Чёрное солнце и алая луна

Заказ оказался простым: забрать заказчика и вывезти его из города, избежав внимания ищущей его уличной банды. Классический сюжет опостылевших фильмов: мрачный громила спасает невезучего идиота. Стив не знал, где тот успел накосячить и кому насолить, и ему было плевать. Он просто тихо вывел парня из захудалого мотеля, усадил в неприметную машину и, петляя по кровеносным сосудам переулков и дорог, чтобы избавиться от возможных хвостов, вывез за черту города. Без разговоров, без вопросов: просто бизнес. К десяти утра он уже въезжает в Старый Город. Стив думал, что провозится дольше, но у него ещё остаётся шанс выцепить Баки. Он пытался позвонить ему по пути в город, но звонок остался неотвеченным. Бывает. Возможно, Баки уже ушёл спать. Возможно, задержался с последним клиентом. Тем не менее, Стив решает всё же попробовать найти его. Забрать данные важнее, чем завалиться в постель. К облупленной кирпичной стене прислонилась хрупкая девушка с собранными в два хвоста синими волосами. Окинув взглядом вызывающий наряд, Стив решает, что это одна из девочек Баки: сетчатые чулки на подвязках, бельё из синтетической кожи, накинутая прямо поверх шипастого бюстгальтера лёгкая куртка. Стив размышляет, где она прячет оружие. Он не видит ни одной кобуры, а куртка, особенно из такой тонкой ткани, провисла бы, будь в ней пистолет. Но городские путаны никогда не ходят безоружными. Девушка лениво курит, провожая взглядом машину. Стив тормозит, и девушка, оттолкнувшись от стены, направляется к нему, цокая по асфальту высокими каблуками. Он опускает стекло, и девушка наклоняется, демонстрируя симпатичную маленькую грудь. — Привет. Эм… — Мэнди, — скучающим тоном отвечает девушка. — Мэнди. Не знаешь, Солдат уже ушёл? — Ещё нет, но он уже не принимает клиентов. Прости, красавчик, никаких исключений. — Мэнди подносит сигарету к губам, накрашенным чернильно-чёрной помадой, и затягивается. Значит, Баки ещё тут. Конечно, ничто не мешает заехать позже. Но Стиву хочется — нужно — разобраться со всеми делами сейчас. — Я не просто клиент. — И всё же Солдат занят. Слушай, у меня есть и более интересные занятия, чем торчать тут. Мэнди отбрасывает тлеющую сигарету в сторону и начинает выпрямляться, но Стив спокойно протягивает руку, молчаливо накрывая её лежащую на дверце машины ладонь. Прикосновение мягкое и лёгкое, но Стив тут же чувствует, как напрягается Мэнди. Он не собирается удерживать её силой. Просто хочет поговорить. — Подожди, — говорит он. Под курткой толстая пачка налички, но Стив прекрасно знает, что из местных дамочек не вытянуть информацию таким примитивным методом. Вместо этого Стив тянется к бардачку. — Мэнди, — говорит Стив, демонстрируя старый значок. — Пожалуйста, скажи, где Баки. У меня эксклюзивное право его увидеть. Значок всё ещё действует как граната с выдернутой чекой. Девчонка нервничает, выпрямляет спину. — Это наше дело. Полиция в наши дела не вмешивается, — не слишком уверенно возражает она. Любопытно. Девчонка, похоже, новенькая: она здесь достаточно, чтобы знать о законах Старого Города, но недостаточно, чтобы понимать, о чём упоминать не следует. Иначе не дала бы знать об их проблемах — какими бы те ни были — незнакомцу, пусть и знающему настоящее имя Баки. — Я тут неофициально, — Стив улыбается краешком губ. — Так скажешь, где Баки? — Знаешь старый склад на пересечении второй и Энгельса? — Знаю. Конечно, знает. Именно там находится подпольная клиника «только для своих». Стив пару раз бывал там: заштопать ножевые раны да вытащить застрявшую в ноге пулю. Не говоря больше ни слова, он трогается с места. Он собирался просто закончить дела и уехать отсыпаться после бессонной ночи, чтобы, не теряя времени, вновь заняться делами после пробуждения. Но, похоже, что-то случилось. Стив не знает, что именно, но он заинтересовался. Здание клиники выглядит так же, каким он его помнит. Грязно-серый асфальт, мусор у стен. Небольшая лесенка из ржавого железа и прохудившийся навес над ветхой дверью. Возле входа, расслабленно облокотившись на кирпичную стену, переговариваются о чём-то парень и девушка. Кто-то сказал бы: гуляющие. Стив скажет: дежурные. У девушки волнистые светло-рыжие волосы. Парень — платиновый блондин, однако его лёгкая щетина намного темнее волос. И всё же в глаза бросается очевидная схожесть: одинаковые аккуратные прямые носы, разрез глаз и мягкая линия челюсти, пухлые губы и выдающиеся скулы. Стив их знает. Ванда и Пьетро. Близнецы Максимофф. Увидев машину, они замолкают, коротко переглядываются, а потом, покачивая бёдрами, Ванда идёт к Стиву. — Баки тут? — без предисловий спрашивает Стив. Ванда слишком хорошо владеет лицом, чтобы выдать свои истинные эмоции, но Стив знает: в душе она хмурится. Он ждёт ответа и просто смотрит на бесстыдно выставленное напоказ декольте. Из-под алого корсета выглядывает край кружевного лифа. — Тут. — Стив всегда любил Ванду за честность. Или, может, она просто знает, что с ним не пройдут ложь и уловки. — Жди здесь. Ванда идёт обратно. Стив смотрит, как колышется её короткая плиссированная юбка из тонкой ткани: под ней дразняще прослеживается контур белья и кружевной край чулок. Ванда коротко говорит что-то брату и скрывается за дверью клиники. Стив откидывается на спинку сиденья и просто ждёт. Хочется выйти на улицу и размять ноги, но Пьетро так сверлит его взглядом, что Стив решает остаться в машине. Вскоре дверь резко распахивается. Баки показывается первым, следом Наташа — невысокая рыжая девушка, его правая рука. Последней выходит Ванда. На Баки тяжёлые сапоги на шнуровке и очень, очень обтягивающие штаны, сидящие столь низко, что видны тазовые косточки. Эти чёртовы штаны творят с его ногами и бёдрами нечто совершенно точно противозаконное. А ещё — совершенно не скрывают кобуру на бедре. Едва заметив машину, Баки вытаскивает пистолет. Наташа и близнецы тут же, словно по молчаливой команде, вытаскивают своё оружие. Стив уже и забыл, насколько чертовски устрашающе может выглядеть Баки. Наверное, он слишком привык к томному, расслабленному, страстному Баки. Сейчас его спина идеально прямая, рука твёрдо держит пистолет, а взгляд так напряжен, что удивительно, как он до сих пор не прожег в лобовом стекле дыру. Такого Баки Стиву доводится увидеть редко: красивого, соблазнительного, но сильного и смертельно опасного. Устрашающе прекрасного. Стив поворачивает ключи, глуша мотор, и медленно поднимает руки вверх. Баки дёргает пистолетом, жестом приказывая выйти из машины, и Стив безропотно тянется одной рукой к двери, не отводя глаз от направленного на него «Глока», вылезает и вновь вскидывает обе руки вверх. — Какого хера ты здесь? — резко спрашивает Баки. — Хотел повидать тебя, — осторожно отвечает Стив. Взгляд так и норовит съехать в сторону, за спины людей, к тёмной закрытой двери. Однако он заставляет себя смотреть Баки в лицо и никуда больше. — Одна из твоих девчонок отправила меня сюда, сказала, у тебя какое-то