***
Вместо этого Гермиона замышляет план. Или пытается сделать это. Она зарисовывает карту их маленькой комнатки в меру своих ограниченных возможностей и проводит часы у окон — запоминает смену охраны и осматривает территорию. Она делала все, кроме того, чтобы покинуть эту комнату, не желая иметь дело с Пожирателями смерти поблизости, особенно с теми, кого предпочитала бы избегать. Гермиона делает маленький глоток рома, с отвращением морщит нос. Она задаётся вопросом, стоит ли это всё того: пить весь день и жить под вечной пеленой опьянения. Хотя она сомневается, что даже в пьяном виде у неё хватило бы духу терпеть таких мужчин, как Теодор Нотт и Эдриан Пьюси. — Это ужасно, — говорит ему Гермиона, возвращая бутылку. — А чего ты ожидала? Она поворачивает голову в сторону Драко и ловит его взгляд. Он выглядит удивлённым: этот незнакомый огонёк любопытства просачивается в его обычно тусклые серые глаза. Теперь её очередь пожимать плечами. — Я не знаю. Я не пью так много, как ты. Он смеётся и переводит взгляд в потолок. — Гермиона Грейнджер. В моей постели, пьёт со мной ром, — негромко произносит он, делая ещё один глоток, прежде чем снова повернуться к ней с неким намёком на улыбку. Хотя Малфой и отсел подальше, она всё ещё чувствует тяжёлый запах рома в его дыхании. Девушка хмурит брови, пытаясь понять его. — Почему ты такой? Огонёк в его глазах мгновенно потухает, и он делает глубокий вздох. — Полагаю, по той же причине, что и ты. — Нет, — она качает головой, — я тебя не узнаю. Ты сильно изменился. Она говорит это резче, чем хотелось бы, и её взгляд машинально обводит его шрам. Он сухо усмехается, проследив за взглядом Гермионы, потирает шрам на шее. — Я разозлил не тех людей, — отвечает он. — Значит, ты просто… пьёшь? — спрашивает она. Он пожимает плечами, его левый глаз слегка подёргивается от напряжения. — Все девочки любят пьяных. Драко вновь усмехается, возвращая своё внимание к потолку, слегка напевая себе под нос. Гермиона продолжает наблюдать за ним, как будто он сделал нечто, имеющее смысл. К ней вдруг приходит осознание. — Они заставили тебя пить? — недоверчиво спрашивает она. Он остаётся неподвижен, и на мгновение его маска безразличия, кажется, испаряется, когда его глаз дёргается, а губы дрожат. В конце концов он кивает и снова подносит бутылку к губам. — Это… — начинает она, пытаясь подобрать нужные слова. Ужасно… Бесчеловечно… Несправедливо. Всё это приходит ей в голову, но, похоже, ничто не отражает тот ужас, который Гермиона по-настоящему испытывает. — Хреново? Усугубляет твоё и без того шаткое положение? — предполагает Драко, снова поворачиваясь к ней лицом, и Гермиона замечает, как морщится его лоб. — По крайней мере, я цел, — бормочет он. — Почти, — вновь возвращается к своему шраму. Она собирается поспорить с ним, но мгновенно бледнеет, понимая, кого именно он имеет в виду. Она едва шепчет, озвучивая свою догадку: — Твоя мать?.. Он моргает, переводя взгляд на дверь позади неё. Неуверенно кивает, прижимая бутылку к губам. Сиси приходит и уходит каждый день, пробираясь в их комнату, чтобы почистить и сменить грязную одежду Гермионы. Гермиона пытается заговорить с ней, предложить хотя бы какую-то поддержку, но редко получает какой-либо ответ. Драко никогда не бывает в комнате, когда там Сиси, и Гермиона только сейчас задаётся вопросом, намеренно ли это. — Что произошло на самом деле? — спрашивает Гермиона, хотя и боится того, каким может быть ответ. Драко сглатывает, снова глядя ей в глаза. — Полагаю, то же, что и со всеми нами. Только она сломалась. Гермиона хмурится, прикусывая щёку изнутри, — волнуется. Он никогда