Родинка

День не задался с самого утра. Только он ступил в резиденцию Хокаге, как его окружили с вопросами, документами, отчётами миссий. Хаширамы на месте не оказалось, да и пришёл он очень поздно. На недовольный взгляд Тобирамы ответил, что помогал Мадаре. Закрыв глаза младший Сенджу раздражённо потёр пальцами кожу век и мысленно обматерил старшего брата и проклятого Учиха. Ближе к полудню, когда с делами было покончено, Тобирама сообщил брату, что пойдёт домой. Хаширама вдруг заволновался и попросил его задержаться ещё чуть-чуть, чтобы помочь с запросами из других деревень. В любой другой день, Тобирама возможно согласился бы. Но их незаконченный разговор о сестре, опоздание и тот факт, что старший брат носился с этим Учиха как писаной торбой, вынудило отказать ему. Хаширама пытался уговорить, но Тобирама был упрям и твёрдо стоял на своём решении. Всю дорогу до дома, младший Сенджу думал над поведением брата, и с чего вдруг тот так настаивал на том, чтобы он остался? Пройдя под тенью дерева и подняв взгляд на шумящие от ветра листья, он нахмурился. Что-то не давало покоя. Через крону дерева на чувствительные глаза засветил лучик солнца. Цокнув языком, Тобирама попятился в тень. Его ведь не хотели отпускать домой? «Мадара?» Брат сказал, что виделся с ним, а что если… Черты его лица заострились от предположения. Взгляд подобно бритве прошёлся по округе. Жалея, что он не оставил метки Бога грома в саду, Тобирама собрал чакру в ногах и подскочил на крышу ближайшего дома. Несясь с одной крыши на другую, он вскоре приземлился перед ограждением поместья Сенджу. Знакомое ки распространялось по всему их дому, Тобирама скрипнул зубами. Шаг за шагом, он прошёл через сад в гэнкану, скинул обувь — из гостиной доносился голос сестры и этого Учиха. — Это мой долг, если братья решат… — Я спросил чего хочешь ты, а не твои братья, — властным голосом перебил Мадара. Наступила тишина. Теряя последние остатки самообладания, Тобирама уже хотел подняться и вломиться к ним, когда Юна ответила: — Мне хочется, чтобы вы чаще улыбались. Хочется, чтобы вы с Тобирамой не считали друг друга врагами, — пауза и глубокий вздох. — Я бы хотела сделать вас счастливым. Достаточно! Поднявшись в коридор, младший Сенджу бесшумно раздвинул сёдзи гостиной украшенные изображениями вековых деревьев и обнаружил лежащего на татами главу Учиха с повязкой на глазах. Возле него спиной к Тобираме сидела Юна. Взгляд остановился на её руке удерживающую ладонь Мадары. Вот почему, старший брат хотел задержать его на работе. — Имото, — твёрдым голосом окликнул Сенджу, её опущенные плечи дёрнулись от испуга, руки немедленно разжались. — Бабушке Лу нужна твоя помощь на кухне. Поднявшись, она потянула за собой подушку для сидения, не осмеливаясь поднять взгляд на Тобираму. Но уже проходя мимо, прошептала: — Снова подкрадываешься нии-сан. С характерным шелестом сёдзи за спиной задвинули, отрезав их от коридора. Тобирама дождался, когда отдалятся звуки шагов сестры и взглянул на Мадару. Старший брат проверял его глаза? Каков глупец, и как этот Учиха ему позволил? — Это так на тебя похоже, — заговорил первым Мадара. — Подкрадываться со спины и ударить пока противник уязвим. Стянув повязку с глаз, он отбросил её в сторону, принял