебника, который и поставил эту связку — вот, получается, про какую штуку ее спрашивал тогда тот ученый из Академии, помогший ей? Вот так выглядели связки в Тейвате? Неважно. Сейчас перед Люмин стояла проблема — как убедить Нахиду вернуться домой, а потом фактически вслепую найти в незнакомом, да еще и умирающем до кучи, лесу женщину, которую Путешественница в глаза в жизни не видела.

Она должна идти вместе с Нахидой

птенец найдет путь в гнездо, иначе никак

не возвращай Нахиду людям

она должна идти с ней ей надо довериться Нахиде

...они там сбрендили или что?! Нахида была ребенком! Ребенком посреди огромного враждебного леса, и Люмин едва ли смогла бы ее защитить, даже если бы она спустила ее на землю и билась с двумя свободными руками! Как она могла отправиться с ней в самую чащу и подвергнуть ее опасности, особенно учитывая то, что буквально только что она спасла девочку от гончей и никто не мог гарантировать, что от единственной, бродившей сейчас по этим джунглям! Но, с другой стороны, у Путешественницы никакого способа точно отыскать маму Нахиды, кроме ниточки на руке малышки, не было… - Нахида, - попыталась объяснить Люмин, - здесь сейчас очень опасно. Я не знаю, сколько еще в лесу гончих и не завелось ли тут чего похуже. Если ты пойдешь со мной, я вряд ли смогу тебя защитить — сражаться с монстрами посреди леса сложно, посреди незнакомого леса — еще сложнее, а когда рядом с тобой бегает лакомый беззащитный кусочек, на который все монстры и будут целиться… я не хочу подставлять тебя. Пойдем. - Я не беззащитная! - тут же возразила Нахида и вытянула левую руку — ее пальцы сомкнулись на деревянном посохе, похожем на два сплетенных корня, из которых торчали отростки с листочками, - у меня есть палка-копалка, мне ее мама сделала! - Очень грозное оружие, - невесело фыркнула себе под нос девушка, - Нахида, ну правда- - Пожалуйста!!! - перебила ее, не дослушав, малышка, - пожалуйста, идем со мной! Ты не найдешь маму без меня! Лесу плохо, и он будет путать тебе дорожки, и ты заблудишься, а меня он знает, поэтому мне он не станет вредить! А когда мы найдем маму, она станцует со мной, потому что сегодня мой день рождения, и лесу снова станет хорошо! Пожалуйста!

она должна довериться ей

надо помочь Нахиде

она должна помочь Нахиде

она боится за нее. ей нечего бояться

нельзя отталкивать Нахиду, только она приведет ее к маме она не найдет ее маму в одиночку

возьми птенца с собой они должны идти вдвоем

почему она так боится пойти вместе с Нахидой? разве может произойти что-то плохое?

лес не пустит ее без птенца у нее нет выбора

Бездна, как хорошо, что у нее не было собственных детей, подумала Люмин и выдохнула, все-таки сдаваясь: - Ладушки. Но есть одно но! - заметив, как просияла девочка, поспешила осадить ее Путешественница, - ты во всем будешь слушаться меня. Если я говорю бежать, ты бежишь. Если я говорю прятаться, ты прячешься. На монстров без моего разрешения не нападать, о любой потенциальной опасности, которую ты ощущаешь, сообщать сразу же и ничего не стесняться. Договорились? - Договорились! - кивнула, обрадованно заулыбавшись, Нахида. Голоса, мрачно пообещала Люмин, выдвигаясь в сторону, в которую тянулся волшебный шнурок на запястье малышки, если вы ей на этот раз наврали, она найдет каждого и каждому свернет его призрачную шею. Голоса ничего не ответили, должно быть, устрашившись. ...они шли в молчании. Тревожная тишина потрескивала сухими веточками и пожухшими травами подлеска, крошившимися под шагами; то тут, то там свисали увядшие и побуревшие лианы, и когда-то яркие, пестро-живые цветы на них вяло опустили лепестки, растеряв все краски. Росшие в стволах старых деревьев грибы сморщились и потемнели, и почти каждого отметили неестественно глухо-черные пятнышки. Гарь горчила на корне языка. На глотку масляной пленкой лип еще один запах, приторный и тяжелый, и Люмин, зная, старалась не принюхиваться и не думать. Когда она, отозвав на секунду меч, схватилась за выглядевшую достаточно прочной ветку и подтянулась на ней, поднимаясь по сыпучему каменистому склону, впереди в жухлой поросли что-то очень подозрительно зашуршало, и девушка тут же застыла, как вкопанная, едва дыша; но, опустив взгляд, она увидела лишь спешно уползавшую оттуда, куда они шли, светло-коричневую змею с двумя черно-белыми пятнышками на капюшоне, соединенными полукруглым «мостиком». Вот только прыгни на нее, промелькнуло у замершей Путешественницы в голове, только попробуй, она тебя на подлете электричеством зажарит. Вот только прыгни. - Змейка! - вдруг громким шепотом позвала ее Нахида, и кобра, не успевшая проползти под их ногами, остановилась, поднялась на хвосте и высунула язык, а Люмин показалось, что у нее сердце перестало биться, - змейка, пожалуйста, скажи, с моей мамой все хорошо? Кобра поглядела на нее, не моргая, несколько долгих секунд, а затем упала обратно на землю и быстро-быстро уползла прочь. - Она сказала, что мама жива, - встревоженно прошептала девочка, - и больше ничего. - ...какие интересные дети водятся в лесах Сумеру, однако, - Люмин, отмерев, переставила поустойчивее ноги, схватилась за другую ветвь, подтянулась на ней и выбралась на берег оврага, - тебя этому тоже мама научила, или ты сама? - Мама, - от предыдущего энтузиазма и живости малышки не осталось и следа, и у девушки сжалось сердце от грусти и тревоги, - мама меня со всеми зверятами говорить научила. Она сказала, что природа все видит и у нее все можно узнать. ...у Люмин начали закрадываться очень нехорошие подозрения о том, кем могла быть ее мама. Эта женщина умела говорить с животными и передала свое умение дочери, ушла в лес, потому что лесу было плохо — видимо, в надежде исцелить его или что-то такое, и еще тот факт, что Нахида с таким упорством твердила об их танце на ее дне рождения, после которого «все станет хорошо»… Но, может быть, Люмин в своих предположениях окажется неправа. Может быть, пронесет. Девушка зашагала быстрее — ненамного, в незнакомом лесу особо быстро не походишь, если не хочешь ноги переломать, но все же. Подлесок под ногами с каждым шагом становился реже и суше. Люмин за все время пребывания в джунглях не увидела ни единого зеленого пятнышка, кроме Нахиды. Лес, по ее ощущениям, не просто умирал, лес уже был мертв; ни одного проблеска зелени, ни одного живого цветка или дерева, вместо птичьих песен — испуганные выкрики и хлопанье крыльев улетающих прочь из своего дома стай, и даже обыкновенно агрессивная ядовитая кобра не обратила бы на них никакого внимания, спасаясь бегством, если бы не окликнувшая ее малышка. Ну и день рождения у тебя вышел, невесело подумала Путешественница. (Вспомнились их с Итером восемнадцати- и девятнадцатилетие, проведенные уже не дома. Странный был день рождения — на празднование совершеннолетия их капитанов ребята из их отрядов притащили огромный торт, где-то нашли свечки с цифрами, и все в целом было как на правильном дне рождения, и Люмин даже искренне веселилась и радовалась, а ночью все равно долго не могла уснуть, чувствуя себя полностью опустошенной и высушенной. Странный был день рождения. Может быть, потому, что в этот раз они впервые праздновали без папы, погибшего этой весной. Может быть, потому, что отмечали не дома, а в общежитии их отрядов. А может быть, просто потому, что теперь они с Итером были официально взрослыми, могли пить алкоголь, водить машину и покупать недвижимость. Им говорили, что взрослая жизнь иногда пугает. Странный был день рождения. Девятнадцатилетие тоже было странным — на него пришла половина того народу, что была на восемнадцатилетии. Впрочем, Люмин не пришедших не винила. Сложно праздновать чей-то день рождения, когда ты — пепел в маленькой урне. Двадцатилетие они уже не отмечали — не успели к тому моменту вызнать, как в мире, в который их вышвырнуло, было принято отмечать.) - Нахида, - негромко позвала девочку Путешественница, перешагивая через корягу, - а расскажи про маму. - Мама очень добрая, - тут же оживилась — Люмин не смогла не улыбнуться — Нахида, - ее все любят. Я ее тоже люблю, очень-очень-очень! Она красивая и сильная. Она умеет разговаривать с деревьями, и каждое дерево ее знает. Мама весь этот лес вырастила! Моя мама сильнее всех на свете! - Спорим, что моя мама сильнее? - беззлобно усмехнулась девушка. - Что?! Нет! - тут же запротестовала малышка, смешно нахмурившись, - моя мама сильнее твоей! - Моя мама создала целый мир, - сердце кольнуло ностальгией и чем-то грустным и светлым, и Люмин тепло улыбнулась сама себе, - все его первые звезды, планеты и космическую пыль. Дальше он развивался сам, но ты представляешь, сколько сил нужно, чтобы с нуля создать саму идею мира? Идею света, идею энергии, того, как должны взаимодействовать частицы, идею самой жизни? - А… а моя… - Нахида запнулась, пытаясь подобрать контр-аргумент; Люмин обошла груду оголенных камней, валявшихся под небольшим взгорком, и тихо выдохнула, глянув на огромный увядший цветок, когда-то росший меж двух самых крупных валунов, - а моя мама создала этот лес! И саму жизнь, а не просто идею, как твоя! - Жизнь? - Да! - в изумрудных глазенках — только сейчас Люмин обратила внимание, что зрачок в них отдаленно напоминал цветок с четырьмя лепестками, прямо как у Ху Тао — засверкала гордость, - когда я была совсем-совсем маленькой, я была птичкой и жила в гнезде. А потом на наше гнездо напала больша-ая змея, и я из гнезда выпала. Потом я очень долго летала по лесу, и почему-то никто меня не видел. Только мама меня увидела и забрала с собой. Она привела меня домой. У нас о-очень большой дом! Большой-пребольшой! И в нем очень много людей живет, и они все любят маму. Но я люблю ее сильнее, вот! У нас дома есть большущий сад, и в нем очень много самых разных птичек, но они меня тоже не видели. Только мама видела. И дети. А я хотела, чтобы меня все видели, и попросила маму сделать меня видимой. И она сделала! Благодаря маме меня теперь все видят. И тоже любят, как маму. Но мама меня любит сильнее всех на свете! На каждый мой день рождения она танцует со мной, и все вокруг расцветает и становится яркое-яркое, и мама говорит, что это потому, что мир любит меня и радуется тому, что я есть. Вот! - У тебя очень хорошая мама, - светло улыбнулась Путешественница — а грудную клетку изнутри начало стягивать подступающим страхом. - Самая лучшая! - рассмеялась Нахида. Способна разговаривать с деревьями и животными, еще и научила этому свою дочь. Вырастила весь этот лес, в который же и ушла, чтобы попытаться его исцелить. Каждый день рождения своей дочки проводила танец-ритуал, благодаря которому все вокруг расцветало. А сверх всего этого, если Люмин правильно истолковала историю, и вовсе буквально воскресила Нахиду — или хотя бы сделала ее видимой и осязаемой, что, в целом, тоже отдаленно можно было счесть за воскрешение. Всегда, конечно, существовала вероятность, что малышка все эти чудеса выдумала, но… Люмин не ощущала лжи. К тому же, Нахида сама была волшебницей, и выдумывать не существовавшее на самом деле мамино колдовство… как-то это не чувствовалось логичным. И про танец она говорила несколько раз с такой уверенностью, с какой говорят про вещи, которые видели собственными глазами. Да и голоса называли ее птенцом, что ложилось в историю ее «рождения». Если принять, что все, рассказанное Нахидой, было правдой, то… А не была ли ее мама- …чужеродный металлический рык заставил девушку застыть. - Там… - испуганно шепнула, прижавшись к ней, Нахида, - сзади… Согнуться — поставить малютку на землю — развернутся, выхватывая и выставляя вперед себя меч - когти с раздирающим барабанные перепонки скрежетом налетели на небесное лезвие. - Пошла! - рявкнула девушка, усилием отталкивая гончую от себя и собирая в свободной руке клубок анемо, пропитанный ее светом, - пошла, а то сожгу! Она швырнула ком двух энергий в подтверждение своих слов. Гончая успела увернуться, но заряд прошелся побоку, подпалив длинное ухо и пушистую фиолетовую гриву; зверюга взвизгнула и исчезла. Вдох - Люмин рывком развернулась и, бесцеремонно схватив Нахиду за плечо, дернула девочку вниз, придавливая к земле - и гончая выскочила со стороны малышки и наискось рассекла длинным костистым хвостом воздух, явно изначально надеясь попасть по ее голове. Путешественница вскочила на ноги. Девочка спешно отползла в сторону, призвав посох. У Люмин на мгновение мелькнула в голове пугающая мысль, что малютка, возможно, на самом деле вообще не знала, как обращаться со своим оружием. А потом из соседних деревьев с треском вырвались, мерцая изумрудными искрами, плотные жгуты, схватили взвизгнувшую гончую за лапы и с громким хрустом разорвали надвое. Ее останки осыпались черной пылью.