дело, с которым я могу помочь. Баки фыркает и опускает пистолет. Стоящие рядом Наташа и близнецы словно по команде синхронно убирают своё оружие. Баки выглядит если не расслабленней, то, по крайней мере, слегка успокоившимся. Стив опускает руки и, не зная, куда их деть, суёт за пояс джинсов. Он замечает, что Наташа убирает оружие с явной неохотой. — Неплохой калибр, — замечает Стив, глянув на пистолет. — Люблю большие стволы, — Баки хмыкает, — сам знаешь. Боюсь, я сегодня немного занят, так что на многое не рассчитывай. — С его лица исчезает игривость, когда он разворачивается и резко приказывает: — Ладно, больше мы ничего не вытянем. Приберите тут. Буду через пару часов. Наверное. — Джеймс, — предостерегающе тянет Наташа. — Не начинай, сестрёнка. — Как скажешь, босс. Но вообще-то я хотела сказать, что на твоём месте я бы его впустила. Пусть глянет, что терять. Скрестив руки на груди, Баки пристально смотрит на Стива. Чёрная майка, в которую он одет, облегает каждый мускул на его груди, затвердевшие на прохладном утреннем воздухе соски натягивают ткань. Стив стоит, расслабленно прислонившись к машине, и просто ждёт. Позабыв, что сейчас он только в одной майке, Баки опускает руку — похоже, к карману куртки за сигаретами, — но, только бесполезно мазнув пальцами по ткани, вздыхает. Может, это и решает дело: куртка с пачкой сигарет, скорее всего, осталась внутри, а Баки выглядит так, словно прямо сейчас ему очень нужно закурить. — Мы не привлекаем полицию. — Я уже давно не полиция, сам знаешь, — напоминает ему Стив. — Ладно, пошли, — спустя несколько мгновений наконец говорит Баки, потом оборачивается к остальным. — А вы валите по домам. Баки вновь скрывается в старом здании, и, коротко глянув на Наташу, Стив шагает вперёд. Наташа только молча сторонится, давая ему пройти: на её лице привычное невозмутимое, почти скучающее выражение. Как всегда холодна и безжалостна. Иногда Стив думает о том, какой она бывает с клиентами. Железная лесенка тоскливо скрипит под ботинками. Стив закрывает за собой хлипкую дверь и следует за Баки по узкому, слабо освещённому коридору. — Что за шоу с пистолетом? — окликает Стив, глядя, как покачивает крутыми бёдрами Баки. — Самоутверждаешься, что ли? Стив чувствует в воздухе отголоски насыщенного запаха меди и соли. Чтобы запах был столь резким, крови должно было быть очень, очень много. Запах становится сильнее, смешиваясь с вонью антисептиков. — Я бы на тебя посмотрел, если бы после такой хуйни на пороге внезапно кто-то объявился. — Какой хуйни? — Сейчас сам увидишь. Баки отводит рукой завесу из мутно-прозрачного пластика. Не говоря ни слова, жестом показывает на выход находящейся в кабинете женщине в сером от бесконечных стирок медицинском халате (кажется, её зовут Бри, вспоминает Стив). Женщина так же молча, спешно и, как кажется Стиву, радостно уходит, оставляя их одних. Любопытно: даже подпольные медики не расстаются с белым халатом. Он словно символ, отделяющий их от других и значащий больше, чем медицинская лицензия. Помещение совсем крошечное, даже меньше того, где раньше штопали Стива. Ни единого, даже самого маленького окна, только мрачные бетонные стены. Старая грязно-белая раковина в углу, узкая незастеклённая стойка, на полках которой теснятся многочисленные склянки, металлический столик с инструментами. Под потолком на голом проводе висит единственная лампочка, в свете которой всё приобретает болезненный желтоватый оттенок. В углу выложенного плитками пола Стив замечает сливное отверстие. В центре — металлический стол: такие бывают в ветеринарных клиниках. Стив уже знает, что на нём увидит. Невозмутимо пройдя мимо стола, Баки достаёт сигарету из кармана небрежно брошенной на стул кожаной куртки и, зажав кончик губами, зажигает её одним щелчком зажигалки. Прислоняется спиной к стене, глубоко затягивается, прикрыв глаза, и кивает Стиву. В резком желтоватом свете его густо подведённые глаза похожи на тёмные провалы. Вонь крови и спирта мешается с запахом сигаретного дыма. Стив переводит взгляд на стол. Прежде всего бросается в глаза темнеющие багрянцем пятна на торсе на месте отрезанных грудей. Стив тянется было к ране, но тут же одёргивает руки, оглядывается в поисках латексных перчаток. Оставшаяся ещё с прошлой жизни привычка. Конечно, рядом их нет. — Боишься запачкать руки, кэп? — насмешливо тянет Баки. Затягивается, выпуская белое облако дыма. — Не привык трогать незнакомые трупы голыми руками, — дёргает плечом Стив. Видимо, придётся обойтись так. Никаким образом на его лапищи не налезут перчатки, предназначенные для крошечных рук Бри. В конце концов, поздно бояться крови. Он переводит взгляд на лицо, бледное и узкое, с закрытыми глазами и приоткрытым ртом. Под явно сломанным носом засохшие потёки крови, губы разбиты. А на лбу просто и безыскусно простым чёрным маркером выведено одно слово: «завались». — Знаешь, что это значит? — Без понятия, — пожимает плечами Баки. — Может, захотела шантажом вытянуть бабла из какого-то клиента. Или увела у кого мужа. Или просто с кем посралась. Стив ещё пару мгновений смотрит на надпись. Это важно, он даже не думает, а знает, что важно, но информации слишком мало. Слово словно вырвано из контекста, но Стив понятия не имеет, каким должен быть контекст. Он может быть каким угодно. Стив опускает взгляд. В багрово-чёрном месиве на месте груди поначалу сложно что-то разглядеть. Кое-где лезвие срезало плоть так сильно, что просвечивает белёсое пятно ребра. За кровавой коркой почти не видно кожи. Шея, торс, бёдра и ноги — всё покрыто ею. На животе, безволосом лобке и ногах нет видимых повреждений, но крови слишком много, даже учитывая серьёзные раны на груди. Стив разводит бёдра трупа в стороны. На месте половых губ — то же неопрятное багровое месиво, что и на груди. Из-за обилия алого глазам сложно понять, на что они смотрят. Стив замирает, вглядываясь в темнеющую в промежности дыру, на неряшливо содранное мясо вокруг. В этом месте орудовать ножом сложнее, но тот, кто это сделал, очень старался. Отсёк внешние половые органы, потом как мог поработал внутри. Может, хотел дорезать до матки, но переоценил свои силы: до этого органа не так-то просто добраться. Стив моргает, отводит взгляд. Косится на Баки, который стоит и невозмутимо курит, ни единым мускулом не показывая ни страха, ни отвращения перед трупом. Стив не спрашивает, знал ли он её. Очевидно, что знал. Баки никогда не пугала жестокость. Для Стива тело было просто уликой, объектом исследования. Предметом, в котором не может быть живой души. Это помогало сосредоточиться на деле, не отвлекаться на сочувствие. И всё же, повинуясь какому-то внутреннему порыву, Стив сводит ноги жертвы. Быть может, она и торговала своим телом, но оставить её в такой позе после смерти кажется неуважительным. Он пытается представить, как это произошло. Удар по лицу, быстрый, резкий, разом ломающий нос. Тут же ещё один: скорее всего, нападавший метил в висок, но попал