The breaker of bonds / Разрушитель уз

Уизли, блядь, спит. — Идеально, — вздыхает Драко, молча меряя шагами пространство перед входом в сырую камеру и сжимая в руке чёртово письмо Гермионы. Несмотря на здравый смысл, он сдержал своё слово, согласившись время от времени навещать Уизела. Её лицо просияло, пока она протягивала ему письмо, взгляд дарил нежность, когда шёпотом поблагодарила его. Малфой специально закатил глаза и усмехнулся, утверждая, что это не имело большого значения. Но по тому, как она закусила губу и усмехнулась, понял, что никого не смог обмануть. — Уизли, — тихо говорит Драко, всё ещё не уверенный, стоит ли будить его или же просто оставить письмо и объяснить Гермионе, что он спал. Но представляет, как её улыбка гаснет, глаза слезятся, и Драко, чёрт возьми, не может этого сделать. — Уизли, — произносит чуть громче, несколько раз стукнув по решётке камеры для привлечения внимания. Парень стонет, чуть дрожит, когда просыпается, и у Драко плохо выходит его ненавидеть, как бы ни хотелось. Рон выглядит хуже, чем можно представить: кожа бледная, а волосы слиплись от запёкшейся крови. Одежда выглядит как лохмотья, кожа бледнее мела и вся покрыта синяками. Малфой понимает, что впервые видит его без Гермионы. Без её света он всего лишь ещё одна жертва Волан-де-Морта. — Малфой? — бормочет Уизли, изо всех сил пытаясь сесть прямо, и косится на Драко, словно не верит, что тот здесь. — Уизли. — Он кивает и неловко садится напротив, попутно запихивая письмо через решётку. — Гермиона хотела, чтобы это было у тебя. Рон моргает, хмурит брови и смотрит на письмо так, словно оно может причинить вред. — Что это? — А как ты думаешь? Грёбаное письмо, Уизел, — выплёвывает Драко, проводя рукой по волосам. Одна часть Малфоя жаждет препирательств со стороны Рона: обмен колкостями с Уизли — это то, что получается у Малфоя совсем не плохо. Но тот продолжает пялиться на это чёртово письмо так, будто оно вот-вот выстрелит в него Авадой. В конце концов, откладывает его в сторону и сглатывает, поворачиваясь к Драко. — Спасибо, — говорит он, но в голосе чувствуется неуверенность. Драко коротко кивает. Они сидят в тишине. Малфой снова подумывает уйти. В конце концов, теперь можно будет сказать, что Уизли жив и пришёл в себя, ведь так? — Так ты пришёл сюда, чтобы вручить мне письмо? — уточняет Рон, бросая взгляд на дверь в подвал. Драко закрывает глаза и пытается понять, когда успел стать таким мучеником. — Я сказал Гермионе, что приду к тебе. Уизли хмурит брови и спрашивает: — Почему её самой здесь нет? — Волан-де-Морт сказал, что, если он хоть чуточку почувствует её в воздухе, даже если она окажется в одной комнате с тобой, он лично тебя убьёт, — закатив глаза, отвечает Драко. Уизли бледнеет, одна рука сжимается в кулак. — Чёрт, она должна просто позволить мне умереть. Малфой не может сдержать фырканье. — Действительно? Думаешь, Гермиона просто… позволила бы тебе умереть? — Конечно нет, — признаёт Рон, сдавшись, с любопытством сверля Драко взглядом. — Ты назвал её Гермионой? Едва усмехнувшись, Драко отвечает: — Это ведь её имя, разве нет? — Её всегда звали так, Малфой, точно так же, как меня всегда звали Рон, а Гарри… — он обрывает себя, прикусывая щёку изнутри. Воцаряется неловкость. Драко разделяют секунды от того, чтобы встать и уйти, но Уизли открывает свой чёртов рот. — Почему ты это сделал? Вздрогнув, Драко произносит: — Я же говорил тебе. Она не может спуститься и… — Нет. Рон качает головой, прерывая Драко: — Я спрашиваю не о том, почему пришёл. Почему ты прервал Волан-де-Морта? Почему помешал ему убить меня? — Я не думаю, что он на самом деле собирался тебя убить… — Блядь. Малфой, — стонет