***
В тот вечер их приводят в главный столовый зал поместья. Гермиона замечает, как глаза Драко на мгновение расширяются при виде портрета на стене, когда он садится. На ней изображён Волан-де-Морт, победоносно стоящий на территории Хогвартса, хотя, судя по обрамляющим обрывкам обоев, она предполагает, что предыдущий был снесён, чтобы освободить место. На столе стоит горячее жаркое, и она изо всех сил старается не наслаждаться запахом свежего мяса и жареных овощей: даже на наземных этажах поместья от них обычно остаются одни объедки. Но проявлять интерес или волнение по поводу предстоящего ужина означало бы в чём-то уступить, и девушка решает не оставаться в долгу перед Ноттом ещё больше, чем на данный момент. — Большое спасибо вам обоим за то, что пришли. — Входя, Тео вытирает руки о тёмно-красную мантию, и Гермиона на мгновение задумывается, не носит ли он красное, чтобы скрыть кровопролитие, за которое он, несомненно, несёт ответственность. Она не отвечает, но Малфой ворчит, хватая бутылку скотча с середины стола и наполняя свой стакан. Нотт громко смеётся. — Полегче с этим, Драко. Я не хочу, чтобы ты напился в стельку из-за того, что мы планируем обсудить. Слова эхом отдаются в её голове. «Что мы планируем обсудить». Сердце бешено колотится, и Гермиона еле выдавливает: — И что именно? Нотт откусывает кусок от своей порции и машет рукой, призывая их сделать то же самое. Это неловко: они втроём сидят посреди слишком большого обеденного стола. Она пытается представить Драко, находившегося здесь в детстве, и поворачивается, замечая, как он пренебрегает едой, продолжая наполнять свой стакан, игнорируя просьбу Нотта. Винить его не в чем. Тео причмокивает губами и, наконец, отвечает: — Я хотел бы знать, чего хочешь ты. Гермиона борется с желанием бросить недоверчивый взгляд в сторону Драко, хоть и ощущает, как тот напрягается рядом с ней. — Чего мы желаем? — медленно повторяет она, сохраняя ровный тон, её мысли кружат над совершенно неожиданным вопросом. — Да. Чего же ты хочешь? Я считаю, что у нас троих есть общая цель, — объясняет Нотт, приподняв брови, ожидая какого-то ответа. Единственное, чего желает Гермиона, — чтобы это место сгорело дотла. — И какая же? — спрашивает она. Тео фыркает и качает головой. — Смерть Волан-де-Морта, конечно, — произносит и откусывает ещё овощей, как будто ничего важного и не сказал. Вилка Гермионы стучит по тарелке, и на этот раз девушка поворачивается к Драко, ловя взглядом то, как по его подбородку стекает струйка виски, а рот приоткрывается. Полное богохульство. Это также совершенно бессмысленно: почему Тео Нотт, который, судя по всему, процветал под властью Волан-де-Морта, вдруг захотел уничтожить его? — Почему? — нервно спрашивает девушка. — Зачем тебе его уничтожать? — Из-за связи, которую он установил над Великобританией, — начинает Тео. Она смутно помнит, как Волан-де-Морт связал Великобританию. Хотя, не зная подробностей, понимает, что он связал воедино всю магию в Британии, позволяя себе эффективно осуществлять контроль над волшебниками по своему желанию и решать, можно ли покидать остров или прибывать. А ещё это сводило его с ума, по крайней мере, так считает Гермиона. Хотя можно было предположить, что это лишь усугубило его пресловутую паранойю. — Неправильно, что каждый наш шаг должен быть одобрен им, — Тео продолжает рассказ. — Он говорит о свободе от Министерства и возможности использовать магию по своему желанию, но это абсолютно не так. — Покачав головой, он с сожалением вздыхает. Девушка запихивает в рот кусочек мяса, медленно пережёвывая, чтобы дать себе время обдумать это странное признание, не выплеснуть свои опасения. Рядом с ней Драко молчит, если не считать его тяжёлого дыхания. — Ты мне не веришь? — рявкает Нотт, его отрывистый смех звенит во всем зале. Малфой, словно просыпаясь, бормочет: — Какое это имеет значение? — Она осознаёт его правоту. Даже если Тео говорит искренне, Драко и