Ў̴̙̟̫͖̒͊̃Х̴̠͎͌̀О̷̢̳̟̤͆̓̔̒͂̔͝Д̶̥̤̎͒̾̊И̵̙̞̦̩̎̾̐̑́̉͘Т̵̠̦̝̰̟͐̂̋̀̽̕͝Е̸͎̲͛̄͌̕

- Мама! - вскрикнула, поднявшись на колени и уставившись в ту сторону, в которую тянулся шнурок на ее запястье, Нахида, - мам, это я! Люмин вместе со мной! Мы тебе поможем! Люмин мелко вздрогнула, заставив себя оторвать взгляд от земли в том месте, где деревья только что расправились с гончей. Дендро-жгуты исчезли в тот же миг, как чужеродная тварь испустила дух, но в красно-буром воздухе горько и резко до слезящихся глаз пахло ядовитой кровью, забрызгавшей иссохшую кору стволов и пыльную землю, а от черного пепла несло чем-то, похожим на горелый то ли пластик, то ли еще что-то синтетическое. Девушка сглотнула и прикрыла нижнюю часть лица ладонью. Мелькнула мысль, что надо было найти тряпочку, чтобы защитить дыхательные пути Нахиды.

Н̴̰̑̂̿̀͋͑А̵̨̞̹̑̈́̎Х̵̟̹͖̮͎́̀̄͒͘И̴̖̱̗̠͓͈̌̎̊Д̸̡̦̝̗̪̺̀͝А̴̡̲̖̰͔́́̈́ Н̶̜͕͉͕̭̻͌̏̉̏А̸̗̮̯̒̀̿̉̈́̈́͝Х̵͎̤̣̀̇͆̇̐͜И̷̨͔̤͙͖̊Д̵̞̃̈́ͅА̴̨͎̌̋͌́̈́͝ ̶̢͓͇̹̺͎̚͝У̶̛̭̟͖͖͕̼͐̃Х̴̼̻̖͋̄͋͠͝͝О̷̨̘̰̬̪̱̏͂͝Д̷͓̰̬̥̫̦̺͊͝И̴͉͎͚͖̰͍̪͗

- Я не уйду! - замотала головой девочка; она тут же вцепилась в плечо поднявшей ее на руки Путешественницы, крепко сжимая в левом кулачке посох, и вновь развернулась в сторону, куда тянулся шнурок, - мы тебе поможем! Сегодня мой день рождения, я тебя найду, и мы вместе поможем лесу снова зацвести!

Л̸͉̖̖͒̊̀Ё̷̬́̊̽́͝С̶̗̠̟̠͔̅̉̋̄ ̴̠̤̦̉Ӧ̵̤̥͙̾̑̅͂Т̵̨̲̪̺͈̭̯͓̉̋͊̊Р̶̘̠͇͔̘̓̌͊А̴̘̲̣̘̺͖̀́̆̓В̷̨̹͉̮̼͎̱̳̾͌̓̉̉̾͠Л̴̰͗͋̏̔̒̈́͛͌̂Ѐ̵̯̲͎͙̅͌̏̂̇͋͘͠Н̷͓̭̻̬̱̃̂̈̚ ̴̧̜̭̙̩͈̱̑̌̎͗̈͆͐͘̚ ̵͇͈̮̯͈̯̮̤̓Ӳ̶̗͇̼̪̓̀́̑Х̷̹̠̹͕̝̻̦̞̂̋͊̎͠О̴̤̯̻͉͓̩̃̈́̽ͅД̸̧̻̥͍̭̥̪̬̉̓̀͂́͘И̵̻̝͔͈̎͑̾̕Т̵̨̧̗̜̬̜͗̾͊͌̕Е̸̥͂̄͐̀̋ ̸̫͖͇͓̝̜̅̔̍͠О̵̢̡͕͙͎͇͍̌͌͒̎̇̑̍ͅТ̴̧̨̞̰̊͒С̷̩̯̹̝̼͍̱̫̫͒̌͊̊̑̃͂̈͝Ю̸̬͈̼̗̬̖̃̄̉͆̂͐̂̕Д̵͖̙̭̌̃̉́͜͠А̶̲͕̬̬͋̍̃͘

- Леди! - Люмин быстро зашагала вперед, держась направления путеводной ниточки и сжимая в руке меч — отпускать его она больше не собиралась ни на секунду, как-нибудь и без рук справится при подъемах и спусках, - меня зовут Люмин, я звезда-полукровка! Мои силы могут сжигать Порчу, я таким способом уже вылечила одного дракона и кучу хиличурлов, я смогу вам помочь! Она быстро дотронулась до ближайшего дерева кулаком и пустила короткий заряд силы в костяшки. Кора тут же вспыхнула дорожками глубинного золотистого сияния, молниями разбежавшегося во все стороны; попавшееся одной из них на пути глухо-черное пятнышко тут же сгорело, пожранное солнечными искрами. Люмин понадеялась, что такой демонстрации сил хватит.