Уизли. — Дело не в этом. Почему ты это сделал? Драко задал себе тот же вопрос: какого хрена он рисковал жизнью ради Уизли, никчёмного засранца, который трахал его жену? Надоедливый придурок, который только и делал, что доставлял ему головную боль всё время, проведённое в Хогвартсе. — Не знаю, — неразборчиво бормочет Драко, глядя на грязный каменный пол и задаваясь вопросом, когда в последний раз кто-то удосужился его помыть. Рыжий смеётся — эхо отражается от стен подвала. В этом месте всё кажется неправильным, будто все звуки здесь должны быть глубокими и зловещими. — Ты влюблён в неё, — обвинительно произносит Уизли. Широко распахнув глаза, Драко поднимает голову и качает ею. — Н-нет. Я только… — Нет-нет, я понял. Он садится спиной к стене своей камеры, раздражённо переминаясь с больной ноги. — Я просто удивлён, вот и всё. Драко не знает, почему чувствует потребность защищаться, но спешно начинает оправдываться: — Мы просто друзья. Союзники. Я знал, что она расстроится, если с тобой что-то случится… — Ради всего святого, Малфой. Кого ты здесь пытаешься обмануть? Уизли улыбается, но дрожит. Уголок его губы подёргивается. — Я не влюблён в неё, — ещё раз настаивает Драко. — Я просто… — сглатывает, но во рту постоянно сухо, — не хочу видеть её расстроенной. Он сходит с ума, отталкивая противные мысли, вызванные словами Рона, и пытается понять, какого хрена ввязался в эту дискуссию и как простое письмо привело к подобному разговору. Рональд наблюдает за ним, его глаза следят за шрамом на лице Драко. Тот уже настолько привык, что на него пялятся — теперь это больше не беспокоит, но сдержаться не может и проводит пальцем по рубцу. Гермиона больше не смотрит на шрам: ей удаётся смотреть ему в глаза, не отрывая взгляда. Когда она проводит по лицу кончиками пальцев, это не кажется чем-то неправильным или оскорбительным, в отличие от того, как другие смеются и… — Ты изменился, — ровно говорит Уизли. — Она упомянула, что ты помогал ей и что вам было так же плохо, как и нам… Но, наверное, я не совсем могу в это поверить. — А сейчас? — спрашивает Драко. Он не нуждается в одобрении, но ему любопытно. — Я думаю, что она права. Кто знал, что Драко Малфой будет на нашей стороне… — Рон замолкает: его смешок быстро переходит в сухой кашель. Они снова сидят в тишине, и Драко уже не в первый раз задаётся вопросом, что именно случилось с Роном Уизли. — Я не единственный, кто изменился, — отмечает он, глядя на то, что осталось от Уизли. Тот почему-то выглядит более слабым, когда отвечает: — Да. Что я могу сказать, так это то, что только мужчина может выдержать так много. — Но она не изменилась. Не слишком, — говорит Драко, слегка хмурясь, не совсем понимая, почему сказал это, но слова сорвались с его губ прежде, чем он успел себя остановить. — Нет. Она сильнее всех нас, — настаивает Уизли. — Что возвращает нас к тому, с чего мы начали. Ты любишь… — под пристальным взглядом Драко он перефразирует, — заботиться о Гермионе. И да, даже после того, как увидел нас вместе, ты не только спас мне жизнь, но и согласился проведать меня. Не в силах сдержаться, Малфой огрызается в ответ: — Может, у меня есть свои планы. Или я просто хотел убить тебя самостоятельно. Рон качает головой. — Нет, теперь я вижу это. Если кто и понял это, то только я. Всё в этой ситуации — полный пиздец, и Драко с трудом верит следующим словам, сорвавшимся с его губ: — Ты знал, что я видел вас двоих? Уизел понимающе улыбается. — Да, видел, как ты притаился у двери, и сказал ей, что ты там. Драко не мог понять, как Рон мог смириться с этим. — И ты просто… — Драко замолкает, прежде чем указать на него, — позволил этому случиться? Уизли