Гермиона практически ничего не могут сделать. — И почему именно сейчас? Тео аккуратно кладёт столовое серебро на тарелку. — Мне потребовалось очень много времени, чтобы найти способ… — он делает паузу и посылает Гермионе полуулыбку, — обойти связь. Девушка открывает рот, не в силах удержаться от удивления. — Ты разорвал связь? — спрашивает она. Он вздыхает и качает головой. — Не совсем. Но я нашёл способ не допустить связующую магию в эту комнату. Гермиона слегка кивает, неохотно впечатлённая, предполагая, что Нотт говорит правду и это не какая-то тщательно продуманная уловка. — Другой вопрос. Что мы можем с этим делать? — щебечет девушка и бессознательно тянется к руке Драко, облегчённо вздыхая, когда он переплетает свои пальцы с её. — У вас был план — у тебя, Поттера и Уизли, — Нотт обращается непосредственно к ней. — Разве нет? Ты знаешь, как остановить Волан-де-Морта? Гермиона изо всех сил сжимает руку Драко, отодвигая воспоминание о том, как безжизненное тело Гарри выволокли из Запретного леса, и последующем за этим хаосе. У них имелся план уничтожить крестражи и свергнуть Волан-де-Морта, но в одно мгновение всё полетело к чертям. — Если план и был, очевидно, он бы не сработал, — нараспев отвечает она. Тео ёрзает, машинально поглаживает скатерть. — Я был там. Видел, как Поттер столкнулся лицом к лицу с Волан-де-Мортом. Тёмный Лорд убил его, а потом каким-то образом он вернулся к жизни. Девушка сжимает зубы, не в силах остановить несколько слезинок, скатывающихся по щекам. — Волан-де-Морт, безусловно, понял это и вновь убил его. В первый раз не получилось. Но это заставляет меня думать, что у вас троих был хороший план. Так скажи мне, как нам убить его? — Тео опирается на предплечья, в его глазах появляется уже знакомое тревожное выражение. Она всё ещё не верит, хотя не может представить, зачем ему лгать об этом. Ей так неуютно под его пристальным взглядом, когда нужно дышать одним воздухом с этим человеком, и больше ничего не хочется, кроме как вырваться с криками о том, что он понятия не имеет, о чём говорит, что она никогда ему не поможет. Подёргивание за руку напоминает, что она не одна. Не в этот раз. — Если ты поможешь мне, этот мир станет лучше для тебя, Гермиона. — От того, как Тео произносит её имя, мурашки бегут по коже. — Я позабочусь о том, чтобы так было лучше для тебя. Для вас обоих. — Его последние слова произнесены поспешно, почти как запоздалая мысль. Несмотря на страх, переполняющий её не только перед Тео, но и перед Волан-де-Мортом и всей этой грёбаной игрой, тихий голос из глубины сознания советует прислушаться. Это то, о чём девушка размышляла не так давно, когда её вытащили из подвала: возможность сыграть в игру. «Но если бы ты только знал, в глубине души, какой боли суждено наполнить твою чашу прежде, чем ты достигнешь берега». Она думает о книге, лежащей на кресле у окна, и не может решить, является ли Тео сиреной, ищущей её гибели, или дорогой домой. Обдумывает его объяснение, что Волан-де-Морт просто забрал власть, не предоставив Пожирателям смерти того, что обещал. «По крайней мере, он не претендует на перебежчика по «моральным» соображениям», — сардонически думает она. Это логично, за исключением… — Но что будет с тобой? — спрашивает Гермиона, вздёрнув подбородок. — Гипотетически, как только ты уничтожишь Короля, разве тебя не посадят в тюрьму? Или ещё хуже? У тебя всё равно не будет той «мощи», которую тебе обещали. Гермиона игнорирует устремлённый на неё взгляд Драко, сосредоточившись на Нотте, каким бы отталкивающим тот ни был. Он смеётся, и всё это начинает казаться издёвкой. — Не думаю. В конце концов, я буду человеком, который спасёт всю волшебную Британию. Может, и не будет той обещанной нам власти, но у меня, по крайней мере, будет немного свободы. Тео не ошибается, признаётся она себе и может представить, как он рассказывает ужасную историю о том, что сделал то, что должен был, чтобы выжить, выжидая своего