«Люди и правда безобразно тупы. Но что в этом плохого?»
Дазай одаривает Ацуши абсолютно спокойным и уверенным взглядом, потому что знает, что Накаджима должен сейчас успокоиться, дабы не стать ещё одной его проблемой. Паренек с огромным сердцем выдыхает и утыкается носом в свой конспект, понимая, что Дазай только что молчаливо попросил его не беспокоить. Шатен печатает Фёдору сообщение: «Выйти можешь? 305 аудитория.»«Да. Я сейчас в 301, пара минут.»
Дазай отпрашивается у преподавателя и, сразу забрав свои вещи, ведь до конца пары осталось всего-то 5 минут, выходит из кабинета. Он встречается с Фёдором в коридоре и пытается прочесть по его лицу хотя бы какую-то эмоцию, но не видит ничего кроме тотальной усталости, и это немного расстраивает его. — Что делать-то будем? — Да, об этом, к слову... А нам нужно что-то делать? — ответный вопрос Достоевского ставит Осаму в ступор. — Если твоя родня узнает, ты сам говорил, будет плохо. — Будет. Всяко лучше, чем скука, тебе так не кажется, Осаму? Дазай чувствует невероятную гордость. Нет, он просто восхищен сейчас Достоевским. Пай-мальчик, который первые два курса приходил всегда раньше, чем начинались пары, был готов к проверке любого домашнего задания, мало говорил и много времени проводил в библиотеке, буквально предлагает пустить всё на самотёк. Как же сильно Дазай сейчас им гордится. Осаму драматично "смахивает с глаз слезу" и говорит: — Мамин бунтарь. — Тц. Прекрати это, Осаму. — Ладненько, но если ты думаешь, что я перестану звать тебя "пай-мальчиком" после этого, ты сильно заблуждаешься. К слову, как мы это сделаем? — Мы не будем искать его, Дазай. Пускай его грехи останутся на его совести. Да постигнет его божья кара. — Ты шутишь. — Вовсе нет. — Ого. — Дазай удивлен, и он ни капли не верит Достоевскому, потому что очевидно, что он врет. — Как скажешь. Тогда я тоже ничего не буду делать. А теперь уже Фёдор не верит Дазаю, потому что эти слова - слишком уж явная ложь. Но они оба опускают этот непростой диалог, и в это же мгновение начинают очередное соревнование. Дазай и Достоевский не были бы собой, если бы не превращали свою жизнь в игру каждый день. Раздался звонок, и в коридор хлынули студенты, в том числе и одногруппники Феди и Дазая, и они тут же окружили этих двоих, выкрикивая вопросы. Достоевский поморщился: — Мы как будто в дешёвой сопливой мелодраме. — Кстати о дешёвых сопливых мелодрамах... Я всегда мечтал так сделать. — Осаму... — Да, я знаю, что потом ты будешь на меня злиться. Но ничего уже не исправить, верно? — Как знать. — Фёдор пожимает плечами. — Пути Господни неисповедимы. И Дазай, притягивая Фёдора за талию к себе, целует его на глазах у толпы студентов. Кто-то снимает их на камеру, кто-то визжит, кто-то издает противные звуки, изображая рвотные позывы, потому что в жизни не всё так радужно как в фильмах, но Осаму плевать. Делать вещи так, словно он в фильме, в манге или на страницах фанфика — один из смыслов его существования. Дазай Осаму, мастер ломать четвертую стену, целует Фёдора Достоевского, который прямо сейчас испытывает дежавю. Осаму всегда был прямолинеен по отношению к нему, он уже целовал его так, но этому придурку всё мало. Пускай радуется. Когда Дазай, наконец, отдаляется, его улыбка расползается до ушей, и он спрашивает: — Как думаешь, я понравлюсь твоей маме? — Нет. Определённо точно нет. — Фёдор просто разворачивается, поправляя на своем плече сумку, и уходит, кидая на ухмыляющегося Гоголя злобный взгляд. — Почемуууу? — ноет Осаму, устремляясь за ним, и не обращает внимания на вопросы студентов вокруг, следуя примеру Достоевского. — Ты меня видел? Я же такой хороший! — Как минимум потому что у тебя между ног член. — У тебя между ног он тоже уже бывал. Гоголь удивлённо переводит взгляд с Дазая на Фёдора, и это подтверждает догадку шатена о том, что о той ночи в отеле Достоевский Коле не рассказал. — Коля. — тон Достоевского холоднее арктических льдов. — Ммм? — Въеби ему, пожалуйста, по роже. — Неа! — Гоголь и Дазай улыбаются как два ебалая. — Вы-... Господи боже... — Достоевский щиплет себя за переносицу и фыркает, когда эти двое дают друг другу "кулачок".***