Т̷̮̠̯͖̼̝̪̌̉̔͗͆̓̒͠ͅЫ̷̢̛̬͍̜̓̈͘͘ ̴̡̱̗͔̻̹̈́͊̒̉̾̀̑̌͜͜Н̶̡̧̧̳̳̖̿͛̊̋̈̕͜͜͝͠Е̶͉̱̓ ̶̠͙̐͌͘С̶̧͈̻͈͇͓̯̮͇̑̀̎̏̈̕П̶̡͚͇̱̠̘̯̗̝̰̺̮̻͍̈́̔̓̎͂͝Р̸̡̮̺͓̯̲̳̲͚̜̈́̀ͅА̸̤̼̦̣̪̞͇̻̹̦̒̉͒̚̕͜В̷̛̯̟̯͛И̶̤̹̼̜̲͙̹͈͛̀͛͒̄̌̒̓͘̕Ш̸̨̘̳̗̱̱͇͕̻̦̤̽͒̀͋̒́̓̀͊͌̕͜͝͝Ь̴̝̯̣̐̈́̍̌͒̑̅С̴̝͇̣͔̘̥̝̲̀̀̈́̑̂̆͗̓͘̕ͅЯ̴͖̯̣̦̺̬̤̈́͐̀̓̓͛̌͑̅̕̚̚͝ ̷̝͖̟͈̜̈̽͜ ̴͎̓П̷̦̰̼̲̬͌̿̉̌̐̒͑̄̇̃̀̓̑͝О̷̡̩͖̜̺̦̬̼͎̘̮͓̠̯̐̀͆̍̀Р̷̡̞̬͙̼̾̿͘Ч̶̛̗̞͇͕̩͉͍͈͙͈̓̊̀̐̏͊̍̓̅͘͜͝͝ͅЍ̶̟̥̖̝͇̟̫̤̈́̀̈̐̋͊̉͑̾̈́͘͠͠ ̷̡̼̰͉͗̒̊̑̐́̍̿̿͛͝С̶̳̳̙̟͓̗͑̎̑̈͑̎͜ͅЛ̶̙̻͓͎̆̏̉̈́͒̏И̶̨̧͓̗̙̭̞̳͈̫̍͌̉́̆͗͜ͅШ̴̟̲̤̝͚̓̇͘̕͠͝К̸̠̲̠̲͍͚̮̲̦̫̪̩̓͐̽̚ͅО̵͙͎̰̮̼͓͐͊͑͜М̴̧̩̤̹̬̫̻͇͚̓̏̿́̽͛̀̋̽͜ ̷̡̝͕͓͙̦͔͈̓͌̅̉͠М̸̨͍̱̯̻̈́̿̀͆̈́̈́̌̕͜Н̸̡͓͕̯̙̬̙̟̤̪̝̩̐̓̒̈́͜О̶͓͌́͊̒̀̈̽͐̚͘Г̸̜͈̻͉̝͔͍͇̠͍̻͍̎̊͝О̵̝̓͌̑̇,̷̢̨̢̧͎̣̦͈͔̘͚̻̺̓͆̑̎͜ ̴̳̘̙͉̖̩̩̦̪̬̳̉̐̏̾̽͗̈̒̈́͆͗̀͌͝ͅО̷̧̢̼̘̳̦̪̙͈̞̘̮͖͒̿̈́͝Н̷̨̦̞̗͍̜̯̮̱́͊͗̐͋͑А̸̨͍̭̗̔ ̵̡̜̲̘͙̟̠̝̻̯͒̌̇͋̕П̷̥̘̬̐͑̎̂̔̍̈́͐̉͛̒̎̋͝Р̶͕̲̲̯̼̫͛̒͆̄̌́О̵̢̛̖͕͇̟̰̝̣̰͚͙̣̯̺͐̆͌͊̃̏͝͠͝П̷̨̰̱̼̳̊̿̓̓̿̀͐̄̃Ӣ̴̨͔̻̬͔̺̠̰̹͉̓̀̈̐̿͊̊̈́͝ͅТ̸̨̜͖̻̓͛̐̂Ӓ̵̢̟͚̪̼͉͚̬̜̤͈̯̰͘Л̷̛̯̫̫͙̜̞͉̲̾̓̇͋̊́̂̓̈͝А̶̯͔̗́͌̔̀̓͛̈́͗̐́͑̍̂ͅ ̵̧̡͚͍̲̪̣̞̤̰͕͙͖͓̅͐͊͐̀̊͘̕В̵̧̡̦͍͎̣̜̬̦̪̇͑͐͊̈͐̈́͋ͅЕ̸̢̨͓̬̜̟͉͎͉̠̲̉̎́́͋͛̂̌͛̏̈͐͘̚ͅС̷̞̩̹͍̭̥̥͆̽̈́̃̓̽͋̀́̕Ь̴̢͖̹̗͕̈́̽̌̀̇̽͂͒̋̉́͘͠ ̴̩̩͍͓̟͈̱̻̫̗̑̃̚Л̶̛͍͓̘̖̦͓̲̱̫̱̮̝̾͂̅̽͗̀̃́͘ͅЕ̶̨̩̳͉͙̩̥̣̟̯͓̿̓͜С̷̦͎͚͂̌̀̂̚ ̶͇̝̜̻͐͒͋͐̽͋͂ ̴̧̢̛̣͓̞̼͆̐͐͊͂̍̐̑͂͘͝Ӯ̶̨̦̯͙̤̺̩͔͈͕̦͎͒̍̈́͒͂̀̏͝ͅН̶̼͐̊̄͂̾̔̃Е̶͈̩̠̩͈̭͙͍̍͑С̶̡̡̳͍͔̻̽̂͘͝И̶̗̠̰̞̻͙̖͚͋̍̓̄͒͜ ̸̡͚̺̰͖̝̫̬͍̩͇͔͖̒̀͗̏͐̿͗͛̀̒͜͝М̵̨̥̺̳̙͂̂͆̈́̽̇̽͐О̵͔̲͙̳̱̤̲̜̔̓͌Ю̴̨̨͎̘̭̻͖̝̜̝̠͙̽̒̐̈́͋ ̷̭̮̓͑̽͆͛͛̐̿͛̊̓̚̕̕ͅД̷̢̠̰̦͓̙̬͚̲̫̥̕О̴̛̦̇̀̐̅̓̆̈́͐̒̃̀Ч̷̞̰͉̹̔͒̿̄̀́̑̌̚͜Ь̶̰͉̈́̚ ̷̢̣̻̫͓̮͚̞̏͐͊̅͜О̶̛͍̬̗̆̈́͋͂̌́̇͒͗͑̚Т̷̞͔͊̑̿̽͊̔̿̀͗͋̚̚С̸̨̧̰͙̊̌̿͗̂̀̈́̍̆̽́̾̕͝Ю̸̖͇͇̉͊͛̅̐̇͠Д̷̧̢̩̣̠̜̤͇̯̳͈̌̋̀̅̓̐̂͐̄͝͝А̸̗́̑̓̕ ̷̱͚̥͚̤̫̩̰͙̀ͅ ̸̻̝͈̘́̚Б̸̡̖̜͈̮̲̝͖͇͠Е̸̲̗͗̑Г̶̨̜̂̉͝Й̶̠̤̳̭̊̀̾͘͘Т̵̫̙̖̠͇̦̜͉͎̮͍̮͊͛̂̄͋̈́̀̄͒̿͜͝Е̴̧̛̗̹̝̳̺̝

- Нахида, советую закрыть рот и нос чем-нибудь, - Люмин поднырнула под появившуюся словно из ниоткуда низкую безлистую ветку, чуть было не ткнувшуюся ей в глаза; девочка, умница, тут же послушалась и натянула ворот плаща, сама согнувшись, - вот так. А то Порча пахнет горелым пластиком — это очень ядовитая дрянь из других миров, если без подробностей… леди! Леди- Нахида, как твою маму зовут? - Рукхадевата! Люмин мимоходом отметила, что у девочки для ее возраста была отличная дикция. - Леди Рукхадевата! - крикнула в лес Путешественница, на ходу перескочив вылезшие ей под ноги крючковатые корни; над головой прокричали, улетая прочь, птицы, - я клянусь, мне самой не слишком нравится тащить Нахиду сюда, особенно учитывая то, что мы уже два раза напоролись на гончих, но я без нее вас просто не найду!

О̵͚̩̬̖̐̂С̴̢̹̰̮̥̟̫͐̂́̏̃̈̃̿̄̃̌́̈́́̚Т̵̫͙̖̟͍̼͈͉͈̻̣̯͇̣̈̈͘А̴̣̗̳̪̟̰̎̒̓͗̐͗͛̿͛̈̈́͠͠В̸̨̦͙͍́͆Ь̴̤͈̠̫͕̎̏̃͌̏͋̍͜͜ͅТ̴̧͕̠̠͈̖̖͖͕̼̀̎̑̌̀̈́̾ͅЕ̴̥̭̟̦̙̪͖͉̣̻̓ͅ ̵̤͇̯͍̅М̷̡̢̏̃̒͊̎͑Е̶̢̨̖̰̜̹͚̗̘̻̩͉̗̣̃̆̓̆̉̂̽̓̅̄̽͒͌̎̾͘͠ͅͅН̶̛͉̭̖̝̼̬̗̞̪͇̠̰̰̿̆̋͛͂̊͒̚̚Я̴̡̳̼͓͚͉̼̟͎̰̻̽͗͑͗̍̉̑͊̕͜ͅ ̵͍͌̈ ̶̧̧̰̝̰͍͇̜͉̭͔̳̓̅̈̌̔̔̇̾Я̸̢̢̡̣̖̱̞̝̥̖̟̞̞̗̂͑͋͑̈̚ ̷̧̡͕͙͓̟͇̣͔̲̈́́̈́͂̆̈́̍͂̾̾̓̐̐͠ͅС̸̨̡̧͎̭̰̘͍͔̲̩̭̞̇̂̈́͊͛͛͋͋̓̾̈̊͜ͅП̴͍͖̺̞̼̟̘̒̊̾̒͝Р̸̧͖͍̩͓̗̬͔͎̉͊͛А̵̲̦̮͉̰͇̬̫̻̠̰͔̣̲̗̏̔̓͜͜͠͝В̷̯͓̞͐̔͛͂̇͂Л̴̨̰͇̖͎̈́̀͝Ю̷̛̙̙̹̘̟͑̿́̊̓͘͘С̵͚̟̬̬̍͒̓͛̀̓̍͑͂̊̕͘͘͝͠Ь̶̡̭̱̮̟̭̜͕͖̬͓̻͉͋̐̓̅͌̉͆̑͒͒́̔̕̕ ̴̬̰̠̘̩̜̺̖͈̞̄͒̾̃̈́̿̀͋̽͛̔͒̅̂̌͘͝С̷̘̬̜͉̯̺̼̈́͑̌̅͆͊̄̆̎̿̚̕͘̚͜͜ ̷̧̺̜̩͍͇̟̫̟̪͎͐͝Л̴̭͉̥̼̮͓̗̭̤̤̤͎̽͛̑̐̽Е̶̞̰͙͔̟͍̭͖͕̘͎̞̪̬̓ͅͅС̷͇̗̽̽̉͛̂̌̐̀̈́̑͑̇͘̕͝О̶̡̘͍̟̳̹̟͇̿̅̇̈́̕̕̕͝М̸̢̢̛͕̺̱̦̗͇̔́̒͗̎̕̕ ̵̧̹̱̲͕̭̉̔̊͂͂̾͆̏̌͐̇͋́͘͝ͅС̷̠͙̱̳̲̫͉̱̒͗͐̔͐͊̋̇̽̈́̎͘͝А̵̻͎͆̂́̐̒̃́͋͗̇̍̔̇͝͝М̵̢̰͙̦̦̌̏͌̃Ӑ̷̡̛̘̫̗͙̳̣̤̺͉̺̻̼̐̀͂̈́̽̊̊̌̂̐͊̃͘͜