сидячее положение не отрывая взгляда от Сенджу. — И это с вашим-то хвалёным шаринганом, — процедил Тобирама мрачно ухмыляясь. — Тебя я и без него одолею, — на лице Мадары отразилась взаимная ненависть. «Изуна даже с шаринганом не смог», — мысленно парировал Тобирама, но вслух этого говорить не собирался. Не устраивать же бой в собственном доме. Чакра проклятого Учиха давила словно грозовое облако. В висках загудело неприятное ощущение — предвестник скорой головной боли. — Если ты закончил, можешь уходить, — указав кивком на сёдзи, Тобирама на шаг отступил в сторону. Мадара ненавидел его из-за смерти брата, Тобирама не доверял всем Учиха, помня лица своих погибших младших братьев, отца и товарищей. Хаширама может якшаться с ними сколько захочет, но младший Сенджу всегда будет держать этот клан на расстоянии вытянутой руки. И уж тем более не отдаст в их лапы сестру. — Хаширама как-то рассказал… — прервал тишину Учиха, — что его младшие брат и сестра очень близки и чрезмерно опекают друг друга. Тобирама стиснул зубы, пока Мадара подходил ближе, неприятная аура всё так же окружала их семейный особняк. — Говорил, что она практически выросла на твоих руках, — ухмыльнувшись он остановился сбоку будто нарочно указывал на герб Учиха сшитый на тёмной куртке с высоким воротом. — Изуне я тоже заменил родителей. Он вырос будучи мне не просто младшим братом. Он был для меня всем. Ты ведь любишь её? — Так же, как и ты любил Изуну, — и сдержавшись сжал руку в кулак, чтобы не дотянуться до куная припрятанного в подсумке на поясе. — И ты забрал его у меня, — в его голосе зазвенела ничем неприкрытая ярость. — Я же заберу у тебя сестру. От осознания этих слов кровь отхлынула от лица, на скулах у него вздулись желваки. Голова гудела от боли, как и каждый раз когда он злился, тело почти незаметно дрожало. — С твоей сестрой ничего не будет, но вот… позволю ли я, тебе видеться с ней? Чувствуя себя победителем, Мадара хмыкнул, пока Тобирама глубоко дышал. Створки фусума неожиданно и резко раздвинулись, Учиха покинул гостиную, вместе с ним пропала и эта ненавистная аура. Чёртов Учиха. Тобирама резко развернулся собираясь вернуться в резиденцию Хокаге и немедленно поговорить со старшим братом, но не успел покинуть двор, как встретился с ним лицом к лицу. Обеспокоенный и бледный, Хаширама остановился не находя слов, чтобы заговорить. Наверное уже видел Мадару. — Есть разговор, — не терпящим возражений тоном, сказал Тобирама.

***

Нарезая овощи, Юна обернулась в сторону их особняка, но бабушка Лу — её кормилица, — тут же пожурила за это. Нож острый, одно неаккуратное движение и можно порезаться. А потом и вовсе велела ничего не трогать, присматривать за рисом в котле. Где это видано, чтобы химэ на кухне ужины готовила! Обиженно прикусив губу, Юна вновь взглянула на дом, оттуда доносился громкий спор братьев. Хорошо, что Мито-сан гостит у родителей и не видит, не слышит этого. Юна ненавидела их ссоры, злилась, когда братья обижались друг на друга и неделями не разговаривали. В последнее время это происходило всё чаще и чаще. Из-за неё. Заметивший внимательный взгляд сестры, Хаширама сердито задвинул сёдзи и вернул всё своё внимание младшему брату. — Почему я должен перед тобой отчитываться? Главой