часа. В его объяснении есть определённая логика, хотя Гермиона уверена, что чего-то не хватает. Но, даже если это чистая правда, она понимает, что какая-то её часть не хочет спасать мир, если это означает, что Тео Нотт не сгорит. — Разве я не показал тебе, что на твоей стороне? Я выпустил твоего друга Уизли из подвала, не так ли? — Улыбка Нотта выражает насмешку, и девушка изо всех сил старается сохранять спокойствие, не позволить себе сжаться. — Так вот почему ты это сделал? Чтобы иметь власть надо мной? — выпаливает она, и голос звучит гораздо увереннее, чем её внутреннее ощущение. — Я сделал это для того, чтобы доказать, что нахожусь на твоей стороне, — он произносит, сверкая глазами от гнева. Девушка перечисляет в уме их взаимодействия: он домогался до неё и пренебрёг Драко, но позволил выпустить Рона. Она может объяснить его поведение по отношению к ней: Нотт властолюбивый запутавшийся человек, который верит, что любая женщина счастлива быть с ним, но его обращение с Драко заставляет задуматься. Гермиона понимает, что, даже если они в каком-то смысле на одной стороне, ему нельзя доверять. — Я не буду тебе помогать, — тихо говорит она, качая головой. — Не будешь? — Улыбка Тео исчезает, он скрежещет зубами. — Я собираюсь положить конец правлению Волан-де-Морта. Я просил твоей помощи, но, если вы не хотите, найдётся кто-то другой, кто сможет мне помочь. Кто-то, кто знает то, о чём знаешь ты, кто-то, кого ты окружила заботой. Кто-то, доступный Волан-де-Морту… — замолкает, сверкнув зловещей улыбкой. Её грудь сжимается от скрытой угрозы Рону. Малфой пытается вырвать свою руку, но Гермиона не отпускает, впиваясь пальцами в его ладонь. Она замечает блеск в глазах Тео, намёк на то, что этого человека, скорее всего, совесть не остановит. Она чувствует Драко рядом с собой, слышит, как в её голове прокручиваются его слова, сказанные несколько недель назад о том, что Рон не хотел бы, чтобы она жертвовала собой ради него. Но это не одно и то же. — Чего ты хочешь? — цедит она сквозь стиснутые зубы. — Всего лишь информацию. Я хочу знать, каким был ваш план. Как ты собиралась уничтожить того, кого невозможно убить, — отвечает он, невинно поднимая руки. Гермиона понимает, что могла бы рассказать ему о крестражах: сейчас это кажется не представляющим угрозы. — Я… — начинает она и замолкает: сердце бешено бьётся. Случайно взглянув на Драко, ловит его почти умоляющий взгляд, который не может истолковать. В животе при этом что-то сжимается, и она теряется, стоит ли доверять тому, что говорит Нотт. Однако внутренний голос спрашивает, что плохого может случиться, если «помочь» ему. «Непредвиденные побочные эффекты», — напоминает себе девушка. — Гермиона, — нетерпеливо говорит Тео. — Что же это? Другая мысль тут же приходит в голову. — Почему бы тебе просто не выкрасть это у меня, прочитать мои мысли? — спрашивает она. Он неловко ёрзает и пристально смотрит на неё. — Связь. Даже если мы обошли её, он всё равно потенциально может узнать, что я делал. Гермиона ёжится, пытаясь понять смысл. — И тогда он захочет знать почему? — предполагает она и содрогается, когда Тео ухмыляется. — Вот именно. Сто очков Гриффиндору, — говорит он, как будто это игра. Хотя во многом так и есть. Выбора нет: она подавлена ужасающим образом Тео, возвышающегося над Роном с палочкой у его горла, и душераздирающего крика, когда Драко пытается её оттащить. — Хорошо, — соглашается Гермиона. — Я скажу тебе то, что ты хочешь знать. Она бледнеет после его торжествующей ухмылки и мысленно задаётся вопросом, не ошиблась ли в этом решении. Но, по крайней мере, наконец-то настал и её ход.***