- Мама, пожалуйста!!! - Вы не справитесь! - Люмин рефлекторно рубанула мечом по воздуху ровно за миг до того, как ветка должна была плашмя стукнуть ее по груди; дерево с грустным треском сломалось и упало под ноги перешагнувшей его девушке, - позвольте нам помочь! Вам нужно только помочь нам добраться до вас, а дальше мы сами!

Я̵̡̧̨̭̦̲͈̯̲̍̆̋̅̉̓̍ͅ ̵̢͈͕̦͐͋̈́Н̴̯̉̈̈͌͂̈́̏̂̑̀̓̽͘͘Ё̵̨̢͈͓̻̼̙̠̞̪͓̥͔͖̹̲́̒͗̄͆̔̀̉̇͝͝͝ͅ ̸̢̨͖̯̺̻̬͚̤̻̹͗Д̸͖̩̹̳̈́̋͐̈А̵̡̟̘̺͍̮̜̯̦̳̼̝͗͌̽͒̌̓̐͐̊͋̉ͅМ̶̢̧̞͖̮̱̥̥̝̩̫͉̎͗̽͆̈́̐̀̐͋͝͠ ̶̨̦͍̹͎̬̗̫̜͖͗̏̋̏͒̀̾̇̊͋͛͌̒̊̉̚В̷̢̛̥̹̪̦͚͈̘̘̤̼͇́̉̑́̇͐̄̋̓̏͂̿̄̒͝А̷̛̜̱̲̻̬̹̯̰͉͔̓͒̄̔̋͊̃͆̍͒̏̋̈́͂М̵̳͎̙̣̫̟̖͊̏̿͆̉̐ ̷̡̬̯̭̭͉̱̺̞̘̺̣̠̾̾̀У̶̢̳̞̪̟͔̝̘͙͓̞̪̩͂̒М̸̦̫̳̤͈̟͙͈̱͉̠̜͉͑͌͂͜͝Е̴͉̳̯̦͎̗̼͚̥̏̅͋͒̈͊̉Р̷͙͈̬͇͎̠̪̤̖͈͓̓̌̾̈́̀̆̿̈́̈͛̆́̉͐̕Е̶̢̨̟̺̠̪̿͊̄͝Т̵̛͓̺̌̐͌͆̅̈́̇̇͆͑́́͝Ь̵͇͆̃̇̌́̿̐̓̆͛͘ ̵̨̥̣̼̪̳̩͕͚̮̲͖͂̾͑̿̿̒́̀̉̄̂̇̊̇̉̚͝З̸̨̢̛̣̲̼̻̝̽͂͐͋̏̅̽̽̓Д̸̬̠̺̩͈̬̺̜͔̝̟̰̼͚̥̈͝Е̴̢̖͍͚̗͓͙̯͙͇̠͕̯͇̱̽͂̾̅͗̄ͅС̶͔̝̼̭̘̹͙͇͛̒̎̂̀̃͋͗̓̾͗̈́͆̽̒́͠Ь̶̟̖͌̐͗̈̄̎̀͛́̾͌͠͝ ̴̧̟͎̼̖̘̬̥̺̖̗̓В̵̨̤͈͍̪͍̝͍̂̐̀͛́̀̈̍̈́̿̚̚͜М̵̡̟̜͉̽̽͗̓͝Е̸͈͙͕̊͛С̶̢̛̠̓̈́̿̆͘͝͝Т̵͔̗͉͇͈̫̗̩͉͐̀̉͐̀̈́͒͐Е̵̧̼̫̖̱͎̳͎͗̒̒̊̈̏̉͋̊̈́̊̉̍̕͝ ̷̼̖̍͊С̷̻̟̬͕̤͚̝̲̦̺͕̗͕̺̭̙̽̐̔̄̂Ӧ̸̢̮̙̖̮͙̟̟̙̱̙̟̺́̈́̽̋̏̂̀͒̿̒͊̒̈́͜͜͝ͅ ̴̟̽̏̅̓͛͑̾̚М̸̡͓͔̭̠̱̒̀̑̀̃̄́̕̚Н̴̛̭͎̬͗́̅̾̓̐̓͊̅̈́̑̿̎͆͘͘О̷̡̛͔̦͕̝̙͔̺͍̻̦̰͊͠ͅЙ̶̨̦̩̥̩͔̣̈́̇̆͗͗͝