ниже, разбив угол рта. Девушка оглушена, дезориентирована. Нападающий валит её на пол, начинает срывать одежду (а была ли она ещё на ней? Напал он сразу или подождал, пока жертва разденется? Может быть, не отказал себе в удовольствии в последний раз сунуть член в тёплое тело?) Конечно, жертва начала сопротивляться, и тогда он ударил в третий раз. Стив берёт руку девушки, переворачивает, осматривая ногти. Лак на них светло-голубой, будто пасхальное яичко. Совсем-совсем свежий, ещё даже не успел сколоться; Стив помнит, что Пегги вечно жаловалась, насколько быстро облупливается лак. Он действовал быстро, очень быстро. Оглушив девушку, вколол ей что-то — он наверняка хотел, чтобы она была жива, когда он начнёт. Анализ, скорее всего, показал бы наличие в крови некоего препарата. Нечто парализующее. Что-то такое, из-за чего жертва оставалась бы в сознании, но не могла пошевелиться. Стиснув в кулаке мягкую грудь, резкими движениями ножа начал отсекать её. Неаккуратно, хаотично. Не заботясь о том, чтобы отрезать ровно. Ему плевать на качество исполнения: только тот смысл, что он в себе несёт. — Отрезана грудь и половые органы, — задумчиво бормочет Стив. — Удаление… — он замолкает, подбирая слово, но Баки прямо говорит: — Того, чем она зарабатывала. Я сначала решил, что это… знаешь о старом способе наказания за проституцию? — Нет. — Лампочка во влагалище. Засунуть внутрь и… — Баки поднимает руку и резко сжимает её в кулак. — Лампочка лопается, осколки превращают всё внутри в фарш. Стив кривится. — Тут никаких следов осколков. — Верно. Бри это уже отметила, но большего сказать не может. Она не судебный медик. — Я тоже, — замечает Стив. Баки подносит сигарету к губам. Констатирует коротко и честно: — Но ты много знаешь о насильственной смерти. — Хочешь моё экспертное мнение, значит, — хмыкает Стив. — И что мне за это будет? — говорит играючи, не всерьёз. Может, раньше он бы ужаснулся одной мысли о флирте в одной комнате с изуродованным трупом. А может, таков его способ защиты от реальности. — Мог бы предложить скидку на свои услуги, — тянет Баки. — Но, вот незадача, я и так обслуживаю тебя бесплатно. Так что не наглей, сладкий. Стив фыркает, переводит взгляд на тело и говорит уже серьёзно: — Это был явно любитель. Вряд ли новичок, не похоже на первое убийство, но он, как бы так сказать, совсем не старался. Спешил. Оглушил, может быть вколол что-то и сразу вдохновлённо приступил к делу. Думаю, это было спланированным, но он торопился. Снял, заранее зная, что сделает. Где её нашли? — Не поверишь — на главной улице. Думаю, вытащил из близлежащего хостела: есть как раз одна такая дыра неподалёку, многие водят клиентов туда. — Или просто какое-то уединённое место. В хостеле мог быть кто-то за стенкой. Услышать крики, звуки борьбы. — Возможно. Но вот вламываться в номер никто бы не стал. — Баки затягивается, ухмыляется краем губ. — У клиентов бывают разные предпочтения. — Не сомневаюсь, — бормочет Стив. — Вот только вопли человека, от которого отрезают части тела, сложно спутать с криками страсти. И как он вынес её на улицу… Она даже сопротивляться толком не смогла. Видишь, ногти целые. — Стив показывает Баки на синевато-белую ладонь. — Не поломанные. Под ними тоже ничего. Не успела ни дать отпор, ни позвать на помощь. Думаю, место найдётся быстро, вряд ли он стал убирать за собой. Как минимум кровь, может быть, вырезанные куски. Убийцы часто забирают трофеи с собой. Баки задумчиво кивает. — Я не тешу себя надеждой найти его. Но вот разобраться нужно. Знаешь, наверное, про серийника-каннибала, который орудовал тут в начале двухтысячных. Стив кивает. Они с Баки тогда как раз заканчивали школу. После он изучал это дело в академии. И был счастлив, что тогда Баки ещё не успел… прийти в индустрию. Жертвами маньяка были женщины, но, чёрт… он бы не смог спать спокойно. — Если это всё, может, пойдём ко мне? — предлагает Баки. — Мне нужно выпить. Стив молча кивает, споласкивая руки. *** Квартира Баки представляет собой прямоугольную коробку с небольшой нишей для встроенной кухни и крошечной ванной. Баки гулко плюхается на продавленный диван, откидывается на спинку, закинув длинные ноги на журнальный столик, и, прикрыв глаза, глотает текилу прямо из горла. На столе прямо напротив присосан большой розовый дилдо. Столик хлипко трясётся, когда Баки закидывает на него ноги, и дилдо качается, будто маятник. — Не слишком ли рано? — спрашивает Стив, глянув на наручные часы. — Двенадцати нет. Он садится рядом с Баки. — Формальности. — Баки глотает ещё раз. — Нахуй. Если в следующий раз привезёшь бухла получше, дам надеть на себя наручники. — Мы ведь оба знаем, что тебе не составит труда из них вывернуться. — А если добавлю пару своих игрушек? Уверен, тебе бы понравились стеклянные дилдо из моей коллекции. Флиртует Баки привычно, но как-то вяло. Он ставит бутылку на стол, потом резинкой с запястья стягивает волосы в небрежный хвост. Пара прядей падают на лицо, выделяя точёные скулы. Стив завороженно следит за тем, как двигаются под кожей мускулы рук Баки, пока тот быстрым движением убирает волосы. Жест кажется таким простым и домашним. Баки редко позволяет себе нечто подобное. Он снова берёт бутылку, прикладывается к ней, запрокинув голову, и Стив жадно смотрит на его обнажившееся горло. Как бы он ни любил волосы Баки, смотреть на его лицо и шею нравится ему не меньше, а, быть может, даже больше. — У вас впервые такое? — Вроде того. Бывает, что кого-то не устраивают местные порядки. Тогда мы объясняем, почему не стоит о них забывать. — Баки пьёт, пошло обхватывая губами горлышко бутылки. Стив смотрит, как дёргается его кадык. — Ничего необычного. Иногда кто-то из наших может пострадать. Убийства тоже случаются. Но вот такие… — Ваш Джек-потрошитель явно не просто так бросил тело на улице. Может, хотел подать какой-то знак? Зачем ещё тащить куда-то труп? — Кто знает. Хотя самый большой вопрос в том, как он смог незаметно вытащить тело из номера. Этот сектор всегда под наблюдением. — У вас тут что-то типа дежурных? Опросил уже? Если нужно… — Слушай, Стив, — начинает Баки. Сидит он расслабленно, небрежно, но вот взгляд его серьёзен. — Спасибо, что помог, но это наше дело. Не каждый день, конечно, такое в нашем блядушнике случается, но мы справимся. Так что, если больше тебе ничего не нужно… — Вообще-то я искал тебя по делу. У тебя всё готово? Ты обещал сегодня. Баки вздыхает, трёт глаз тыльной стороной ладони, ещё сильнее размазывая подводку, чертыхается, увидев чёрные пятна на руке. — Зайди завтра, хорошо? Буквально чуть-чуть не успел. Собирался доделать после работы, но, как видишь, не сложилось. Стив только кивает. Баки оставляет бутылку, поднимается на ноги и плавно потягивается. — А теперь я в душ. Потом в качестве компенсации можешь по-быстрому меня выебать, но многого не жди, могу и вырубиться в процессе. — Я же не животное, — оскорблённо тянет Стив. — Если устал, то просто иди спать. Поговорим