внимательно смотрит и ухмыляется. — Мы все просто грёбаные игрушки для этих людей. Кто я такой, чтобы указывать тебе, когда свалить? Драко бормочет: — Я не был… этим… — Значит, просто зашёл за советом? — спрашивает Рон с неприятным блеском в глазах. — Ты получил какие-нибудь полезные навыки от шоу? — Это было всё равно что смотреть, как кто-то получает бладжером в грудь, я не мог отвести взгляд, — оправдывается Драко, выпрямляясь. Подняв брови, Уизли говорит: — Она упомянула, что вы двое очень скованные. Ну, то есть в постели. Ему нужен алкоголь: он не уверен, что знает, почему вообще решил, что сможет пройти через этот разговор трезвым. Однако в данный момент Драко не может решить, что его больше напугало: то, что Гермиона рассказала Уизелу об их сексуальной жизни, или тот факт, что он действительно поднял эту тему. — Это грёбаная связь! Мы просто должны... ну, ты знаешь. Малфой с трудом находит слова, чтобы объясниться, и ему требуется мгновение, чтобы задаться вопросом, какого хрена он вообще беспокоится. Но ему любопытно, почему Уизли заговорил об этом и что именно собирается сказать. — Вы должны заниматься низкокачественным сексом, чтобы поддерживать связь? Рон выглядит ошеломлённым. Усмехнувшись, Драко отвечает: — Дело не в этом. Он смотрит на рыжего, надеясь, что это положит конец разговору. Эта надежда рушится, когда Уизли говорит: — Дело в том, что для неё это не должно быть так ужасно. Кончик языка жжёт от невысказанной угрозы, но Драко прикусывает его, когда замечает, как остекленели глаза Уизли. Такой же взгляд был у него, когда он столкнулся лицом к лицу с Волан-де-Мортом. — Что, чёрт возьми, с тобой случилось? Драко фыркает, сарказм вырывается из горла. — Что случилось с тем злым парнем из Хогвартса? Разве ты не должен орать на меня за то, что я сплю с твоей «ведьмой»? Или говорить мне, что она никогда не будет заботиться обо мне? Какого хрена ты сидишь и даёшь мне какие-то эротические советы? Последние остатки улыбки Уизли исчезают. — Она не моя «ведьма», — настаивает он. — Она… может быть, в другой жизни. — Но тебе явно не всё равно на неё, — возражает Драко. Глаза Рона вспыхивают. — Больше, чем на что-либо. Он вытирает зарождающуюся слезинку со щеки, и Драко заставляет себя отвести взгляд. — Что ж, тогда… — Это потому, что я люблю её. Мы не… — обрывает, сглатывая, — я покойник. Может, не сегодня, но отсюда я не выберусь, — низким тоном произносит Уизли. С недоверием Малфой отвечает: — И чем ты отличаешься от нас? — Меня больше никогда отсюда не выпустят. Когда они это сделали… ну, ты видел, как быстро это закончилось. Но у вас двоих есть шанс. Вы в их игре, нравится вам это или нет, — объясняет Рон. — Какое это имеет отношение к… — Я просто хочу для неё всего наилучшего, — перебивает его Уизли. Снова. Драко прокручивает эти слова в своей голове, прежде чем, наконец, спросить: — Хочешь сказать, лучшее для неё — это я? На этот раз смех слышится более мягким, и он задаётся вопросом, неужели Уизли больше не может нормально смеяться. — Нет. Но я думаю, ты готов пойти на всё, чтобы защитить её. И поскольку я не могу сделать подобного, этого должно быть достаточно. Что-то между ними практически ощутимо изменилось, как и в нескольких словах зарождается понимание, превосходящее шесть лет вражды и поколения предубеждений. — Мне пора идти. — Драко откашливается и встаёт. — О, вот… — он бросает перо в камеру Уизли, — чтобы ты мог написать ей ответ. Рон хмурится, затем кивает. — Спасибо. Значит, ты вернёшься? Пожав плечами, Малфой говорит ему: — Ей будет легче, когда она узнает, что с тобой всё в порядке. — А если нет? — нейтрально спрашивает Уизли. — Просто… будь в порядке.

