С е м ь м е с я ц е в н а з а д
Две маленькие точки при свете фонарей, в само-о-ом конце улицы. Вот во что они превратились. Постепенно удаляясь, точки были все менее различимы, а вскоре их совсем невозможно было разглядеть на фоне бликов от ночного освещения. Измучав сигарету до фильтра, Ева злостно швырнула бычок в банку-пепельницу. Накопившийся мусор тут же вывалился на пол под воздействием резкого движения. — Блять... Исступлённо смотря на беспорядок который натворила, молодая девушка ощутила себя слоном в посудной лавке. Так её часто называли из-за присущей ей неуклюжести. Легонько пнув дверь из балкона в квартиру, Ева столкнулась с безликим помещением, что раньше гордо именовалось «жилищем», «норой», «укрытием» и ещё сотня вариантов, среди которых отсутствовало лишь одно слово — «дом». Хозяйка, во всяком случае временная, не трепетала любовью к месту, где приходилось коротать ночи. А если не повезёт — то и дни. Денег особо не было по переезду в северную столицу (как и у каждого из нас), а жить-то где-нибудь нужно. Хотя ранее, каждую лишнюю копейку она тоже тащила туда. Новый стульчик. Коврик. Шкафчик. Вазон, не требующий солнца и воды. Плед. Стаканы. Скатерть. Шторы. Это вдохновляло. Раньше. Сейчас здесь темно и одиноко. Вечер был приятным, обещал таким быть уж точно. Артём и Ева собирались провести его вдвоём. За пару дней до этого, они сильно поссорились и устроили в его квартире настоящий хаос. Помириться-то помирились, но девушка отказалась ехать в место, где два дня назад хотела снести этому человеку голову и самой убиться. Самое главное — Артём обещал быть пустым. Почти на 80% Ева была уверенна — так не будет. Он либо перезвонит и скажет: «Малыш, я на студии, задерживаюсь» и приползёт в 4 утра, потому что не сможет уснуть один. Либо будет гаситься пока не отрубится с кем-то. У Артёма иногда обострялся страх спать одному. Для людей, которые знали его долго, это означало только одно — белка близко. Вот прям совсем не за горами. Они пытались предупредить, но кто там слушал. Судя по тому, что Ева успела узнать о нём, это то, что вся его жизнь — это сплошные циклы. Главное — правильно подстроиться и плыть по течению. Тогда есть вероятность спасти свою психику и поддерживать отношения. Но в дверь позвонили и на пороге стоял трезвый Шатохин, с пакетом еды, но совсем без лица. Ласково поцеловав его в щеку, Ева молча предложила войти. На лице не проявляется интерес к девушке. Он злой и сосредоточенный. Забрав пакет и начав разбирать его на столешнице в небольшой кухне, хозяйка пыталась вытащить хоть слово из гостя. — Артём! — Что, Ев? — Кажется, забыли положить соевый соус... и хорошее настроение, — снисходительно произнесла она, понимая, что её ждёт провал. Гость увалился на диван и молчал всё это время. Ева тем временем крутилась и пыталась красиво разложить и подогреть китайскую еду, за которой погнала его в другой конец города. Поставив все на журнальный столик возле дивана, она тихо села у его ног. — Тём... посмотрим что-то? — Как хочешь. У тебя есть че покурить? — Сигареты, — поджав губы и почувствовав неладное, осторожно произнесла девчонка. — Да какие нахуй сигареты... Он раздраженно вскочил с дивана и стал ходить туда-сюда. Ева молчала. Она знала, что так тоже может быть. Прошлая ссора была именно из-за этого. Она осторожно попыталась намекнуть на то, что Артём стал похож на ебучего торчка — и он в ответ разбил почти всю посуду в доме, её телефон и свой макбук. В этот раз он просто вышел в коридор, поговорил с кем-то и через 10 минут сообщил, что у него появились срочные дела. И может быть, он ещё сегодня вернётся. А потом Ева смотрела с окна, как он уходит вдаль, по когда-то такому домашнему Лермонтовскому проспекту. Только не с ней. С барыгой.***