потом. — Ага, — не спорит Баки, поднимаясь с дивана, и уже одно только это говорит, насколько он вымотан. Стив прислушивается к шуму воды за хлипкой дверью. Баки предпочёл душевую лейку, а не залез в ванну. Стив усмехается. Конечно, Баки не поверил, что он уйдёт, иначе бы не отказал себе в удовольствии понежиться в ванной. Он всегда выбирает душ, когда хочет закончить банные процедуры побыстрее. Он идёт к большому комоду и выдвигает верхний ящик. Баки склонен днями, если не неделями, забивать на уборку в квартире, но вот коллекцию секс-игрушек он всегда держит в образцовом порядке. Немаленький ящик разграничен простыми пластиковыми контейнерами на отсеки поменьше, в которых аккуратно разложены всевозможные смазки, упаковки с презервативами и прочими штуками. Стив с интересом берёт совсем крохотный тёмный флакон, читает этикетку — «возбуждающий блеск для губ». Хмыкает и кладёт обратно. Баки способен возбудить и без всяких блесков. Стив перебирает содержимое самого крайнего контейнера — массажные масла, когда шум воды в ванной прекращается. Стив спешно останавливает выбор на флаконе масла с ароматом сливы и хлопка. Баки выходит из душа, на ходу просушивая волосы тёмно-синим полотенцем. На нём ни то что халата, даже полотенца на бёдрах нет. Он искоса глядит на Стива, уголок его губ ползёт вверх. Он на секунду перестаёт вытирать волосы, и капли воды с них, урвав момент, падают на пол. — Всё-таки решил остаться? — Давай на кровать, — говорит ему вместо ответа Стив. — Расслаблю тебя массажем. — Знаю я твой анальный массаж, — фыркает Баки, но кидает мокрое полотенце на диван и идёт к так и не заправленной кровати, падает на живот, подгребает к себе подушку и слегка раздвигает ноги. Спина под ладонями мощная, твёрдая, будто литая. Стив ведёт руками от узкой талии к широким мускулистым плечам. Отводит в сторону влажные волосы Баки, сжимает плечи, прогоняя из мышц напряжение, разминает сильные бицепсы. Скользит к шее, проводит пальцами по основанию черепа — и чувствует, как по телу Баки проходит дрожь. Стив ухмыляется: он знает все места, от прикосновения к которым Баки ведёт. От которых тот плавится, будто сливочное масло в жаркий день. Сейчас он не планирует ничего особенного: Баки устал, Стив тоже, но дразнить всё ещё приятно. Ещё немного размяв плечи и спину, Стив проводит руками вниз, сжимает идеально гладкие ягодицы, задержавшись взглядом на татуировке. Стискивает в ладонях мягкие округлости, смотрит, как выпирает между разведёнными пальцами чуть порозовевшая плоть. — Я же не тесто, Роджерс, — подаёт голос Баки, но подаётся задницей навстречу рукам Стива, показывая: ничего против он не имеет. Стив знает, как сделать так, чтобы все мысли, заботы и прочее покинули его голову. Он чуть раздвигает упругие ягодицы, смотрит на плотно сжатую розовую дырку. Коротко целует, заставляя вход инстинктивно сокращаться, касается языком. Мышцы под ладонями напрягаются, но Баки тут же расслабляется и с тихим протяжным стоном вскидывает задницу. Стив сжимает его ягодицы в ладонях, прижимает бёдра обратно к кровати и размашисто лижет. Чувствует, как узкая сжатая дырка расслабляется и приоткрывается, сдавшись под его напором. Стив осознанно не добавляет пальцы, не касается простаты. Просто ласкает языком чувствительное место. Баки поворачивает голову, блаженно прикрывает глаза, и Стив на секунду замирает: вид его сейчас так же восхитителен, как и ощущение шелковистой плоти под губами. Баки нетерпеливо поводит бёдрами. Стив растягивает ягодицы в стороны и, упираясь носом в копчик, легко проникает языком внутрь. Разлизывает мягкую кожу, покрывает ягодицы поцелуями-укусами, краем глаза отмечая, как Баки сминает руками подушку. Кружит кончиком языка по дырке и вновь припадает всерьёз, всасывая, будто в настоящем поцелуе, прикусывает и царапает зубами край ануса. Баки стонет, почти скулит. Стив пробует было запустить руку ему под бедро, чтобы обхватить член, но Баки бормочет: — Не надо. Совсем уж не доводи, не хочу простынь перестилать. Устал. — Могу помочь, — предлагает Стив, но руку убирает. — Лижи, не вставай. Стив пожимает плечами и вновь наклоняет голову. Разлизывает растянувшиеся складочки, неумолимо подбираясь к центру, напрягает язык и ввинчивается им внутрь. Баки дышит тяжело, сжимается на его языке. Стив чуть сбавляет обороты: трётся о мокрую от слюны кожу колкой небритой щекой, и Баки тихо шипит и вздрагивает. Стив давит смешок: сам просил не доводить. Стив ещё раз сжимает в ладонях ягодицы Баки, быстро размашисто лижет промежность и, шумно чмокнув прямо в дырку, шлёпает его по заднице и поднимается. Баки поворачивает голову и так хмуро смотрит на Стива, что тот, не сдержавшись, смеётся. — Сладких снов. — Ну ты и уёбок, — рычит Баки, но отворачивается и вновь утыкается лицом в подушку. — Зато бельё чистое. Баки вытаскивает руку из-под подушки и показывает ему средний палец. Стив просто задёргивает шторы, подхватывает с дивана мокрое полотенце, чтобы зашвырнуть его перед уходом в корзину, и идёт к двери. Баки бормочет в подушку что-то вроде «двр закрй». — Закрою, — обещает Стив. Останавливается у двери ванной, кидает скомканное в комок полотенце в бельевую корзину — в полёте то немного распутывается, но долетает до цели и повисает на краю. *** Стив возвращается следующим вечером. И приносит любимую текилу Баки. На улице льёт дождь: крупные капли агрессивно стучат по крыше машины. Сумеречные улицы непривычно безлюдны. Только самые смелые (или, может, отчаявшиеся) путаны выходят на промысел в такую погоду. По сливам вдоль тротуаров бегут быстрые ручьи, в неспокойных лужах мерцают отблески уличных фонарей и неоновых вывесок. Дворники мелькают так быстро, что у Стива рябит в глазах. В жилом квартале значительно меньше ярких неоновых вывесок, броских и зазывающих поддаться греху, но практически все окна домов, обычно зияющие тёмными провалами, горят жёлтым светом. Ночная жизнь в Старом городе приостановилась, заставив его обитателей остаться в квартирах. Странно слышать лишь шум дождя вместо обычной ругани и пьяного смеха. Дождь превратил дорогу у подъезда дома Баки в сплошное озеро. Заглушив мотор и вырубив дворники, Стив пару минут просто сидит в машине и смотрит на стекающий по лобовому стеклу водопад. Улица снаружи — сплошное размытое пятно всех оттенков серого. Он собирается с духом, суёт под куртку бутылку, на цветастой этикетке которой красуется изображение черепа. И открывает дверь машины. Ботинки тут же утопают в воде. За те несколько секунд, которые нужны, чтобы добежать до подъезда, одежда успевает промокнуть до нитки. Всё то время, пока Стив поднимается по лестнице на двенадцатый этаж, за ним остаётся след из капель, будто он стал долбаным героем сказки. С каждым шагом вперёд на сером бетоне ступеней позади расползаются графитово-тёмные круглые отметины. Облезлые лестничные пролёты пахнут пылью, плесенью и тленом. Никому нет дела до уборки в подъезде, но даже если бы и было, никакое моющее