***

Гермиона пытается объяснить, что ничего не изменилось, что брачные узы, которыми их с Драко связали, специально созданы для зачатия ребенка. Тем не менее этот древний ритуал плодородия лишает её последней возможности двигаться автономно, принуждая существовать в неестественном состоянии. — Извините, — бормочет Сиси, призывая Гермиону убрать руку в сторону. На неё набрасывают коричневую мантию с серебряными рунами. Она тяжёлая, и девушка позволяет своему разуму на мгновение представить, что ритуал — академическое упражнение. Гермиона задаётся вопросом, содержит ли сама одежда магию или каким образом руны будут взаимодействовать с её обнажённой кожей, чтобы вызвать фертильность. Сиси сглатывает. — Тебе удобно? — спрашивает она, не поднимая глаз. Гермиона бросает взгляд на зеркало до пола. Она выглядит как… коричневая клякса, и на самом деле мантия совсем не удобна. — Я в порядке, — мягко настаивает она, слегка улыбаясь Сиси. Пожилая женщина поднимает взгляд, искорка на мгновение проступает в её глазах, но исчезает так же быстро, как и появилась. Гермиона осторожно подходит к ней и накрывает её руку своей. — Всё в порядке, Сиси? — Она не может не задаться вопросом, как Сиси относится ко всему этому, помогая в проведении ритуала плодородия для своего сына. На каком-то уровне она должна понимать происходящее. Сиси в ужасе? Испугалась? И снова Гермиона не может поверить, что женщина полностью ушла в себя. Девушка уверена, что в такие моменты, когда на карту поставлено что-то очень личное, та должна осознавать реальность. Взгляд Сиси проясняется, и женщина переводит его прямо на Гермиону. На миг выпрямляется, выражение лица смягчается, и она касается предплечья Гермионы. — Всё будет хорошо, — спокойно говорит Сиси, словно мать ребёнку. — Что будет хорошо? — Гермиона вырывается, но Сиси снова уходит в себя, взгляд тускнеет, а плечи опускаются. — Нарцисса? — девушка шепчет больше себе, чем женщине рядом. Сиси медленно поворачивается и говорит: — Нарциссы здесь нет. Только Сиси. Когда пожилая женщина уходит, у Гермионы возникает вопрос: действительно ли миссис Малфой сломлена или, возможно, просто играет в игру.

