Семья Чон

Мужчина возвращается с работы поздно вечером. На пороге квартиры его радостно встречают три любимых ребенка, собачьих ребёнка. Доберманы счастливо крутятся вокруг своего хозяина, постоянно намереваясь запрыгнуть на него, а когда старший наклоняется, чтобы все же поприветствовать питомцев, лезут своими мокрыми языками прямо в лицо. Глава семьи раздевается, переодевается и направляется в ванную комнату, чтобы побыстрее принять вечерний расслабляющий душ и смыть все тревоги минувшего дня. Чон-старший являлся достаточно неплохим бизнесменом: под его руководством был целый отдел по маркетингу, что приносило немаленькие деньги. Но, как мы знаем, мужчина нес на своих плечах троих детей в одиночку и столько же собак, к слову, очень крупных и привередливых собак. Стоя под горячими струями воды, полностью расслабляясь, мужчина едва держится, чтобы не схватиться за давно твердый член и не начать откровенно дрочить. Останавливает Чона лишь то, что в комнате хозяина ожидает его любимый песик, чей язык приносит намного больше удовольствия, нежели обычная мастурбация рукой. Долго не задерживаясь, в одних трусах, мужчина идёт по коридору, но не в свою комнату, а чтобы поздороваться с младшим чадом. Юнги и Хо Ен не было, оба ушли тусоваться в вечер субботы, а вот маленький и послушный Чонгук-и сидит дома, как и полагается хорошим мальчикам. Отец открывает дверь в детскую комнату и не может сдержать довольную улыбку. — Пап, пр-привет... – мямлит Чон, не зная, куда деть руки, что минутой ранее во всю дрочили сладкую писю. — Малыш, продолжай, не отвлекайся, – отец проходит в глубь спальни, закрывая за собой дверь. Он наклоняется и впивается в губы напротив, наблюдая, как ловкие пальчики продолжили яростно теребить клитор. Сын с отцом вылизывали рты друг друга очень долго и слюняво, старший одной рукой мял мальчику его упругие сиси и царапал сосочки, а второй гладил внутреннюю поверхность бедра. — Пап, у тебя член стоит, хочу полизать его, – сквозь поцелуй шепчет Гук. — Я дам тебе только головку, милый, хорошо? Пуль обидится, если учует запах другой сучки. Старший отрывается от вкусных губ сына и приспускает свои трусы, член вместе с крупными яйцами сразу вываливается наружу, вызывая у мальчика полный восторг. Мужчина плотно обхватывает ствол ладонями, оставляя только текущую залупу, чтобы Гук, как в прошлый раз, не ослушался его и не заглотил весь пенис целиком. Чонгук потянул голову в сторону родительского члена, касаясь языком головки, и, пару раз облизывая ее, обхватывает ртом, тыкаясь языком в уретру. — Ммм...мой мальчик проголодался, – отец еле держится, чтобы не засадить в эти пухлые губки по самые шары. Чонгук был похож сейчас на младенца, что усердно пьет молочко из своей любимой бутылочки-непроливайки. Хотя от части это правда, но вот только молочком его сегодня никто не угостит. Мальчик высасывал папину смазку и с наслаждением дёргал себе клитор, сдерживая позывы обмочиться, ведь ещё не время. — Пааап, я хочу ещё! – капризно заныл сыночек, когда отец отнял у него свою залупу. — Зайка, папочка должен покормить не только тебя, надо уметь делиться, – ласково проговорил старший, гладя ребенка по голове, смотря на недовольное лицо, – Ну хочешь дам полизать под яичками? Чонгук, услышав данное предложение, задумался на пару секунд, о чем-то усердно размышляя, но все ещё трахая мокрую писю, а потом усердно закивал. Старший снял с себя полностью трусы и встал коленями на кровать. Он приподнял мошонку, открывая вид на перемычку между яйцами и анусом, умещаясь над лицом Чона. Медленно приседая, мужчина ощущает слабое дыхание и касание чужого носа – это заставило его громко выдохнуть. Чонгук же, насладившись мужским запахом своего отца, впился в кожу, продолжая сосать и лизать: он прям нализывал чувствительное место, иногда приятно целуя и размазывая слюну губами. — Детка, покусай меня там, – сын просто прикоснулся зубами перемычки, а отец так звонко застонал, что Гук стал яростно покусывать своего папочку, – Ууу...детка, да...