не был с ней настолько откровенен. — Но что именно… Он перебивает ее на полуслове: — Ты действительно хочешь знать, Грейнджер? На мгновение его глаза загораются и она видит того же мальчишку, который издевался над ней шесть лет. Но он моргает и снова становится её апатичным мужем. — Наверное, нет, — в конце концов, признаётся она, снова протягивая руку за бутылкой. Какое-то время они молчат, передавая бутылку из рук в руки. Напряжение возрастает. — Ты знаешь, что с нами будет? — спрашивает она наконец. Он смотрит удивлённо. — Ты не знаешь? — спрашивает он, пока его глаза бегают по её лицу. Гермиона чувствует в себе тепло и прилив энергии от рома. — В прошлом году меня довольно долго держали в клетке. Кроме каких-то тривиальных сплетен о Пожирателях смерти, я ничего не знаю. Он делает глоток, но давится содержимым и закашливается. — Тогда тебе несказанно повезло. — Повезло? — Гермиона громко выплевывает, не выдерживая. — Только потому, что я… Он заставляет её замолчать одним взглядом. — Ты хочешь знать, что произойдёт? — она кивает. — Ну, Тём... Король поселил нас в поместье Малфоев, которым, конечно же, командует Тео… Она перебивает его: — Теодор Нотт? — и рефлекторно вздрагивает. Малфой выглядит удивлённым: она боится не его, а какого-то Нотта? — Тебе не нужно его бояться, он совершенно безобиден. Гермиона усмехается. — Ты шутишь? С ним что-то не так... И до меня дошли слухи… Кроме того, ты не сможешь так легко стать правой рукой Короля, не пролив достаточно крови. Он пожимает плечами. — Тео странный, всегда был таким. Есть много Пожирателей смерти, которых нужно бояться, но о нём я бы не стал беспокоиться. Она не совсем согласна, но не видит никакого смысла обсуждать эту тему в данный момент. — Итак, Нотт управляет этим местом. Что это значит? Драко закидывает руки за голову, снова уставившись в потолок. — У них здесь проходит много различного рода мероприятий. Вечеринки, балы, чего только не бывает. Ну, знаешь, хлеба и зрелищ или что там у вас, маглов, говорят? Я предполагаю, что именно поэтому мы здесь — служить в качестве развлечения. Это звучит не так уж и ужасно. Могло быть и гораздо хуже. — Неужели это так плохо? Он поворачивается к ней, глядя свысока с той надменной ухмылкой, с которой он не разлучался в Хогвартсе. — Я думаю, мы это выясним. У неё всё ещё так много вопросов, но Малфой снова напевает себе под нос смутно знакомую мелодию. — Знаешь, — наконец начинает она, — тебе следует называть меня Гермионой… Он замирает, прищурившись, глядя на неё. — Почему? — Ну, технически мы женаты. Или связаны… Я также не совсем уверена, насколько комфортно чувствую себя, занимаясь сексом раз в неделю с мужчиной, который называет меня только по фамилии, — спокойно старается разъяснить она. Он усмехается. Её претензии его ни на шутку забавляют. Эти проблемы кажутся ему настолько смешными… — Хорошо, Гермиона, — произносит он её имя, недовольно сморщив нос в конце. — Тогда зови меня Драко. — Дра-ко, — проговаривает по слогам, словно пробуя его имя на вкус. — К этому определённо нужно привыкнуть. Он странно смотрит на неё. — Ты, кажется, воспринимаешь всё это, — он жестом указывает на них двоих, — довольно спокойно… — он замолкает, постукивая пальцами по бутылке. Она делает глубокий вдох. — Я думаю, как бы ни была... отвратительна вся эта ситуация, чувствую, что, возможно, теперь смогу что-то сделать. Знаешь… Меня держали у своих ног, словно пса, но теперь, по крайней мере, я сижу за тем же столом, что и остальные. Драко смеётся, вновь закашливаясь. — Ты думаешь, это игра? Ты хочешь что-то сделать? Ты с ума сошла? Гермиона отводит взгляд. — Я