***

В отличие от брачных уз, ритуал плодородия — что-то более простое. Хоть Драко и надеялся, что Вол… Король забудет про это, но не удивился, увидев его радостно беседующим с тем же человеком в белом, который провёл связующий ритуал, навязанный ему и Гермионе. Он пытается подсчитать, сколько времени прошло с того злополучного дня, и понимает, что не больше месяца. Но всё же Драко считает ту версию себя, стоящую на помосте рядом с Гермионой, незнакомцем. В комнате нет никаких Пожирателей Смерти, кроме Нотта, который стоит в стороне, сердито разглядывая свою красную мантию. Теодор хромает — всё ещё не полностью оправился от того, что Волан-де-Морт сделал с ним в Хогвартсе, после того как отпустил Гермиону и Драко. Открывается боковая дверь, и входят Гермиона с Сиси. Грейнджер облачена в ритуальные одежды, как и он, и, не дожидаясь приказа, подходит к нему, оставляя Сиси стоять у стены с поникшим лицом. Его переполняет желание сказать что-нибудь своей матери, напомнить, кто она такая, как Гермиона много раз напоминала ему. До ушей доносится смех Волан-де-Морта, снова не дающий забыть, насколько опасно их положение. Гермиона проводит пальцами по его руке, переплетая их вместе. Она смотрит на него с той яростной решимостью, которую он ожидал от неё, и Драко снова задумывается, насколько далеко они зашли. Он сжимает её руку. — С тобой всё в порядке? В её глазах мелькает неуверенность, и она кивает, сглатывая. — Всё будет хорошо. Волшебная палочка человека в белом жужжит, пока Король радостно хлопает в ладоши. — Похоже, пришло время начать ритуал! Небольшая группа отправляется к месту проведения — руническому кругу на земле. Почему эта грёбаная церемония должна проводиться на природе, Драко понятия не имеет, но Король делает глубокий вдох и отмечает свежесть воздуха. Как будто у этого человека есть чёртов нос, чтобы принюхаться. Волшебник в белом размещает Драко и Гермиону в центре рун, переплетя их ноги, и маневрирует в каком-то странном положении. Это неудобно, даже абсурдно, но Драко прикусывает язык, смиряясь с этим. Волшебник начинает произносить заклинания, с аккуратностью взмахивая палочкой и читая отрывок из древнего тома. — О, я просто обожаю этот ритуал, — подмечает Король. Драко не может видеть его с того места, где сидит в неуклюжей позе, чему благодарен. Частью сознания он понимает, что следует уделять больше внимания словам человека в белом, особенно когда в воздухе над ними кружится странная порошкообразная субстанция. — Ос, — слышит Драко, словно дуновение ветра. Потом всё исчезает. — Красиво, не правда ли, Теодор?—спрашивает Король. Тео бормочет: — Конечно, Ваше Величество. Драко задаётся вопросом — почти надеется, что вмешательство Волан-де-Морта каким-то образом порушит действие ритуала. Недалеко от них слышен шум, и Малфой замечает, как рядом с ним прерывисто дышит Гермиона. — Рон, — шепчет она, шумно втягивая воздух. Драко пытается обернуться, но видит, как Эдриан Пьюси берёт Рона Уизли на руки и приносит к Вол… Королю и волшебнику в белых одеждах. — Как раз вовремя! — говорит Король, как будто Уизли только что появился на званом обеде или на чем-то столь же обыденном. Шевеление сопровождается бормотанием и ощутимой дрожью. Уизли тащат обратно в Поместье. Возникает ещё один странный вихрь, на этот раз сосредоточенный вокруг Гермионы, которая закрывает глаза и тяжело дышит. — Всё в порядке, — шепчет Драко себе под нос. Он хочет протянуть к ней руку, как-то утешить её, но знает, что сейчас не самое лучшее время. Слово «Карнес» плывёт по воздуху, увлекая за собой неестественный ветер. — О, это моя любимая часть, — нетерпеливо произносит Волан-де-Морт. «И это человек, который контролирует всю магическую Британию», — думает Драко. На