средство не отбило бы затхлый запах прошедшего времени. Баки открывает после первого звонка, словно сидит под дверью и дожидается его. — Привет… это что, блядские леггинсы? — Блядские, но не леггинсы, а штаны для йоги. Баки врёт. Штаны для йоги просто не могут быть настолько обтягивающими. Ещё и с сетчатыми вставками на бёдрах. Чёрт. Ноги Баки — настоящее произведение искусства. Длинные, стройные, в меру мускулистые, с безупречными изгибами и выпуклостями именно там, где нужно. Стив моргает, поняв, что слишком залип. Если бы речь шла о ком-то другом, можно было бы сказать «неприлично залип». — Ну да, — только и говорит он, вкладывая в короткую фразу весь свой запас сарказма. — Хочешь, на шпагат сяду? — невозмутимо предлагает Баки, вскидывая бровь. Стив сосредоточенно смотрит в его бессовестные глаза и никуда больше. — Успеешь, — только и говорит он. Если не считать блядских штанов, Баки выглядит непривычно просто. Никакой кожи, ремней и цепей, глаза без чёрной подводки, волосы забраны в хвост. Сейчас они окрашены в угольно-чёрный, только у корней виден натуральный тёплый каштановый цвет. — Пиво в холодильнике, — кидает Баки, пропуская его в квартиру. — А виски есть? — Для тебя — конечно. Стив расстёгивает молнию куртки. Текила под ней напоминает о себе тихим звоном стекла, и Стив вытаскивает бутылку. — Кажется, ты заказывал бухло получше. Уголок губ Баки дёргается в усмешке. Услышав из глубины квартиры звук откупориваемой бутылки, Стив ухмыляется и идёт в ванную за сухим полотенцем. Раздевается до трусов, кидает мокрые вещи на сушилку. Кобура с «береттой» отправляется на раковину. Прихватив полотенце, возвращается. Розовый дилдо со стола исчез, зато на его месте стоит картонная коробка, в которую свалены секс-игрушки. Вытирая волосы полотенцем, Стив разглядывает по большей части реалистичные силиконовые члены. Не самые любимые игрушки Баки: он предпочитает нечто более необычное и футуристичное. — Решил оттащить часть на рабочую квартиру, — поясняет Баки, доставая с верхней полки кухонного шкафа полупустую бутылку виски. — То, чем редко пользуюсь. Иногда кажется, что в Старом Городе нет ничего, кроме баров, ночных клубов и мотелей, номера в которых никто не снимает для того, чтобы просто переночевать. Апартаменты, где Баки принимает клиентов, находятся в самом центре гейского района Старого Города. Жилой квартал — нагромождение тёмных старых домов, расположенных так близко, словно люди в метро в час пик. Стакан Баки достаёт только один. На треть наполняет янтарной жидкостью. Окна квартиры Баки выходят на улицу с настоящими деревьями, а не на стены других домов, круглосуточный магазин или мусорку под проржавевшим завесом. Эта квартира стоит дороже, но Баки любит сидеть на широком подоконнике, вглядываясь в темноту улицы и слушая шелест деревьев внизу. Баки отдаёт стакан Стиву. Виски приятно опаляет горло, под кожей разливается тепло. — Узнали что-то про вашего Джека? — спрашивает Стив, делая ещё один маленький глоток виски. — Ничего особенного. Нашли место, где Милли — ту девчонку — разделали. Номер в отеле. Его не прибрали, как ты и говорил. Если кто и видел, с кем она заходила, то лиц не запомнил. Тут это никому нахер не надо. Держи. — Баки небрежно кидает ему на колени простую канцелярскую папку с бумагами. Стив открывает её и видит покрытый мелкими печатными буквами лист. — Знал, что ты захочешь побыстрее всё прочесть, а потом на радостях меня трахнуть, так что распечатал. Но всё это есть на флешке. Баки выглядит чертовски довольным собой. Он садится напротив, поджав одну ногу под себя, откидывается на спинку. Его чуть угловатая, обтянутая тонкой чёрной тканью коленка выглядит странно мило. Вызывает какое-то ненормальное ощущение нежности и вожделения. Как и накануне, Баки присасывается к горлу свежеоткупоренной бутылки, и Стив спрашивает: — Скажи честно, у тебя просто закончилась чистая посуда? Баки фыркает и не отвечает, только пьёт снова, обхватывает губами горло вызывающе и грешно, словно плюя на все правила морали. Стив открывает папку. Внутри распечатанные на чёрно-белом принтере картинки: белые блоки с текстом, прямоугольники потемнее над ними, какие-то символы и цифры… это похоже на распечатки скриншотов электронных писем, и Стив вглядывается в мелкие чёрные буквы. Цифры и буквы, буквы и цифры. Стив скользит взглядом по строчкам. Он понимает, что видит нечто действительно важное. То, что станет опасным оружием. — Каким образом ты это достал? — Есть один клиент из верхушки, — начинает Баки. Вообще-то Стив спрашивал скорее риторически, но Баки, похоже, очень доволен собственной аферой и ужасно хочет поделиться подробностями. — Я приезжаю к нему пару раз в месяц, укатываю до потери сознания и сваливаю… — Без подробностей, — чуть резче, чем следовало, прерывает Стив. Он не слишком-то любит слушать про клиентов Баки. — Обычно, — продолжает тот. — В этот раз, когда я приехал, то застал его за телефонным разговором. Не знаю, с кем, свернулся чувак сразу же, но явно был на нервах. Пришлось с порога включать искусство расслабления… И мужик забыл поставить блокировку на ноутбук. Так что когда он вырубился, я быстро переслал на один из своих адресов всю его почту. Пришлось немало говна разгрести, но, как видишь… — Ты не оставил никаких следов? Если что-то выдаст… — Слушай, не держи меня за идиота, ладно? Я тут же всё за собой прибрал. Никаких зацепок, будь уверен. А даже если бы они были… IP-адрес почты, куда я направил всю инфу, ведёт куда-то в Мексику. На проверку уйдёт куча времени. Стив обращает внимание на название адреса электронной почты, с которой отправлялись сообщения, с точнее на фамилию в нём. — Погоди, это же тот самый мужик из сената? Баки кивает. — Активно выступает против гомосексуализма и проституции. Лицемерный мудак. — И ты всё равно с ним… — комментарий вылетает изо рта помимо воли. — Роджерс, тут не все такие правильные, как ты. Не самый худший клиент за мою жизнь. Всего-то и надо притвориться, что я в экстазе от его хилого достоинства. Зато платит хорошо. Стив замолкает. Баки мог бы стать важной шишкой и каждые выходные устраивать роскошные вечера в одном из тех дорогущих загородных домов, на самый простой из которых Стиву не скопить за всю жизнь. Баки решил иначе. Стив не имеет права его осуждать. — Ты потрясающий, Бак, — говорит Стив абсолютно честно, отрывая взгляд от бумаг и глядя Баки прямо в глаза. У него они светло-серые. Как грозовое небо. Как сталь. Как осенний туман. Баки отставляет бутылку. Стив убеждает себя: он просто смотрит на Баки, не собираясь делать ничего больше. Просто смотрит. Обманываться не получается. Порой Стив представляет не только секс. Иногда — типичные сентиментальные глупости, шаблонные и надоевшие сценки из дешёвых ромкомов. Сонного, растрёпанного Баки — просыпающегося утром, как все обычные люди, потому что нет никакой ночной работы на улицах, потому что он принадлежит только Стиву и никому больше. Расслабленного