понимаю, что ты сдался. Но я всё ещё думаю, что его можно остановить… Драко качает головой и тихо говорит: — Мне жаль, что ты застряла со мной, Грей… Гермиона. Девушка чувствует, как кровь приливает к её щекам, и переводит взгляд на потолок. — Это не… это не из-за тебя. Я имею в виду, не совсем, — начинает она. Он фыркает, и она продолжает: — В этой ситуации мог бы оказаться кто угодно. — Я дразнил тебя, — говорит он ей, уголок его губ приподнимается. — Согласен. Это невероятно хреново. Я был удивлён, что ты больше не сопротивлялась. Полагал, что вся эта гриффиндорская храбрость привела бы к некоторым трудностям и осложнениям. Она хочет огрызнуться на него в ответ, но он, к сожалению, прав. — Я бы так и сделала, если бы дело было только во мне, — признаётся она. Его глаза вспыхивают, как в порыве ревности. — Уизли? Ты согласилась на это ради него? Его голос звучит на удивление не сердито, а скорее растерянно. Она кивает и смотрит на свои руки. — Рон сделал бы для меня всё что угодно. Сочетаться с тобой браком? Это меньшее, что я могу сделать, если это означает, что он останется в живых. Драко сглатывает. — И ты решила, что это — то, чего он хочет? Гермиона бросает на него сердитый взгляд. — Да, я думаю, он хочет жить. Он качает головой. — Это… не то, что я имел в виду, — он делает быстрый глоток рома, — ты действительно думаешь, что он хотел бы для тебя такой жизни? Что бы он подумал, узнав, что так ты платишь за его жизнь? Гермиона вспоминает эгоистичного мальчишку Драко Малфоя, которым он был в Хогвартсе. — Откуда об этом знать тебе? С каких это пор ты беспокоишься о ком-то, кроме себя? Он открывает рот, и его взгляд на мгновение мрачнеет, прежде чем он качает головой. — Ты права. Я ничего не знаю о жертвенности. Образ Сиси, съёжившейся на полу, вспыхивает в сознании Гермионы. — Мне жаль, — шепчет она. — Просто… Рон бы сделал все ради меня. Разве я могу бездействовать, зная, что это приведёт к его смерти? Драко грустно улыбается. — Ты же знаешь, что у него нет будущего, верно? По крайней мере, ты для меня как своеобразный трофей. Последняя маглорождённая девчонка, чудом оставшаяся в живых. А я? Я — последний Малфой, и король думает, что это что-то значит. Но Уизли? — Драко качает головой и продолжает. — Нет никакого стимула, кроме как использовать его, чтобы заставить тебя подчиняться. И в какой-то момент этого может не хватить. Гермиона прикусывает нижнюю губу, качая головой. — Я не могу в это поверить. Однажды мы разорвём любые узы, которые связывают Волан-де-Морта с Великобританией, или каким-то образом сможем их перебороть. — А тем временем? Ты не против, что Уизли будет боксёрской грушей в подвалах? — он растягивает слова, будто в его голове уже вспыхнула эта картинка, что приносит ему нескончаемое удовольствие. Глаза Гермионы расширяются, и она переворачивается, чтобы встретиться с ним лицом к лицу. — Ты знаешь, что он всё ещё здесь? В подвалах? — спрашивает она. Он поджимает губы и потирает нос. — Я слышал, как Пьюси говорил об этом с кем-то из дружков. Гермиона вздрагивает от этого имени, перекатывается на спину и скрещивает руки на животе. — Да, он — не очень хороший парень, — бормочет Драко. — Что он с тобой сделал? — О, он просто любит поговорить, — отвечает Гермиона, снова уставившись в белоснежный потолок. — Большинство Пожирателей смерти, казалось, не особенно заботились о моём существовании. Думаешь, он исключение? — она качает головой. Драко тихо мычит, соглашаясь. — Как ты думаешь, с ним всё в порядке? С Роном, я имею в виду, — тихо говорит Гермиона, закрывая глаза. Драко фыркает. — Я уверен, что с ним всё в порядке. Она отворачивается от него, сворачивается калачиком, пытаясь не зацикливаться на вещах, находящихся вне её контроля. Но всё равно думает о Роне и слышит, как слова Драко эхом отдаются в её голове. «Ты действительно думаешь, что он хотел бы для тебя такой жизни? Что бы он подумал, узнав, что так ты платишь за его жизнь?»***