да, да,да, продолжай. В какой-то момент Чонгук захотел схитрить, он быстро дёрнул головой, намереваясь коснуться ануса, но упёрся языком в чью-ту руку. — Решил меня ослушаться? Отец заранее прикрыл дырочку, зная, что его сын может не удержаться. Мужчина слышит приглушённый рык у себя в промежности, а потом чувствует, как его пальцы, что плотно закрывали сморщенное колечко, начали лизать и покусывать, как будто выпрашивая запретное угощение. — Нет! Я же сказал, что не дам! – старший приподнялся, показывая, что ночной полдник окончен. — Нет, папочка, прости. Я буду послушным, буду только под яичками лизать! – Чонгук чуть ли не плакал. — Зайка, пора кончать и ложиться спать, – целует сына в лоб, – Пососать тебе? Чон быстро забывает все обиды и счастливо качает головой, выражая свое согласие. Отец встаёт напротив него и пододвигает худое тело на край кровати. Раздвигает ноги шире, хватаясь за бедра и целует стоячий клитор. — Мой Чонгук-и, мой любимый мальчик, сейчас папа тебе поможет, – пока старший проговаривал это, он попутно целовал писечку, пачкая свое лицо в выделениях, – Милый, смочи для меня писю. Чонгук весь напрягся, чтобы успеть остановиться, и пустил пару капель, что сразу же потекли по киске. — Ещё немного, это совсем мало, – шепотом проговорил отец, размазывая солёную жидкость по вагине, немного слизывая и восхищённо мыча. Чонгук попытался выпустить ещё пару капель, но не удержался: резкая струя брызнула отцу прямо на домашнюю футболку, а из писи полилось непрекращающимся напором. — Зайка, все, все...чшш, – папа быстро массировал клитор, от чего струя потихоньку уменьшалась и в скором времени совсем прекратилась. Мужчина, чтобы долго не терять время, сначала полностью вылизывает писю, залезая язычком внутрь, а потом засасывает клитор и сосет так, будто делает минет. Он хорошенько облизывает все, целует. Очень сильно засасывает, создавая вакуум, а потом оттягивает вместе с кожей лобка, в конце концов доводя своего мальчика до заветного оргазма. Но сосать не перестает, добиваясь нужной реакции, прекратил лишь тогда, когда Чонгука затрясло от сверхстимуляции, и он начал откровенно мычать и хныкать. — Ну все, спокойной ночи, малыш, – наклоняется к полуспящему ребенку и целует в щеку, – Завтра утром не зови Яна и не писай. *** Утро встретило Чонгука яркими лучами солнца, что освещали всю комнату, и пением птиц, которые щебетали за открытым окном. Мальчик медленно открыл глаза и сладко потянулся: у него было прекрасное настроение после вчерашнего, а когда он вспомнил папины слова перед сном, заулыбался ещё шире. В этот раз Чон не стал подолгу валяться в кровати, листая ленту соцсетей или что-то смотря на ютьюбе: в три касания он напялил на себя домашние шорты и побежал в ванную. Пока чистил зубы, решил принять быстрый утренний душ, тщательно подмывая себя во всех интимных местах. Вышел Чонгук свежим и бодрым, только с неприятным тянущим чувством внизу живота, ведь в туалет мальчик, как ему сказал отец, не сходил. Выйдя в общий коридор, Чонгук сделал вывод, что все ещё спали. Насчёт Юнги и Хо Ен парень был не уверен: те могли и не приходить с ночных гулянок или вообще уйти тусоваться заново. Когда он приоткрыл дверь в родительскую комнату, то увидел папу, мирно спящего вокруг своих четвероногих детей, что расположись вокруг кровати на полу. Значит, старшие всё-таки появлялись дома да ещё и выгуляли собак. Чон, постояв какое-то время и понаблюдав за родителем, решил снова ослушаться правил отца и закончить то, что не дали ему доделать вчера ночью. Мальчик подходит к кровати и тихо, чтобы не разбудить ни одного из псов, садится у чужих ног. Гук тянет нижнюю часть одеяла на себя, открывая вид на мужские ноги и пах. На отце были надеты белые трусы, через которые идеально были видны член и крупные яйца. Мальчик приблизился максимально близко к шарам и поводил по ним носом, вдыхая аромат мужского достоинства, а затем начал вылизывать мошонку сквозь тонкую ткань нижнего белья. Через какое-то время сын поднялся выше, полизывая упругий пенис: он не мог снять или отодвинуть трусы – это могло разбудить отца, а малыш хотел как можно дольше насладиться утренней трапезой. Поэтому сейчас он вылизывает и целует член через мокрую ткань и едва держится, чтобы не застонать в голос от удовольствия. — Ммм...