О д и н н а д ц а т ь м е с я ц е в н а з а д
Время остановилось. В мятых и влажных постелях лежали двоё — неизменно, под солнцем или под луной. Прошёл месяц их беспрерывного совместного существования. Каждый адекватный человек в 21 веке скажет, что это — современная любовь, рай и прочая дичь. Артём не отлучался больше чем на пару часов. Бывало, она уснёт, пока его нет. Просыпалась от его прикосновений — холодных пальцев между бёдер, на талии, внизу живота. Иногда — от ласковых поцелуев. Шатохин попадёт в ад. В постели она — его кукла. Никакой доминанты, никакой уверенности в себе — это всё пропадает, когда он прикасается к её оголённому телу. Это неприятно, и само чувство вызывало страх. Первое время. С каждым разом, Ева все больше привыкала к грубой манере Артёма получать удовольствие. От навешивания шлепков, от укусов по всему телу, от натянутых на кулак волос. Днями и ночами они наслаждались обществом друг друга. Разговаривали, узнавали друг друга лучше, накуривались в усмерть, очумело трахались, сметали на попусках всё, что было в холодильнике, заказывали еду, забывали об этом, удивлялись курьеру, смеялись как сумасшедшие, дрались, засыпали под утро, иногда с косым между пальцев. Один раз даже чуть не сожгли квартиру, поэтому теперь взяли за правило не курить в постели сонным и контролировать куда и как кладёшь сплиф. Один вечер был особенным. Артём предложил закинуть пару малли. Еве было страшно, но конечно она поддалась на уговоры ещё в первые 10 минут, как только длинные пальцы парня прикоснулись к губам, чтобы приоткрыть рот и положить маленькую яркую таблетку прямо на язык. Смотря с балкона на звёзды, они посмеивались над своей реакцией и делились впечатлениями: Еве казалось, что каждая звёздочка сейчас излучает тепло, хотя стояла прохладная ночь. Про руки Артёма и речи не шло — прикасаясь к ним, она словно обжигалась, но в то же время не имела сил, чтобы отстраниться. А ведь раньше они всегда казались ледяными. Поцелуи были слаще обычного, объятия — крепче, будто каждый из них боялся, что утратит частицу себя, если позволит отпустить. Времени не существовало, пока пара людей прикасались к друг другу трепетно и осторожно, пытаясь ощутить всю магию момента и насладиться любовью. Ева заплакала, когда доплёвшись до дивана, Артём стащил с неё кофту и потащил на себя. Он задрал футболку и прижал девушку как можно сильнее, соприкасая обнаженные части тела. В ту минуту, её прошибло током и слёзы полились сами — как было приятно ощутить его кожу, чувствовать его вздымающуюся грудь с каждым вдохом. Слёзы стекали по его/её лицу и шее, он умывался ими, как святой водой. — Они горячие, — выдохнул Шатохин, закрывая глаза и растирая одной рукой по своей щеке град из солёных капель. В это время Ева совсем не дышала (или ей так казалось). Артём целовал её мокрые щеки, стягивая остатки одежды. «Если просто прикоснувшись к его телу, я чуть не умерла, что произойдёт сейчас, когда он будет во мне?» — с ужасом подумала девушка. Заблудившись в мыслях, она не заметила как Тёма начал спускаться ниже со своими настойчивыми и требовательными поцелуями. Тело тут же сковало — невозможно пошевелиться. Она была готова к тому, что её в прямом смысле разорвёт на части. Просто сердце не выдержит, дыхание остановится или ещё чего произойдёт. Если он прикоснётся к ней сейчас — можно прощаться с жизнью. Вот так. Ещё одна нелепая смерть. Снова зациклившись на своих загонах, как