Драко стоит на пороге их спальни, некоторое время не решаясь войти в свою же комнату, и сжимает под рубашкой увесистую книгу. Ему не запрещали посещать библиотеку, но он совершенно уверен, что Пожиратели смерти не знают, что он может попасть туда и выйти абсолютно незамеченным. Гермиона сидит на подоконнике, её губы слегка шевелятся, как будто она считает или, возможно, что-то запоминает. Её волосы собраны в небрежный пучок, а выбившиеся пряди блестят от лучей полуденного солнца. Драко закрывает дверь, и Гермиона вздрагивает, её плечи расслабляются, как только она поворачивается и видит его. — Драко, — вежливо приветствует она, выдыхая. Им обоим всё ещё неловко, даже после того, как они согласились называть друг друга по именам, хотя он полагает, что это неизбежный шаг, когда тебя заставляют жениться на ком-то, кого ты ненавидел всю жизнь. — Гермиона, — он кивает, ответно приветствуя, и подходит к ней. Она широко раскрывает глаза, когда он приближается, отодвигается ближе к краю подоконника и внимательно наблюдает за ним. Он достаёт бутылку ликёра из-под кровати и делает глоток, прежде чем присоединиться к ней. Драко не упускает из виду, как в её глазах вспыхивает нечто, похожее на разочарование. — Вот, — он сует книгу ей в руки, садясь напротив. — Я подумал, тебе захочется что-то почитать, а не просто сидеть в четырёх стенах. Он избегает её взгляда, вместо этого уставившись на свои порванные носки и торчащие оттуда пальцы ног. — Спасибо, — шепчет она. Он слегка отодвигается, наблюдая, как Гермиона осторожно проходится по корешку и осматривает обложку. Она улыбается, и тихий вздох срывается с её губ, когда девушка читает название, проводя пальцем по жирным буквам. — Одиссея, — бормочет она, её глаза бегают по первой странице. Гермиона резко поднимает на него пронизывающий насквозь взгляд, и ему становится не по себе. — Почему ты дал её мне? Малфой делает ещё глоток огневиски и пожимает плечами. Он не уверен, почему это сделал, знает только то, что бродил по коридорам и подумал, что Гермионе, вероятно, хотелось бы чем-нибудь заняться. — Просто подумал, что тебе может быть скучно, — говорит он ей. — Что ж, ещё раз спасибо, — она словно начинает светиться от обыкновенной книги. Мягкие золотые крапинки танцуют в её глазах, такими Драко их никогда не видел. Что-то тёплое разливается у него в животе, когда Малфой понимает, что именно он вызвал такую реакцию. — Ты кажешься трезвым, — отмечает она непринуждённым тоном, но он может уловить скрытое осуждение. Он поднимает бутылку. — Не планирую задерживаться в таком состоянии надолго. Она хмурится, но не расспрашивает дальше, вместо этого задавая другой вопрос: — Ты что-нибудь узнал? На своей прогулке или чем ты там занимаешься? Он обращает вопрос против неё. — Знаешь, — Драко делает очередной глоток, — мы не заперты в этой комнате. Ты можешь прогуляться по крылу, провести свое собственное «расследование» или чем ты там занимаешься. Гермиона закусывает нижнюю губу. — Я могу полагать, что Эдриан Пьюси всё ещё следит за нами? — спрашивает она. Драко кивает. — Да, он где-то рядом. — Тогда мне и здесь хорошо. С моей книгой, — она поднимает «Одиссею», одаривая его полуулыбкой. — Итак, есть что-нибудь новенькое? Он сглатывает, не особо стремясь ответить. — Ничего действительно