Чистильщик

Версия Альтараи не только казалась убедительной. Описанный ей маршрут был еще и кратчайшим путем к цивилизации. Даже мне не удалось придраться. Но напрямик к релитодобывающей станции мы не идем. В кои-то веки у нас с аристократическими отпрысками случается полное взаимопонимание. Им необходимы припасы для дальнейшего пути, а ближайший терминал находится на западе. Так что мне не приходится напоминать о необходимости убраться от горы как можно дальше. Остается не так много времени. По счастью, упырницы не вылетают из пещер сразу после захода солнца, а отправляются на охоту, когда совсем стемнеет. Быстрым шагом можно успеть уйти из их угодий. Но, как известно, скорость отряда зависит от самого медленного его участника. Эркенс плетется позади всех шатающейся походкой. У него явно кружится и болит голова. Поначалу он пытался держать быстрый темп, но вскоре сдулся. Рядом идет Рейнарт и пытается поддерживать приятеля, но скорости Эркенсу его забота не прибавляет. Когда полоса света на горизонте темнеет, а сумерки сгущаются, я начинаю посматривать назад, на чернеющую вдали гору и синее небо. Пристально вглядываюсь, пытаясь увидеть, не мелькнут ли в нем тени. Загорается луч. Я тут же поворачиваюсь и шиплю на доставшего фонарик Альвина: — Погаси немедленно! Хочешь к нам внимание привлечь? Ты же светишься как маяк для всех тварей в округе! — Может, у тебя, Спейр, уже ночное зрение мутировало, но мы люди простые, в полной темноте не видим! — огрызается инженер. — А что тебе так необходимо видеть? Вон закат впереди — на него и топай. — Да я ногу не вижу, куда ставить! — присоединяется его сестра. — У нас уже один покалеченный есть, не хватало, чтобы кто-то оступился и что-нибудь себе сломал. — Вы серьезно? Мы идем по ровному песку. — Я погорячился: зрение у тебя, Спейр, ужасное, если ты камней не видишь, — к тому времени фонарик Альвин выключил, а иначе бы точно провел лучом по земле, чтобы доказать свою правоту. — Если кто-то запнется о маленький камушек и сломает ногу, то оставить его будет самым правильным решением с точки зрения естественного отбора, — я не удерживаюсь от шпильки. Альвин фыркает. — Девиз всех агентов СКОРП? Я не успеваю ответить — меня перебивает взволнованный голос Рейнарта: — Назад! Смотрите! В небе! Я мигом оборачиваюсь и чертыхаюсь. За глупым спором совсем забыла поглядывать назад. Вот что значит неделю провести за стенами городов — бдительность сразу притупляется, начинаешь вести себя, будто по улицам гуляешь, а не по пустым землям идешь. Еще и над власть имущими смеялась — а сама такая же ротозейка. В черно-синем небе несется целая стая. Навскидку не меньше трех десятков бабочек летит к нам. Пока команда ахает и вскрикивает, глядя на приближающуюся тучу, я стряхиваю с плеч рюкзак и достаю связку длинных цилиндров. Вытаскиваю три штуки и дергаю шнур. Зажженные файеры разбрасываю вокруг, освещая место, где мы стоим, шипящим красным светом. Перепалка минутой ранее потеряла смысл. Теперь поздно соблюдать осторожность и оставаться в темноте. Нас уже заметили — слишком целенаправленно летят крылатые твари. И я хочу видеть, в кого стреляю, и как они разлетаются на кусочки. Чтобы не натолкнуться на кого-то спиной, отстреливая тварей, отхожу в сторону, снимаю дробовик с плеча и передергиваю цевьё. Через несколько секунд рой бабочек вылетает из темноты. Шипящие огни подсвечивают толстые волосатые тельца длиной с человеческую руку. Пара размытых рябящих пятен по бокам скрипуче жужжат. Я стреляю в летящую на меня упырницу. Заряд дроби разносит мохнатую голову. На песок падают подергивающиеся усики и толстое туловище с узкими трепещущими крыльями. Рядом раздаются крики и испуганные голоса. Я отстреливаю еще двух бабочек и быстро переворачиваю ружье, чтобы загнать новые патроны. Нет времени обернуться и посмотреть, что происходит с командой. Твари кружат, приближаясь со всех сторон. Я верчусь, работая цевьем и спусковым крючком. Свинцовые шарики разносят в хлам жирные тельца, не менее отвратительные, чем у их личинок. В один миг я чувствую на своей шее прикосновение цепких лапок и волосатого брюшка. Длинный острый щуп скользит по яремной вене. Вскрикнув, бью прикладом назад. Визгливый писк, коготки