Дазай мысленно пообещал себе, что он это дело просто так не оставит. Фёдор эту мысль прочел, и когда он получил от шатена те сообщения, сидя на последней паре, не был удивлен от слова совсем: «Пай-мальчик, ты прости, домашки у меня гора и маленькая тележка. Ночуй сегодня без меня.» «Фотки из душа не скину, и не проси, извращуга :) » Фёдор закатывает глаза, а Гоголь, исподтишка читающий эти сообщения, смеется в голос прямо на паре. — Угомонись, Коля, дурак. — Ой, да ладно тебе, Федь. Дазай с каждым днем нравится мне всё больше и больше. — Почему вы ещё не смотрите своих пони вместе? — Мы смотрим. — Достоевский хочет съязвить, мол, "ага, как же", но читает по взгляду Коли, что тот вовсе не шутит. — Серьезно? Господи боже... Дазай, Ацуши и Куникида освободились раньше, чем закончилась пара, преподаватель отпустил всех за 20 минут до звонка. Доппо как раз негодовал по этому поводу, когда увидел перед собой хитрое лицо Осаму. — Что тебе надо, Дазай? — Я просто хотел сказать тебе, что ты самый прекрасный, умный, начитанный и ответственный человек, которого я встречал в своей жизни. Тебе определенно точно стоит поучаствовать в том конкурсе. — Каком конкурсе? — спрашивает Доппо и достает из кармана блокнот с ручкой, чтобы начать записывать, а Ацуши закатывает глаза. — Ты не слышал? Какой ужас, тебе следует заполнить заявку в ближайшее время. Все умные ребята с других факультетов уже зарегистрировались. Давай я продиктую тебе название сайта по буквам. — Угу, угу... — сосредоточенно кивает Куникида, и Дазай расплывается в улыбке. — Т-Ы-О-П-Я-Т-Ь-П-О-В-Ё-Л-С-Я точка "com". — Упырь! Куникида со злости ломает ручку, Ацуши тяжело вздыхает и через пять минут Дазай валяется избитый на диванчике в холле, пока Накаджима покупает ему бутылку воды. — Вообще-то, Куникида, я хотел спросить, дружишь ли ты до сих пор с тем нелюдимым парнем по имени Катай. — Общаемся иногда. А что? — Ты же видел сегодняшнюю рассылку? — Да. Я был на собрании старост у декана. Отвратительно, ради этого нам пришлось прервать важный доклад. Тот человек, который сделал это - невероятно гнусный тип. — Угу, согласен. Катай же неплохой программист? Я бы хотел с его помощью узнать, кто этот самый "гнусный тип". — Я могу отвести тебя к нему сегодня. Он почти никогда не выходит из дома. На втором курсе перевелся на дистанционное обучение, и теперь его просто не вытащить из-под футона. Когда Дазай, Куникида и Ацуши зашли в квартиру Катая, Осаму совсем не был удивлен тому, как выглядит его жилище, а вот глаза Накаджимы округлились при виде семи мешков с мусором на входе. — Ничего себе... А он и правда нелюдимый, Куникида-сан. — Доппо тяжело вздыхает в ответ на замечание Накаджимы, и после того, как он расчищает Ацуши дорогу в туалет, они с Осаму проходят в комнату. Катай сидит под своим излюбленным футоном и что-то печатает на ноутбуке. На столе перед ним лежат куча упаковок быстрорастворимой лапши, кружка, наполовину наполненная давно остывшим чаем, и с десяток скомканных салфеток, а сама комната выглядит как хакерский уголок из тех самых фильмов про крутых программистов. Доппо объясняет Катаю в чем дело, и тот соглашается помочь взамен на 20 коробок острой лапши со вкусом говядины. "Предсказуемо" — думает Дазай и разводит руками, мол, "прости, Куникида, кошелёк в реке утопил." Пока Катай возится с компьютерами, сидя в своем футоне как крот в норе, Куникида окидывает Дазая взглядом, который Осаму сразу замечает, но терпеливо ждёт пока Доппо сам заговорит. — Слушай, Дазай. — Ммм? Нужен совет по поводу общения с девушками? — Что? — хмурится блондин — С чего ты взял? — Ааа, извини, не подумал, что не с ними... — видя ничего не понимающий взгляд Куникиды, Дазай выдыхает и продолжает, его голос звучит абсолютно серьёзно — Я заметил, что ты общаешься исключительно с парнями, ну, знаешь, Катай, Ацуши... Дазай косится на Катая и манит Куникиду пальцем к себе поближе. Когда тот наклоняется, Дазай продолжает говорить полушепотом: — Если тебе нравится, скажем, Катай, у меня есть пара советов для те-...УДАР!