важного. Но Гермиону не проведёшь, и она хмурит брови. — Тогда что-то неважное, Драко? Гермиона медленно произносит его имя, и перед его мысленным взором всплывает воспоминание о том, как его собственная мать разговаривала с ним таким образом, наморщив лоб и уперев руки в бока, осуждая за разбитую вазу. Драко закрывает глаза и делает большой глоток, желая, чтобы туман рассеялся. — Это касается Уизли, — наконец говорит он ей. Остатки её улыбки исчезают, и она наклоняется вперёд, ближе к нему. — Рон? Что такое? Что-то случилось? Её дыхание учащается, глаза бегают по его лицу. Драко чувствует себя каким-то незащищённым под её пристальным взглядом. — Я просто… — ему нужно ещё огневиски, и он прижимает бутылку к губам. — Он беспокоится о тебе. Драко не знает, почему собственное сердце так колотится, но он подавляет желание утешить её. — Беспокоится обо мне? — бормочет она. — Что он делает? Она выглядит потерянной, напуганной, и Драко жалеет, что не держал свой грёбаный рот на замке. — Только лишь продолжает спрашивать о тебе, и… ну, они не говорят и не делают ничего хорошего в ответ, — объясняет он. Разумеется, под «ними» он подразумевает приспешников Короля. Гермиона смаргивает слёзы, глядя на книгу, лежащую у неё на коленях, её большой палец поглаживает обложку. Она хмурит брови, глядя на него широко раскрытыми глазами. — Ты можешь отвести меня к нему? — спрашивает она. Он смеётся, поспешно прикрывая рот, чтобы виски ненароком не выплеснулось наружу. — Ты хочешь спуститься в подвалы? Я предполагал, что ты провела там достаточно времени. Она качает головой и раздувает ноздри. — Не умничай. Я просто хочу его увидеть. Драко смеряет её пристальным взглядом, хотя комната слегка закружилась, когда алкоголь начал действовать. — Если нас выпускают из комнаты, это не значит, что пустят в подвал. Не будь идиоткой. Она сердито сжимает свою новую книгу в потных от страха ладонях. — Тогда откуда у тебя это? — спрашивает Гермиона, указывая на предмет в своих руках. Он чувствует, как краснота расползается по его шее. — Было неподалёку. — Да что ты? В самом деле? — её брови приподняты, а во взгляде мелькает знакомый огонёк. — Даже Пожиратели смерти не настолько варвары, чтобы оставить первое издание «Одиссеи» Фицджеральда просто валяться без дела. Я уверена, что это будет храниться в библиотеке поместья, в надёжном месте. И хотя я, возможно, не всё знаю о Малфой-Мэноре, я совершенно уверена, что библиотека расположена в Западном крыле, а не в Восточном. На мгновение Драко представляет её в Хогвартсе, сидящей впереди класса с высоко поднятой рукой. Он часто моргает, чтобы избавиться от пелены перед глазами, прищуривая глаза. — Серьёзно, Грейндж… Гермиона? Я изо всех сил старался принести тебе эту книгу, а теперь ты используешь это против меня? Драко делает ещё глоток и театрально прижимает ладонь к сердцу. Она фыркает, её плечи поникли, но взгляд не сходит с него, пока она приближается. Её колено всего в нескольких дюймах от его, а руки вцепились в подоконник. Она так близко, что дыхание касается его подбородка, аромат мяты и ванили заполняет его лёгкие. — Пожалуйста, — её голос дрожит, от былой уверенности не осталось и следа. На мгновение он задаётся вопросом, не разыгрывает ли она его, но единственная слеза, бегущая по её щеке, убеждает в обратном. — Я просто… он — всё, что у меня осталось. Драко хочет просто пить и наслаждаться той ограниченной свободой, которая у него есть. У него нет причин заботиться о Гермионе Грейнджер, но нечто в выражении её лица, в том, как дрожат её губы, притягивает его. Драко качает головой и встаёт, делая глоток. Именно