День в королевском дворце...

      Филис уже не помнила, когда они успели раздеться. Притянула Генриха к себе ближе, жарко поцеловала, рукой обхватила чужое естество, вслушалась с потрясающие стоны любимого.       Генрих захныкал, завёл руку за спину, опустил её ниже, чтобы коснуться себя там, но девушка ему не позволила, схватила за запястье, поднесла к своим губам и со своей страстью расцеловала. Юноша взмолился: — Филис.. Ты обещала!.. Прошу, сделай это, ах! — Повтори ещё раз, я никак не могу вспомнить, о чём ты меня просил.       Король отвёл взгляд, Филис ухмыльнулась, но ухмылка пропала с её лица, когда он наклонился и, прерываясь на жаркие вздохи, произнёс: — П-прошу, вылижи меня там, ублажи меня, пожалуйста, мне это нужно, пожалуйста, Филис...       Он просто не оставил ей выбора! Девушка не назвала бы себя садисткой, хотя иногда помучить Генриха ей нравилось. Но ведь он так старается, стонет призывно, выгибает спину в попытках показать своё желание. Разве может она заставлять его ждать дольше? — Давай-ка сменим позу...       Филис сгребла все подушки к себе, улеглась на самую большую из них и с вопросом посмотрела на любимого: — Ну и чего ты ждёшь? Просто сядь мне на лицо!       Девушка думала, что Генрих сразу стушуется, отвернётся, но он подполз ближе и снова замер в нерешительности. — Смелее, давай!       Парень сглотнул. Филис блаженно прикрыла глаза, вдыхая аромат масла, что недавно ему подарила, приоткрыла рот, кончиком языка касаясь нежной розовой кожи. Рик вздрогнул и всхлипнул.       Движения скользкого языка стали смелее, он скользнул внутрь, смачивая слюной бархатные стеночки. — Г-глубже, пожалуйста!       Девушка повиновалась. Сильные руки огладили молочные бёдра, Генриха повело. Он выгнул спину до хруста костей, комкая простыни, и очень красиво застонал. Настолько красиво, что Филис подумала, что готова сколько угодно времени просидеть в таком положении, лишь бы он продолжал стонать. Рик был слишком стеснительным, чтобы прямо сказать, что ему приятно, поэтому звуки, которые он издавал во время процесса были единственным её ориентиром. И сейчас ему явно было приятно.       Филис с удовольствием отметила, что парень блаженно выдохнул, когда она легонько царапнула чувствительную кожу на внутренней стороне бедра. Девушка погрузила язык глубже в жаркую тесноту, одновременно с этим аккуратно введя палец. Генрих подавился воздухом. Сбивчиво зашептав что-то, он сам насадился и протяжно застонал. Филис ввела второй, массируя подушечкой чувствительную точку внутри.       Вдруг долго изводимый ласками юноша до треска сжал в руках простынь, его пробила мелкая дрожь, и он излился, не прикасаясь к себе. Парень обмяк и еле удержался, опираясь руками на грудь Филис.       Она аккуратно выбралась из под обессиленного возлюбленного, крепко обняла и снова упала на подушки, утягивая Генриха за собой. — Тебе не холодно? — девушка провела рукой по чужим волосам, поцеловала в макушку. — Совсем немного... — прошептал тот в ответ, — в сон клонит, но у меня ещё столько работы... — Спи, любовь моя. Я поговорю в твоим секретарём по поводу отпуска. Он тебе явно не помешает.