Дазай получает смачный подзатыльник и смеётся. Ацуши, вернувшийся из туалета, вообще не удивлён наблюдать подобную ситуацию. За пару лет он привык к тому, как ведёт себя Дазай, и если честно, считает, что каждую оплеуху от Доппо он получает вполне себе заслуженно. — Упырь! Я вообще не об этом хотел спросить! — Ладненько. Но знай, что я всегда рядом, чтобы если что вернуться к этому разговору. Помни, любить мужчин так же нормально, как и-.. — Дазай, если ты сейчас не заткнешься, я выброшу тебя из окна. — Понял. Ну так что ты хотел спросить? — Этот Фёдор... Зачем он тебе? Почему ты так беспокоишься о том, кто сделал эту рассылку? Просто... Ты не кажешься человеком, который был бы обеспокоен подобным фейком. Дазай и Ацуши оба моргают. Ну да, точно, Куникида ведь не присутствовал при поцелуе, он староста группы и был на собрании с деканом факультета в тот момент. Накаджима наконец робко подаёт голос: — Куникида-семпай... Дазай и Дост-кун... Они, как бы... встречаются. Уже около месяца, если я не ошибаюсь. Теперь очередь Доппо удивлённо моргать. — Чего?! В смысле встречаются?! — Того, Куникида. Это знали все, кроме тебя. И фотка не фейк. Смотри не обдрочись на неё вечером. Я, разумеется, не против, но на счёт Фёдора не уверен. — Дазай уворачивается от очередного подзатыльника и скучающе зевает. — Куникида-семпай... — робко говорит Ацуши, переминаясь с ноги на ногу. — Ну что ещё? — Ты правда один из самых умных людей, которых я знаю, и думаю, Дазай согласится, но иногда... До тебя и правда поздно доходит.***
В отличие от Дазая, Фёдору не требуется посторонняя помощь. Он был увлечен программированием с самого детства. Будучи ещё школьником, Достоевский выучил Python, Java, Java Script, C++ и, если честно, он сам не мог ответить на вопрос, что, в таком случае, он забыл на лингвистическом факультете. Дазай пару недель назад начал подговаривать его перевестись на другое направление и выучиться на программиста, но Фёдор отнекивался. Ему казалось, что начать учиться на программиста, когда ты уже и так неплохой программист, значит обречь самого себя на вечную скуку. Разумеется, он знал про дистанционное обучение, на котором всё, что от тебя требуется, это сдавать зачёты и экзамены, но у него было две проблемы. Причина номер один не поступать на программиста, кардинально меняя направление обучения, его родители были бы жутко против этого решения, и выебали бы ему все мозги ещё до того, как, причина номер два, Фёдор просто скончается у себя в квартире, не вылезая оттуда никогда. Хотя с появлением в его жизни Дазая причина номер два перестала быть такой весомой. Шатен вечно выкидывал какую-нибудь фигню и заставлял Достоевского выйти из дома. Гоголь, собственно, делал порой то же самое, но в отличие от походов куда-то с Колей, после которых Фёдор всегда был, мягко говоря, в культурном ахуе, вылазки с Дазаем за стены его излюбленной квартиры даже в невыносимую жару заканчивались приятно и нравились Достоевскому. Вспомнить хотя бы тот поход в магазин или пикник с «My Little Pony»... Фёдор заходит в свою квартиру и неожиданно для самого себя вдруг начинает вслух перечислять: — Справа налево, Эпплджек, Рарити, Искорка, Флаттершай, Радуга Дэш и Пинки Пай. Достоевский застывает на месте после того как договаривает реплику и часто моргает. Что за... Проходит пара минут и он, улыбаясь, качает головой, включая свой компьютер.«Ты просто отвратительный тошнотворный романтик, Осаму, ты это знаешь?»