Несколько дней спустя Тео неожиданно врывается в их комнату. Драко замечает, как Гермиона украдкой прячет «Одиссею» под плед на подоконнике, пока лениво поворачивается, чтобы посмотреть на человека в красном. Его бывший грёбаный лучший друг. — Вас вызвали, — спокойно говорит Нотт. — В Хогвартс. Желчь подступает к горлу Драко от одного слова. — Король? — уточняет он. Тео кивает, его взгляд перемещается на Гермиону. — Он попросил вас двоих и Уизли. Он заинтересован в твоих… успехах. — Гость поворачивается к Гермионе, его рот слегка приоткрывается, глаза медленно изучают девушку. — Хорошо, — коротко отвечает Драко, хотя ему хочется врезать или, по крайней мере, попросить не пялиться на его грёбаную жену. Любая оставшаяся надежда, за которую он цеплялся, что лучший друг всё ещё был тем парнем, была растоптана за их ужином, но видеть его до сих пор больно. Губы Нотта плотно сжимаются, и он поворачивается обратно к Малфою. — Прямо сейчас, — выпаливает Тео. Драко и Гермиона обмениваются растерянными взглядами, прежде чем последовать за Ноттом в гостиную, где Пьюси тащит за собой Уизли. — К чему такая спешка? — спрашивает Гермиона, высоко подняв подбородок. Малфой заставляет себя не закатывать глаза. — Нас только что вызвали, — говорит Нотт, свирепо смотря на неё. Драко оценивает своё жалкое подобие одежды и не может решить, его больше забавляет или пугает мысль о том, что Волан… Король увидит его в лохмотьях. Следует размытость от перемещения с помощью портключа и ощущение грубых рук на его запястьях, которые в конечном итоге толкают в комнату, что, по его мнению, является Большим залом Хогвартса. Его возвращает в настоящее знакомая протяжная речь самого обезумевшего Короля. — Так приятно видеть тебя, Драко. — Его тон насмешливый, и Малфоя смущает то, как рука дрожит от страха при виде него. Гермиона стоит рядом — вечное бесстрашие проявляется при малейшем взгляде в её сторону. Он не может решить, храбрая она или глупая, но предполагает, что в этом мире эти два качества — одно и то же. Уизли нигде не видно, и Драко задаётся вопросом, о чём в этот момент думает Гермиона. Беспокоится ли она за себя? А за него? И какого хрена они вообще здесь делают? Волан-де-Морт обращает своё внимание на Нотта и Пьюси, оставляя Драко в покое. Волшебным образом появляются какие-то безвкусные блюда и напитки, и на мгновение Малфой вспоминает то время, когда он сидел за столом Слизерина, ел сладости и издевался над своими одноклассниками, смеялся и был неприкасаемым. Зал выглядит таким же: всё те же четыре длинных стола и магически освещённый потолок, но холодная тишина и атмосфера тёмной магии совершенно чужды. Король сделал всё по-своему. Напиток ужасен, но ему всё равно: Драко отчаянно нужно что-нибудь, чтобы унять дрожь в руках. Он не помнит, чтобы было так: во все те случаи, когда его просили развлекать в прошлом, заставляли сидеть и издевались над ним на радость других. Но опять же, всё это было до неё. — Итак, Драко, — доносится ровный голос Волан-де-Морта с его места во главе стола. Он выглядит ужасно: цвет его лица почему-то бледнее, чем обычно, а корона почти свалилась с головы. — Как проходит супружеская жизнь? — Отлично, — произносит он сквозь скрежет зубов, чуть ли не давясь своим напитком. Эдриан, грёбаный, Пьюси хихикает с другого конца стола, посылая ему насмешливую ухмылку. Волан… Король складывает руки вместе. — И ты всё ещё жив. Как замечательно! Кто бы мог подумать — Малфой и грязнокровка, — издевается он, в его покрасневших глазах появляется хищный блеск. Руки сжимают грязную скатерть, Драко сглатывает, отводя глаза от безумного Короля. Пьюси продолжает злобно смеяться. Он, похоже, пьян — хохочет и хлопает рукой по столу. Гермиона рядом с Малфоем напрягается — её рука сжимает вилку так сильно, что костяшки пальцев белеют. — Тут есть что-то смешное, Эдриан? — спрашивает Волан-де-Морт и поворачивается к Пьюси, явно раздражённый. На мгновение Драко задумывается об отсутствии формальности в обращении, но затем Пьюси заговаривает. — Она трахается с предателем крови, — невнятно произносит тот. В комнате становится чертовски тихо. Глаза Волан-де-Морта вспыхивают от гнева, и он щёлкает пальцами, приказывая какому-то Пожирателю смерти, одетому в чёрное, что-то