да, Пуль, хороший мальчик, – на миг сердце Чона остановилось – отец начал просыпаться и слабо стонать, – И чего ты остановился? Пока старший не решил проверить, кто на самом деле сейчас с упоением лижет ему между ног, Чонгук быстро уткнулся в пах и начал незамедлительно работать языком, пытаясь повторить движения собаки. Он даже начал дышать, как животное, обжигая чужую кожу. — Вот так, умница, – мужчина тем временем натирал себе соски. Удивительно, но младшему действительно понравилась роль послушного пёсика: Гук на мгновение представил, что он является одним из любимых доберманов отца и сам возбудился так, что все трусики пропитались влагой. Но недолго Чону дали наслаждаться. Когда отец кончил прямо себе в белье, медленно открыл глаза и по привычке хотел погладить и приласкать Пуля, но ухватился за чью-то голову. Тогда Гук услышал самый строгий и разъяренный голос в своей жизни. — Только не говори, что это ты сейчас тыкался своим блядским языком мне в промежность! – хватка усилилась, Чонгука резко дёрнули за волосы, поднимая выше: теперь он смотрит прямо папе в глаза, – Я разве говорил вчера, чтобы ты приходил и сосал мне утром? Я такого не припомню! — Прости, прости меня пожалуйста, но почему только Пуль может тебя ласкать? Чем хуже я? – Чонгук тоже разозлился и ударил отца кулаком прямо в грудь. — Оу, детка...я не знал, что ты настолько любишь папочку, – мужчина резко сменился в лице, взгляд стал более ласковым. Он отпустил волосы сына и притянул его к себе ближе, обнимая, – Просто ты единственный в семье, кто так яростно просит о таком, я не хочу развращать тебя ещё больше. — Но ты… — Но меня самого к тебе сумасшедше тянет, мне бы хотелось остановиться...– отец нежно обнимал сына и гладил его по спине, – Но, видимо, ничего уже не поделаешь. Отец снимает с ребенка все, оставляя полностью раздетым. Чонгук чувствует, как мужчина разворачивает его, заставляя лечь спиной на грудь, а ноги перекидывает поверх своих, раздвигая очень широко. — Сделал папе приятно, теперь папа сделает хорошо тебе. Я, надеюсь, ты не позволял своей девочке помочиться? – Гук качает головой в знак отрицания, – Прекрасно. Старший не прикасается к писе сразу, он гладит сначала все тело своего малыша и целует его в шею, мажет языком по плечу, заставляя выгибаться. Отец долго мнет упругие сиси, иногда больно щипая за соски: тогда Чонгук дёргается и сводит ноги, но затем вновь раздвигает, как будто ещё шире. Когда Чон-старший обласкал все юное тело, он начинает массировать чужие ляжки, ненароком задевая сладкую, уже потекшую давным-давно писечку. Гук просто млел от такого, с каждым разом рука все больше касалась его киски, пока полностью не накрыла и не начала тереть только ее. — Какой ты мокрый, обалдеть. Посмотри, дорогой. Мальчик открывает глаза и смотрит себе между ног, где уже три пальца натирают его горошину. Он видит потемневшую ткань под собой, а попой чувствует влагу, свидетельствующую о том, что он действительно очень мокрый. Глазами следит за пальцами, которые отрываются от клитора и трут вагину целиком, а потом две фаланги проскальзывают внутрь, сразу же набирая большую скорость. — Сегодня для тебя будет наказание – три оргазма подряд. — Что? Но я не смогу, я больше одного раза никогда...