поэтому он избегает женщины, которая когда-то была его матерью: во всём этом нет никакого смысла. — Это уже не важно. Что хорошего в том, чтобы увидеть его? Ты просто дашь ему ложную надежду. Я же сказал тебе: с ним покончено. Она вытирает слёзы, глядя на него снизу вверх. — Дело в том, что я хотела бы увидеть своего друга. — Твоего друга? — спрашивает Драко, наклонив голову. Она моргает и закусывает нижнюю губу. — Да. Он — единственный человек, который у меня остался, — повторяет она. Драко хотелось бы не сопереживать, но ему всё же не плевать, и образ Гарри Поттера, мёртвого, на территории Хогвартса, вспыхивает в его сознании. — Ты действительно думаешь, что это поможет? Встреча с ним, — тихо спрашивает он. Её лицо расслабляется, и уголки губ слегка приподнимаются. — Это просто заставило бы меня чувствовать себя лучше: увидеть его, узнать, что он здесь. Живой. Он задумывается лишь на мгновение, прежде чем вернуться к своему напитку и покачать головой. — Нет. Это слишком опасно. Если нас поймают… Она прерывает его. — Ты шнырял здесь всю последнюю неделю. Я уверена, что ты справишься. Малфой выдыхает. — С чего бы мне это делать? Его слова не звучат убедительно, но он считает необходимым донести это до её упрямого сознания. Она выглядит на мгновение озадаченной, прежде чем её взгляд возвращается к книге, и она слегка улыбается. Гермиона встаёт, держа книгу так, чтобы он мог её увидеть. — Ты подарил мне «Одиссею», — говорит она. Он пожимает плечами. — И что? Драко игнорирует блеск в её глазах и подергивание губ. — То, — она растягивает слово, её тон насмешливый. — Ты читал её, так ведь? Он скрипит зубами. — Да. Она ухмыляется. — Ты дал мне книгу о человеке, который преодолевает все препятствия, чтобы вернуться домой. История о настойчивости и о вере во что-то, даже когда для этого нет рациональных причин. Ты хочешь сказать, что это было случайное совпадение? Он теряет дар речи — его челюсть отвисает, а сердцебиение учащается. Тем утром Малфой просто проходил мимо библиотеки и подумал, что было бы неплохо принести ей книгу. Он увидел «Одиссею», стоящую у витрины, и бездумно схватил ее. — Это было случайное совпадение, — он громко сглатывает. Она качает головой и встаёт, сокращая расстояние между ними. — Я так не думаю, — шепчет она. Он стесняется своего ужасного шрама, изуродованного заклинаниями носа, но она смотрит ему лишь в глаза. — Что? — спрашивает Драко, и голос звучит на тон выше, чем хотелось бы. — Я не думаю, что ты настолько сломлен и потерян, насколько кажешься. Мне кажется, ты сделал то, что должен был, чтобы выжить, но какая-то часть тебя всё ещё борется, — выдыхает она. Малфой фыркает. — Я просто пьяница. Но он чувствует, как решимость ускользает, завидев огонёк в её глазах. — Я в это не верю, — медленно произносит она. Пряди её волос каким-то образом выпали из пучка и беспорядочно торчали. Её глаза следят за ним, пробегая по его лицу, как будто она ищет что-то, чего там нет. Словно думает, что, если присмотрится достаточно пристально, то увидит больше, чем просто пьяницу. И на мгновение Драко хочется, чтобы она была права. Он хочет быть тем человеком, которого она видит. — Ладно, — выдавливает он. Она широко улыбается и горячо благодарит его, сжимая эту чёртову книгу как спасательный круг среди этого моря дерьма. Он лежит на кровати со своим виски, оставив её у окна, пытаясь выбросить все мысли из головы, но слышит, как она тихо шепчет: «Даже горести могут казаться радостью для того, кто много страдал и пережил».***