его фоне Тео выглядит вполне нормальным. Когда волшебник в белом продолжает бормотать, с противоположной стороны рунического круга доносится шёпот. Это голос, который он узнает где угодно: его мать. — Ты что-то сказала, Сиси? — ледяным тоном спрашивает Король. — Нет, мой… Ваше Величество. Просто готовлюсь. Слышится шорох, звук лезвия, а потом их окутывает мягкий туман. — Sanguis. Значение слова он знает. «Кровь», — думает Драко. Потому что, естественно, любой тёмный ритуал, происходящий из рода Малфоев и поддерживаемый безумным Королём, должен включать кровь. Холод пробегает по телу, нечто неестественное, и взгляд встречается с глазами Гермионы. Она дрожит рядом с ним. Драко точно уверен, что, каким бы ни был ритуал, он сработал. — Готово? — спрашивает Король волшебника. Что бы тот ни сказал в ответ, Волан-де-Морт смеётся. — Конечно. Нотт подходит к ним и приказывает встать. Им неловко, и они неповоротливы, пролежавшие некоторое время завёрнутыми в странную толстую ткань. Гермиона ошеломлена и без лишних вопросов принимает руку Драко, желающего помочь подняться. Они отряхивают мантии, а Волан-де-Морт заговаривает: — Нотт доставит вас в комнату. Вы должны завершить ритуал, пока луна всё ещё в небе. — Он поворачивает голову, чтобы посмотреть на круглую луну, расположенную над ними. — Если вы не… Ну, давайте не будем думать о таких вещах, а? Драко готовится вернуться в Поместье, когда Король продолжает: — И знай, грязнокровка, — Гермиона напрягается, — ритуал связан с жизнью Рональда Уизли. Вдруг если вы не успеете завершить ритуал или что-то случится во время твоей беременности… что ж, ты умная девочка. Я уверен, понимаешь, как работает ритуальная магия. Бросив напоследок полный гнева взгляд, Волдеморт щёлкает пальцами и аппарирует, оставляя Драко в дрожи.

***

Они молчат, когда наконец возвращаются в свою комнату: тяжесть ритуала и последние слова Волан-де-Морта до сих пор ощущаются между ними. — Мне очень жаль, — снова говорит Драко. Его взгляд продолжает сбивать её с толку смесью сожаления и решимости: как бы он ни хотел быть сильным ради неё, должен помнить, насколько запутана их ситуация. — Драко, — начинает она и убеждает сесть на кровать рядом. Толстая ткань их одежд издаёт звук. Она изо всех сил старается расправить её, чтобы снять с себя часть веса. Сдавшись, Гермиона продолжает: — Это не твоя вина. Пожалуйста, не извиняйся. Ведь это происходит и с тобой. Тишина, и, наконец, он дрожащим голосом спрашивает: — Должны ли мы?.. Как бы часто им ни приходилось заниматься сексом, когда результат известен, возникает плохое предчувствие. — Да, — выдыхает она. Гермиона собирается стянуть мантию, отбросить в сторону, но Драко останавливает её. — Я могу помочь, — он произносит так тихо, что сперва она думает, что ей показалось, но затем его руки осторожно оттягивают манжеты мантии, стягивая ткань с запястий. Его ладони грубые, мозолистые и слегка дрожат, но Драко трепетно ласкает её кожу, аккуратно снимая одежду по частям. Они не ведут неловкую светскую беседу и не обсуждают странный ритуал, в котором только что приняли участие. Только руки Драко на ней и звук дыхания в тишине комнаты. Гермиона неподвижна, но сердце её колотится всё быстрее с каждым прикосновением Малфоя, пока тот постепенно снимает с мантию. Он, кажется, ничего не замечает, нежно развязывая ленточки на спине, пока мантия не спускается до её талии. Драко секунду смотрит на неё, моргая, опускает взгляд на грудь и втягивает воздух. Потом переводит его на лицо Грейнджер и сглатывает. — Ты хочешь, чтобы я?.. — спрашивает она. Он рывком кивает. Малфой поворачивается, и Гермиона раздевает его. Она так же осторожна, как и он, но удивляется тому, что руки дрожат. «Нет причин для переживаний, — уверяет