- Нахида все слышит! - рявкнула Путешественница — и, услышав глухие всхлипы, тут же легонько коснулась губами девочкиного лба, - ч-ч-ч, все будет хорошо- да откуда тут столько лиан! Леди Рукхадевата, хотите, что расскажу? Моя мама пожертвовала собой ради меня и брата, когда нам было по девятнадцать, сейчас мне немного за десять тысяч, и знаете, что? Оно не зажило ни черта! Мы, боги и околобожественные сущности, почему-то помним гораздо дольше людей, и Нахида, как я полагаю, тоже будет помнить очень долго! Хватит жертвовать собой направо и налево, оно ни к чему хорошему не приводит! Я из-за самопожертвований потеряла маму, кучу сокомандников в такой же куче миров и жениха, примите уже помощь, наконец, если ее предлагают, хватит изображать живой щит! Нахида крепче вцепилась в ее плечо и уткнулась в него лицом, мелко-мелко подрагивая. Кожа тут же намокла. Внутри билась разрядами электро злость. (Никто не должен был проходить через то, через что прошли Итер и Люмин. Никто не должен был терять родителей. Тем более — маленький ребенок. У Люмин были силы, ее внутренний звездный огонь, пусть и не такой яркий, как у чистокровной звезды, но все равно безжалостно сжигающий всякую Порчу и заживляющий, пусть и не так хорошо, как то же гидро, раны. У Люмин были силы, и она не собиралась стоять в сторонке, когда она могла помочь.) Обогнуть камни. Проскочить под сухими лианами, свисавшими с веток, и не запутаться в тех, что валялись на земле. Закашляться от загустившейся в красном воздухе взвеси порченной пыли, найти взглядом ее источник — полый остов поваленного дерева — и обойти по радиусу шагов в десять, отвернувшись и сморгнув набежавшие от резкой вони слезы. (В ее времени первая Дендро Архонтка — а Люмин могла свою жизнь поставить на то, что леди Рукхадевата была никем иным, как ею — погибла пятьсот лет назад. Люмин не знала, как в Тейвате работали перемещения во времени. Можно ли было изменить будущее, оказавшись в прошлом? При каждом изменении создавалась новая ветвь времени или только переписывалась уже существующая? Или любое «изменение» на самом деле ничего не изменяло, а строго наоборот — как раз и приводило именно к тому варианту событий, который и произошел? Если Священная Сакура выросла потому, что пятьсот лет спустя после ее появления Эи вернулась в свое сознание, где время текло не так, как в Тейвате, и посадила семечко в прошлое — значило ли это, что Люмин встретилась с Дайном в таверне только потому, что год с чем-то спустя ее второй раз понесло на дно Разлома и оттуда перебросило в Сал Виндагнир на два с половиной тысячелетия назад, где она и вытянула из него клятву жить? К чему привела ее встреча с Оробаси? К чему приведет попытка спасти Рукхадевату? А если именно Люмин ее и…) Продраться сквозь иссушенные кусты и остовы разлапистых папоротников, разрубая мечом хрупкие веточки и ломающиеся от легчайшего прикосновения листья. Перейти ложбинку пересохшего ручья, на лишнюю долю секунды увязая каждым шагом в почерневшей грязи на дне — а ведь когда-то этот ручеек был прозрачно-чистым, подумала Люмин, все лесные ручьи так глубоко в чаще были чистыми. Воткнуть меч в землю, опереться на него и в два шага вскочить на берег. Красная ниточка, яркая и живая, как кровь, против тусклого, словно заволоченного дымом, леса неумолимо тянулась вперед. (...нет. Для силы Люмин не существовало безнадежных пациентов. Каким бы тяжелым ни было состояние богини, она ее вылечит. Она вылечила Двалина, растворив два кристалла из Порчи и застывшей крови на его спине и заживив открытые раны, оставшиеся после них, она столько раз лечила хиличурлов, зараженных магами или скопившейся в округе кармой, что ей после всего этого были раны одной-единственной женщины? Дайте ей время — она вылечит хоть весь этот лес. Она не собиралась позволять Рукхадевате пожертвовать собой. Не на глазах у Нахиды. Не в ее день рождения, Бездна все пожри! В ее, Люмин, время Рукхадевата была мертва. Это твое испытание, Рассказчица — спасти ее? Она принимает его.) Прорубить проход в плотно сомкнувшихся ветвях. Увернуться от попытавшейся хлестнуть по лицу лианы. Вперед. Вперед. Не останавливаться, не замедляться, только вперед; не спотыкаться об камни и корни, не давать ногам вязнуть в ковре полусгнивших листьев, не слушать лес, кричащий им убегать прочь с теми зверями, что еще не убежали, улетать с птицами, что еще не улетели, уползать со змеями, что еще не уползли. Не слушать. Если послушать лес, в нем останется его умиравшая мать. Никто не должен быть оставлен позади. Люмин не ради этого бросилась в пасть Разлома, не ради того, чтобы кто-то снова выпустил ее из ловушки ценой себя. - Лес плачет, - испуганно подала голос Нахида, - мама не вылечит его одна… - Мы ей поможем, - решительно кивнула девушка, и малютка неуверенно угукнула в ответ, - вот доберемся — и поможем. Смотри в оба, хорошо? («Сожаление никого не спасет. Мольбы о прощении не вернут погибших». Но кто сказал ей, что она вообще может кого-то спасти? Эи посадила сакуру, которая уже росла пятьсот лет к тому моменту, как она вновь встретилась с Макото и получила семечко. Дайнслейф и так был жив во время путешествия Люмин по Тейвату. Татаригами не исчез, потому что изначально был создан из человеческой злости, отравившей остатки божественных сил, и спокойствие Оробаси его уничтожить не могло. Люмин ничего не починила. Люмин только создала уже существовавшее. Кто сказал ей, что в этот раз что-то будет иначе? И если ничего не изменяется — значит… Значит, это она ее убьет? ...ну уж нет. Люмин не остановится. Люмин не перестанет бежать вперед, держась путеводной ниточки на детской руке. Люмин не дали спасти ее маму, Люмин выбросили из умиравшего мира, чтобы она выжила, и девушка как никто другой понимала испуг и печаль Нахиды — а потому Люмин не перестанет бежать. Если она остановится, если она развернется и уйдет, Рукхадевата погибнет. Да и… если теория Люмин о перемещениях во времени в Тейвате верна, если она не остановится и продолжит продираться сквозь джунгли, пытаясь добраться до умирающей богини, Рукхадевата все равно погибнет, потому что в ее времени Архонтка была мертва. И если не было никакой разницы между исходами действия и бездействия, Люмин не могла не сделать все, что было в ее силах, чтобы всех спасти — хотя бы для очистки совести. Да и, может быть, в этот раз что-то изменить и вправду получится?) - Мама близко! - оживившись, воскликнула Нахида, - ниточка совсем яркая! - Вижу! - кивнула девушка. Красный шнурок и правда сиял ощутимо ярче, чем в начале пути; против глухого кроваво-бурого цвета леса вокруг, насыщенно-алая нить своим свечением почти резала глаза — Люмин не могла долго на нее смотреть, не промаргиваясь раз в минуту, если не чаще, но даже если отвести взгляд вдаль, вглубь джунглей, путеводная связка кровью поблескивала на периферии зрения. Близко. Они были близко. Они еще могли успеть! - Гончая!!! - вдруг вскрикнула Нахида. Металлический вой раздался буквально миг спустя. Люмин проглотила рвавшиеся наружу ругательства, покрепче вцепилась в меч, готовясь развернуться и- Другой рев, пониже на тон, вторил ему откуда-то слева. Их было две. Их было две! Секунда на то, чтобы судорожно оглядеться, увидеть бежавший впереди широкий, но мелкий ручеек глубиной едва ли в ее ладонь, не больше, и начинавшийся за ним не слишком плотный и вполне проходимый, но все же бурелом, понять, что обходить этот бурелом было негде, потому что он тянулся вдоль всего обозримого берега - (Отпустить Нахиду, сказав ей бежать к маме, и биться одной? Гончие тут же полетят за малышкой, и черта с два Люмин тогда их догонит. Оставить Нахиду рядом с собой и сказать прятаться? У гончих острые когти и еще более острые слух и нюх, они найдут малышку тут же, а постоянно отбиваться, кружа вокруг одного места, Люмин будет очень неудобно, а «очень неудобно» в бою равнялось огромному преимуществу противника. Что делать, что делать…) - и в голове щелкнуло. - Леди Рукхадевата! - крикнула Люмин, спешно сбегая к воде и оглядываясь — гончих пока что было не видать, но меч девушка сжала покрепче, - мне сейчас понадобится ваша помощь! Укройте Нахиду, чтобы гончие ее не достали, я от них отобьюсь!

Б̵̥̻̬͕̪̟͂̌͐̒̚Е̸̧̖͍͔̹̹͎͊̽̉̃͛Г̵̢͚̜̘̘̄̔̔͐И̵̛̤̯̅̈́͂͝Т̴͖̓̚͜Е̷̪̺̻̹͈̙͖͌͒̓̈́̑́̽͑̒͜ ̵̪̥̮̪̬͈͓̈́̋̾̎̀̍̅͝ ̴̬̿͗Я̸̟̲̖̻̈̐̃̉̂̑͛͛́ ̷̢̡̧͍̟̭̯͐̎̈́̀̆͆͂͝В̶̲̤̺̠͎̓̈́̇̿̿А̷̧̛̣͈̦̥̭̣͓̊̋̈̾С̶̧̿ ̶̨͔͕̙̟̗̠̦̀̃̓З̴̢̭̭̉͛̄̐͐̄͝А̷̛̫͇̒́Щ̷̺̈́Ӥ̷̼͎͓̝͔̙̕͜Щ̵̼̤̻͓̭̼̻͈͔́́̊͊У̵̢͇̝̮̻͕̀́́̽̾̈́̀ͅ

- Вы справитесь? - уточнила для проформы девушка, внутренне радуясь — если богиня их прикроет, это будет наилучшим исходом! - в плане, вы не надорветесь с вашими ранами?

Я̵̢̡͚̠͓͉̇͛̏̊̅̍̔͘͜͝ ̵͖͖͚̰̩̣̋̂̆̈́͗͜͠С̴̭͍̖̺̳͍̓̾̇П̵̛͈͖̇̅͒͑͛̎̈́͝Р̸̨̭̰̜̠̘̪͇͎̳̽͗͛̈͆̚͠А̵̹̹͙͛̑̓̑̑̀͐̓̈́̈͠В̷̪̣̺̟̭̲̦͔̝͔̎͘͝͝Л̸͉͓̭̇͋̑̄͗̋͆͠Ю̸͖̳̝̯̾̈́̿̓͝С̴̧̢̧̨̦̫̗̻̲̰̱̓̉̈̈͐̋͜Ь̸̭̩̦̘̝̉̀͂ ̷̡̰̣̤͚̤͕͓̇ ̶̞̳͖͎̑̽̊̆̋̉͑͝Б̶̫̆͊̄͋͑͗̇Е̸̡̢̛̱̼̬̯̹̪̪̭͗̓̽̑̂̅̑̏͠Г̵̨̡̬̬̮̼͇̥͚̼̤̰͌̔̾̎̄͋̊И̴̜̼͉̥̰̭͈̹̃̄̾̽́̀͐̇̚͝Т̴̡̰̦͎͊͒̀̆̓́͝Е̶̝̲̪̥͖̩̰͎̓͑̓̃̈̚ͅ ̶̛̻͎̻͓̻̲̲͔̮̬̯͈̊̏́П̴̛͎̲͉͇̿̏̊̽́̏̀͠͝Р̸͖̹͙̀͋̾̒́̋͘͘О̸͎̟̬̼̬͔̼̖͌͊͋̾͊̇̕Ч̵̢̫̜͍̳͙̯̙͙̭̦͊̇̀̓̒̒͋̀͋̚͝Ь̷̡̪̙̟̯̇ ̸̨͎̻̗̮̰̩͎̋̇̌̇͋͘͜О̴̭͘Т̶̨͈̻̬̻̝͕͇͖͐̄̽̆̆̽͊̀̋̕͝С̵̖͍̬̞̹̫͕̭̳͐͜ͅЮ̵̨̡̛̦͕͚̝̜̟͛̀̀͋̔́̈́͝Д̴̥̟̻̞̱̟̲̟͈̀̈́͑̎̎̂́́̈̚͘А̵̭̝̱̺͖͍͓͈̜͔͎̼̾̄̈̐̈́́͑̚̕ ̴̢̰̈́́̑͑̉̓͌̏̕̚ ̷̨̛̦̈́̈́͊̉̈̾̍̃̂̀̏Ж̶̢͉͍͇͉̤͚̹̗̬͍̔͑̍͑̓͛̊̀͆́͘͜͝ И̵̲̟͇͍͓̖̩̓̅̌̑̈̚ В̷̬̟̉̍̊ О̸̭̿̈̌́̆̓̕