Драко проводит её в подвал спустя два дня. — Где мы сейчас? — шепчет Гермиона, когда он ведёт их по потайному проходу. — В коридорах для прислуги. Когда-то давным-давно его использовали слуги-люди, чтобы они могли заниматься уборкой, при этом не попадая на глаза хозяевам, — объясняет он, убирая с дороги паутину, пока они спускаются по тёмной узкой лестнице. — Это довольно жутко, не так ли? Шаткая лестница, ведущая в подвал? — бормочет она у него за спиной. Он поворачивается, замечая её напряжение и то, как она вцепилась в перила. Он останавливается, и она замирает, широко раскрыв глаза. — Ты хочешь вернуться назад? — спрашивает Драко. Гермиона расправляет плечи. — Нет, с чего ты это взял? — Ты, кажется, паникуешь, — предполагает он. — Это не так. — Ты вот-вот сломаешь многовековые перила своей хваткой, а ещё ты всё время что-то бормочешь, — констатирует он. Она отпускает перила, её пальцы слегка дрожат. — Мне страшно, — признаётся Гермиона шёпотом, глядя вниз на лестничную площадку. Малфой делает глубокий вдох, жалея, что не прихватил с собой чего-нибудь покрепче. Он уже чувствует, как разум начинает проясняться, а он ненавидит это. — Ты не обязана этого делать. Он не узнает, если ты просто вернёшься… Она качает головой. — Он по-настоящему страдает. Я не могу просто избегать его, потому что мне страшно. Кто я после этого? — Ты — человек, Гермиона, — говорит он, едва прищурив глаза. — Нет ничего постыдного в том, чтобы бояться и не быть способным спасти мир… — И что же ты предлагаешь, Малфой? — шипит она. — Мы просто сядем в своей комнате и будет жать, когда нас кликнут, позволив Рону просто гнить за решеткой? Её рука возвращается к перилам, костяшки пальцев белеют. Он закатывает глаза. — Перестань быть такой… — Драко прижимает пальцы к вискам, — чёртовой гриффиндорской задницей из-за этого. Я просто пытаюсь сказать, что это нормально — не всегда быть храброй. Время от времени стоит позаботиться и о себе. Её губы поджаты, но она кивает. — Мне не нравится чувствовать, что я ничего не могу сделать, — выдавливает девушка в конце концов. Часть его хочет поспорить, объяснить, почему они бессильны. Он хочет посмотреть на то, как она будет бороться, даже если против него самого. — Так что ты хочешь сделать? — спокойно спрашивает он. Она делает глубокий вдох и указывает вниз, на нисходящую лестницу. — Пойдём к нему. Им повезло: когда они добираются до лестничной клетки, Пожирателей смерти в поле зрения нет. Тем не менее, Гермиона напряжена: её взгляд мечется по комнате, она изо всех сил старается успокоиться. — Это место тебе знакомо? — спрашивает Драко. Она кивает. — Да, — её голос обрывается, не в силах бороться с воспоминаниями и плавающими картинками перед глазами. — Ты знаешь, где он? Драко указывает направо. — Я полагаю, что здесь. Он идёт первым, но она резко хватает его за локоть, останавливая. — А как насчёт Пожирателей смерти? — тихо шепчет Гермиона. Он смотрит на её руку: пальцы впиваются в его кожу, вцепившись в него, как в перила мгновением ранее. — Они всегда тут находились, когда ты была здесь? — тихо спрашивает он, глядя на неё снизу вверх. Она сглатывает и качает головой. — Вот именно. Пьюси и остальные будут наведываться, но по большей части никто не хочет проводить в этой дыре больше времени, чем необходимо, — объясняет он. Она кивает, один за другим убирая пальцы с его руки. Они доходят до конца коридора и обнаруживают Уизли, свернувшегося в дальнем углу тёмной, грязной камеры. Гермиона подбегает к решётке, громко выдыхая, её плечи расслабляются. — Рон, — говорит она, и её голос эхом разносится по всему коридору. Цепляется за прутья клетки, телом прижимаясь к металлу. Драко стоит у дальней стены, скрестив руки на груди. — Миона? — Уизли