сделать, прежде чем в ярости повернуться к Тео. — Ты позволил этому… разврату… случиться под твоей крышей? Малфой слышит, как учащается дыхание Гермионы, прежде чем она тянется к нему. Часть его хочет оттолкнуть, бросить на неё обвиняющий взгляд, но не делает этого. Этот слой напускной храбрости исчез — её глаза слезятся, губы дрожат. Волан-де-Морт выглядит разгневанным, хотя в данный момент его ярость, кажется, сосредоточена на Нотте, который краснеет с каждой минутой. Дверь с грохотом распахивается, и Уизли бесцеремонно вталкивают в Большой зал, где он бесформенной грудой падает на каменный пол. — Встать! — рявкает на него Король, как будто Уизли сделал сознательный выбор лечь. Гермиона шепчет рядом с Драко едва слышное «Нет». — Ш-ш-ш, — бормочет Малфой, сжимая её руку, но не может отвернуться от представшего перед ним зрелища. — Я позволил тебе жить. — Король расхаживает перед пленником, которому удалось встать, хотя и выглядит он на грани обморока. Глаза Уизли вспыхивают от взгляда на Гермиону, а когда возвращаются к Волан-де-Морту, то в них видно чёртово смирение. Как будто этот человек готов отдать свою жизнь за грёбаный трах. Драко задаётся вопросом, стал бы он вести себя по-другому. — Тебе есть что сказать в своё оправдание? Какие-нибудь аргументы в защиту? — Волан-де-Морт изящно держит свою палочку, кончик которой парит в нескольких дюймах от носа Уизли. — Нет, — бормочет тот. То, как он пытается расправить плечи перед безумцем в знак неповиновения, выглядит так, будто хочет смерти. Король лениво произносит Круцио, и, прежде чем Драко успевает даже съёжиться, Гермиона отталкивается от него и встаёт. — Нет! — кричит она. Малфой застывает, его взгляд мечется между корчащимся на полу Уизли и паникующей Гермионой. — Пожалуйста, хватит! — кричит девушка, наконец привлекая внимание мучителя, и, даже не взглянув на Драко, бросается к ним. Он хочет сесть и осушить стакан, спрятать голову в песок и позволить Королю вершить своё наказание так, как тот сочтёт нужным. Но, чёрт возьми, не может: крики и тугой узел в животе заставляют поднять глаза. Эдриан Пьюси удерживает её, заламывает руки за спину и что-то шепчет на ухо. Уизли бьётся в конвульсиях на земле, а Волан-де-Морт, блядь, хихикает над ним. Драко требуется мгновение, чтобы осознать, что он уже стоит и ноги сами несут его к ней. Малфой чувствует себя преданным собственным телом, этой непрекращающейся потребностью, чёрт возьми, помочь ей. Приближаясь к ним и Королю, понятия не имеет, какого хрена будет делать. — Я сохранил ему жизнь. И так вы мне отплачиваете? Я одарил тебя древним ритуалом! Нечто невиданное за тысячу лет! — Волан-де-Морт каким-то образом разглагольствует над ней, одновременно мучая Уизли. А Гермиона просто продолжает кричать: вся рациональность и храбрость исчезли. Она неузнаваема, эта ведьма перед ним. Это неправильно и совершенно не к месту, но Драко чертовски завидует, что Уизли вызывает у неё такую реакцию. — Это моя вина, — тихо бормочет он, наконец-то осознав, что нужно сделать. — Что ты сказал, Драко? — Король поворачивает к нему голову, его глаза сужаются. — Это моя вина, что она была с ним, — сглотнув, нерешительно повторяет. Гермиона перестаёт кричать, уставившись на него и застыв в объятиях Пьюси. Волан-де-Морт прекращает атаку на Уизли. — И почему же? Ему требуются все силы, чтобы не смотреть на Гермиону, а его голос звучал обманчиво ровно. — Я был… неподходящим мужем… — он сглатывает. — …Я не был внимателен к ней. Игнорировал её. — Дра… — Гермиона заговаривает рядом с ним. Едва заметно качнув головой, Малфой перебивает: — Это моя вина, ваше величество. Король выглядит в своей манере сомневающимся. — Так ты предлагаешь, чтобы я наказал тебя, а не предателя крови? — Да, — выдавливает Драко дрожащим голосом, игнорируя девичий писк рядом. Волан-де-Морт кривит губы в выражении, которое на любом другом выглядело бы улыбкой. — Как это по-супружески с твоей стороны — прийти