Я буду ждать

На следующий день в шесть пятьдесят пять Лиза сидела на полу около кафедры в кабинете биологии, нервно поглядывая на часы, которые слишком быстро шли, безжалостно приближая время к семи. От нервов Лиза скурила полпачки сигарет, даже открытые настежь окна не сильно спасали от едкого запаха в воздухе. Но в этот момент ее не сильно волновало, что запах вряд ли выветрится до начала завтрашних уроков. Взгляд на часы. Шесть пятьдесят восемь. Руки затряслись крупной дрожью. Слез не было. Она уже выплакала все днем, когда пропускала уроки по причине "адской боли в животе". Даниэла давно уже знала, что Лиза с Владом, мягко говоря, не ладят, и пыталась помочь, поддержать. Всегда пыталась отвлечь, потому что знала, что с Владом ничего сделать не получится. Уже пытались. Да и самой попадать под его удар не хотелось. Дружба дружбой, но и от себе надо думать. Поэтому, когда она увидела раздраженного Влада идущего от комнаты и рыдающую взахлеб соседку, сразу все поняла и не стала донимать лишними вопросами. Только среди ночи положила на тумбочку Лизы упаковку печенья и баночку газировки, чтобы хоть немного поднять соседке настроение утром, когда та проснется. Еще один взгляд на часы. Семь ноль одна. "Может стоит уйти? Куда? В школе мне не скрыться на долго, а бежать не получится. После побега Макса на внешние окна второго этажа поставили глухие решетки." "Макс," — это имя оставило горький привкус. Куда неприятнее, чем от сигарет. "Предатель." Изводя себя все больше и больше, Лиза взяла новую сигарету. Но это совсем не помогало успокоиться, скорее навивало воспоминания, как она начала курить. Давно. За школой, где старшие устроили курилку, пока у них еще были занятия, а у классов помладше они закончились. Там был Влад со своим новым другом, имя которого Лиза даже не успела запомнить. Его слишком быстро перевели. Они разговаривали о ней. Она знала это, хоть и с трудом могла различить слова из-за оглушающей пульсации в ушах. Что-то про то, что ее можно заставить сделать что угодно. Тогда и случилась ее первая сигарета. И удушающий кашель из-за нее. Она ненавидела себя из-за того, что продолжила курить. Но бросить так и не смогла. Скорее, даже не пыталась. Девушка так глубоко погрузилась в мысли, что не услышала шагов в коридоре, только противный скрип двери смог ее отвлечь. Сердце бешено заколотилось, но поднимать на вошедшего юношу взгляда она не стала. Зачем, если и так известно кто вошел? — Мерзость. Отвечать не было никакого желания. Ей и самой было противно. Закрыв дверь на ключ он медленно подошел к кафедре и присел на корточки перед девушкой. Она сосредоточила взгляд на кедах так, чтобы его лицо не попадало в ее поле зрения. Давно выработанная привычка. Влад резко сжал ее челюсть и заставил поднять голову. Между их лицами не было и двадцати сантиметров. Близко. Слишком близко. Дыхание перехватило. — Мерзость, — выдавил он сквозь зубы. — Это ведь из-за тебя я начала, — горькая усмешка на лице Лизы. — Из-за меня и закончишь, — он выхватил сигарету из рук девушки и затянулся. Лицо девушки застыло, окаменело. Она не знала, что сейчас будет, но ужасающее предчувствие ее не покидало. — Дай руку, — никакой реакции. — Дай руку, — повторил он жестче. — Если конечно не хочешь, чтобы я подпортил твое милое личико, — добавил юноша с наигранной досадой, нежно поглаживая большим пальцем по щеке. По окаменевшему лицу скатилась слеза. Лиза уже не пыталась избежать зрительного контакта, а наоборот, искала его. Хотела заглянуть к нему в глаза и узнать, что он думает. Дрожащая рука потянулась вперед и ее сразу схватила мужская. Сесь страха, предвкушения бали и отвращения наполнили девушку. Но это отвращение было направлено не ему. Ей было противно от себя, от того, что не может дать отпор, от того, что сердце пропустило удар, когда он сказал "милое". Ей было противно, что Влад все еще нравился ей, спустя столько времени и причиненным им проблем. Резкая боль. Лиза зажмурилась и прикусила губу, чтобы не закричать, и свернулась в клубочек, насколько позволяло положение. Влад крепко держал ее руку, не давая вырвать. Пара безумно мучительных мгновений и он освободил ее руку, но боль не унималась. Пульсировала. — Молодец, что не закричала, — юноша поцеловал в лоб, пока та тряслась от боли. — Еще раз увижу с сигаретой, рядом появится второй кружок, — бросил он перед тем, как захлопнуть дверь. Осталась только боль. Гнетущее одиночество и боль.