вечером, по-домашнему льнущего к боку Стива, кладущего голову ему на плечо, переплетая их пальцы. В этих фантазиях всегда есть что-то чужеродное, незнакомое, словно в искажённом отражении кривого зеркала. Потому что Баки — другой. И Стив тоже. Уже другой. Взгляд Баки… в нём явно иные фантазии. Уж точно не те, в которых у них со Стивом общая квартира и, может быть, кошка. Уголок его рта хищно ползёт вверх, кончик языка мелькает на мгновение, привлекая внимание к губам. Ярким, пухлым, чётко очерченным — губам, в которых помимо воли представляется член. Баки поднимает руку и стаскивает с волос резинку. Тёмные, чуть вьющиеся пряди падают на щёки, и Баки подсаживается ближе, тянется рукой к паху Стива. Тот усмехается. Если Баки желает ебаться, то как может Стив ему отказать? Когда Баки чего-то хочет, то умеет быть пиздецки убедительным. Особенно, если хочет он член. Сопротивление бесполезно. Баки хватается за подол майки, тянет вверх, соблазнительно выгибаясь и покачиваясь. Чёрная ткань обнажает узкую талию, подтянутый живот с кубиками пресса. В углублении пупка таится клочок тени. Эротично до невозможности. На Стиве только трусы. Ему не нужно отвлекаться, чтобы снять с себя одежду. Он может всецело насладиться шоу. Стив притягивает Баки к себе, вдыхает насыщенный запах сигарет, который уже так чётко ассоциируется с ним. Ему кажется, что он дышит пеплом пожара, жар которого опаляет носоглотку. Баки усмехается краем губ, хватает Стива за едва слушающиеся руки и закидывает их ему за голову, жёстко прижав к спинке дивана. — Не двигайся. И не трогай, — предупреждает он, крутанув бедрами прямо по твёрдому члену. Стив то ли стонет, то ли рычит, переплетая его пальцы со своими. Баки жмётся к нему голой накаченной грудью, его твёрдые соски вычерчивают по коже невидимые линии, словно обозначая свою собственность, а губы каждым движением языка и укусом заявляют на него права. Стив приподнимает бёдра, прижимаясь членом к заднице Баки, и рычит, когда тот в наказание кусает его за нижнюю губу. Баки сползает на пол, становясь перед Стивом на колени, руками разводит ему ноги и притирается к паху. По-хозяйски запускает руку в трусы, вытаскивая член. Легко заглатывает его, скользя языком вокруг головки, обхватывает губами и медленно насаживается. Кровь устремляется вниз так быстро, что у Стива кружится голова. Он едва слышно стонет, двигает бёдрами, но Баки предупреждающе сжимает его ногу. Намёк понят: без самодеятельности. Баки выдыхает через нос, расслабляет горло и заглатывает член до конца, утыкаясь носом в лобок. Головка утыкается в мягкие стенки горла, и Стив бесполезно скребёт ногтями по искусственной коже дивана, ища, за что бы уцепиться. У него бёдра дрожат от желания схватить Баки за волосы и просто трахнуть в рот. Баки подаётся чуть назад, чтобы глотнуть воздуха, обводит головку языком, ласкает выступающие вены, вновь пропускает ствол в горло и начинает сосать уже всерьёз, двигая головой вверх-вниз. Замирает, уткнувшись носом в пах и просто работая горлом, и Стив сжимает кулаки и кусает губу, пока Баки сглатывает вокруг него. Стив любит кончать Баки на лицо, любит, обхватив ладонью, водить опадающим, чуть подрагивающим членом по алым губам. Но ещё сильнее — в рот, ведь Баки крайне редко позволяет ему это, он в принципе редко сосёт без резинки, однако сегодня именно такая ночь: похоже, он недавно проверился. Стив готовится словить оргазм, но у Баки другие планы. — Не спеши так, ковбой, — тянет он чуть хриплым от пропихивания члена в самое горло голосом. Обхватив ствол ладонью, высовывает язык и лижет головку, утыкается кончиком в щель и щёлкает по уздечке. Смотря снизу вверх Стиву прямо в глаза, берёт в рот так, что член натягивает щёку. Отпускает, и между его губами и головкой члена натягивается тонкая нить слюны. Штаны у Баки такие узкие и из такой тонкой ткани, что, кажется, сейчас лопнут от внушительного бесстыдного стояка. Неважно, сколько раз Стив представит, как сплетёт свои пальцы с пальцами Баки, как прошепчет слова, которые ему не суждено произнести вслух, как возьмёт трепетно и нежно, целуя коротко… наивно. Всё будет иначе. Стив агрессивно вздёргивает Баки на ноги, толкает к ближайшей стене. Целует резко, стонет с надрывом. Член, горячий, налитый, упирается чувствительной головкой в напряжённый живот, а Баки трётся, елозит по нему, и нейроны в мозгу вспыхивают искрами, будто провода с содранной изоляцией. Вот уже Стив перехватывает его руки одной своей, вздёргивает за запястья и впечатывает в стену над головой, второй рукой обхватывает за талию и прижимает к себе. Баки только лукаво ухмыляется алыми припухшими губами, и почему-то сразу думается, что каждый поймёт: красные они от члена, а не поцелуев. Баки отталкивается ногами от пола. Стиву приходится подхватить его под ягодицы, и Баки тут же стискивает ногами его бёдра, льнёт всем собой, словно ядовитый плющ без опоры. Стив спускает с его зада тонкие штаны, сминает ладонями упругие ягодицы. Баки, упираясь лопатками в стену, выгибается с хрипловатым смехом, царапая коротко остриженными ногтями спину и вжимаясь пахом в Стива, и тот наваливается на него, ударяя затылком о стену. Баки манит к себе. На себя. В себя. Стив позволяет себе отпустить Баки лишь на миг — на краткие пару секунд, пока они срывают с себя остатки одежды. Баки кидает Стиву смазку, которую тот ловит чисто инстинктивно, отворачивается и залезает на постель. Встаёт на колени и локти, прогибаясь в пояснице и вскидывая зад. Баки не узкий, вовсе нет. Он мягок и податлив, два пальца разом легко входят внутрь. Стив, дразня, вынимает то один, то другой, добавляет ещё один, вынимает и снова всовывает, влажно массируя между ягодиц. Мышцы горячо пульсируют, обволакивают шелковистым влажным жаром. Баки сам ритмично насаживается на пальцы, подбрасывает бёдра вверх, стараясь ухватить больше, больше, больше. Стив не даёт: вытаскивает два пальца, оставляя только один — мало, ничтожно мало. Двигает им, раздразнивает вход. Не растягивает, а откровенно трахает пальцами. Баки почти рычит что-то недовольно. Утыкается лицом в матрас, вскидывает задницу, заводит руки назад и, прогнувшись, раздвигает себе ягодицы. Выдыхает расслабленно, и мягкая розовая дырка чуть приоткрывается, так и прося заполненности. Стив хватает с тумбы упаковку с презервативами, отрывает один от ленты и быстро надрывает, раскатывает резинку по члену. Он устраивается так, чтобы член оказался между призывно раскрытых ягодиц, проезжался стволом по входу. Баки двигается, скользит задницей по члену, и по всему телу бежит обволакивающая дрожь. Стив давит головкой на вход. Входит плавно, но сразу глубоко. Баки не даёт и секунды привыкнуть к ощущению, что член зажат в обжигающе-горячем плену: насаживается, принимая всё без остатка, трётся о пах ягодицами, стонет хрипло, рвано, абсолютно не стесняясь, таким голосом, что Стиву разом срывает все тормоза. Громкий звук шлепков яиц о ягодицы, стоны и всхлипы, солоноватый