Прочь или не прочь, подумала Люмин, это уже им было решать. Она тут же сорвалась с места. Вода, достававшая ей едва ли до щиколоток, звонко шлепала под каждым вязнувшим в черном иле шагом. За спиной вновь зазвенел металлом, эхом утонув в густой чаще, вой волков Бездны — и тут же оборвался треском, таким же, с каким из деревьев выросли те два жгута, разорвавших гончую напополам. Нахида на руках мелко вздрогнула. - А мама… - Справится, - непреклонно отрезала Люмин, вскакивая на другой берег и кидаясь к крохотному прогалу в буреломе — месту меж двумя стволами, которое она могла перепрыгнуть, и мысленно дернулась от того, как резко прозвучал ее тон, - обязательно справится. Она богиня-мать всего этого леса. Ты же сама хвасталась тем, какая она у тебя сильная, помнишь? - Помню, - неуверенно угукнула девочка. - Вот, - ободряюще фыркнула Люмин, перебираясь через поваленные полусгнившие стволы. Вой раздался еще раз, теперь уже где-то справа; Путешественница похолодела, но не остановилась. Тихо треснул обломавшийся об ее колено сучок, - твоя мама тебе когда-нибудь рассказывала о своих друзьях? - А ты откуда о них знаешь? - Я много что знаю, - гордо ухмыльнулась девушка, оглядываясь в поисках наиболее простого пути; такового не нашлось, пришлось выпустить меч из рук, чтобы покрепче прижать малютку, и перелезть под треугольной аркой из одного упавшего дерева и одного до сих пор стоявшего. Едва они выбрались, пальцы моментально сомкнулись на рукояти призванного обратно клинка, - Барбатос, он же Венти, Макото, Моракс — знаешь их, да? - Знаю! - Нахида несмело, но все же светло улыбнулась, и в груди затеплилось счастье. Отлично, ребенка от страшных мыслей отвлечь получилось, продолжаем карабкаться дальше и не поддаваться страху самим, - Моракс очень хороший, а у Барбатоса теплые и мягкие руки, и он красиво поет. Макото очень добрая! А еще у нее есть сестра, но я видела ее только один раз, она нас стесняется, мне так сказали. А еще- а еще Мурата очень громкая! Но она классная. Но громкая. И такая теплая! И всегда пеплом пахнет, мне нравится. Фокалор я не видела, она никогда не приходит. А знаешь, кого я больше всего люблю, кроме мамы? - Кого же? - Люмин, осмотревшись, разрубила загородившие путь колючие кусты; ветки с хрустом попадали под ноги и с таким же хрустом сломались под подошвой сапогов. - Белет! - важно сообщила девочка. - Белет? Я ее не встречала. Расскажешь про нее? Методом исключения Люмин, конечно, сразу же поняла, про кого Нахида говорила. Царица. Моракса и Барбатоса она знала лично, с Макото однажды разговаривала, имена Фокалор и Мураты слышала от Венти, Дендро Архонтку они сейчас как раз и пытались спасти; значит, оставалась только Царица. Люмин знала, про кого говорила Нахида. Но все равно не стала останавливать. Пусть болтает, пусть рассказывает все, что помнит хорошего, потому что вокруг ничего хорошего не осталось — только мертвые джунгли, из которых сбежали все, кто мог сбежать, да горькая гарь и сладковатая вонь разложения, которыми пахла Порча, в воздухе, да гниющий бурелом, сквозь который вела тянувшаяся все вперед и вперед кровавая ниточка-связка. Гончие завыли на два голоса где-то слева. Судя по звуку, далеко. Люмин нахмурилась, забираясь на взгорок и сползая с него по наваленным стволам. Либо это были уже новые гончие, что было очень нехорошо, либо Рукхадевата до сих пор не справилась с теми двумя… что было, наверно, еще хуже. Насколько должна была ослабеть матерь лесов, чтобы не совладать с двумя волками из Бездны?.. Не останавливаться. Не останавливаться. Вперед, вперед, вперед. Ниточка становилась все ярче. Они были близко. Скоро они доберутся, Люмин подлечит богиню, чтобы та смогла пережить переход до города — телепортировать ее в таком состоянии девушка не рискнет, - и все будет хорошо. Все будет хорошо. Все обязательно будет хорошо. (Ты помнишь, чем все обернулось в прошлый раз, когда ты так себя уговаривала?) - Белет хорошая! - Нахида солнечно заулыбалась, а у Люмин сердце кольнуло горечью — малышка, подумала она, знала бы ты, в кого превратится та добрая и теплая Царица, которую ты знаешь сейчас, - Белет самая лучшая! Только мама лучше нее! Белет очень красиво поет, особенно когда они вдвоем с Венти поют, а еще она всегда приносит мне снежнянские сладости. И разрешает сидеть у нее на коленках. У нее такие красивые волосы! Черные-черные, как уголь, длинные-длинные! Она заплетает их в косу. Она и меня научила! Но у меня не такие длинные волосы, как у нее. У мамы вот длинные, но она их не заплетает, а просто надевает венок или что-нибудь еще. Она и так красивая!.. а… а твоя мама? Твоя мама была красивой? Вой, мурашками промчавшийся по спине, оборвался болезненным визгом и затих. Минус один волк… или просто ранен. Нахида непроизвольно вцепилась мертвой хваткой в чужое плечо. - Все хорошо, все хорошо, - шепнула Люмин, успокаивая ее, и малышка, поджав губки, кивнула и немного расслабила кулачки, - моя мама… она была самой красивой для меня. Как твоя мама для тебя. Вот представь меня, только повыше немного, и волосы длинные и прям светлые-светлые, как… как если взять молоко и размешать в нем совсем немного золотой пыльцы. У нас с братом папины волосы все-таки, у него они были просто светлые, не до белизны. А у мамы в лунном свете они были белыми, а на солнце — немного золотистыми. А глаза у нее были именно что золотые, как у меня. Очень яркие, светлые и добрые. - У тебя была красивая мама, - прошептала грустно девочка, - ты тоже красивая. А моя мама похожа на лес. - На лес? Это как? - У нее волосы, как листва! - Нахида дернулась, услышав раздавшийся ближе, чем в прошлый раз, треск разламываемого когтями дерева, и бросила испуганный взгляд на Люмин — но девушка ободряюще улыбнулась ей, и малютка несмело улыбнулась в ответ. - Такие же зеленые? - Да! Очень темные, как… как когда заходишь глубоко-глубоко в лес, вот настолько же зеленые и темные! И платье у нее темное. Как… как лава! Мурата однажды показала мне застывшую лаву, вот у мамы платье еще темнее! Оно совсем черное. И на нем много зеленых узоров. Мама похожа на лес! И на змейку! - Это как? Путь оборвался крутым и глубоким оврагом; бросить взгляд на сыпучую, иссохшую в пыль землю спуска, обернуться на бурелом за спиной, оглядеться в поисках обхода - - У нее глаза ка- ГОНЧАЯ!!! - и прыгнуть. Когти просвистели прямо над головой. Люмин съехала по оврагу на ногах, каким-то чудом не навернувшись и не прокатившись по спуску бочкой, выпрямилась, развернулась — две гончие уже разорвали выросшую у них на пути сеть из сухих веток и корней, и в грудной клетке опустело. Рукхадевата уже не могла их удержать. (Пытаться убежать? Рукхадевата истратит последние крохи сил, прикрывая их, и все равно ничего не сможет сделать. Пытаться биться? Но как защитить Нахиду? Будь гончая одна, еще можно было бы попробовать встать между нею и девочкой и не подпускать зверюгу, но как отбиваться от двух сразу?) Была ни была. Люмин спустила перепуганно глянувшую на нее Нахиду на землю, отшагнула, взмахнула рукой — и каменная клетка, отдаленно похожая на шар, сомкнулась вокруг девочки; из земли в тот же миг вырвались и оплели гео-конструкцию толстые бугристые корни, полностью закрывая ребенка от внешнего мира. - Леди Рукхадевата, берегите силы! - Люмин развернулась лицом к плывшим к ней монстрам — две гео-гончих, щенков нет; отлично, гео всегда был ее сильнейшим элементом, - защищайте Нахиду, с ними я справлюсь сама! Гончие одновременно подпрыгнули. Люмин метнулась вправо, и монстры, бросившиеся на нее, щелкнули зубами по пустоте на месте девушки; они тут же развернулись и кинулись на нее — Путешественница отскочила вновь вправо, пропустив волков мимо себя. Удар ногой — и волна концентрированной гео-энергии, сотрясая землю, кругом разошлась во все стороны и вырвалась грубыми янтарными шипами. Металлический визг, одна из гончих отлетела назад; из ее лапы, распоротой камнем, брызнула черно-фиолетовая кровь. Элементальные вставки на теле засветились чуть ярче. Вторая гончая тем временем скрылась из поля зрения, и Люмин рефлекторно бросилась вперед и вниз, и над ее головой просвистел, рассекая воздух буро-охровым сполохом отравленной гео-энергии, острый хвост. Девушка вскочила на ноги и с разворота швырнула три заряда электро в полетевшую на нее, оскалив черные клыки, тварь — один попал чудовищу по лбу, заставив с коротким визгом отшатнуться, два других зависли над землей рядом с первым, искрясь сиренью и бросая тонкие молнии в волка; энергия стянулась в плотную спираль в грудной клетке, промчалась по рукам — Люмин на вдохе отпрыгнула в сторону, развернулась к плюнувшей в нее куском гео, врезавшимся в попавшееся ему на пути дерево, первой гончей, подскочила в воздух и на выдохе выпустила раскрутившуюся ураганом силу анемо. Смерч тут же окрасился светло-фиалковым, впитав ближайший элемент, блеснул искрами звездного золота и пронесся прямо сквозь заревевшего монстра, исполосовав темно-серую шкуру лезвиями из ветра и молний. Мерзко запахло паленой шерстью. Люмин хрипло выдохнула. Развернуться боком к обеим гончим, отскочить назад — двойной укус прошел мимо. Взмах рукой — и маленький метеорит, такой же, какой закрыл Нахиду, рухнул прямо на головы тварям Бездны, заставив их с ревом отлететь в противоположные стороны. Элементальные куски их тел полыхнули охрой. Еще чуть-чуть, и как минимум та, которой разодрало лапу, окончательно взбесится и перейдет в состояние берсерка… Волки повернулись на Путешественницу. - Ну давайте, давайте, нападайте, - оскалилась она и издевательски поманила их пальцем, - к ноге, мои хорошие. Одна гончая, та, у которой была обожжена электро-амулетами морда, полетела к Люмин, а вторая- - К НОГЕ, Я СКАЗАЛА! Третий метеорит грохнулся на загривок более побитой твари, попытавшейся добраться до сидевшей в камне Нахиды, и пригвоздил к земле, капканом зажав ее шею и лапы в слишком узких для нее прорезях в конструкции. Третий. Следующий метеорит снесет тот, что защищал малышку. Взмах рукой — еще один каменный шар рухнул на дернувшуюся и скрежещуще заверещавшую гончую, но в этот раз на крестец и хвост; хрустнула, сломавшись и распавшись на янтарные искорки, первая гео-клетка — вдох, еще один взмах рукой, треск исчезающего метеорита, которым Люмин ударила одновременно обоих волков, и под шаром из корней вспыхнули охрой стены обновленного укрытия. По груди и животу ударило так, как будто Путешественница шлепнулась с высоты своего роста плашмя на асфальт. (- Не колдуй так много! - пискнула взволнованно Паймон, поймав пошатнувшуюся девушку, которая от великого ума первым же делом после получения силы гео призвала сначала один метеорит, а затем, вдохновившись, сразу два с двух рук, - дай энергии внутри тебя восстановиться, а то тебе вот так же плохо будет! Нет, ты, конечно, можешь сразу создать хоть сто таких камней, но откуда ты силы на них брать собралась?! - Ну, по закону преобразования энергии… - сипло рассмеялась, приходя в себя, Люмин, - я расплету на энергию материю собственного тела, я думаю? - Именно! - феечка сердито потянула подругу за волосы, и та айкнула, - не делай так! А то… а то Паймон тебя укусит!) Извини, Паймон, подумала Люмин, с сипением втягивая воздух ртом. Потом ее укусишь, она тебе разрешает. Она в последнюю секунду успела отшатнуться от помчавшейся на нее гончей — жесткая шерсть царапнула щеку, и кожу обожгло; долго заживать будет, зараза, выругалась девушка, разворачиваясь лицом к волку, у этих тварей все тело было ядовитым! Долгую половину секунды гончая летела мимо, повернувшись к Путешественнице боком. И у Люмин в голове щелкнуло. Сорваться с места, перехватить меч — и лезвие с хрустом вошло в толстую шею перпендикулярно телу и параллельно земле; схватиться за рукоять как можно крепче, со всей дури надавить и дернуть вниз и - прыжок! Их с Итером в каком-то из миров научили этому зрелищному, пусть и бесполезному, трюку — как запрыгнуть на меч; за одну секунду Люмин успела взмолиться всем богам, чтобы небесно-голубое лезвие не сломалось под ее ногами, дернуться от оглушающего скрежета-воя раненой гончей, пошатнуться, чуть не рухнуть обратно на землю — а затем перескочила на спину чудовища. Упереться каблуками в каменный скелет, выругаться на то, что места поперек чужой спины даже для ее не самых широких ступней не хватало, призвать анемо в руку и сплести его как можно плотнее — и ветряной жгут вырвался из ладони и оплел рукоять оставленного к плоти монстра меча, тут же превратился в твердую палку — и Люмин толкнула его, выдергивая клинок и притягивая его обратно в руку. Гончая дернулась и заметалась, разъяренно воя; Путешественница оступилась и едва не рухнула со спины, но успела вонзить меч в тело под ногами. Каменная броня с треском раскололась, пробитая зачарованным лезвием. Спасибо за прощальный подарок, Венти, подумала девушка, поудобнее хватаясь за рукоять и расставляя ноги для лучшей опоры, хоть ты даже представить не мог, как героиня твоего города будет обращаться с ним. Гео-вставки на графитово-сером теле зло засветились, наполненные энергией. И Люмин, на выдохе выбив весь воздух из легких, топнула. Волна ее силы прокатилась по затрясшемуся телу крупной дрожью, и девушка слышала, как с сухим хрустом ломался, не выдерживая давления, каждый позвонок дребезжаще ревевшей твари; элементальные куски ее плоти полыхнули охрой, и обломки янтаря с треском вырвались из ее лап, спины и загривка. Гончая задергалась, завизжала — а затем взлетела и нырнула щучкой, попытавшись сбросить Путешественницу. Девушка топнула снова. Грудную клетку вдавило вовнутрь, а ноги перестали держать, словно вместе с ошметками энергии гео, не успевшей восстановиться после предыдущего микро-землетрясения, в заклинание ушли ее собственные кости; ничего, сипло вдохнула Люмин, эта гончая уже дохлая, а другая закована в два метеорита, у нее оставалось несколько секунд на то, чтобы продышаться и восстановить силы, а в случае чего она могла отбиться анемо и эле- что-то вбилось ей в спину правее позвоночника, выдравшись спереди черно-красным, бесцеремонно сдернуло с волчьего хребта и отшвырнуло прочь. Стук. Затылок и как облитая лавой спина со всей силы впечатались во что-то ребристое и твердое, и девушка рухнула лицом в землю. Легкие горели. Люмин кое-как приподнялась на трясшихся руках и булькающе закашлялась. Язык резануло металлическим вкусом; Путешественница, моргнув, различила красноту, неровно растекшуюся по кромке и зубцу вытянутой кисточки хвоста издохшей гончей. Меч все так же торчал из ее спины, перепуганно сияя чистой голубизной — вставай, хозяйка, вставай, еще не все монстры убиты, Нахида не в безопасности, вставай! Тварь в предсмертных конвульсиях умудрилась извернуться и насадить ее на хвост… вставай, Люмин, вставай… (Она же раньше расправлялась с ними, как она в этот раз не заметила последнюю атаку? Порча вокруг, что ли, все это время незаметно тянула из нее силы, ослабляя?) Люмин выпрямила руки. Перенесла вес назад. Кое-как встала; вместо костей ее конечности словно неплотно набили ватой. Два метеорита, сковывавших вторую гончую, с треском разломались; чудовище тут же взлетело, тряхнуло хвостом, обернулось, увидело павшего сородича и яростно завыло. Выдохнуть. Тряхнуть правой рукой, собирая в ладони трещавший комок электро, и пускай спину нестерпимо жгло, и пускай во рту кислило металлом, а в горле неправильно булькал каждый вымученный вдох; пускай. Там еще осталась одна гончая. Почти добитая, вон, гео-вставки на теле ярко сияли янтарем, значит, уже в состоянии берсерка, нажралась гео-элемента от атак, скотина… еще немного. Гончая, оскалив черные клыки, понеслась на нее. Люмин, шикнув сквозь стиснутые зубы, вскинула сыпавшую сиреневыми искрами руку. ...а потом из земли вырвался частокол корней, и не успевшую среагировать гончую насадило на древесные копья. Тварь осыпалась черным пеплом. Корни, закрывавшие каменную клетку Нахиды, засохли и опали на землю. Руку Люмин что-то обвило и мягко опустило, и в плечо, ключицу и лопатку небольно воткнулись колючие шипы; боль отступила, и жжение исчезло, и пропало странное ощущение пустоты там, где ее пробило насквозь хвостом. Девушка опустила взгляд. Капавшую кровью дыру зашили стремительно обращавшиеся костями, мышцами и кожей тонкие-тонкие гибкие веточки.