скребут по коже. Я ударяю снова, со всей мочи, и наконец бабочка отваливается. Меня потряхивает, когда я оборачиваюсь и придавливаю сапогом голову мерзкой твари. Под подошвой хрустит, я морщусь. Тварей становится меньше. Застрелив еще парочку крылатых, я впервые с начала нападения поворачиваюсь к отряду. Команда почти расправилась с роем. Хеммерлинг бегает от одного сокомандника к другому и кричит какие-то приказы. Его светлые кудрявые волосы выбились из хвостика. Рейнарт постоянно отбрасывает их с расцарапанного лица. Я замечаю ранки на лицах и руках Эркенса и Альтараи. Моника за их спинами сжимает пистолет. Пока я соображаю, кого не хватает, они заканчивают с бабочками. Как только последняя упырница падает на песок, Альтарая тут же опускает дробовик и бежит назад. Все расходятся, и я вижу сидящего на земле Альвина. Он зажимает ладонью шею. — Моника! — вопит Альтарая, падая рядом с братом. Медик быстро идет к ним, на ходу доставая аптечку. Эркенс устало садится на остывший песок. Рейнарт подходит к нему, а я приближаюсь к Тесорирам. Моника как раз отнимает пальцы Альвина. Файеры почти прогорели, в их потускневшем свете я не сразу вижу кровь. Она стекает по рукам инженера и пропитывает воротник серой рубашки. Моника прикладывает к ране сложенный бинт и надавливает. Интересно, как много крови потерял Альвин? В темноте не видно, насколько бледное у него лицо. Тесорир не издает никаких звуков, сидит прямо, сложив руки на коленях. Альтарая перемещается за спину брата, давая опереться на нее. Файеры тухнут окончательно. — Я ничего не вижу, посвети мне, — просит Моника. Альтарая тянется за своим стволом, но прежде я подхожу и свечу фонариком, снятым с дробовика. Альвин тихо смеется, стараясь не трястись. При свете у него видны запавшие глаза и сонный взгляд. — Что, Спейр, запрет на свет больше не действует? — Чем быстрее с тобой закончат, тем скорее мы уберемся отсюда, — отвечаю я. Альвин смеется громче, за что получает от Моники символическую оплеуху. — Прекрати. Кровь и так не останавливается. Скрути еще тампон, — протягивает она Альвину бинт, с беспокойством глядя на пропитавшийся кровью валик. — В слюне упырниц вещество, разжижающее кровь, — говорю я. Альтарая смотрит на меня с осуждением, будто это я создала кровососов. — И как долго кровь не сворачивается? — спрашивает Моника. — Не знаю. Я не давала им себя укусить, — отвечаю, вспоминая ощущение хоботка на шее. Снова передергивает. — Главное, прокол крошечный — и так много крови, — сокрушается Моника. Беспокойство во взгляде Альтараи усиливается. — Что у вас? Как Ал? К нам подходит Рейнарт. Эркенс остается сидеть позади. Альтарая преображается. Секунду назад она сидела за спиной брата, расстроенная и растерянная, а теперь ее лицо искажается от гнева. — Сделай все что можешь для него, — говорит она Монике и поднимается. Рейнарт стоит на месте, но передергивает плечами и дотрагивается до шеи, когда разъяренная, мечущая молнии Альтарая надвигается на него. — Как Ал? — говорит она голосом, полным злобы. — Плохо. Знаешь, почему? Потому что ты поставил его во фланг, вместо того, чтобы отправить прикрывать тыл, как Монику! — Ты же знаешь, что я бы выбрал Стена, будь он в форме. Но его бы зацепили еще сильнее, чем Ала, — оправдывается Рейнарт. — Возможно, вообще бы убили. — И ты решил, что лучше пусть убьют моего брата, чем твоего друга? — голос Альтараи звенел. — Он не боец, а инженер! — Он лейтенант-инженер! Это не мирная специальность! — возражает Хеммерлинг. — А Моника сержант медицинских войск, и что дальше? Она проходила боевую подготовку? Нет! — Ты не хуже меня знаешь, что ей дали звание, лишь бы она вошла в группу. Хорошо, что она знает, как пистолет держать. А Ал закончил военное дело. Но будь из кого выбирать, я бы не поставил его вперед. Однако выбора не было. — Мы бы справились вдвоем! — восклицает Альтарая. — Не справились бы. — Спейр одна всех поубивала! — Кстати, про Спейр, — Рейнарт оборачивается и смеряет меня неприязненным взглядом. — Вот, кто бы точно смог встать во фланге вместо Ала. Почему ты на нее не кричишь? Она вообще всех нас бросила и отстреливалась одна, вместо того, чтобы помогать нам. Они оба смотрят на меня. Я вскидываю голову. — Я