Улыбка мгновенно сходит с лица Фёдора, когда он начинает искать "виновника" сегодняшнего коридорного представления. Он не обращает внимания на уведомления, потому что прекрасно знает, что это Гоголь спамит ему вечерними мемами. Забавно, но сообщения от Дазая Фёдор всегда хотел читать сразу, так что поставил на уведомления от него другой звук, а именно - удивленное "мрр мяу" какого-то кота. Дазай определенно на него влияет, и Фёдору не то чтобы не нравится, его просто бесит, что он не понимает как.КЛИК
Одновременно этот звук раздается в квартире Достоевского и дома у Катая. Лицо Фёдора озаряет победная улыбка, а Дазай, Куникида и Ацуши рассматривают аккаунт в социальной сети, найденный Катаем. — О, я его знаю. — говорит Дазай и, улыбаясь, берет ноутбук Катая в свои руки, чтобы проверить почту горе-фотографа. — Опять он? — говорит Достоевский и тоже принимается за взлом гугл-аккаунта паршивца.***
И Дазай, и Фёдор на следующий день приходят в университет со слишком подозрительными лицами. Осаму улыбается слишком ехидно, а Фёдор то и дело прикладывает к подбородку кулак, посмеиваясь. На большой перемене в столовой они сидят друг напротив друга, не сводя взгляд, Ацуши и Сигма с тихим ужасом наблюдают за этой картиной, а Гоголь пытается продать не обращающему ни на что внимания Рюноске гематогенку с тигрёнком. — Что делаешь сегодня? — наконец нарушает тишину Дазай и протыкает одной из палочек крабовое мясо из своего салата. — Ничего особенного. Домашки много. — Фёдор отпивает свой чай. — Какое совпадение, у меня тоже. — говорит Дазай, лучезарно улыбаясь. — То есть вы оба сегодня сидите дома и делаете домашку, верно? — подытоживает Гоголь, но Фёдор и Дазай внезапно поворачиваются в его сторону, отвечая в унисон. — Да, а что, какие-то проблемы? Ацуши издает писк от испуга, Рюноске тяжело вздыхает и приобнимает своего парня за талию, Накаджима краснеет, и эта картина веселит всех за столом, кроме Сигмы, который искренне сочувствует Накаджиме. Разумеется, ни Дазай, ни Фёдор не отправились после окончания пар домой. Они оба выведали вчера, взломав почту того засранца, что он должен сегодня забрать куртку, которую заказывал пару недель назад на зиму, из ТЦ на другом конце города. Крайне опрометчиво было бы вылавливать паршивца в университете, это понимали оба, так что рассылка магазина "снежная королева" очень помогла им вчера. Фёдор как раз ожидал опаздывающего из-за свидания с Сигмой Гоголя, и мирно пил черный чай, сидя в кафе на первом этаже торгового центра, когда ему позвонили: — Федь, не убивай, уже бегу с остановки. — Идиот. Ладно, мы успеваем. Встретимся на входе. Фёдор допил свой чай и уже встал со своего места, как вдруг заметил знакомую вечно растрепанную каштановую шевелюру за соседним столиком. — Отличное кафе, да? — говорит Дазай, ухмыляясь. — Жалко у них нет чая с молоком. —... Что ты здесь забыл? — спрашивает Фёдор, но на самом деле знает ответ на свой вопрос. — Ищу русского придурка, который разослал всем нашу фотку. А ты? — Господи Боже... Ты же знаешь, что я тоже. Несколькими минутами позже, Дазай и Гоголь на третьем этаже прячутся за горшком с каким-то растением, высматривая с помощью не пойми откуда взявшегося бинокля свою "цель". Фёдор спокойно стоит рядом, но от противного хихиканья парней на корточках у него лопается терпение, и он отбирает бинокль... который, как оказалось, и не бинокль вовсе... — Серьезно? Калейдоскоп? И кто из вас его сюда притащил? — Очевидно же, что Коля. Потому что я взял это. — Осаму достает из кармана пистолет, но Фёдор лишь закатывает глаза, потому что прекрасно видит, что это зажигалка. — Какие вы оба деби-.. На 11 часов. Коля и Дазай поворачивают головы чуть влево и видят пухлого паренька в зимней коричневой куртке. Александр Пушкин. Тот самый, который когда-то давно уже снимал Дазая с Фёдором на камеру, однако Осаму с Гоголем это пресекли. — Давай, Федя, скажи ему, ты же всегда мечтал. — говорит Дазай и косится на Николая, который уже стоит на низком старте, а Достоевский вздыхает, улыбаясь. — Коля... — Дааа, Дост-кун? — Коля, фас. Коля срывается с места, и Дазай, радостно хохоча, устремляется следом, а Пушкин, когда замечает белобрысого Цербера, от страха белеет, и устремляется к закрывающему двери лифту. Гоголь и Дазай явно не успевают, а потому бегут сразу к лестницам, и Осаму прекрасно знает, что они будут на первом этаже раньше, чем лифт успеет