клана являюсь я. — Позволь напомнить, как ты недавно чуть задаром не отдал хвостатых зверей лидерам других деревень, — холодным тоном ответил Тобирама. — И я твой отото, ты не должен скрывать от меня ничего. Особенно если это касается нашей имото! Медленно выдохнувший Хаширама коснулся головы, приглаживая растрепанные волосы. Пульсирующая боль в висках младшего брата не успокаивалась с самого возвращения домой, от чего спорил он жёстче обычного. — Ты ведь знаешь, что если дело касается Юны, моё слово всегда будет приоритетнее твоего, — продолжил Тобирама присаживаясь на татами, Хаширама повторил за ним. — Она и моя сестра, — расстроенный и злой напомнил он простой факт. — И где ты был, когда наша мать умерла оставив после себя свою копию — нашу сестру. Чем ты был занят, когда младенцем она ревела по ночам и мы с бабушкой заботились о ней, — он не терял своё самообладание даже сейчас, ставя старшего брата перед правдой. Какой бы неприятной она ему не была. — Когда погиб Каварама ты отдалился от нас с Итамой и Юной. Я остался с ними один. Потом погиб Итама. Имото было три года она несколько дней плакала и звала его. Не ты один потерял двух братьев, но именно тебя не было рядом когда мы больше всего в тебе нуждались. Смуглое лицо Хаширамы понемногу бледнело, опустив голову он уткнулся взглядом в сложенные на коленях руки. — Пока ты переживал горе по-своему, я заботился о ней. Ты почти ничего не знаешь о детстве имото, я был вместо отца. Поэтому, будь так любезен делиться со мной всеми своими планами касаемо Юны, — недолгая пауза и он задал вопрос на который хотел знать честный ответ: — Что ты обещал Учиха Мадаре? — Пока ничего, — сердитым голосом ответил Хаширама. — Он пару раз спрашивал об имото, я упомянул, что её руки просил каге деревни песка. — Хорошо, одной проблемой меньше. В гостиную то и дело сквозь ветви деревьев в саду проникал свет летнего солнца. Играя лучами на светлых татами. За створками фусума доносились голоса слуг работавших в саду. — Тобирама, — вдруг строго позвал старший брат. — Ты ведь прекрасно видишь, что творится. Знаешь ведь, что имото полюбила Мадару. Цокнув, Тобирама сдержался от желания закатить глаза. — Не будь наивным, она юная и впечатлительная девушка. Нашла его загадочным и запуталась в собственных чувствах. Мадара мстителен и тонет в собственной ненависти, он погубит её, а мы ничего не сможем предпринять ведь тогда она будет его женой. — Ты не можешь знать! — не сдавался Хаширама. — Возможно именно она поможет ему полностью влиться в жизнь нашей деревни. — Экспериментировать над имото, мы не будем. Учиха убили Кавараму и Итаму, этого я никогда им не прощу. А Мадара никогда не простит мне смерть Изуны, — он сжал руку в кулак. — Сказал, что заберёт её, как я когда-то отнял у него младшего брата. Сведя тёмные брови Хаширама молча задумался о чём-то. — Имото станет женой каге деревни песка. Так будет лучше. Мы укрепим союз с соседней деревней, расширим своё влияние и обезопасим Юну. Я не доверяю Мадаре, — резким движением поднявшись на ноги, Тобирама заключил: — После моей свадьбы, заключим их союз. Подумай над моими словами, оничан. Уважительно поклонившись старшему брату, он выпрямился и покинул дом оставив того в одиночестве.