запах пота и обжигающий жар — снаружи и внутри Баки — всё это выжигает сознание, оставляя только мучительную первобытную потребность. Баки рождён для секса. Он — его призвание. Стив давит рукой Баки на загривок, второй сжимая бедро, резко и глубоко вонзаясь в пульсирующий вход. Распластавшись под ним, Баки вскидывает зад. Закрывает глаза и распахивает в стоне рот. Стив царапает ногтями заднюю часть шеи, зарывается пальцами в волосы и тянет за них, атакует членом то самое место, от прикосновения к которому Баки плавится, будто воск. Где-то на периферии звонит телефон Баки, но им обоим плевать. Стив чувствует, как дырка Баки сжимается вокруг его члена. Он обхватывает рукой его шею, давя большим пальцем под кадыком. Стив долбит так, что, кажется, сейчас пробьёт Баки насквозь. Наваливается так, словно хочет размазать его по кровати. Так, чтобы он стал принадлежать только ему. Хочет всунуть, кусать, разрушать. Выебать так, чтобы физически не смог уйти. Чтобы понял. Баки кричит. Стив любит, когда он кричит. Баки кончает под ним, выстреливая полосами семени на постельное бельё. Стив не останавливается: жар растекается по венам, подрагивающей патокой охватывает конечности. Баки сжимается вокруг него, и Стив толкается глубже, сильнее, с силой вонзаясь, так, что Баки проезжает пару сантиметров вперёд. Скулит, когда член таранит его гиперчувствительное после оргазма нутро, но и не думает останавливать. Внутри у него пульсирует и становится будто ещё горячее. Именно так Стив хотел бы провести всю оставшуюся жизнь. Он мнёт ягодицы Баки, сжимает ладонями и сильно растягивает в стороны. Глядит вниз и кусает губу, наблюдая, как член почти полностью выходит, и края дырки слегка выворачиваются, обнимают собой ствол, не желая выпускать. Вновь въезжает внутрь до самого конца. И ещё раз. И ещё. Оргазм похож на оранжевый закат над городом, медленно затапливающий мрачные улицы своим светом. Стив утыкается Баки между лопаток, входя так глубоко, словно хочет проникнуть в него целиком. Слышит его тихий стон и шорох простыней, когда Баки обмякает на постели. Член выскальзывает. Стиву нужно пару минут, чтобы отдышаться, прежде чем снять презерватив. Баки чуть отодвигается и тянется к лежащей на тумбочке пачке сигарет. Зажимает губами одну и ищет взглядом зажигалку. Переставляет пустой стакан и пепельницу, ворошит какие-то смятые бумажки и приподнимает упаковку из-под презервативов — один оторванный от ленты квадратик фольги вылетает из неё и летит на пол. Баки чертыхается с сигаретой во рту и тянется подобрать его. Стив воровато косится на ягодицы Баки. Они слегка напрягаются и поджимаются, когда Баки тянется вниз, подрагивают, пока он обшаривает пол. Видимо, на полу вместе с упавшим пакетиком находится и зажигалка. Щелчок и запах дыма, а потом Баки оборачивается через плечо и, снисходительно приподняв бровь, говорит Стиву: — Ну? Давай уже. По телу растекается удовлетворение, член обмяк, но вставить пальцы в Баки, растирать и растягивать мягкое кольцо мышц всё ещё чертовски приятно. Член Баки сразу же обращает на это внимание, как и всегда, когда у Баки что-то оказывается внутри. Он выдыхает дым и помахивает найденным презервативом: — Ещё не весь запал расстрелял? Перекур и ещё разок? Ответить Стив не успевает: телефон Баки снова издаёт настойчивую трель. — Ну, что тебе? — раздражённо говорит в телефон Баки. — Извини, не мог говорить, меня только что трахали. И я надеялся на второй раунд, так что давай живее. Эй, куда, — рявкает он на Стива, который начал было вытягивать пальцы из его задницы. Стив вскидывает бровь, но задвигает пальцы обратно, крутит запястьем, разводя их внутри. Баки затягивается, перекатывает сигарету между длинными пальцами. — Бля, ты издеваешься? Найди Нат, раз сама не можешь. Я дал тебе свой номер не для того, чтобы названивала по любой херне. Блядь… — Баки прикрывает глаза и кусает губу, когда Стив задевает его простату. — Ладно. Где ты? Понял. Жди. Баки сбрасывает звонок, тушит сигарету в стоящей тут же пепельнице, неохотно соскакивает с пальцев Стива и встаёт с кровати. Стив наблюдает, как он, почесав на ходу зад, направляется к шкафу. Наклоняется, ища что-то в ворохе чёрных вещей, и Стиву очень хочется затащить его обратно в постель. — Всё нормально? — Ты на машине? — вместо ответа спрашивает Баки. Стив кивает. — Чудно, значит, подкинешь меня до отеля. Дробовик или автомат? — Автомат? — растерявшись от резкой смены темы, полувопросительно отвечает Стив. Баки что-то бурчит себе под нос, тянется в глубины шкафа, потом выпрямляется. С M4 в руках. Вряд ли Баки действительно собирается стрелять, но для устрашения — прекрасный выбор. Он проверяет магазин, стоя полностью голым в приглушённом свете ночника, потом обращает внимание на Стива: — Чего лежишь? Иди, заводи машину, я сейчас спущусь. Одежда Стива всё ещё влажная. Футболка слегка липнет к коже, джинсы недосохли. Проливной ливень успел превратиться в мелкую морось. Пропитанный влагой воздух тяжёлым мокрым одеялом ложится на плечи, оставляя на плечах кожаной куртки мелкие бисеринки воды. В глубоких лужах на подъездной дорожке видны таранящие тучное небо высотки. От мелких капель поверхность луж рябит, словно изображение старого телевизора. Разблокировав двери, Стив садится за руль. Смахивает с куртки влагу, слушая хриплый рокот мотора. Ждёт Баки и от нечего делать разглядывает дом. Стены обшарпанного здания разрисованы граффити, на стальной двери подъезда несколько наклеенных поверх друг друга плакатов. С верхнего, с призывом голосовать за мэра, улыбается Александр Пирс. Наверное, даже самый наивный простак разглядел бы в его белозубой улыбке угрозу. Из-под плаката змеятся красные обрывки какой-то афиши, и кажется, будто от торса Пирса растут осьминожьи щупальца. Стив отводит взгляд и смотрит на свои руки на руле. Капли дождя тихо стучат по крыше машины. — Что так долго? — ворчит Стив, когда дверь с пассажирской стороны открывается, и Баки плавно садится в машину. — Ну, знаешь. Искал патроны. Одевался. Распихивал ножи. Замазывал синяки под глазами. Ох. Пробку вставить забыл. Стив хмыкает и снимает машину с ручника. Поставив ногу в тяжёлом ботинке на приборную панель, Баки завязывает шнурки. В дыре на чёрных джинсах виднеется голая коленка. — Ноги убрал. Баки закатывает глаза, но ногу убирает, даже демонстративно смахивает пыль с приборной панели. Стив косится на его голые руки: никакой куртки. Только сильно укороченный топ в сетку, оставляющий полностью открытым подтянутый живот, и Стив буквально секунду тупо смотрит на его странно беззащитный пупок с поблёскивающим в нём серебряным шариком пирсинга. Баки не страдает вечной мерзлявостью: пусть на улице и нет особого холода, в таких шмотках Стив всё равно бы моментально окоченел. Баки подцепляет пальцем одну из серебристых цепочек на шее и задумчиво теребит её. Стиву приходится с большим усилием, чем обычно, отвести взгляд, чтобы сосредоточиться на дороге. Он трогается с