– Чонгук в ужасе приподнимается и пытается посмотреть отцу в глаза, но тот возвращает его на место, продолжая трахать. — Все ты сможешь, ты самый способный мой ребёнок, нет ничего, что тебе не под силу, верно? Пальцы очень быстро входили во влагалище, постоянно изгибаясь и меняя траекторию, что мальчик буквально не мог усидеть на месте. Он упёрся пятками в постель, приподнимая таз, и сам насаживался на фаланги. Мужчина облизнул указательный и средний другой руки и опустил их также на писю, массируя клитор. Чонгук откинул голову родителю на плечо, разводя колени, что есть силы, а потом резко согнулся вперёд, кончая на папины пальцы. Мужчина вытащил руку, что трахала дитя, и облизнул мокрые пальцы. — Пап, я хочу помочиться, – сын все ещё хныкал, чувствуя движения пальцев на клиторе. — Твое задание на сегодня – кончить три раза, а потом делай, что хочешь, – ни на минуту не останавливаясь, проговорил отец. Он с любовью мял грудь и щипал клитор. — Пожалуйста, я очень хочу, правда, – Чонгуку и так было плохо от продолжительных ласк, а тут ещё нестерпимое давление мочевого пузыря приносило дополнительную боль. — Хорошо, разрешаю пустить одну струйку, чтобы стало легче, но не больше, – мужчина убирает пальцы с клитора, напоследок хлопнув по промежности достаточно сильно, из-за чего жалкие пару капель плеснулись ему на ладонь, – Зайка, расслабься, пописай на папину кровать, пометь свою территорию. Все эти фразы сопровождались поцелуями и проглаживания, а ещё лизанием ушных раковин, поэтому Чонгуку не составило труда максимально расслабиться и пустить одну большую струю. Ему казалось, что он даже почти кончил от того удовольствия, что испытал за эти жалкие секунды. Он быстро зажал ноги, хватаясь за одеяло и сильно зажмурился, пытаясь удержать оставшуюся мочу. — Протекаешь? – отец резко разводит мокрые бедра в стороны, погружая два пальца в писю, двигая ими только внутри, оглаживая стенки, и вместе с этим целует мальчика в губы, наслаждаясь детской невинностью и чувствительностью, – Сейчас я покажу тебе, на что способен Пуль. Но для начала...– мужчина отстраняется и тянется рукой под подушку, – Это вибро-яйцо поможет справится с барьером множественных оргазмов. Если до этого тебе было сложно кончить больше одного раза, то с этой прелестью сможешь испытывать один оргазм за другим. — Мне немного страшно... — Эй, это совсем не больно, это очень хорошо, поверь. Давай я начну потихоньку. Старший включает игрушку на минимальную скорость и сначала прикасается к соскам, сразу засасывая ротик любимого чада. Мужчина нежно опускает вибратор ниже, к животу, затем ласкает бедра, вновь поднимаясь к бокам. Все это время Чонгук мило скулил и цеплялся за шею папы так отчаянно. Чон-старший наконец прислоняет яйцо к писечке и водит им по всей поверхности, конечно, уделяя больше внимания вставшему клитору. — Вот, детка, видишь, ничего страшного. Что-то щелкает, а вибрация явно усиливается вместе с плавными движениями отца. Теперь он быстро рисует на писе разные узоры, иногда пытаясь засунуть предмет внутрь, отчего сын сходит с ума и старается раскрыть свою дырочку. Гук давно оторвался от приятных поцелуев и теперь стонал куда-то в потолок. — Уже сам раскрываешь свою девочку, умница. Сейчас я надавлю, чтобы оно прошло, будет слегка неприятно. Главное открой щёлку, – и в этот момент старший раскрывает двумя пальцами половые губки и смотрит, как Чон пытается раскрыть себя, – Мой хороший, молодец, ещё немного потужься, давай. Яичко с трудом, но проскальзывает внутрь, приятно жужжа. — Ммм, – мальчик не ожидал, что будет настолько приятно. Он выгнулся грудью вперёд, сильно отводя попу назад. Чонгуку было настолько хорошо, что мозг начал отключаться, и его единственным желанием было встать на четвереньки, выгибаясь и выставляя свои гениталии на показ, пуская слюни и закатывая глаза. Мальчик чувствует укусы в шею и царапины на рёбрах. Он стонет во весь голос, наслаждаясь яростной вибрацией в писе. Пошло смеётся, когда папа пробегается пальцами между складок, щекоча киску. — Пуль, ко мне! Собака не заставила себя долго ждать, прыгая на постель и выжидающе становясь напротив хозяина. Чонгук наблюдает, как мокрый, теплый язык вываливается из пасти, как слюна капает вниз, образуя темное пятно. — Милый, ложись обратно, – отец помогает сыну лечь в нужную позу и хватается руками за его ляжки, не позволяя сомкнуть ноги, – Можно! В момент крик оглушает левое ухо мужчины. Его сыночек дернулся и заорал, как только язычок прикоснулся к нему. Для Чонгука это было слишком, он готов