***

Наступил вечер, но сегодняшний день по праву мог считаться одним из худших с тех пор, как кланы Сенджу и Учиха заключили союз. Мысли перескакивали с договоров деревни на сестру, брата, проклятого Учиха и обратно. Он надеялся, что достаточно убедительно дал знать Хашираме почему союзный брак с Учиха глупая затея. Мадара может потом злиться сколько хочет, но обмен не состоится. Не Юна должна отвечать за смерть Изуны. А с кланом Учиха пора уже что-то решить, им нельзя доверять. Следуя за служанкой дома Инузука, он вновь шёл в комнату, где их с невестой впервые представили друг другу. Эгоистично с его стороны придти к ней навстречу, после неприятных событий сегодняшнего дня и ожидать, что её присутствие успокоит, как и всегда. Но Тобираме было необходимо увидеть Джимин сегодня. К счастью, глава клана не был против позднего визита. Служанка поднялась на крыльцо дома и отойдя в сторонку поклонилась. Тобирама остановился перед тонкими фусума услышав голоса с той стороны. Всю жизнь у него были проблемы со зрением из-за того, что он родился альбиносом. И даже Хаширама не мог ничего сделать против врожденной патологии. От того слух и обоняние развились у него гораздо лучше. Вот и сейчас, он узнал мягкий голос Джимин и низкий тон её брата-близнеца. — Где твой грим? — насмешливо поинтересовался Хёнджи. — Не боишься напугать его своей мушкой? — Ещё одно слово и я откушу тебе нос, — всё таким же мягким голосом пригрозила она. — Какая дерзость, сестрёнка! Какое неуважение к вашему старшему брату и будущему главе клана! — Какое неуважение к невесте клана Сенджу! И имей ввиду, ты старше всего на полчаса. Вздох. — Ю-Джимин, какая же ты заноза… Громко дёрнув створку, Тобирама прервал их разговор и прошёл в комнату. Всё тут осталось на своих местах, изменилась только композиция икебаны в высоких горшках и присутствовал Инузука Хёнджи. Молодой мужчина стоял возле сестры словно стражник. Они поприветствовали друг друга коротким поклоном, перебросились дежурными фразами соблюдая все формальности и наконец наследник покинул их оставив наедине. В этот раз, невеста ждала его сидя за котацу, не прячась как в их первую встречу за фусума в соседней комнате. Тобирама присел на подушку напротив неё и замер. Грима нет. Лицо не отбелили, как обычно, это была настоящая она. Со светлой, как фарфор кожей, тёмными глазами и заметной родинкой в правом нижнем уголке губ. Она показалась ему даже красивее, чем в первую встречу. Несколько прядей были собраны сзади и заколоты лентами и белыми лилиями, остальная часть волос свободно ниспадала на спину и обрамляла почти кукольное лицо. Тёмно-голубой цвет и белые рисунки на ткани шёлкового кимоно оттеняли и без того чёрные волосы придавая им голубоватый оттенок. — Я соскучились по вам Тобирама-сан, — улыбаясь она склонила голову. — Вы много работали сегодня? Ответив тем же жестом, он нахмурился. — Всё верно, очень много работы. На её лице проскользнуло сочувствие. Вытянув руки за белым фарфоровым чайником, она разлила в тяван зелёного чая. Свежий травяной аромат распространился по всей комнате немного успокаивая головную боль. — Тогда отдыхайте, я позабочусь о вас, — передала ему пиалу с чаем. Уголок его губ приподнялся в слабой ухмылке, с напускной важностью на лице, он принял из её рук тяван. — Как прошёл твой день? Её губы растянулись в улыбке. Наиграно постукивая указательным пальцем по уголку губ, будто о чём-то задумавшись, она посмотрела куда-то в сторону. Рассказала о случае связанный с её старшим братом и куницей в лесу. Потом о том как, она замаскировала свой запах, спряталась от слуг в саду и очень гордилась, что её не нашли даже при помощи любимого отцовского пса. — Ты говорила, что тебя не учили ниндзюцу, — приподняв одну бровь напомнил Тобирама. Джимин ничего не ответила, но в её глазах горела такая чертовщинка, что он всё понял без слов. «Старший брат научил». Завершив рассказ о сегодняшнем дне, она вспомнила виновато, как вчера на пикнике в шутку, незаметно обмакнула веер старшей кузины в сироп. А когда они поднялись прогуляться, за бедняжкой полетел целый рой насекомых унюхавшие сладкий запах. В итоге их всех