места. — Опять рассекаешь на чужой тачке или это твоя обычная сучность проснулась? — Завали, Барнс. Набрав скорость, Стив больше не отводит взгляда от дороги, но он уверен: Баки снова закатил глаза. Центр города напоминает красное, пульсирующее неоном сердце с расходящейся от него кровеносной сетью дорог. Этот автомобиль недостаточно велик для Стива: его плечи слишком широки для узкого переднего кресла, а ногам недостаёт места даже с максимально отодвинутым сиденьем. Кажется, что руль, покрытый коричневой кожей, вот-вот треснет в больших руках. Зато он неприметен: просто очередной чёрный Форд, множество которых эритроцитами скользят по венам городских дорог. Подержанные Форды, Шевроле и Хонды — форменные элементы города; их легко можно купить за несколько сотен у любого торговца. Стив думает, царапает ли почти голую спину Баки потрескавшаяся спинка винилового сидения. Стив тормозит возле отеля «Редфилд». Название пафосное, но пятиэтажное здание из сыпящегося красного кирпича кричит о том, что не видело ремонта с момента постройки несколько десятков лет назад. — Жди тут, скоро вернусь, — кидает Баки, берясь за ручку двери. Вот ещё. Стив глушит мотор. — И пропустить всё веселье. Ага, конечно. Обстановка здесь классическая для старых отелей: тёмное дерево и обилие красного цвета. Они должны олицетворять богатство и изысканность, но со временем подчеркивают лишь ветхость и пошлость. Баки уверенно пересекает приёмную. Пол устилает затоптанный ковёр цвета припорошенного порохом гнилого томата. Администратор за стойкой только мельком смотрит на них и снова утыкается в порножурнал. Словно здесь в порядке вещей полуголые люди с оружием. На улице морось и слабый ветер, доносящий издалека чьи-то голоса, а тут душно и затхло. Воздуха ровно столько, чтобы не задохнуться. Такие же серебристые цепочки, что красуются на шее Баки, свисают с шлевок его узких штанов, и когда он взбегает по лестнице, они позвякивают, будто наручники задержанного. В длинном коридоре второго этажа только один человек. Девушка. От неё приторно пахнет слишком сладкими дешёвыми духами. Поверх короткого красного платья накинута плотно запахнутая ярко-зелёная ветровка. Девчонка ещё и руки на груди скрестила, словно боясь, что ветровка случайно оголит хоть дюйм кожи. — Алиша, запомни раз и навсегда: деньги вперёд, — говорит ей Баки вместо приветствия. — Я… прости, я забыла. — Она опускает в пол взгляд, и тени её длинных ресниц кружевным узором расписывают нежно-персиковые щёки. — Почему ты извиняешься передо мной? Это твои деньги. К делу. Где он? — Закрылся в номере. Двести третий. Баки стучит. — Отъебись! — лениво раздаётся из-за двери. Баки пожимает плечами. Делает пару шагов назад. От мощного удара ноги хлипкая фанерная дверь слетает с петель и с грохотом валится на пол номера. Мужик за дверью — низкорослый, лысеющий, с неопрятной щетиной и огромным пивным животом. — Какого… Договорить он не успевает: Баки бьёт его по лицу прикладом, и мужик с хриплым вскриком грузно валится на пол. Кровь из разбитого носа сочится сквозь его пальцы и капает на затёртый паркет. — Отдашь сам или придётся попросить? — спрашивает Баки — Отсоси, а, — хрипит мужик, слабо дёргаясь. Приподнимается на локте, и его пузо, поросшее тёмным волосом, свешивается из-под задравшейся футболки. — Дорогуша, на мой отсос тебе денег не хватит, — хмыкает Баки. — Алиша, сколько он тебе должен? — Двадцать. — Два… серьёзно? Совсем себя не ценишь? Подними расценки, мой тебе совет. — Баки снова обращается к мужику: — Гони сотню. — Да ладно, — тот умудряется издать хриплый смешок. — Её пизда не стоит сотни. Баки снова бьёт, на этот раз кулаком. Алиша вздрагивает. Стив просто смотрит. Мужчина падает лицом вниз, а когда приподнимается, на полу остаётся кровянистый отпечаток его носа и губ. Словно кто-то пролил на старое дерево вишнёвый сок. Баки щёлкает затвором. Последнее предупреждение. Собирая пузом кровь с пола, мужик неуклюже ползёт вперёд к стоящей у кровати барсетке. Вытаскивает побитый жизнью бумажник и дрожащей рукой протягивает Баки несколько мятых купюр. В его носу вздуваются и лопаются пузырьки крови, к измазанной кровью одежде прилипли пыль и мелкий сор. — Так бы сразу, — говорит Баки, выхватывает купюры, пересчитывает и снова херачит его прикладом по затылку, вбивая мордой в пол. Похоже, чисто из принципа. Иногда Стив забывает, какой же Баки на самом деле безжалостный. Мужик жалко скулит, а Баки поднимается. Перекидывает ремень автомата через плечо. — Держи, — Баки пихает Алише купюры. — Пятьдесят отдашь администратору, за дверь. Остальное твоё. У Алиши совсем юное лицо, маленький курносый нос и большие голубые глаза. Именно тот типаж, на который падки старые пердуны. Такие любят, чтобы молодые нимфы называли их «папочками» и просили себя отшлёпать. Сейчас Алиша выглядит так, будто хочет назвать папочкой Баки. Со своей внешностью и харизмой Баки мог бы очаровать любую женщину. Но его влекут лишь крупные мужики с огромными членами и достаточно большими яйцами, чтобы попытаться отшлёпать его. Ему не интересны ни женщины, ни даже женоподобные мужчины. Баки не прощается. Просто спускается вниз по лестнице. Администратор всё так же пялится в журнал, хотя точно слышал грохот сквозь тонкие панельные перекрытия. — Ко мне? — сев в машину, Баки, вскинув брови, кладёт руку Стиву на ширинку, сжимает его член через джинсы. — Или можем заскочить куда, по дороге есть неплохая кальянная. — Вообще-то мне нужно возвращаться, — неохотно говорит Стив, заводя машину. — Утром встреча с заказчиком, если не посплю хоть пару часов, от меня будет мало толку. — Ты порой такой душнила. — Так куда тебя закинуть, домой или в кальянную? — Домой, — вздыхает Баки, убирая руку. — Не хочу возвращаться под дождём, и мне слишком лень цеплять кого-то ради авто. — Нормальные люди заказывают такси, — говорит Стив, но сворачивает в сторону дома Баки. — Я скорее всего пропаду с радаров на пару дней. Машина подъезжает к подъезду. Возле дверей знакомая фигура Пьетро Максимоффа. Баки направляется прямо к нему. Стукнув по дну пачки сигарет, Пьетро слегка выбивает сигарету и протягивает Баки, предлагая закурить. Конечно, тот не отказывается. Баки вытаскивает сигарету, суёт в рот и наклоняется к Пьетро. Тот щёлкает колёсиком зажигалки. Сигарета загорается оранжевым. — Ванда дома? — Да, опять мигрень. Из-за погоды. Я решил выйти поработать, всё равно делать нечего. Стив проверяет электронную почту на телефоне. Там новое сообщение от неизвестного отправителя: просто стандартный адрес из тех, что система сама предлагает при создании аккаунта. В сообщении ни приветствия, ни прощания. Только координаты и точное время. Стив не отвечает на сообщение. Просто отправляет в корзину, а после удаляет и оттуда. — …Ладно, я пойду. Сеструхе привет, — Баки хлопает Пьетро по плечу. Смотрит на Стива, подмигивает: — Точно не хочешь подняться? Я ещё не отработал бухло. — Не беспокойся. Я не забуду, — отвечает Стив.