п̴̹̪̆р̷̧̛̺̖̦͍̓̈́͂̆͐̽͌͂и̵̰͚̹̂̇г̷̨͈̫̽͋̑л̶̛̛̥̪̞̟̦̪̺̘͉̒̍̂͋̒̓̽̚͜ͅя̵̢̢̺̹͎̳̮̠̭͂͑̇͊͊͛͊̀̾͘͘͜͝ͅд̴̢̟͉̲̦̥͈͈̀̃̎͛̉͊͝и̴̹̮͈͒ ̴̼͖̱̰́͐̏̿̃̈́̂͌̋̓̉ͅз̴̻͖̬͎̯͎̠̥̊́̇̐͂͘͜͜а̸̛̜̱̻̙̭̣͋̓̕̚ ̸̺͓̪͔͔͍̈̋Н̴͎̥̩̌̿̀́̓̈́а̸̹̘̲̮̫͕͍̟̙͇͔̇͌̈́͒͝х̸̡̬̻̲͕̥͍͖́͂̑̈̔͒̉͑͊̃̑͝и̶̢̰̓̅̎̓͗̽̆̏́̊̽͠д̶̢̢̣͔̻̹̊̑͌͘о̶͙̹̳͎͙̽͛͆́̕͜͠͠й̷̧͚͎͈̦̤̲͖̣̋̋͂ͅ ̸̩͚͔̱́͗̌̉͆͂̃̀͊̾̒̂͜ ̵̹̜̹̏̇̕͝͝ͅй̷͍͓͕͖̯̗̭͓̺̟̞ ̴̡̼̟̞̹̯̟̰̟̙̫̈́̈́̔̑͋̀̔̔͂͜ ̶̨̰̱̘̣̌͐̀͛с̸̰̟͉̪̰̳̹͎̑п̴͇̥̪̞͉̒́̈́̒́̃͊̇́́̇а̷͉̾͐̾͒́͒̕̚с̴̡͎̘̝̞̫̥̻̜̩͚̼̄̄̽͌̈́͋͐͐̍̄͘и̵̧̯̺̙̭͉̖̹̙̼̟̓̐̅̕б̴̡͙̳͓̠̘̫͕̹́͂̎̾̽̚͜͜о̴̢̡̡̛̻̼͔̣̙̤̮̯̙̂̎͆̒̉̔̎͑͒̈͒ ̷̢͔̳͈͈̞̳͎͎͇̈̋͠ч̸̜͖̾͑͂̉͝т̸̧̫̩̳͈̪͉̉̒̿̂о̷̛̟̖̄́̏́̂͘ ̴͇̥̮̽̉п̶̢̨͔͓̺̤̲͎̞͂̌̿́͗̾̀͋̅̀͊͝о̷͎͎̞͈̝̰͉̼̱̳̀̑͐̀̇̐̒͋̾̑п̴̛͍̬̩̣͉̝̪̥̟̀̓̃ы̴̛̦̘̙̰̘͒̾̏̿̑̉͜т̵̛͎̇̓̓̓͒͐̿̄̈́ӓ̵̞́̾л̶̝͉̌̈̑͑͐͂̋͘ѝ̷̬̗̈́̔̓̓͒͝͝͝с̴̛͇̑͌̑͛͐̿̏̕͘͝͝ь̵̛͕̟̊̉̿͘ ̷̢̛̙̪͎͖̘̣͂͒͛̆̃̏̇̊̌̀͊с̵̡̧͖̯͈͎͓̗̫̐͐̅̏̈͑̀́͘͝͝п̷̮̝̬̙̑̓̓͋̉͌͛́͌͠а̸̭̪̻̰͒̑̒̎̅́͝ͅ ̷̣͎̾̄̈͒͑̾̕с̴͎̟̹̫͓̋̊̆̐̋̇͛̄̄̽̚͝т̵̡̧̭͍͖͈̱̈́̐̒̎̄̐̎̔̌̍̈́и̸̢̖̱̥̝̯̹̯̦͓̥̳̿̏̾̔͘ ̶̨̖͉̭̻̲͈̊̋̑͐̓̔͜͝м̵̢̡̨̛̬͈̦͍̞͇̭͈̻͂́̂̏͘ ̴̢̨̘̱̙͎̣̟̟͙̑̈́̉̇̈͠ͅе̴̯̓̄͊̔͗͛̉͜н̷̹̩̰̟̙̳̇̓́̒͗̿̽̈́̈́̈́͂͌ ̸̧̢̹̦͈̬̻̀ ̶̢̛̛̘̩̙͙̘͗̇͘я̶̬͛͐̇