доехать. Глупый ход. Дазай как раз перескакивал через ступеньку, как вдруг мимо него пролетел Гоголь, скатывающийся по перилам. — А Федя был прав, ты и впрямь интересный, Коля. — Дыхалку то себе не сбей, Дазай, а наш мешок с мусором уже почти приехал вниз. Пока Коля и Осаму ловят убегающего Пушкина, Федя проходит внутрь магазина и осторожно трогает за плечо кассира. — Извините, я не нашел никого из работников в зале. Мне кажется, кто-то пытается украсть вещи в раздевалках. — Да что вы?! Огромное спасибо, сейчас вернусь. Обеспокоенный мужчина уходит, а Фёдор, оставшись один за стойкой, тянется к стационарному телефону и набирает код для связи с охраной. — Из главного входа сейчас попытаются выйти двое людей, они пытались украсть вещи, не выпускайте их, пожалуйста. Один в коричневой зимней куртке, а второй...***
Несколько мгновений спустя Фёдор спускается вниз, и видит Пушкина с фингалом под глазом, вжавшегося в лавочку, а рядом с ним Дазая, запустившего руки в карманы своего пальто, и Колю, потирающего костяшки на правой руке. На груди у Достоевского красуется бейджик работника магазина "снежная королева", и Дазай одобрительно кивает. — Ну давай, фотограф ты наш. Рассказывай. — Я не думал, что всё так получится. Скачал приложуху, чтобы анонимно отправить, думал, сработает... — Приложение. Это называется приложением. — Фёдор морщится, пребывая в программистском шоке, а Осаму усмехается. — И оно работает, просто ты не учёл одну вещь. — Какую? — спрашивают Дазай, Гоголь и Пушкин вместе, а Достоевский вздыхает, и ведёт в воздухе рукой. — Оно моё, кусок ты имбецила. Я создал это приложение. Дазай моргает пару раз и решает во что бы то ни стало убедить Федю получить диплом программиста, а Пушкин продолжает ныть. — Но фоткал не я, меня просто попросили разослать, я могу спалить вам кто, только уберите от меня этого пса, умоляю. — Как ты меня назвал, скотина? — Николай хватает Пушкина за куртку и притягивает к себе. — И хватит пиздеть, что не ты, я тебе так морду набью, ахуе-... — Мы знаем, что не ты. — говорят Фёдор и Дазай в унисон, и Гоголь оборачивается на них. — В СМЫСЛЕ ВЫ ЗНАЕТЕ, ЧТО НЕ ОН?! Все вопросы оказываются мгновенно снятыми, когда Фёдор поднимает руку, чтобы привлечь внимание охранника, ведущего за собой понурую девушку. У нее знакомое лицо. Очень знакомое. Настолько, что у Дазая аж щеки горят при виде неё. — Здравствуй, Хина. Как думаешь, по шкале от одного до десяти, насколько Джун будет расстроена, что это была ты? — Пожалуйста, не надо. Только не говори ей. Прости, пожалуйста, просто... Она убивалась по тебе всё лето, понимаешь? — Фёдор закатывает глаза, снова эти сопли, снова эти людские эмоции... — Как по мне, ты её вообще не достоин, она такая хорошая, а ты так с ней поступил, она-.. — Нравится тебе? — говорит Дазай и видит, что попадает в точку. — Тогда как насчет сказать ей об этом прямо, а не доставать её бывшего своими детскими выходками, м? И Дазай сейчас больше всего на свете боится только одного. Фёдор Достоевский всегда был холодным и довольно жестоким по отношению к людям человеком. Он вполне может позвонить сейчас Джун, и тогда, вероятно, эта девочка, Хина, никогда не сможет построить с ней доверительных отношений. Да, поступки людей глупые, мерзкие и зачастую неправильные, но... И вдруг Дазай замирает, потому что он слышит, что Достоевский буквально говорит его мысль вслух: — Ты поступила просто отвратительно. Ты мне отвратительна. Даже Джун не достала меня настолько, насколько ты. Ты правда думала, я не замечу, что ты следила за мной сегодня? Этот поступок был крайне мерзким, неправильным и попросту тупым, но один человек однажды в споре сказал мне «Люди и правда безобразно тупы. Но что в этом плохого?». И знаешь, только ради этого человека я не стану говорить Джун. — и Дазай снова преисполнен гордости за Федю, но его парень просто мастер рушить подобные моменты, потому что в следующую секунду он говорит. — Но если ты хотя бы попытаешься снова как-то напакостить мне и моему парню, я натравлю Гоголя на твою семью. — Федя! — ноет Дазай, но на самом деле его пульс поднялся из-за того, что Достоевский назвал его "своим парнем" минутой ранее. — Это было лишнее. — Сам решу, что лишнее, а что нет. Вот тебе, Коль, позволю делать с этим куском грязи... — Фёдор окидывает Пушкина надменным взглядом. — ...всё, что душе угодно. Но убивать его было бы лишним. Грех, как никак.