себя. — Это абсолютно типичная ситуация. Всё как и прежде». Гермиона смотрит на обнажённую кожу Драко с таким трепетом, как никогда раньше, проводит кончиками пальцев по его шрамам, линии ожога на руке, где когда-то была Тёмная метка. Малфой вздрагивает, но не просит остановиться, просто сидит без прикрытия. Такой же, как и она. Когда девушка заканчивает снимать одежду, то понимает, что они оба обнажены, и, хоть Гермиона уже видела его без одежды, в этом моменте есть что-то особенное. Они неловко лежат рядом, пока, наконец, Гермиона не поворачивается, чтобы задать вопрос: — Может, просто покончим с этим? Его рот слегка приоткрыт, и быстрого взгляда на его талию достаточно, чтобы понять, что он готов. — Могу я… — его дыхание учащается, нервы заставляют девичье сердце биться быстрее. — Могу я поцеловать тебя? — спрашивает он. Не задумываясь, она кивает, встречая его губы на полпути. Драко слегка целует её, движения такие плавные, такие осторожные, что если бы она не знала его настолько хорошо, то подумала бы, что он боится. И Гермиона понимает, что, возможно, не чувствовала ничего лучше. Проведя рукой по платиновым волосам, она прижимается губами к его губам, и он отвечает тем же. Одна рука обнимает её за спину, притягивая к себе, другая — слегка касается подбородка, вызывая озноб. Гермиона высовывает язык, обводя его потрескавшиеся губы, вырывается тихий вздох, когда он проводит большим пальцем по её спине. Она вбирает его дрожь, крепче прижимаясь к нему губами, когда Драко пытается найти её язык своим. Его рука осторожно спускается по её позвоночнику, задевая верхнюю часть поясницы. — Могу я… — он дышит около неё, — прикоснуться к тебе? — Да, — шепчет Гермиона в ответ, прокладывая дорожку из поцелуев от его рта к шее. Пальцы осторожно пробираются к клитору, его эрекция становится ощутима около её бедра. Тепло разливается внутри, слегка вибрируя в мышцах. — Я, эм… — Его пальцы касаются завитков на лобке. — Я хочу, чтобы тебе было хорошо. Можешь ты… Чёрт. — Он трясётся и склоняет голову. — Драко. — Гермиона прижимает руку к его подбородку, заставляя посмотреть на неё. — Ты хочешь, чтобы я тебе показала? Его шея краснеет. Он кивает. — Да. — Всё в порядке, — говорит она, снова целуя его и слегка посасывая его нижнюю губу. Его стоны ощущаются в её горле. Гермиона закрывает глаза, наслаждаясь ощущением своего тела, прижимающегося к нему. Она поворачивается и жмётся к нему спиной, удерживая его руку у своего влагалища. — Ты должен пальцем надавить здесь, — тихо говорит Гермиона, кладя оба пальца на клитор. Располагает их так, как хочет. Его дыхание у её шеи учащается, пальцы дрожат, старательно повторяя движения, которые она показала. Член прижимается к заднице — твёрдый, пульсирующий. Непроизвольный стон срывается с губ. Гермиона направляет пальцы Драко, двигает быстрее. — Вот так, — постанывает Гермиона, удовольствие пульсирует в теле, внутри разрастается тепло. — Можно мне поцеловать тебя в шею? — Драко шепчет ей в волосы. Вместо ответа она наклоняет голову, вздрагивая, когда его губы касаются кожи. Тёплое дыхание, мягкие губы задерживаются на месте, он нежно облизывает её. — Здесь, — стонет Гермиона и подталкивает пальцы, перемещая их к своему входу. — Вот так, — выдыхает, двигая пальцы внутрь и обратно, пока он не ловит ритм. Драко посасывает местечко у её уха, свободная ладонь замирает над грудью. — Можно? — спрашивает Драко. — Да. — Она направляет его руку к груди, прижимает кончики его пальцев к соску. Он инициативно перемещает большой палец к клитору, поглаживая бугорок, отвечая на каждое её подёргивание и дрожь. Глаза Гермионы закатываются, она сжимает его руки. — Чёрт! Драко замирает. — Я сделал больно?.. — Нет, блядь. Не