будто бы из бочки, она услышала смех. Сфокусировав взгляд, Ева увидела полуголого Шатохина, который заливается смехом между её ног. Бедная девонька вся сморщилась, и ей даже показалось, что сейчас весь Лермонтовский сойдётся похихикать над ней. — Ты словила бэд трип, — успокоившись, сказал Артём. — Всё будет хорошо, иди сюда. Он потянул Еву к себе и держал, словно напуганного котёнка, то и дело нашептывая: «Всё хорошо, я рядом, не беспокойся, я тебя не обижу, моя маленькая кошечка». Ей не хотелось спать, хотя это было бы уместно в данной ситуации. Сладкое чувство наполняло её постепенно. Только после длительных манипуляций с ласковыми словами и прикосновениями пришло облегчение. Паралич отпустил, мышцы расслабились, стало тепло и уютно. — Пойдём, — тихо проронил юноша, заботливо натягивая на Еву предварительно разбросанную у дивана одежду. Ноябрьская холодная ночь. Топая по проспекту в сторону набережной реки Фонтанки, оба пялились в небо, обмениваясь лишь короткими репликами о том, как повезло Еве найти здесь квартиру за такую цену. Внезапно, всё стало ярче и будто из ниоткуда появилась приятная музыка. Слева от ребят расположился бар, который так и манил своим мягким свечением и чудесными звуками. Всё так же безмолвно, парень и девушка устремились на свет, как бабочки на лампу. — Пропустим по стаканчику и пойдём? — Да-да, конечно, — отмахнулся Артём, уже давно приняв решение и подзывая бармена. Ему — «Белуга», ей — джин тоник. Классически. Время шло в непонятном направлении. Вот первый стакан: они жадно целуются у барной стойки, смущая всех, кто находится рядом. Шатохин щедро насыпает на ухо, что и как он хотел бы сейчас сделать с Евой, впиваясь тонкими пальцами в бедра жертвы. Вот второй стакан: они танцуют, не стесняясь в движениях и прерываясь на пылкие прикосновения губы в губы. Вот третий стакан: дрожащие руки, рассвет, бар закрывается, одинокая девушка допивает свой напиток, красноречиво оставляя стакан на подоконнике. Казалось, худшее, что может произойти: 4 утра, ветер, что метёт моросящий дождик прямо в лицо, одежда не по погоде, отходняки, расстеряность, и это всё в одиночестве! Что за наказание... Депо испарился. Просто улетучился. Грань между реальностью и таблетками ещё не восстановилась окончательно, но Ева отчётливо помнила, что пришли они вместе. Ко всей замечательной палитре негативных эмоций добавим ещё и злость. Куда он подевался, чёрт бы его побрал?! Двигаясь по пустынному проспекту, Ева заметила тёмную фигуру, что прямо-таки плыла по туману ей навстречу. Надежда, что это проклятый Шатохин исчезла в несколько секунд — мужчина был гораздо выше и в целом побольше. Это не её мелкий мальчишка, точно. Пройдя мимо друг друга, случайные встречные обменялись красноречивым взглядом. Это было что-то вроде: «Да, понимаю тебя, мне тоже мерзко тыняться по городу в такое раннее и холодное утро». Что примечательно: мужчина нёс в руках маленькую орхидею. Про себя улыбнувшись и пожалев растение, девушка пошла дальше, углубляясь в свои мысли. — Стойте! Погодите, девушка! Испуганно обернувшись, Ева увидела как мужчина с вазоном бежал ей навстречу. «Ну да, супер, сейчас ещё убьет меня здесь, расчленит и выбросит в мусорку. Заебись, Тёмыч, спасибо, что оставил меня одну». — Извините. Вы испугались, — заглянув мне в лицо сказал незнакомец. — Но всё же остановились, — подозрительно продолжил он. — Вы реакцию мою проверять решили или что? — раздраженно ответила Ева. — Нет... извините ещё раз. Просто... у меня не сложилась ночка. Я хотел подарить цветок, но... не важно. Теперь я хочу подарить его вам.