покусали. Совершенно не ожидавший от себя такой реакции, Тобирама прыснул в пиалу чуть не разлив чай. Попытался взять под контроль эмоции, отложив чай в сторону, но рвущийся смех оказался сильнее его желания держать строгое лицо. В комнате раздался его громкий смех, Джимин от удивления замерла. Её бледные скулы покраснели. Потихоньку успокаиваясь, Тобирама поделился с ней случаем из детства. Однажды Хаширама подшутил над их младшей сестрой окатив её водой. Она была зла и расстроена, ибо оделась в совершенно новый наряд, а бабушка долго возилась, чтобы собрать её короткие волосы в причёску, как у всех благородных дам. В итоге все старания из-за шутника пошли насмарку. Разумеется Тобирама так просто это не оставил и старший брат тут же был атакован дзюцу водной стены. Но и сестра в долгу не осталась и в один из дней, когда они ужинали в компании с бабушкой Лу; незаметно подсыпала ему в чай соли. Издав нечто похожее на смешок, Джимин спешно прикрыла рот длинным рукавом кимоно. Головная боль полностью отступила, мысли о Мадаре и старшем брате, казались в данный момент такими несущественными. Непонятно, как ей это удаётся, он ведь даже не рассказал, что занимало его мысли прямо сейчас. Но у Джимин, каким-то образом всегда получалось успокоить его. Имея сестру и брата, о которых обязан заботиться, он не хотел впускать в этот круг «близких» ещё кого-то. Тобирама скуп на чувства, но Хаширама и Юна без слов понимали всё, что он и так хотел бы им сказать. И вот появилась Джимин, почему-то решившая, что именно она, а не он должен проявлять заботу. Это странно… он привык, что всё происходит наоборот. Даже чувства при ней выходят из-под контроля. И это тоже очень странно. Замолчавшая ненадолго, Джимин улыбнулась, тем самым уголком губ где отчётливо проступала родинка. В голове возникла мысль, даже скорее желание, — он хочет, чтобы их первенец был похож на неё. С точно такими же большими глазами и заметной родинкой. Улыбка сходит с её лица. Удивлённо моргая, она вдруг отсылает служанок оставшихся за сёдзи нагреть на кухне остывший чай и нарезать фруктов. Они остаются наедине, — почти, если не считать шиноби снаружи. Когда Джимин отодвигает в сторону маленький котацу и шелестя тканями плотного кимоно подползает на коленях ближе, Тобирама осознаёт — то были не мысли; он высказал вслух своё желание, и она прекрасно всё слышала. Её зрачки сузились и заострились, как у кошки, радужка снова посветлела. Внешне он сдержан и собран, но внутри бушует цунами, в ушах шумит кровь. На его колени ложатся руки, лицо невесты приближается слишком близко. Он прижимается переносицей к линии её подбородка, ощущает на лбу короткий поцелуй. В такой близи, её запах особенно ярко опьянеет чуткий нюх. На долю секунды, Тобирама забывает обо всём. Но вот касаясь краешком носа его лица, Джимин мягко спускается к щеке, даря последнее прикосновение губами и отклоняется назад. Тёплые ладони покидают место на его коленях. Опьяняющее ощущение не спешит сойти, краем уха, он прислушивается — не подходят ли служанки, рассчитывает в уме, как быстро вернёт котацу на прежнее место не выдав себя и её. Столь открытое проявление чувств в обществе не приветствовалось. Даже несмотря на то, они что обручены. Какая ирония! И ведь впервые, Сенджу так сильно хотел кого-то поцеловать в ответ. Протянув руку, он осторожно сжимает её ладонь в своей, и прикипает взглядом к родинке. Не услышав ничьих шагов, наклоняется — заметив на миг, как расширились её глаза — касаясь поцелуем того самого места, в опасной близости к краешку губ. Шумный выдох, ухо обдаёт тёплым дыханием. Он чуть отклоняется назад, проводит большим пальцем по месту поцелуя, словно стирая его. Глаза Джимин всё так же смотрят дико, взгляд, как у хищного зверя перед опасным прыжком. — Ты часть меня, — шепчет так, чтобы услышала только она, затем прикрывает глаза и коротко кивает. — Спасибо. — И ты, — впервые обращается к нему без уважительного «вы». — Часть меня. В этот день они стали ближе. Тобирама чувствовал это как никогда прежде. Ни одна церемония не свяжет крепче, тех чувств, что он испытывает к ней, а она к нему. Сегодня обнажилось его сердце.