жене на помощь в трудную минуту. Драко не может понять, издеваются ли над ним или нет. Волшебник перед ним настолько далёк от здравомыслия, что нельзя понять, что происходит у него в голове. — Я не хочу убивать предателя крови. Он последний в своём роду, и мне нравится эта безделушка. — Взмахом руки он подзывает одного Пожирателя смерти из толпы одетых в чёрное, чтобы тот вынес из комнаты недавно потерявшего сознание Уизли. Новая волна ужаса захлёстывает Драко, когда реальность его поступка обрушивается на него. Он, блядь, поставил себя на место Уизли. Но Волан-де-Морт не направляет свою палочку на Драко, вместо этого прижимает кончик Бузинной палочки к шее Гермионы. — Я нахожу интересным, что они оба, похоже, готовы страдать за тебя, — он причмокивает губами, — и под интересом я подразумеваю презрение. Думаю, в моей щедрости вы забыли, что это моё Королевство. Это мои правила, по которым вы должны играть. Гермиона пытается быть храброй, думает Драко, стискивая челюсти и сжимая кулаки, чтобы унять дрожь, но не может не заметить слёз, скатывающихся по щекам, или того, как быстро вздымается её грудь. — Ты никогда больше не увидишь Рональда Уизли, — выплёвывает Король, — снова. Если ты это сделаешь, если до меня дойдёт хотя бы слух, что ты каким-то образом умудрилась оказаться с ним в одной комнате, он умрёт от моей руки. Это не кажется таким уж ужасным, и Малфой делает выдох, который сдерживал. Но это ещё не конец. — У меня есть ещё один ритуал, который я нашёл. Я обдумывал, на ком бы его использовать. После сегодняшнего небольшого эксцесса, думаю, это подходящее наказание. Почти поэтично… — он замолкает, задерживая взгляд на фальшивом ночном небе над ними. Проходит по меньшей мере минута, пока зал молча ждёт, когда Король вспомнит, что он в центре грёбаной ситуации. Гермиона дрожит рядом с Драко, всё ещё удерживаемая Эдрианом Пьюси, и парень просто чертовски надеется проснуться от того кошмара, который снится. — На самом деле, это ритуал Малфоев, — наконец произносит Король, его глаза встречаются с глазами Драко. — Ритуал плодородия. Поскольку, кажется, вам обоим нужна… помощь. Гермиона громко ахает рядом с ним, и Драко чувствует, как его сердце болезненно колотится в груди. Как будто трахаться раз в неделю, чтобы поддерживать брачные узы, недостаточно. Он с трудом может представить, как принуждает Гермиону к подобному. До этого всегда была вероятность забеременеть, но этот способ почему-то кажется гораздо более варварским. Хотя Малфой и не знаком конкретно с этим ритуалом, он понимает, как всё это работает. Они используют магические материи и кровь, чтобы достичь желаемого принудительным способом Драко боится взглянуть на неё, увидеть обвиняющий взгляд, брошенный в его сторону. Что Гермиона будет винить в этом Драко и его грёбаный длинный язык. Он хотел бы вернуться в дымку, но сейчас полностью в сознании. — Я буду в поместье в следующее полнолуние. Пьюси, — Волан-де-Морт поворачивается к одетому в серое Пожирателю смерти, — пожалуйста, скажи Сиси, чтобы она приготовилась. Мне нужно, чтобы вы сопроводили этих двоих обратно. Я поговорю с Теодором. Тупая боль пронзает затылок Малфоя при напоминании о женщине, которая когда-то была его матерью. Несмотря на всё, что он выпил в эту ночь, Драко совершенно трезв, когда Пьюси обхватывает его за шею и переносит их в поместье.***