тихо стонет, медленно поднимаясь. На это больно смотреть: ему требуется три попытки, чтобы встать, как будто его так долго держали неподвижным, что он забыл, как это делается. Но он, спотыкаясь, пробирается к ней, его грязные руки обхватывают её. Он выглядит ужасно: лицо покрыто засохшей кровью и синяками. Он придерживает одну ногу, другая обездвижено свисает. Но он смотрит на Гермиону так, что Драко очень сложно точно определить, что именно таит этот взгляд. Малфой сглатывает ком в глубине горла. — Что ты здесь делаешь? — спрашивает Уизли. Гермиона просовывает руки сквозь решётку, прижимая кончики пальцев к лицу Рона, запускает пальцы в его волосы. — Я должна была прийти к тебе, — шепчет она. Драко не хочет смотреть на это, но силой старается отвести взгляд. — Ты в порядке? — Уизли удаётся легко ущипнуть её щеку, проводя по её лицу большим пальцем. Она закрывает глаза и прислоняется к его руке. — Да. У меня всё не так уж страшно. Я просто беспокоюсь о тебе. Уизли качает головой и сглатывает. — Не беспокойся обо мне, я в норме. Гермиона старается не разрыдаться на месте. — Как ты можешь так говорить? Посмотри, что они с тобой сделали! Её взгляд скользнул по нему, задержавшись на покалеченной ноге. Уизли слегка улыбается. — Все нормально, пока я знаю, что ты в безопасности, — мягко говорит он. Гермиона делает глубокий вдох. — Не говори так. Это несправедливо. Им как-то удаётся прижаться лбами между холодными металлическими прутьями. — Я слышал о том, что произошло. С Малфоем и связью. Его тон ровный, но Драко слышит просачивающиеся нотки гнева. Гермиона держит Уизли за шею, её большие пальцы касаются его подбородка. — Я в порядке, — повторяет она. — Он не так уж и плох. Уизли смеётся. — Малфой не так уж и плох? — недоверчиво спрашивает он. Она кивает в сторону Драко, и лицо Уизли сразу напрягается. Гермиона замечает это и оправдывает его. — Он — тот, кто помог мне спуститься сюда. Ему было так же плохо, как и нам. Возможно, хуже. Уизли ничего не говорит, просто прищуривается и натянуто кивает Драко, прежде чем вернуть своё внимание к Гермионе. — Мне так жаль, Гермиона, — проговаривает Уизли так тихо, что Драко едва слышит его. Он расслабляется, его пальцы теперь зарываются в волосы Гермионы, его нос в дюйме от ее дыхания. — Как и мне, Рон, — выдыхает она. Ей удаётся притянуть его к себе, наклоняя лицо, чтобы прижаться губами к его губам через решетку. Руки Уизли обвивают её талию, он цепляется за неё изо всех сил, притягивая всё ближе к себе. Драко сглатывает: у него пересыхает во рту при виде их, звуках дыхания и поцелуев. Он втягивает воздух и поворачивается лицом к стене, пытаясь унять своё бешеное сердцебиение. — Я скоро вернусь, — обещает Гермиона Уизли.***
Когда они, наконец, возвращаются в свою комнату, Драко хватает бутылку виски и спрашивает её: — Оно того стоило? Он делает большой глоток, на мгновение закрывая глаза, наслаждаясь жжением в горле. Она молчит, медленно подходит к креслу у окна, где достает «Одиссею» из укромного уголка. — На все сто, — просто говорит она, пытаясь улыбнуться. — Спасибо. Гермиона откладывает книгу и подходит к нему, останавливаясь всего в нескольких дюймах от него. Так близко. Драко помнит, как она целовала Уизли, как они хватались друг за друга. Теперь, стоя в нескольких дюймах от него, Гермиона смотрит на Драко, приподнимается на цыпочки и легко целует его в щёку, её губы касаются линии шрама. Он задерживает дыхание, пока она отходит, садится и листает книгу. Малфой делает глоток и изо всех сил старается не обращать внимания на жар, исходящий от того места, где её губы прикоснулись к нему.