делала то, что положено агенту СКОРП — убивала тварей. Это — моя работа. А быть вам нянькой меня не нанимали. — Мы команда, Спейр, — с нажимом произносит Хеммерлинг, — и должны работать и сражаться вместе. — Агентов не учат работать в команде, мы одиночки. Единственная командная вылазка, в которой я участвовала, закончилась плохо. Тебе, думаю, не очень бы понравилось, заряди я дробью кому-нибудь в зад. Так что я отошла в сторону, чтобы не мешать офицерам с высшим образованием справляться с уничтожением стайки бабочек, — я усмехаюсь. — Зачем ты тогда нужна, если не можешь вести бой со всеми? — презрительно цедит Рейнарт, скрещивая руки на груди. — Хочешь посчитать, сколько бабочек убито мной, а Хеммерлинг? — Если б нам нужна была только боевая единица, мы бы наняли кого-то поопытнее! — Вы взяли меня, потому что отпрыски главных семей не привыкли якшаться с преступными отбросами. А таких в СКОРП подавляющее большинство. А с консультациями, если ты на них намекаешь, я справляюсь. Разве я не рассказала об упырницах все, что знаю? Или ты хотел, чтобы я прямо во время боя подбегала и шептала тебе на ушко советы? А с командованием ты облажался сам, не надо сваливать на меня. Опыта у тебя маловато. Хеммерлинг часто дышит, со злостью глядя на меня. Альтарая, молчавшая всю нашу перепалку, выглядит задумчивой. — Она права, Рейнарт, — говорит Тесорир. — У тебя нет опыта. Ты не можешь нами командовать. Только погубишь всех нас. Хеммерлинг поворачивается к ней. — А что, ты хочешь стать командиром? — говорит он с нескрываемым гневом в голосе. — А что, я не против, могу уступить. Попробуешь, каково это. Альтарая качает головой. — У меня тоже мало опыта. — У нас всех его нет, — возражает Рейнарт. — Никто из нас раньше не разгуливал по пустым землям. — Почему никто? — Альтарая смотрит на меня. Несколько секунд стоит гробовое молчание, неуютное, словно холод из подземелья. — Ты сейчас серьезно? — Рейнар смотрит на Альтараю в полнейшем недоумении. — Вполне. У кого, а у Спейр опыта в сотни раз больше, чем у любого из нас. — В командовании? — Хеммерлинг тычет в меня пальцем. — Ты же слышала ее только что. Она не умеет и не собирается работать сообща, а ты предлагаешь сделать ее командиром? — Не напрягайся так, Хеммерлинг, — я отстраняюсь. — Я бы и не согласилась. — Спасибо большое за этот великодушный отказ, — Рейнарт издевательски кланяется мне. — А я согласен с Алей, — встревает Альвин. В свете фонарика наверняка не скажешь, но его лицо, вроде, потемнело, да и говорит он более живо. — Спейр знает о внешнем мире больше нас, а пока она растолкует тебе, за какой пригорок лучше не бегать, нас десять раз убьют. — Согласна, — говорит Моника, накладывая на шею Альвина новый тампон. — Вы двое не сотрудничаете друг с другом, а только гавкаетесь. — Так может, претензии надо предъявлять не только мне, но и Спейр? — злится Хеммерлинг. — Стен, а ты что скажешь? Эркенс молчит, не смотрит на друга, взгляд его устремлен на восток, где в черноте ночи скрываются очертания горы. — Что, ты тоже хочешь, чтобы нами командовал агент без звания? — Рейнарт неверяще уставился на товарища. — Признай, Рей, — Эркенс наконец смотрит ему в глаза. — Ты ни черта не знаешь, как сражаться против всех этих монстров. Как и я. Как любой из нас. То, что мы глядели с крыши Агломерата на пустые земли и иногда ездили по ним на автомобиле… Сам понимаешь, какой с этого толк. Признаться, я до последнего не верил, что бабочки нам навредят. Бабочки! И когда одна из них засунула Альвину в шею свой щуп… Это было ужасно. Я понятия не имею, что еще мы увидим в этой проклятой пустыне. Единственный, кто знает, — и он кивает на меня. Снова молчание. Хеммерлинг с долгим вздохом отворачивается от Эркенса к остальной группе. — Понятно. Вижу, что я единственный, кто против кандидатуры Спейр. Но позволю себе напомнить, что командир должен не только знать и уметь больше подчиненных. Ему необходимо думать о выживании команды. Спейр на вас наплевать, — чеканит он. — Ей совершенно все равно, будете вы живы или нет. С этими словами он отходит в сторону. Взгляды остальных четверых скрещиваются на мне. Я прокашливаюсь. — Я тоже хочу кое-что напомнить. Окончательное решение, буду я вашим