был кончить в любую минуту от вибро-яйца, что глубоко жужжало внутри, а когда пёс стал лизать, стимулируя писю ещё и снаружи, начал брыкаться и вертеть пахом. — Ну-ка успокойся! – сильный шлепок по нижней части живота и властный голос заставили малыша лечь обратно и терпеть боль. Но вскоре эта пытка превратилось в один сплошной импульс удовольствия. Гук безумно любил Яна: за эту неделю, что он провел время с доберманом, который с упоением лизал ему между ног, а потом ласково прижимался боком и засыпал, мальчик проникся особым чувством к животному, он по-настоящему полюбил четвероногого и его ласки. Но то, как умеет работать языком Пуль и близко не стоит с навыками его мальчика. Самый взрослый доберман делает это, подобно человеку: кобель начинает с нежных, медленных облизываний, которые плавно перетекают в более настырные, быстрые. Более того, собака умеет покусывать промежность так, что это вызывает чистое наслаждение и эйфорию, а также натирает своим холодным и мокрым носом клитор, пока облизывает поджатую дырочку ануса. Гук чувствует, как по его лбу течет испарина пота, боль в мышцах ощущается неприятным жжением, шея прилично затекла, а во рту давным-давно пересохло от постоянных стонов. Его тело напряжённо, словно струна, пальцы на ногах поджаты, пятки упёрлись в постель, чтобы собаке было легче облизывать попу, а папе трахать двумя пальцами писечку. Кончил Гук очень бурно, с криками и дерганиями, из его уретры брызнуло несколько струек мочи, потому что удержать их в себе было просто невозможно. Самое удивительное, что матка и мышцы влагалища настолько сильно сокращались во время оргазма, что игрушка, все это время вибрирующая где-то внутри, выскользнула, полностью мокрая и склизкая. Отец, решив, что после такого нужно всё-таки дать сыну передышку, отгоняет пса и убирает руки от киски, наглаживая и разминая затёкшие конечности. Посматривая на ребенка, Чон-старший видит, насколько тот выглядит оттраханным: малыш лежал на папе с закрытыми глазами и не двигался, а только глубоко вздыхал, пытаясь отдышаться. Но, несмотря на это, родитель, немного погодя, вновь просовывает в уже широкую, гостеприимную дырочку два пальца, черпая побольше смазки, и смачивает писю. Гук сопротивляется, настойчиво мыча и перехватывая чужие руки своими, отчего папа технично убирает их на место, заставляя смять одеяло в ладошках и продолжает играться с красной, распухшей вагиной. Мужчина приказывает питомцу вновь зарыться мордой под хвост сучки, а сам трётся своим твердым пенисом меж половинок сына. В какой-то момент Чонгук слышит имя ещё одного кобеля и, ничего не подозревая, думает, что папочка решил тоже расслабиться вместе с ним, но все пошло немного иначе. Радостный и перевозбужденный Ган запрыгивает на кровать, крутясь вокруг членов семьи, облизывая их лица. Пёс виляет хвостом и скулит где-то под боком мужчины. А потом Чонгук слышит команду. — Нет! Пап, нет! Не надо, прошу...ммм, – Чонгук плачет, чувствуя, как второй собачий язык начинает остервенело лизать его клитор, пока первый облизывает дырку. Обе собаки рычали друг на друга, будто предъявляя права на суку, что придавало куннилингусу более волнительный характер и боязнь быть укушенным в порыве собачьей ссоры. Отец хотел сделать последний оргазм ещё ярче, чем предыдущий, поэтому опустил правую руку на низ живота и сильно надавил, начиная вкруговую массировать. Чонгука подбросило вверх и затрясло. Он был похож на человека, пострадавшего от сильного разряда тока: его ломало, он кричал, высунув язык, и плакал. Конча вперемешку с мочой вытекала из натруженного влагалища и уретры, кормя неугомонных животных. Чонгук проснулся только вечером. В комнате отца. Свет был выключен, окна зашторены, отчего полумрак окутал помещение. Мальчик был завернут в большое чистое одеяло. Открыв глаза, Чонгук увидел, как на столике стояли стакан воды и обезболивающая мазь. Гуку сейчас было настолько хорошо, что он вновь закрыл глаза и засопел, натягивая одеяло с головой, и заново погружаясь в мир ярких сновидений.