- Мам?! - испуганно всхлипнула выбравшаяся из осыпавшейся янтарными искрами клетки Нахида.

все хорошо травинка все хор ош о

…и лес затих. Замолчали деревья и тревожно свистевший наверху ветер. Исчезли редкие шорохи под ногами. Улетела последняя птица. Тишина душила. Люмин слышала собственное сердце, гулко бившееся в залеченной грудной клетке. ...Люмин ее… Люмин ее только что?.. - Мама… маме очень плохо, - незаметно подобравшаяся к ней Нахида потянула Путешественницу за руку, несмело кивнув в сторону, в которую вела тонкая-тонкая, едва заметная красноватая ниточка, - пойдем скорее… Пустота в голове не давала сосредоточиться. - …идем, - кивнула, очнувшись от транса, Люмин. Подняла уже потянувшуюся к ней Нахиду на руки. Подошла к тому месту, где валялась убитая ею гончая. От нее, как и от той, которую проткнули корни, тоже ничего не осталось. Подняла меч. В ушах шумело. Забраться на плавно-плавно поднимавшийся холм. Перешагнуть поваленное дерево. Обойти валуны. Немного спуститься. Приподнять висевшую на уровне лица лиану, чтобы не мешала. Под ногами хрустел мертвый подлесок. Продраться сквозь безлистые кусты, обломав несколько веточек. Случайно наступить на когда-то давно упавшее с дерева и уже растащенное на ветки и пух гнездо, с резанувшим по ушам треском оттоптав его уцелевший край. Прокашляться от налипших на гортань хлопьев Порчи и капель крови. Пройти под аркой из двух упавших друг на дружку деревец. Отодвинуть дырявые шторы мертвых лиан. - ...мам?.. Ниточка в последний раз моргнула красным и исчезла. ...ее мама правда была похожа на лес. Она полусидела-полулежала в корнях старого дерева-великана, опустив голову, и густые темно-темно-зеленые волосы закрывали верхнюю половину лица; руки безвольно висели вдоль тела. Подбородок от уголка губ, словно измазанных засохшими чернилами, расчертила черная полоска. - Мам?.. - тихо всхлипнула Нахида — а потом вывернулась, сама спрыгнула на землю и бросилась к женщине, - мам?! Мам!!! Люмин не смогла пошевелиться. (Спасение жизни Путешественницы отняло у богини последние крошки силы. Это она ее убила.) - Мам!!! - девочка шлепнулась у не шелохнувшейся женщины на колени и схватила ее за плечо, - ну мам!!! Мы пришли! Мы добрались, видишь? Мы тебе поможем! Мам, ну скажи что-нибудь, ну мам!!! Горло сдавило. Люмин сглотнула. Выдохнула ртом. На не слушавшихся ногах подошла к Нахиде и опустилась рядом. - Мама, мне страшно, - сипло прошептала малышка и упрямо прижалась к чужому плечу, обняв под руками, - мам, смотри, это Люмин, она тебя сейчас вылечит, она же звездочка, она сама сказала! Мам, ну давай, ты же умеешь делать так, чтобы все цвело, ты мне все царапинки залечивала, давай, мам, дава- мам?.. Она вдруг отпрянула — а у Люмин, разглядевшей, почему, на секунду остановилось сердце. На ладошках и плечах девочки чернел тонкий слой мелкой-мелкой пыли — и там, где она обнимала женщину, тело богини, растратившее все крохи силы и на последних выплесках колдовства начавшее расплетать на дендро-энергию само себя, стало потихоньку осыпаться такой же полупрозрачной чернотой. Нахида, всхлипнув, тут же бросилась к маме и обняла ее, уткнувшись лицом в плечо и стиснув что было силенок; и сквозь ее заглушенный захлебывающийся плач послышалось тихое-тихое, едва ощутимое шуршание. Такое, с каким сыпется в стеклянных часах песок. Девочка, тоже услышав его, вскинулась, переползла на мамины коленки и прижалась к ней, как смогла, мертвой хваткой вцепившись в ткань платья на ее плечах, словно пытаясь удержать ее и не дать исчезнуть. Шурх. ...тело Дендро Архонтки рассыпалось в пепел буквально за секунду. Нахида, когда последняя частичка упала на землю с ее ладошек, согнулась пополам и так и замерла, мелко-мелко дрожа и лишь иногда дергано втягивая ртом воздух. А затем над ней из пепла собралась глухо-черная шахматная фигурка. Горло обожгло гарью. Фигурка, в которой не мелькнуло ни единого изумрудного проблеска дендро, принялась медленно опускаться - но когда она почти коснулась спины ничего не замечавшей Нахиды, ее схватила рванувшаяся с места Люмин; порченный гнозис разозленно обжег руки кислотой, и девушка зашипела сквозь зубы — а затем раскрытой ладонью вбила его себе в грудь. Нутро тут же словно взорвалось, а тело разрезало болью тысячи раскаленных почти до плавления штырей, вбитых в кости; Люмин отползла на два шага и едва не рухнула, успев упереться руками в землю. Кислота потекла по ее венам вместо крови, разъедая стенки сосудов, вытеснила и анемо, и гео, и электро, и искры ее родного звездного света потонули в ядовитой смоле; она облепила слизистую носоглотки, она затекла в легкие и застыла там, цементируя их, и Путешественница лающе закашлялась, раздирая горло в тщетной попытке выбить липкую дрянь из себя. В ушах звенело. Ее в панике позвали по имени и схватили за плечо. Вдох, вдох, вдохнуть надо вдохнуть надо вдохнуть- в несколько задыхающихся сипов она все же смогла протолкнуть воздух вовнутрь и распахнула нещадно слезившиеся глаза. И не увидела ничего, кроме темноты. Кислота растворяла мышцы. Кислота вгрызалась в кости и язвами прорастала на коже. Собственная сила продралась сквозь густой мрак и вспыхнула остро и колюче, принявшись испепелять вдавленный в грудную клетку там, где колотилось, отдаваясь за ушами и на загривке, сердце, источник грязи. Вдох. На языке кислил сухой металлический вкус. Выдох. Глаза резало; девушка зажмурилась и с силой проморгалась. Вдох. Выдох. Дышать. Дышать, дышать, дышать, ее обняли за шею и затылок и прижали к себе, и волосы на виске намокли. Дышать. Дышать, не думать о том, что ее пересохшие слезящиеся глаза не видели ничего, кроме темноты, ни цветных кругов, ни случайных масляных пятен засветки, ничего. Дышать. Дышать, дышать, вдох-выдох; ее свет обволок вбитую в тело фигурку, впитался внутрь и с шипением разъел скопившуюся внутри Порчу. Вдох — Люмин приложила ладонь к груди, и гнозис сам притянулся в руку - - выдох — и фигурка оказалась выдрана из тела.

Ты очистила его. Теперь он безопасен для малышки. Спи спокойно, моя звездочка.

И сознание захлебнулось мраком.