командиром или нет, остается за мной. А то вы так бурно все обсуждали, как будто я априори согласна. Так вот, я не согласна, — с нажимом произношу последние два слова. Альтарая пристально смотрит, чуть наклонив голову. — Почему нет? — спрашивает она. — Потому что я на это не подписывалась. Уговор был другой. — Уговор у тебя был с Айверсоном, который, скорее всего, уже мертв. Ситуация изменилась, — напоминает Альтарая. — Это у вас ситуация изменилась. Это вы попали из теплых безопасных домов в место, где каждый мечтает вас сожрать. А для меня это родная стихия, я здесь три года живу, — я обвожу руками пространство вокруг себя. — В своей способности выжить в этом мире я более-менее уверена. А вы для меня, скорее, балласт. — Вот, о чем я и говорил, — говорит Хеммерлинг не без злой иронии. Альтарая не обращает на него внимания. — Но ты же согласилась пойти с нами. Тебя никто силой не тянул, могла отказаться. — Я согласилась на роль консультанта-помощника. А командир — это совсем другой уровень ответственности, — возражаю я. — И наверняка за немалые деньги, — продолжает Альтарая. — Не без этого. А ты думаешь, я альтруистка? — насмешливо интересуюсь я. — Но какая теперь разница? Если Айверсон мертв, не факт, что я увижу когда-нибудь свои деньги. — Забудь про Айверсона, — говорит Тесорир. — Ты заключала сделку не с ним, а с ведомством. Оно — гарант выплаты. Но знаешь, в каком случае ты точно ничего не получишь? Если вернешься в Агломерат одна, а мы все погибнем. Я прищуриваюсь. — Намекаешь, что это случится, если я не стану вашим командиром? — Нет, я говорю, что если ты оставишь нас, то тебе за это не заплатят. А твое командирство — уже новая сделка. За него не платили, но это легко исправить. Сколько тебе обещал Айверсон? — и, не дожидаясь ответа, она продолжает. — Я предлагаю в два раза больше. — Ты? А у тебя есть такие полномочия? — спрашиваю я недоверчиво. — Спейр, не придуривайся. Ты прекрасно знаешь, из какой я семьи. Думаешь, Тесориры не прикажут увеличить тебе вознаграждение за спасение своих детей? Если понадобится, я тебе из личного кармана заплачу. Я обдумываю предложение несколько секунд. — Ну, хорошо, а гарантии? Откуда мне знать, что ты сдержишь слово, когда мы вернемся? — А почему ты думаешь, что я его нарушу? — Альтарая приподнимает бровь. — Потому что ты из правящей семьи, а я всего лишь чистильщик. — Что ж, я уже поняла, какого ты мнения о нас. Гарантий, к сожалению, не дам, придется поверить мне на слово. Но могу заверить, что эта сумма по финансам Тесориров не ударит. — Ты даже не знаешь, сколько мне обещал Айверсон. — Неважно, я представляю диапазон. Ну так что? — я не спешу соглашаться, и Альтарая говорит дальше. — Условия следующие: ты доводишь нас до релитодобывающей станции, мы едем в Ферроэнергик, и на том твоя работа заканчивается. — А как же ваше расследование? — вспоминаю я. — Мы сообщим в штаб все, что удалось узнать, и, надеюсь, полковника перехватят силами гвардии. В любом случае, это не должно тебя волновать. Если ты потребуешься в дальнейшем, все будет за дополнительную плату. Так что скажешь? Ты доводишь нас живыми до станции, и за это получаешь двойное вознаграждение. — Всех? — уточняю. — Я же не могу поручаться, что все смогут дойти, — я стреляю взглядом за спину Тесорир на Эркенса. Альтарая не оборачивается и чуть ближе подходит ко мне: — Я хочу, чтобы ты сделала все, что от тебя зависит, Спейр, — произносит она с нажимом на каждое слово. — Мы договорились? Альвин, все еще зажимающая рану на его шее Моника, Эркенс и отошедший в сторону Хеммерлинг — смотрят на меня выжидающе. Я молчу, обдумывая все. Две трети долга. За то, чтобы довести этих выскочек до станции, которая не так далеко. И две трети долга спишутся. Есть ли в этом смысл? Смогу ли я накопить оставшуюся часть? О чем ты, Спейр? Ты согласилась на сумму, вдвое меньшую на задание с неясными перспективами. Но командовать ими, следить, чтобы их не убили… С другой стороны, что остается? Под командованием Хеммерлинга они здесь точно подохнут, а может, и меня за собой потянут. Другие не лучше. Не оставлять же их здесь в самом деле… Я киваю. Медленно, будто кто-то может меня остановить. Но никто этого не делает. Даже Рейнарт.