останавливайся, — стонет Гермиона. Его пальцы немедленно возвращаются и настойчиво набирают темп. Она почти не помогает, просто держит свои руки поверх его, боясь, что, если пошевелит ими, он остановится. — Драко, — запинаясь, произносит Гермиона, прижимаясь к нему спиной, грубо сжимая его руки. Оргазм наступает волнами, пульсируя от клитора до кончиков пальцев ног. Её ладони сжимаются, когда его губы прижимаются к её затылку. На мгновение она забывает, где они находятся и зачем это делают. На секунду Гермиона позволяет себе поверить, что свободна. — Это было?.. — спрашивает Драко, тяжело дыша ей в щёку. Повернувшись, она кивает, пробегая глазами по его лицу. — Да. — Они словно зеркальное отражение друг друга. Осторожно наблюдают, руки неуверенно скользят по коже. — Мы должны… — Гермиона моргает, глядя на его эрекцию. — Я… да. — Он сглатывает. — Я могу… если ты хочешь… — Драко замолкает. — Драко, — начинает она, кончиками пальцев касаясь его лица, — в чём дело? Голос едва слышно. — Я не хочу, чтобы тебе было больно. Больше нет. — Хорошо, — выдыхает Гермиона, его слова отзываются в глубине сознания. Бессознательная улыбка появляется на губах. — Спасибо. — Я… Она обрывает, прежде чем Драко успевает произнести ещё одно извинение: — Не надо. Всё в порядке. Прижимая его спиной, Гермиона медленно заползает на него, грудь вздымается — она почему-то нервничает. Не так давно Гермиона сидела так же с оболочкой Драко Малфоя, который едва находился в рассудке под ней. Теперь его глаза ясны, сосредоточены на ней, руки неуверенно держат её бедра. Стон, когда она наклоняется, чтобы поцеловать его, пальцы скользят по её спине, запутываясь в кудрях. Лёгкий рывок за волосы, когда её пальцы проводят по его члену. Она обхватывает рукой ствол, осторожно пристраиваясь, и легко насаживается на него. Это не похоже ни на что, что они делали раньше. Гермиона утыкается лицом в изгиб его шеи, обнимая за плечи. Вздох. Она скачет на нём. Дрожит, когда он хватает её за задницу. Гермиона грубо целует, впиваясь ногтями в его кожу, когда Драко крепко сжимает её тело, раскачивая взад-вперёд. — Я… э-э… — начинает он, нахмурив брови и стиснув зубы. — Близко. — Хорошо, — с трудом выговаривает она. Их движения хаотичные, дыхание прерывистое. — Прикоснись ко мне, как раньше. Это занимает секунду, и Драко осторожно кладёт палец на клитор. — Ещё, — умоляет Гермиона, такая потерянная в нём. Одно движение — и она достигает пика удовольствия; неосознанно выкрикивает его имя, пока всё тело бьётся в конвульсиях. Неестественный ветерок окутывает их, когда он присоединяется, достигнув пика. Она всё ещё держится за Малфоя, лежа на нём, как будто опасается, что что-то случится, если отпустит. — Гермиона, — бормочет он. Она воспринимает это как намёк и соскальзывает, но Драко хватает её за руку, пока девушка не успела полностью оторваться от него. Его брови нахмурены, в глазах неуверенность, губы дрожат. — Что такое? — Гермиона убирает прядь волос с его век. — Ничего, — настаивает Драко, однако она замечает, что его глаза на секунду темнеют. Она знает о Драко Малфое далеко не всё. Он ослабляет хватку. Гермиона останавливает. — Можем ли мы, — долгий выдох, — лечь вместе сегодня ночью? Вот так, — спрашивает она, не в силах представить, что они сейчас разделятся, свернулись калачиком на противоположных концах кровати. Малфой сглатывает и облизывает губы, открывает и закрывает рот, хотя не произносит ни слова. — Я просто… — Как она скажет ему, каково это — быть рядом с ним? Что прямо сейчас Гермиона нуждается в его тепле. — Пожалуйста, — говорит вместо этого. Он безмолвно притягивает её ближе, обнимая одной рукой. Когда она засыпает, кажется, что слышит уткнувшийся в её волосы шёпот: — Всё что угодно для тебя.