В их комнате что-то не так, как будто в воздухе что-то спёртое, что мешает Драко сделать глубокий вдох. Гермиона нашла убежище на подоконнике, вцепившись руками в книгу, как в спасательный круг, и, уткнувшись лицом в грудь, дрожала, пытаясь заглушить звук своих рыданий. Это его вина — несмотря на благие намерения, он это понимает и всё же неуверенно приближается к ней, не в силах остановиться: давление в груди подталкивает вперёд. — Мне очень жаль, — бормочет Драко. Она вскидывает голову, глядя на него широко раскрытыми глазами, полными недоверия. — Ты сожалеешь? — выплевывает она. По взгляду Гермионы он не может определить, злость это или удивление. — Я не понимал… Девушка встаёт и в ярости трясёт головой. — Это не твоя вина, Драко. Чёрт возьми, это моя вина. — Проводя рукой по растрёпанным волосам, Гермиона меряет шагами комнату. — Ты был прав, это было глупо и по-идиотски и… — Она останавливает себя, прижимая руку к стене, и падает на пол. Драко присаживается на корточки рядом, осторожно кладя руку ей на плечо. — Всё в порядке, — шепчет ей в попытке успокоить. Она наклоняется к нему, и Малфой замечает, что сидит на же ковре, в зеркальном отражении, как когда Гермиона придерживала его в ванне пару недель назад. Слёз больше нет, но её дыхание прерывистое, как будто она не может нормально сделать вздох. — Просто сосчитай до трёх, хорошо? Вот так. — Он проводит ладонью сверху вниз по её руке, слушая, как она еле произносит цифры. — Драко, — тихо говорит девушка, как только, наконец, восстанавливает способность дышать. — Что мы собираемся делать? Слово «мы» заставляет его сердце биться чуть быстрее, но требуется мгновение, чтобы напомнить себе, кто он для неё — союзник, возможно, друг. — Мы справимся. — Я думала, что хочу поиграть в эту игру, но… как ты думаешь, что они будут делать с ним? — спрашивает она, широко раскрытые глаза смотрят на него. — Полагаю, они просто отправят его обратно в подвал, — отвечает он, проглотив подступающую к горлу ревность. — Здесь? — уточняет она, и он видит этот грёбаный проблеск надежды. — Ты больше не увидишь его, Гермиона, — тихо произносит Драко. Она вздрагивает, но кивает. — Я знаю. Переместившись, девушка поворачивается к нему лицом, хватая его за руку уже знакомым движением. Последние остатки его ревности тают, и вновь остаётся ощущение, что он пойдёт на всё, лишь бы видеть её улыбку. — Я навещу его, если смогу, — говорит Малфой ей. — Узнаю, что с ним всё в порядке, передам сообщение. — Это последнее, что хочется сделать, но если это даст хоть каплю утешения, он пойдёт на это. Гермиона моргает, изучая его лицо, как будто ищет что-то скрытое. Это отличается от того, как она наблюдала за ним в прошлом. Его желудок сжимается, когда она прижимает руку к его щеке. Требуется вся сила воли, чтобы судорожно не вздохнуть от того, как её большой палец касается его шрама. — Спасибо, — шепчет она. — Думаю, ты спас ему жизнь. Но ты не должен был этого делать. Слова: «Конечно, я должен был» застревают у него в горле, и вместо них он говорит: — Я всего лишь сказал правду. Я был дерьмовым мужем. — Уголок его губ дёргается в неудачной попытке изобразить улыбку. Качая головой, Гермиона придвигается к нему так близко, что Драко чувствует тёплое дыхание на кончике своего носа. — Ты не был дерьмовым мужем… Ты был моим другом. Мы оба жертвы всего этого… — она замолкает и, устремив глаза к его губам, целует его — целомудренно, губы задерживаются на его всего на мгновение. Это всего лишь благодарность, её способ показать свою привязанность, но всё равно ощущается как солнце в холодный день. Он наслаждается этим, таким коротким прикосновением, тем, как её пальцы мгновение перебирают его волосы. Когда девушка отстраняется, потеря становится ощутимой, словно вещь, о которой он никогда не подозревал, но нуждался, внезапно была отобрана силой. Её глаза вспыхивают, и Гермиона убирает руку. — Спасибо, — снова говорит она. Драко не может сделать ничего, кроме как кивнуть: его губы всё ещё дрожат от касания. — Просто чтобы ты знал, — начинает девушка, либо не подозревая о том, как сильно влияет на него, либо надеясь разрядить напряжение. — Я не расстроена тем, что это ты, меня ужасает порочность ритуала плодородия и принуждение родить ребёнка в этом мире. Я не хочу, чтобы ты думал… — замолкает и хмурит брови. Драко прочищает горло. — Я понял, — заканчивает он за неё. — Он не будет у власти вечно, я это знаю. — Надежда проскальзывает в её голосе. — А за то… За то, что они сделали со всеми нами… гореть им в аду.